Село Красные Орлы

Село Красные Орлы

В переезде немногословный отец короткими фразами поведал об уральской глубинке, в которой нам волею судьбы предстояло находиться. До революции маленькая станция называлась Берикульская, а село в нескольких километрах – Ново-Александровка. Вокруг села на луговых выпасах трудолюбивые крестьяне создали ряд сельскохозяйственных артелей. После революции, в период коллективизации их объединили в коммуну «Красные Орлы». Так назывались в Гражданскую войну отряды Красной армии, действовавшие на Урале. Впоследствии в их честь были переименованы село и станция, на которой мы сошли.

Отец сказал, что нас должен встретить некий дед Агап, владелец тройной избы, в одной из которых мы будем проживать. На мой недоуменный вопрос отец объяснил, что это две самостоятельных избы, между которыми располагается общий крытый двор. Небольшая площадка перед крохотной станцией была заполнена подводами. Около одной из них стоял кряжистый пожилой мужичок в полушубке из овчины и такой же шапке. Окладистая борода делала его похожим на старовера, о самобытности которых я читал еще в школьные годы. Увидев нас, он быстрым шагом пошел навстречу. В нескольких шагах остановился, снял с головы шапку, обнажив большую лысину, низко поклонился и с улыбкой произнес:

– Добро пожаловать в наш сельский посад!

Мы уютно уселись в телегу на толстый слой соломы.

Старая кляча медленно и устало покатила ее по ухабистой, обледенелой грунтовой дороге. Вдали на фоне леса виднелись темные силуэты изб с живописно дымящимися трубами. Отец уселся рядом с Агапом, и оба затянулись едким куревом, которое сразу вызвало у меня не очень приятные воспоминания. Вскоре мы въехали на одну из улиц села, застроенную, с большими разрывами, одно– и двухэтажными бревенчатыми избами. После белоснежных мазанок с крутыми соломенными крышами на Украине и каменных сельских строений в Ставрополье бревенчатые темные избы выглядели мрачновато. Первые впечатления всегда самые сильные и запоминающиеся.

Я, как будущий архитектор, пытался понять принципы создания искусственной рукотворной среды человеческого обитания. Первое, что попало в поле моего зрения, – разный уровень посадки строений по отношению к поверхности земли. Одноэтажные избы как бы приросли к земле и имели невысокие цоколи. Двухэтажные избы, напротив, высоко размещались над уровнем земли. Впоследствии, прожив некоторое время в селе, от деда Агапа и других ее жителей я узнал много интересного об истоках и особенностях возведения изб, а также о бытовых традициях и жизненном укладе коренных жителей.

Ближе к центру села дед Агап остановил телегу перед высоким частоколом из заостренных вертикальных тесин. Он был внешней границей крытого двора, к которому слева и справа примыкали две избы. В середине частокола размещались четырехстолбные ворота с боковыми калитками, наверху которых красовались резные изображения фантастических птиц с человеческими лицами. Дед Агап пояснил, что, по уральским поверьям, барельеф совы над калиткой оберегает от сглаза, а птица с мифическим именем Сирин – символ благополучия.

Через открытые Агапом створки ворот мы въехали внутрь крытого квадратного двора. Навстречу вышла пожилая женщина, приветствуя нас низким поклоном. Это была Агафья, жена хозяина постройки. С вещами мы прошли во вторую избу, в которой предстояло жить. Впоследствии словоохотливая Агафья поведала, что изба эта предназначалась для младшего сына, который сейчас призван в действующую армию. Старший сын с семьей жил в Свердловске, где занимал довольно высокий (по местным понятиям) партийный пост. По лестнице, расположенной в зашитом тесом прирубе к избе, мы поднялись на второй этаж. Он возвышался над невысоким нижним этажом хозяйственного назначения – подклетом, или подызбицей. Через неотапливаемые сени прошли в горницу, в углу которой высилась большая печь. К ней примыкали полати, на которых для нас уже были заботливо приготовлены спальные места. Под потолком на полках красовалась медная и глиняная посуда, фигурки птиц и животных, вырезанных из дерева, отливки и ковки из металла. Интерьер просторной теплой горницы выглядел самобытно и уютно. Первым делом после дороги мы умылись и переоделись.

К ужину нас ждали Агап с Агафьей. Пройдя через двор, мы оказались в аналогичной избе (как в зеркальном отражении). В центре горницы был накрыт большой стол, щедро уставленный аппетитной сельской снедью. Агафья вручила нам практичные подарки – валенки, которые здесь назывались пимы. Маме она надела бусы из натуральных уральских самоцветов, в свою очередь мама подарила ей расписные украинские бусы и серебряное колечко из своей скромной ювелирной шкатулки, вывезенной во время эвакуации. Затем все уселись за стол. Агап всем, за исключением сестренки, налил по стопочке местного самогона, который запили квасом домашнего приготовления. После ухи с мелкорыбицей Агафья поставила на стол дымящиеся пельмени. Я впервые попробовал соленья из таежных ягод и грибов, а также сочные шаньги, которые Агафья вместе с ароматным хлебом выпекала в печи.

После обильного ужина стало клонить ко сну. Но Агап, поддержав разговор еще немного времени, повел раздельно женщин, а после них мужчин в баньку по-черному, которая отдельной клетью высилась на задворках вместе с другими хозяйственными постройками. Первая ночь в горнице уральской избы, пропахшей таежными травами, напомнила мне дорожный ночлег в калмыцком совхозе. Только нынешняя обстановка (присутствие отца, начало оседлой жизни) ни в какое сравнение не шла со всем, что пришлось увидеть и пережить за время эвакуации.

На следующий день ранним утром с отцом я отправился к месту его работы на вагранку. Для меня это было совершенно новое понятие. Отец объяснил, что так называются шахтные печи для плавки чугуна в литейном производстве. На территории под открытым небом находилась часть оборудования, которое успели вывезти с полтавского завода РЕМЗ. Оно должно быть задействовано в кратчайшие сроки, чтобы начать обрабатывать отливки снарядов и доводить их до полной готовности. Для этого требуется устройство укрытия в виде цеха с последующей установкой в нем токарных, фрезерных и других станков. Цех должен иметь большой пролет, стены из кирпича, прочные бетонные полы и фундаменты под это оборудование. В селе нашли пожилых умельцев, которые владеют не только топорами для рубки бревен, но и умеют класть кирпич. Они готовы приступить к работе в любое время. Остановка за чертежами, которые никто не умеет выполнять.

Отец испытующе смотрел на меня. Я сразу понял, какого ответа он ждет. Но… мечта в будущем стать архитектором – еще не повод без знаний и опыта создавать даже самый простой проект с минимальным набором необходимых чертежей! Кроме эскизных вариантов оформления школьного зала к окончанию учебного года, я совершенно не был знаком с методикой архитектурного проектирования. Поэтому мне требовалось время, чтобы подготовиться и выполнить первый в жизни проект, без которого цех построить невозможно – в отличие от изб, много веков подряд возводимых руками умельцев, и других, относительно небольших строений. Все это я после долгих раздумий изложил отцу на следующий день по пути к вагранке, которая находилась на краю села. Мы шли по широкой улице, застроенной с двух сторон схожими и в то же время разными по размерам и декоративному убранству избами. В голове промелькнула мысль, которая впоследствии стала девизом моей будущей профессии: «Единство – в многообразии». Прожив на Урале в вынужденном изгнании около двух лет, я сумел приобрести ряд практических навыков, необходимых для первых шагов в необъятной области архитектурной деятельности.

Но на данном этапе нужно было начинать почти с нуля: составить хотя бы минимум архитектурно-строительной документации. Первое, что мне, чисто интуитивно, пришло в голову, – нужно в ближайшем городе приобрести техническую литературу по строительству. Второе – разыскать хотя бы отдаленный аналог чертежей цеха в какой-нибудь проектной конторе и получить надлежащую консультацию. Эти мысли я высказал отцу, когда, миновав проходную, мы оказались на территории вагранки. В двухэтажном здании правления мы прошли к директору, которого я не раз видел еще в Полтаве. После крепкого рукопожатия и расспросов о наших эвакуационных перипетиях сразу приступили к делу. Директор внимательно выслушал отца и, с улыбкой обращаясь ко мне, изрек:

– Я понимаю, что у тебя нет опыта на этом поприще. Но уверен, что ты быстро его приобретешь. Другого выхода нет. Время-то какое, сам понимаешь! Нужно в кратчайшие сроки возвести цех, да еще в условиях зимы. В правлении тебе выделят комнату. С завтрашнего дня зачислим в штат. А сегодня я свяжусь с директором угледобывающего комбината по соседству. Попрошу, чтобы тебе оказали помощь на начальной стадии проекта. Дерзай!

Мы попрощались. Отец сказал, чтобы я возвращался домой без него. Не исключено, что завтра, если директора договорятся, мы съездим в город Артемовский.

Вечером, вернувшись с работы, отец подтвердил предстоящую встречу в строительном управлении треста. Нам обещана необходимая консультация, подбор проектного аналога, технических пособий и нормативов. Сопровождать меня будет работник вагранки, назначенный директором ответственным за строительство цеха. Рано утром я познакомился с ним. Он оказался башкиром по имени Айдар.

Агап отвез нас на полустанок. Через час местный поезд подъехал к конечной станции Егоршино. До города было несколько километров. Дорога пролегала через небольшой, поредевший из-за вырубок лес. Сам город показался мне безликим и унылым. Разноэтажная деревянная и кирпичная застройка с небольшими окнами на полуоблупившихся фасадах не радовала глаз. На центральной площади, по отработанному градостроительному принципу формирования небольшого советского города, сгруппировались службы местных органов власти, а также здание основного кормильца населения – треста «Артемовскуголь». В нем размещалось строительное управление, где нас уже ждали. Секретарь доложила начальнику о нашем приходе. Он с любезной улыбкой и крепким рукопожатием поприветствовал нас. Айдар еще в дороге кратко рассказал о нем. Поэтому психологически я немного был готов к предстоящей встрече. По словам Айдара, начальника управления – коренного одессита, участника Гражданской войны – судьба забросила на Урал. Мне еще не доводилось бывать в Одессе, но своеобразие говора я почувствовал сразу:

– Итак, молодой человек, рад с вами познакомиться! Моя фамилия – Русскинд. Да, да, не перепутайте! Есть еще фамилия Русских, это директор нашего комбината. Нас двоих легко запомнить, но главное – не перепутать… Бывали и такие случаи в этом безвестном городе, припорошенном угольной пылью… А имя мое Леонид. Как у эстрадного артиста Утесова, фильм «Веселые ребята» помните? Мы с ним задавали такого жару на Дерибасовской! Нас знала вся Одесса! Да, вся… Вот было времечко! Ну да ладно. Сейчас пригласим единственного архитектора на весь район и поскорее приступим к делу.

Он позвонил по внутреннему телефону. Вскоре в кабинет вошел высокий худощавый мужчина среднего возраста и представился: Геннадий Савельев. На большом столе он развернул кальку. Обращаясь ко мне, пояснил:

– Это выкопировка из генерального плана территории вагранки. Вот ее границы и возможная зона расширения. Жирный контур – все существующие постройки, а цветные линии с условными обозначениями – инженерные сети. Обратите внимание на нижний правый угол чертежа: там обязательный штамп с реквизитами объекта и обозначен масштаб застройки – 1:200. Определив габариты цеха согласно технологическому плану расстановки оборудования, с учетом проездов, в этом масштабе следует сделать несколько вариантов посадки цеха. Это, конечно, только начало сложной, многоступенчатой работы архитектора со смежными специалистами. Радуйтесь, что у вас появилась редкая возможность попрактиковаться уже сейчас – до начала учебы в вузе. Не стесняйтесь. Задавайте любые вопросы. Мы будем вам помогать всем, чем сможем. Ведь это очень ответственный заказ!

Откровенно говоря, я был в растерянности. Первое чувство: полная беспомощность. Ни опыта, ни профессиональных знаний! И я боялся, что не справлюсь и подведу всех, включая отца, который из лучших побуждений привлек меня к такой ответственной и серьезной работе. В памяти всплыл эпизод с ПУАЗО и слова начальника: «Если почувствуете, что не по Сеньке шапка, не стесняйтесь, сразу скажите». Но тогда мне удалось не ударить лицом в грязь. А сейчас… Но отступать нельзя: у меня же редчайшая возможность проверить себя в настоящем деле! В архитектуре! Тем более обещана помощь и поддержка! Все эти мысли стремительно проворачивались в голове. Старшие, наверное, почувствовали мое состояние. Геннадий, ободряюще похлопав меня по плечу и перейдя на «ты», произнес:

– Не сомневайся, все получится. Не боги горшки обжигают! Еще раз повторяю, помощь в любое время дня, а если экстренно потребуется – и ночи, окажем непременно.

Я почувствовал, что перескочил через внутренний Рубикон неуверенности и сомнений. К счастью, от родителей мне передалась важная черта характера – упрямо и настойчиво двигаться к намеченной цели, не раскисая и не отвлекаясь на мелкие нюансы. Это очень помогло мне в последующей самостоятельной жизни.

Мы собрались в обратный путь. Геннадий вручил мне в конце визита полный набор чертежных принадлежностей, рулон ватмана и кальку, а также технические пособия по строительству. Навьюченные и уставшие, мы к вечеру сошли с поезда на нашем маленьком полустанке. Было холодно, начался снежный буран, быстро темнело. К счастью, на площадке стояло несколько подвод, владельцы которых подрабатывали перевозкой пассажиров в село. В теплой избе меня ждал вкусный ужин, на который я набросился с нескрываемым аппетитом. Насытившись, подробно рассказал отцу о результате поездки в Артемовский.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.