5
5
Фасати узнал от индуски, которая привела мальчика-сироту, что женщина, растерзанная тигром, уже сожжена и прах ее брошен в реку. Никто точно не мог указать место, где на нее напал тигр. Во время проповеди в церкви миссионер попросил, чтобы в будущем на месте, где тигр-людоед совершит нападение, не трогали тел убитых им людей. Только тогда можно будет отыскать хищника и расправиться с ним. Фасати поручил мне обучать взрослых индийцев, собирающихся перейти в католическую веру, катехизису. Это были люди из различных каст, которых за „тяжкие прегрешения" изгнали из общин.
Однажды, когда я обучал катехизису нескольких женщин, в церковь вошел молодой индиец. Он подошел ко мне и заявил, что принадлежит к касте шудров, батрачит у вайшьи и решил жениться на дочери хозяина. Шудры, которых приняли в католическую веру, сказали ему, что душа христиан не перевоплощается в людей других каст, что все души могут достичь нирваны и соединиться с богом.
Я поправил его, сказав, что души христиан не только не возрождаются в новом виде, но и не воссоединяются с богом, как он это себе представляет, а попадают в рай или в ад.
Я спросил его:
- Скажи, что тебе надо от миссионера? Он посмотрел на меня и неохотно ответил:
- Пурогит не венчает меня с дочерью хозяина, поэтому я и пришел к вам. Могу ли я перейти в католики?
- А почему пурогит не желает обвенчать вас? — поинтересовался я. — Может, ты в чем-то провинился? Не изгнали ли тебя из касты?
— Нет, не изгнали. Но я шудр, а моя невеста из касты вайшьев. Если я перейду в католики, вы обвенчаете нас?
— Но нужно будет учить катехизис, — подчеркнул я. — Затем принять крещение, исповедоваться, причаститься и все время посещать церковь. Точно так же должна будет поступить и твоя невеста. Вы согласны?
— А вы нас дома обвенчаете?..
— Нет, в церкви. Вы оба должны будете носить обручальные кольца, как символ семейной верности. Так принято у католиков.
— А если бы я один принял католическую веру?
— А невеста осталась бы индуисткой?
— Да!
— Нет, так нельзя. Это был бы недействительный брак.
Юноша призадумался. Я видел, как нелегко ему разобраться в столь сложных вещах, а еще тяжелее потерять любимую девушку, тем более что родители давали за девушкой участок земли в два акра вместе с постройками. Сейчас у того же хозяина он работал за горсть риса, а после женитьбы сам бы стал землевладельцем.
Так ничего определенного не сказав, он ушел. Видимо, хотел посоветоваться с родителями невесты, ее родственниками. Для индуса не сдержать слово - смертный грех, ведь в таком случае он возродится к новой жизни в низшей касте, а то и в обличье животного. А кто же хочет стать четвероногим?.. Никто!
На следующий день юноша не появился. А в воскресенье я увидел его в церкви с девушкой. Смуглолицая, красивая, она была одета в голубое сари. Я подумал о том, что любовь сокрушает даже кастовые преграды.
Тут в ризницу вошла старушка. Она низко поклонилась, затем воздела руки и сказала:
— Я честная женщина, добрая христианка, а ведь рядом со мною стоит шудр. Я не в силах молиться. Если вы его не прогоните, мы все уйдем из церкви.
Вот тебе и христианская любовь и равенство! Как теперь быть с юношей? Я хотел было пригласить его в миссию, но должен был читать проповедь. Поэтому, подойдя к алтарю и став рядом на колени со служившим обедню Фасати, я шепнул ему: „Продли чтение евангелия". А юношу вместе с девушкой я пригласил в ризницу. Там я вручил им катехизис на бенгальском языке и велел читать его до моего возвращения. Но юноша отодвинул книжечку:
— Я не умею читать. Шудров никто не учит грамоте. В нашей чери[23] даже староста неграмотный.
— Так, может быть, невеста почитает, - предложил я.
— Разве кто обучает женщин грамоте? — удивился он.
Я не знал, как быть. У алтаря меня уже дожидался Фасати. Если эта парочка вновь появится в церкви, верующие разойдутся. Как их тогда вернуть обратно? Если же выпроводить помолвленных, они больше никогда к нам не вернутся и мы лишимся новых прихожан. Волей-неволей пришлось прибегнуть ко лжи:
— Во время богослужения иноверцам нельзя находиться в храме, — объявил я молодым людям. — Кстати, такого же правила придерживаются и брахманы. Так что зайдите после окончания службы.
Постояв в нерешительности, молодые ушли из ризницы, а я поспешил к амвону. На ломаном бенгальском языке я начал проповедь. В своей проповеди я старался убедить прихожан в том, что католический бог не признает каст, что он провозгласил равенство людей, братство и любовь между ними. Я видел, что многим эти слова пришлись не по душе.
Тем не менее паству надо было приблизить к христианству, к новой религии и новому богу. Ведь это основная цель миссионеров.
Молодые влюбленные долго не появлялись в миссии. Но вот однажды я вновь увидел их в церкви. Сосредоточенные, преисполненные внимания, они старались все понять. Если чего и недопонимали, тотчас же спрашивали, выясняли. Но сами отвечали неохотно, односложно и даже сердито. Казалось, их раздражает то, что они обязаны отвечать на мои вопросы.
В конце концов они приняли крещение, исповедовались и причастились. Приближался день их свадьбы, и я объяснил им, что согласно церковному обряду в храме должны присутствовать их родители, друзья и подруги, сваты и шаферы. Я наставлял, как невеста обязана провести последний вечер перед свадьбой, как должна проститься с родителями, — словом, познакомил их со всеми известными мне литовскими свадебными обрядами и традициями.
Жених и невеста согласились со всеми моими наставлениями и даже радовались, что свадьба будет такая интересная. Но вскоре в миссию пришли родители помолвленных, и тогда оказалось, что отец девушки со многим не желает согласиться и настаивает на том, чтобы во время свадьбы были совершены и индуистские обряды. Он начал со мной то ли спор, то ли торг.
— А вы знаете, что пурогит проклял нас. А гиманджунгский махант[24] подал на нас в суд за то, что мы разрешили окреститься нашим детям. Вы должны понять сложность нашего положения. Разрешите хотя бы соорудить дома пандал[25].
— Пандал, пожалуйста, да и свадебную процессию в деревне можете организовать, — сказал я им. — Но индуистских молитв я читать не стану.
— А вы будете участвовать в свадебном обряде? — спросил меня отец невесты.
— Если пригласите, — отвечал я с улыбкой. — Я ведь не являюсь духовником вашей семьи и сам приходить к вам не могу.
— Мы очень просим вас руководить нами и в храме и дома, — сказали родители, низко кланяясь.
— Но за исполнение обряда придется вам пожертвовать церкви какое-нибудь золотое украшение, — вмешался в наш разговор Фасати.
Я с удивлением посмотрел на него. Зачем это? Миссионерам, которые дали обет жить в бедности, запрещено принимать подношения.
Родители помолвленных опустили головы.
— Не надо нам никаких драгоценностей, — вмешался я. — Миссионер Фасати пошутил.
Фасати виновато улыбнулся, но ничего не сказал. Не в его правилах, видимо, было отказываться от подарков. Это меня возмутило.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.