Глава 3

Глава 3

Радисты бригады осназа были заняты своим делом, когда к ним заявился хитренький Толик, выполнявший при штабе функции посыльного. Он и прежде наведывался в их землянку, слушал разговоры радистов, что-то и сам рассказывал. Здесь ему было интересно – всё-таки радисты поддерживают связь с Большой землёй и будто бы даже с Кремлём.

Ребята тоже были рады пареньку – он их забавлял. К ним в землянку редко кто заходил. Все знали, что это не принято. А Толику, как посыльному связному, разрешалось.

Заявившийся после заметного перерыва в землянку к радистам связной решил удивить новостью, но не просто взять да выпалить, а соответствующим образом подать, поначалу многозначительными намёками.

– Горевать за ту дивчину, што до вас хотели привстроить, вже ненадобно вам. Усё у яё вже у порядке там, – и он важно щёлкнул языком. – Ага.

Радисты не сразу поняли, о ком говорит связной. Кто-то его переспросил:

– Ты чего темнишь? Кого имеешь в виду?

– Кого, кого? Парашютистку! Будто не знаете.

Радисты переглянулись:

– А что с ней стало?

– До вас начштаба хотел её привстроить? Вы яму дали с ворот поворот. Тода он встроил её прямо у штабе! – Толик интригующие помедлил и, приняв загадочный вид, важно проговорил: – Я вже сказал, што тепереча у яё вже усьё у порядке. Плевала она на вашу землянку и на усьё. Ага!

– Ты говори толком, не тумань! – одёрнул связного Федя Кукушкин. – Слышь?

– Слышу я, слышу. И не туманю.

Радисты переглянулись:

– Так в чём дело-то? Можешь толком сказать!?

– А у том, што по-буржуйски ёна встроилась.

Кукушкин не выдержал:

– Да плюньте вы на него! Тоже мне – «посол по особо важным поручениям!» Цирк какой-то устроил.

– Я усьё говорю, как воно ёсть, а вы не даете сказать.

– Вот и давай говори! – предложил Кукушкин. – Только не заправляй нам мозги. Слышь?

– Да нихто тут ничего не заправляет, – обиделся паренёк. – Пошто виноват, што ни у зуб ногой не мозгуете. Сидите сабе у норе и ничегошеньки не ведаете. – Он сделал паузу и как бы между прочим произнёс:

– Генеральшей встала.

– Кто встал? – спросил Федя Кукушкин, притворяясь, будто никто из радистов ничего не понял. – Ты можешь наконец говорить по-человечески или нет?

Гришка Василькович, радист Белорусского штаба партизанского движения, со свойственным ему в подобных случаях солдатским юмором не стерпел:

– В самом деле, я ни хрена не пойму: кто встал? И что именно?

Этого было достаточно, чтобы последовал грохот смеха. Однако до связного смысл юмора не дошёл. Его, напротив, задело:

– А я не виноват, што усье вы тут не мозгуете. Говорю вам: генеральшей ёна встала. Парашютистка та, што до вас у землянци должна была жить. Непонятно, што ль? Танька! Теперече ясно?

– Значит, парашютистка, говоришь, генеральшей встала? – переспросил больше ради потехи Гришка. – Так, что ли?

– А то нет! И вже не у лаптях ходе, а у сапожках армейских и усе яё там прилажено. А вы зубоскалите!

Неожиданно установилась тишина, каждый обдумывал услышанное.

Толик не стерпел:

– Чего глядите на меня? Сказал, што генеральшей ёна встала! Не понятно, што ль? Значит, встала. И у штабе буде жить за ширмочкой… Чего еще тут трэба вам?

– Ну, правильно, так бы сразу сказал, что у генерала встало, а ты всё, что парашютистка встала, – как бы поясняя, произнёс невинно Кукушкин. – Теперь понятно.

Снова раздался обвальный смех.

Едва он стих, Гришка Василькович стал подзадоривать связного, а тот в ответ рассказывал, насколько начальник разведки внимательно относится к парашютистке.

Землянка сотрясалась от смеха. Держась за живот, Гришка повалился на нары и, заливаясь смехом, кричал:

– А мы, олухи, прочили её в детский садик леденцы посасывать.

– Вовка-то! – вторил кто-то из радистов, обращаясь к смеявшимся друзьям: – Вовка-то крохой её посчитал. Бедняжка на спинку повалилась и враз генеральшей стала! Ой, не могу, братцы партизаны и партизанки!..

– Будет тебе орать! – цыкнул на радиста Федя Кукушкин. – Не ты ли, кретин, побежал вслед за ней, когда она вышла из землянки?

– Да мы все кретины! – признался Гришка Василькович. – Скоблились, сапоги до блеска драили, воротнички чистые подшивали.

Соловьёва помалкивала. Про себя вначале наверняка посмеивалась. Но как только до неё дошёл смысл слов: «за ширмочкой генеральшей встала», ей уже было не до смеха. Её лицо стало напряжённым, дескать не успела прибыть какая-то пигалица, как тут же попала под крыло генерала. Прежде видела в нем серьёзного, временами даже сурового начальника, а он вон как себя повёл…

– Слухай, Толик! – вдруг притянул связного за грудки Федя Кукушкин. – А ты часом не заправляешь нам тут мозги? За брехню знаешь что у нас полагается? На первой же сосне вздёрнем!

– Это вас всех надо на первой сосне… за то, што не мозгуете, – обиделся связной. – Акромя «командармши». Вона усьё скумекала, как ёсть! А вы можете только зубоскалить да понасмехиваться. Я прихожу до вас як человек, а вы все переворачиваете вверх дном. А ще называетесь радисты…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.