Феерический мегаполис по имени Нью-Йорк

Феерический мегаполис по имени Нью-Йорк

Жизнь полна неожиданностей и совпадений. В год и месяц моего появления на свет поэт Владимир Маяковский поднялся по трапу «маленького парохода вроде ГУМа[130]», назывался он «Эспань». 18 суток пароход по зеркальной глади Атлантики плыл к берегам Америки. В акватории Нью-Йорка на пламенного певца революции «замахнулась кулаком с факелом американская баба-свобода, прикрывшая задом тюрьму Острова Слез». Наш турбовинтовой самолет[131] 18 часов летел до Нью-Йорка, включая длительную посадку в знакомом мне лондонском аэропорту Хитроу.

Я сидел у иллюминатора справа. Знакомство с «цитаделью империализма» началось с птичьего полета, когда самолет шел на снижение. Первое впечатление с высоты: невероятное количество транспортных артерий, рассекающих на большие, средние и малые квадраты зримую часть территории огромной страны.

Вскоре, как фантастический мираж, пространство иллюминатора заполнил гигантский мегаполис. Размытыми границами он уходил вдаль за туманный горизонт. В причудливо изрезанные берега Атлантического побережья врезались плотные массивы разноэтажной застройки. Вдали маячили причудливо-нереальные силуэты небоскребов Манхэттена. О нем в стихотворении «Бродвей» Маяковский написал:

Асфальт – стекло.

Иду и звеню.

Леса и травинки —

сбриты.

На север

с юга

идут авеню,

на запад с востока —

стриты.

А между —

(куда их строитель завез!) —

дома

невозможной длины.

Одни дома

длиной до звезд,

другие —

длиной до луны.

…Это Нью-Йорк.

Это Бродвей.

Гау ду ю ду!

Я в восторге

от Нью-Йорка города.

Но

кепчонку

не сдерну с виска.

У советских

собственная гордость:

на буржуев

смотрим свысока.

Итак, мы впервые ступили на обустроенную всего за несколько столетий землю Соединенных Штатов. И на нас обрушились впечатления от знакомства с самым мощным финансовым центром планеты – Нью-Йорком. За ним закрепилось прозвище «Большое яблоко»[132], как считается, связанное со сленгом джаз-музыкантов 1930-х годов. Нам предоставили возможность ознакомиться с пятью районами, составляющими Нью-Йорк: Манхэттен, Бруклин, Бронкс, Куинс и Стейтен-Айленд, где располагались, вероятно, самая большая свалка в мире, которая высилась, как сопка[133].

Мы столкнулись с поразительными контрастами. Сверхсовременная архитектура мирно уживалась с малоэтажными примитивными строениями, мусором и неопрятным окружением. Нью-Йорк словно вобрал в уменьшенном масштабе весь мир – и в великом, и в низменном. Китайские, японские, итальянские и тауны других стран и народов соседствовали рядом. Здесь не требуется длительных перелетов для знакомства с национальным колоритом любого региона земного шара.

В Нью-Йорке много достопримечательностей. Впоследствии, неоднократно посещая этот удивительный мегаполис, который писатель О. Генри образно назвал «феерической катастрофой», я познакомился с ним поближе. В первый приезд нам удалось осмотреть лишь главные символы Нью-Йорка. С южной оконечности Манхэттена – Даун-тауна[134] – на пароме нас переправили на островок у входа в Нью-Йоркскую бухту. На нем вознесся почти 50-метровый монумент «Леди Либерти». Его полное название «статуя Свободы, несущая миру свет». Обруганную Маяковским «Американскую бабу» сконструировал Гюстав Эйфель[135], автор знаменитой Эйфелевой башни в Париже.

Правда, щедрый подарок Франции имел один изъян. Постамент под статую пришлось соорудить за счет пожертвований горожан. Ловкие сборщики средств, манипулируя человеческими слабостями прославиться за несколько долларов и увидеть свою фамилию в популярной газете «Уорлд», бросили клич. Деньги были собраны. Огромный, полый, в несколько этажей постамент был возведен. Монумент на семи океанских ветрах стал символом и воплощением свободы. А потом в Америку ринулись миллионы эмигрантов из Старого Света в поисках счастья. Они, по своей наивности и доверчивости, не подозревали о хитроумных препятствиях на финише. Оказалось, страждущим, с восторгом надежды взиравшим на небоскребы Нью-Йорка, следовало пройти специальный контроль. Он проводился на маленьком островке Эллис-Айленд вблизи статуи Свободы, которую окрестили «матерью эмигрантов, открывающей златые врата». Процедура досмотра стала черной страницей в истории Америки. Жесткий отбор напоминал покупку на рынке домашнего скота. Тысячам эмигрантов, не прошедшим контроль, было отказано во въезде в страну. Многие в отчаянии кончали жизнь самоубийством. Вследствие этого Эллис-Айленд называли «островом слез».

К главным символам Нью-Йорка относились также два 110-этажных близнеца Всемирного торгового центра на берегу Гудзона. Они были выстроены по проекту архитектора Минору Ямасаки – уроженца Америки японского происхождения. Идею двух квадратных в сечении небоскребов ему навеяли средневековые башни итальянского города Сан-Джиминьяно. Очертания нижнего яруса входной зоны подсказали готические арки Дворца дожей в Венеции. Башни-близнецы по архитектурно-строительному и инженерному уровню превзошли мировую планку, достигнутую в этом направлении в XX веке. Нам посчастливилось со смотровой площадки сто седьмого этажа одного из небоскребов полюбоваться фантастической панорамой «столицы мира». Кто мог подумать, что эти замечательные творения человеческого гения спустя годы станут мишенью для тех, кто избрал своей целью бессмысленное разрушение и гибель тысяч неповинных людей.

Нью-Йорк стал начальным и завершающим пунктом нашего визита. В промежутке мы посетили Вашингтон, Филадельфию, Балтимор, Бостон, Чикаго, Детройт. Десятки опрятных населенных пунктов малоэтажной Америки приветливо встречали нас в пути. Со времен Ильфа и Петрова многое изменилось в Новом Свете. Но патриархальный уклад жизни за пределами ошалевших городов сохранился в своей консервативной первозданности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.