Глава 2

Глава 2

Когда-то Сергей Георгиевич Сёмин был заметной фигурой в Мурманском областном управлении. Удостаивался приёма у самого наркомвнутдел Ежова. Был приглашён им на совместную рыбалку. Привозил вкусные копчёности. Поучал, что есть паюсную икру нужно только деревянной ложкой, поскольку серебряная темнеет. Рекомендация была принята с благодарностью. Наркомвнутдел ценил Сёмина, они подружились, вместе пили чай, иногда на следующее утро – рассол. Заливать Сергей Георгиевич был мастер. Мозг у него порой работал с опережением, но только в выгодном направлении для него самого и, естественно, для дела. Иначе бы не навесили в петлицах по «ромбу»!

Ещё бы! Целую сеть раскрыли. Разумеется, всех ликвидировали. Шпионов, вредителей, наглых пакостников. Опыт в этом направлении у Сёмина имелся. Спихнул своего начальника отдела. Были у того, конечно, и подчинённые, которые поддерживали его. Естественно, разделили впоследствии его участь.

Сёмин занял пост начальника КРО – контрразведывательного отдела Облуправления НКВД по Мурманской области. Принялся раскручивать маховик. Сразу стали появляться результаты. Внушительные, громкие, на удивление похожие один на другой. Порой до абсурда. Но перечить никто не осмеливался.

– Мурманск – порт стратегического значения на Советском Севере! – говорил он обычно подчинённым. – Гляньте на карту и поймете, с кем мы здесь граничим, чего им нужно от нас, чем мы располагаем. И чтобы они оставили нас в покое? Чтобы мы были для них безразличны? Смешно. И преступно. Либо мы не умеем искать врагов, либо неспособны их их обнаруживать, а может быть, мы просто-напросто не хотим себя утруждать?! Тогда, извините меня за прямоту и резкость, мы идём на поводу у врагов нашей партии и государства. Как нас учат товарищ Сталин и его ближайший соратник нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов! Тогда мы недостойны называть себя чекистами.

Я прошу всех об этом крепко призадуматься – кто мы? Какое место каждый из нас намерен занять на доверенном ему участке?

Сергей Георгиевич Сёмин завоевал симпатию самого любимого и почитаемого руководителя НКВД СССР.

…Вспоминая о том времени, Сёмин говорил со свойственной ему усмешкой, от которой порой мурашки пробегали у слушавших его у костра разведчиков. Был в ударе. Конечно, подшофе.

– С наркомом Ежовым мы однажды так наклюкались, что под конец стали принимать ванну с шампанским! – хвастанул под градусами Сёмин, войдя в раж. – Удовольствие, скажу вам, товарищи, прямо убийственное!

Он говорил и без конца оглядывался, нет ли у него за спиной кого-то из нежелательных.

– А что, ванну принимать с шампанским полезно от подагры или ревматизма? – притворно спросил кто-то из слушателей.

Сёмин ухмыльнулся:

– Не знаю, как от болячек, а с девицами – это то, что доктор прописал!

От всплеска смеха у костра содрогнулся воздух. У отдельных разведчиков, представивших себе происходившее, заблестели глаза.

Потом между собой делились: «То-то он такой уверенный во всём!»

– Ванну – вместе, а судьбы – врозь, – тихо процедил кто-то сквозь зубы.

– Видал он виды, будь спок! Генерала-то получил, наверное, от того же Ежова.

О Сёмине и его жизни до этого признания никто в бригаде осназа ничего не знал и ни о чём не догадывался. Ни командование, ни тем более рядовые. Чего его понесло ни с того ни с сего? Возможно, под настроение. У костра сидели только бойцы, командиры отсутствовали, при них он вряд ли стал бы предаваться подобным воспоминаниям. Стимулировали градусы. Поэтому рассказ Сёмина о прошлом времени удивлял своей откровенностью. Никто раньше не подозревал за ним подобного.

Конечно, присутствующие делали вид, будто «всё здорово». Про себя же или позднее при случае в узком дружеском кругу, наряду с удивлением выражали серьёзное разочарование, неодобрительные чувства или вовсе острые суждения, не делавшие честь начальнику разведки.

Сёмин был в звании майора госбезопасности, что в органах приравнивалось к генералу. В петлицах носил «ромб», который ему вернули после ареста. Условно. Как, собственно, и свободу. Он должен был оправдать доверие оперативным успехом, а при надобности и ценой жизни!

Семин старался держаться с достоинством, мог лезть напролом, не считаясь ни с чем, потом останавливался и уже постепенно, словно опомнившись, торопился дать ход назад. Видимо, спохватывался, чего-то остерегался.

Между тем об этом никто не знал, кроме, возможно, ещё одного, кроме Котельникова, человека в бригаде. Однако тот не имел права с кем-либо делиться подробностями о былой жизни начальника разведки бригады. По предположению Котельникова, это мог быть кто-то занимающий высокое положение. Возможно, комиссар Малюгин либо комбриг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.