Прерванный полет в вуз
Прерванный полет в вуз
Несмотря на однообразную повторяемость, летние дни стремительно приближались к своему завершению. Настало время определяться с учебой. Отец все чаще напоминал мне об этом. Теперь и мама его поддерживала. За неделю до начала учебного года я помог родителям собрать на огороде неплохой урожай картофеля и овощей. Их оказалось достаточно. И главное – отпала необходимость заботиться о посадках.
Приняв окончательное решение, я быстро завершил формальности увольнения, получив новую запись в трудовую книжку. С работниками цеха устроил прощальное чаепитие. С напускной веселостью обнял родителей и сестренку. Через несколько часов проходящий поезд унес меня в большой и незнакомый город – Свердловск. Заботливый отец всю необходимую для первых шагов информацию подробно изложил в моем путевом блокноте, а также снабдил путеводителем и картой города. Поэтому с вокзала я уверенно направился во Втузгородок[21], где размещался Уральский индустриальный институт (УИИ). Как и советовал отец, я решил брать быка за рога.
Учебный комплекс Втузгородка поражал монументальностью и масштабом застройки. Особенно выделялся центральный корпус с величественным восьмиколонным портиком. Симметрично расположенные боковые корпуса имели более скромные четырехколонные выступы. По широкой лестнице я поднялся в парадное фойе. Уверенно, по настенному указателю, прошел в приемную комиссию. Меня приветливо пригласили к большому столу, за которым восседало несколько человек. Я выложил все имеющиеся документы, различные справки и подробно изложил причину появления в этом храме науки. Меня выслушали с большим вниманием и ободряющими улыбками. Было задано несколько уточняющих вопросов. Отметили низкую успеваемость в школе. Я откровенно, без утайки, рассказал о своем хулиганском прошлом. Один из членов комиссии шутливо заметил:
– Хулиганское прошлое обнадеживает. Мои лучшие и наиболее способные ученики отличались подобными изъянами в школьном возрасте.
Попросили рассказать о моем «боевом крещении» на Ставрополье, а также участии в проектировании и строительстве цеха.
По итогам собеседования я был допущен к приемным экзаменам, которые проводились, с определенной цикличностью, в течение месяца (традиционное начало занятий отодвигалось на этот же срок). В связи с большим недобором экзамены по ряду предметов проводились с заниженными требованиями, чтобы не отпугнуть малочисленных абитуриентов. Параллельно я стал посещать вечернюю школу рабочей молодежи для получения аттестата законченного среднего образования. Школа и общежитие, в которое я получил направление, находились в двух шагах от комплекса УИИ. Мне также были выданы продовольственная карточка и льготные талоны на питание в студенческой столовой. Но именно в период учебы в Свердловске я постоянно чувствовал щемящее чувство недоедания.
В мирное время, по словам старожилов, Урал не относился к числу «сытых» регионов, несмотря на гигантский промышленный потенциал. Годы войны окончательно опустошили прилавки магазинов. Приходилось в основном довольствоваться предельно неприхотливым рационом студенческой столовой. Неизменное меню состояло, как правило, из невкусной картофельно-крахмальной бурды, называемой супом. Правда, иногда готовили жидкие щи из кислой капусты, которые образно называли «уральскими». Вторые блюда состояли из макарон с микроскопическими вкраплениями мяса, которое сопротивлялось даже крепким зубам студенческой голодной братии. Запивалось все подобием чая или цикория с кусочком рафинада вприкуску. Иногда вместо этих напитков предлагали розовый, как щеки девицы в сильный мороз, тягучий плодово-ягодный кисель. Поэтому проблемы учебы и голодного желудка неразрывно соседствовали.
В течение месяца, благодаря напряженной подготовке, удалось сдать вступительные экзамены. Я умудрился даже получить высший балл по математике и черчению. В вечерней школе также наметился сдвиг. Несколько предметов мне аттестовали. Дни настолько были уплотнены, что я за это время ни разу не вышел за пределы Втузгородка, несмотря на жгучее желание ознакомиться с достопримечательностями Свердловска. Такая возможность появилась, когда начался учебный год на строительном факультете УИИ. На потоке, несмотря на мужскую специфику будущей профессии, преобладали молодые представительницы женского пола. Лекции заканчивались не поздно. До начала занятий в вечерней школе появилось свободное время.
Я стал почти ежедневно совершать самостоятельные экскурсии по городу. Самое сильное впечатление на меня произвела гармоничная увязка застройки с большим количеством естественных и искусственных водоемов. Через город протекает река Исеть, перегороженная в далеком прошлом плотинами. Благодаря им образовались пруды. Самый большой из них украшает центр города – главную площадь (названную в честь 1905 года). Она застроена обширным усадебным комплексом уральских купцов с вкраплением современных зданий общественного назначения.
Недалеко от площади располагался Ипатьевский дом[22]. Он стоял на уклоне, с одной стороны двухэтажный, с другой – трехэтажный. Впоследствии я узнал, что в этом доме была уничтожена семья последнего русского царя. Бывая в Свердловске, мне иногда доводилось видеть, как отдельные прохожие, оглядываясь, быстро клали цветы у выщербленного цоколя дома.
От Ипатьевского дома, ориентируясь по карте еще малознакомого города, я направился в сторону огромного природного озера Шарташ[23]. Его берега стали моим излюбленным местом не только для отдыха в немногие свободные часы, но и при подготовке к сдаче зачетов и экзаменов по учебникам и конспектам.
В семидесятых годах, во время частых командировок на Урал и работы над кандидатской диссертацией, я заезжал в Свердловск для консультаций с официальным оппонентом – профессором Николаем Алферовым[24]. Вспоминая далекое студенческое прошлое на лоне природы у озера Шарташ, мне было комфортно вносить исправления и дополнения в черновой текст диссертации по замечаниям большого мастера промышленного зодчества.
Несмотря на отсутствие профессиональных знаний и опыта, я постепенно, в общих чертах, стал постигать неповторимые особенности столицы Урала. Ее возникновение наряду с другими городами связано с бурным строительством металлургических предприятий. Это произошло, в масштабе смены исторических эпох, не так давно – около трехсот лет назад.
Название Екатеринбург город получил в честь императрицы Екатерины I – супруги Великого Петра (а не Екатерины II, как часто думают). В 1924 году, в духе пренебрежения к собственной истории, он был переименован в Свердловск. Я узнал также, что город строился на основе единого генерального плана. Промышленная зона имела четкую взаимосвязь с селитебно-общественными образованиями и природным окружением. Старейшие постройки выдержаны в стиле классицизма. В более позднее время стали появляться эклектичные здания с богатой и вычурной наружной отделкой. В советский период, по проектам талантливых архитекторов, в старую застройку были умело включены крупномасштабные строения в стиле авангарда и конструктивизма. Все это я сумел оценить в более зрелом возрасте. Правда, и тогда, не разбираясь еще в стилевых особенностях и отличиях построек различных эпох, визуально ощущал радующую глаз гармонию городской среды.
В Свердловске я стал обходить книжные магазины в поисках различных изданий по архитектуре. В одном из них, на пыльной полке, наткнулся на редкое издание единственного в России учебника по этому направлению, изданного в первой половине XIX века. Его автор, академик Иван Свиязев[25], особую роль отводил проблемам промышленной архитектуры наиболее развитого Уральского региона. Мне также удалось купить переиздание уникальной научной книги «Описание горных уральских заводов»[26], автор которой, голландец В. де Геннин, был приглашен на русскую службу Петром I. Он был одним из главных творцов архитектурно-планировочного решения единого комплекса заводов и жилой застройки Екатеринбурга. Обе книги сыграли немалую роль в моем решении специализироваться после окончания института в качестве промышленного архитектора.
Я достаточно быстро адаптировался к условиям и режиму студенческих будней. В комнате общежития нас проживало четверо. Из числа эвакуированных я был единственный. Остальные представляли небольшие города Урала. Все учились на разных факультетах. Через несколько дней мы основательно сдружились и легко нашли общий язык, стараясь найти хорошую подработку. В свободные от учебы часы, несколько раз в неделю, все отправлялись на товарную железнодорожную станцию. Грузчиков там хронически не хватало. Разгрузка вагонов шла круглосуточно. Наибольший интерес для нас представляли продовольственные товары. Разгрузив вагон, мы уносили в общежитие увесистые сумки с крупами, овощами, иногда кусками мороженого мяса. На коллективной кухне сообща учились кулинарному мастерству. Активно помогали девушки, которых мы в знак благодарности и нескрываемого интереса к прекрасному полу приглашали к общему столу.
Иногда приходилось разгружать самые необычные грузы. Как-то прибыл зверинец на колесах из прифронтового города. Мы разгружали клетки под наблюдением и жестким контролем служителей зоопарка. Клетки с экзотическими птицами, особенно с попугаями, проходили под легкий смех. Когда дело дошло до пресмыкающихся, нам уже было не до смеха. Крупногабаритные клетки с различными животными выгружались объединенными бригадами, где мы выполняли роль поддерживающей группы. Расплачивались деньгами, которые позволяли нам на рынке, по баснословной цене, купить кусок сала, немного масла, творога или другие дефицитные продукты. Был случай, когда разгружались ящики под наблюдением многочисленной охраны. Впоследствии мы узнали, что в них находились бесценные картины Эрмитажа, которые нашли временное пристанище в нескольких помещениях злополучного Ипатьевского дома.
Надо признать, что студенческое содружество, включая нашу четверку, в борьбе за выживание допускало мелкие грехопадения. Одно из них заключалось в ловкой подделке дополнительных талонов на описанное выше питание в столовой института. Иногда удавалось дублировать почти с типографской точностью хлебные карточки. Плотный и липкий, как замазка, хлеб, как правило, по кусочкам уничтожался на пути от магазина до общежития, долго напоминая о своем присутствии возмущенным органам пищеварения.
Я даже умудрялся с ювелирной точностью подделывать входные билеты на галерку в Оперный театр имени А. В. Луначарского. Эти билеты позволяли приобрести, по сносной цене, бутерброды с колбасой или сыром в буфете театра. Царское лакомство запивалось сладким эрзац-напитком. Однако со временем ненасытная четверка примелькалась у подозрительной буфетчицы. С сожалением пришлось прекратить наши походы в театр с целью подкормиться.
Во всем остальном уровень взаимоотношений в студенческой среде в те времена был достаточно терпимым. Атмосфера коллективного сосуществования, вне зависимости от национальных различий, способствовала быстрому сближению интересов. Правда, известия с фронта были тревожными. Не было уверенности, что нам удастся закончить вуз. Но поскольку меня признали годным только к нестроевой службе, я все увереннее втягивался в учебу. Тем более что по ряду предметов обязательного среднего образования я успешно был аттестован в вечерней школе. С родителями поддерживал постоянную переписку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.