Глава 7

Глава 7

Свое мнение о Ионе Эммануиловиче Якире, полтора десятилетия после окончания Великой Отечественной войны Герой Советского Союза, маршал Иван Христофорович Баграмян написал в своих воспоминаниях на 31 машинописной странице и передал их автору книги для газеты «Молдова сочиалистэ», главным редактором которой был тогда Михаил Плешко. Здесь приводится только часть воспоминаний.

«…Мне посчастливилось знать Иону Эммануиловича Якира, служить под его началом, встречаться и беседовать с ним.

…В течение почти десяти лет наши служебные пути, как говорится, не пересекались. Конечно, о Якире, командующем войсками крупного округа, я много слышал, но в моём сознании сохранилось от первой встречи лишь впечатление такого рода: молод, обаятелен, остроумен, энергичен, хороший оратор, и всё. Однако это было далеко не полное представление о нём. В этом я убедился при более близком знакомстве с Якиром в 1934 году, после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе.

…Чистяков был на Украине старожилом: воевал там ещё в годы Гражданской войны. Он восхищался её безграничными просторами, столь благоприятными для применения конницы. Когда же мы ещё раз спросили его о Якире, Чистяков на минуту задумался, а потом взволнованно заговорил:

– Эх, друзья мои!.. Для вас Якир – всего-навсего один из будущих старых начальников, а для меня… – Он замолчал, подыскивая нужные слова, и вдруг с воодушевлением закончил: – для меня Иона Эммануилович – человек совершенно особенный. Не улыбайтесь, пожалуйста, что я, старый конник, так восторгаюсь им. Когда вы узнаете его поближе, перестанете удивляться.

Понимаете, храбрость и самообладание Якира в бою отличаются от храбрости других героев. Возьмём, к примеру, Котовского. Даже во внешнем облике Григория Ивановича всё как-то сразу подчёркивало – это герой! А у Якира и по внешности, и во взаимоотношениях с товарищами, и в поступках сквозит необычайная скромность. Самые геройские дела он делает уж очень просто, незаметно, обыденно, как само собой разумеющееся. И не выносит, если кто-нибудь упоминает о его заслугах.

Чистяков, помню, особенно восхищался поразительным природным военным дарованием Якира, его редким личным обаянием и исключительной силой воли. Ведь Иона Эммануилович, не зная даже азов военной службы, сумел за очень короткий срок стать полководцем. Подчёркивал высокую военную одарённость Якира… Все, кто рассказывали об этом героическом походе, отдавали должное членам Реввоенсовета Южной группы Я. Гамарнику, В. П. Затонскому, Л. И. Каптавелишвили и в первую очередь, конечно, командующему Ионе Эммануиловичу Якиру…

…Сам Якир никогда не прекращал учиться. Можно без преувеличения сказать, что вся его недолгая жизнь – это своеобразная академия. Каждую свободную минуту он использовал для повышения своих знаний. Начальник штаба округа Дмитрий Александрович Кучинский как-то рассказывал, что Якиру в конце двадцатых годов довелось учиться в одной из самых старых военных академий Европы – в Германской академии Генерального штаба. Он блеснул там такими способностями, таким выдающимся воинским талантом, что удивил даже президента Германии, старого фельдмаршала Гинденбурга.

В знак уважения к «красному генералу» Гинденбург подарил Якиру на память основной труд Шлеффена «Канны», на котором сделал примерно такую надпись: «На память господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности».

Тогда же руководство рейхсвера попросило Якира прочитать германскому генералитету курс лекций о Гражданской войне в России. Эти лекции вызвали у столь необычных слушателей огромный интерес.

Якир был всесторонне образованным военачальником. Он знал несколько иностранных языков. На манёврах 1935 года я видел, как он оживлённо, без переводчика, обсуждал что-то с главами иностранных военных делегаций.

Начав с личной жизни и учения, мы незаметно перешли к тактике и оперативному искусству, а затем и к делам международным. Видимо, к концу нашей беседы Якир сумел составить некоторое представление о нашем военном и политическом кругозоре.

Нельзя было не заметить изумительной способности Ионы Эммануиловича быть внимательным к собеседнику.

…Когда в ходе разговора мы коснулись событий, происходивших в Германии, я заметил, что нам, видимо, в недалеком будущем придётся столкнуться с германским фашизмом. Якир сразу посуровел лицом, задумался, затем ответил:

– Вы правы, товарищ Баграмян. Фашизм – безусловно, наш злейший враг. И рано или поздно с ним придётся столкнуться. Не видеть этого может только слепец…

Международные вопросы сильно занимали Якира. Он подробно, не жалея времени, делился с нами своими соображениями о возможности вооружения Германии с помощью англо-американских монополий, о реальной угрозе со стороны императорской Японии, которая вплотную подобралась к нашим дальневосточным границам и к дружественной нам Монгольской Народной Республике.

Удовлетворенный моим рассказом, Иона Эммануилович воскликнул:

– Как хорошо, что наша армия молода не только годами, но и духом! Как хорошо, что у нас мало сторонников отживших оперативно-тактических догм! Естественно, что среди старых специалистов ещё попадаются и такие, но не они, к счастью, делают погоду. Думаю, в оперативно-тактических искусствах мы впереди армий самых крупных капиталистических стран.

С чувством искреннего сожаления Иона Эммануилович заметил:

– Конец нашей продолжительной беседы неожиданно огорошил меня, так как прозвучал своеобразной панихидой по коннице. А ведь я и Аскалепов были кавалеристами! Не печальтесь! Придёт время – вы смените коней на бронированные машины и танки и, если понадобится, с не меньшей кавалерийской лихостью поведёте их на врага… Что касается меня, – добавил он после короткого раздумья, – то я мечтаю увеличивать механизированные войска.

Припоминаю и другой случай. В то время среди авиаторов округа господствовало мнение, что истребитель И-5 вывести из плоского штопора невозможно. Такое мнение тормозило совершенствование высшего пилотажа, и это серьёзно беспокоило Якира. Иона Эммануилович часто вызывал к себе лётчиков, беседовал с ними, пытаясь добраться до истины.

Командир эскадрильи П. С. Осадчий попросил у командования ВВС разрешения выполнить плоский штопор и тем самым опровергнуть это мнение на практике. Командование ВВС посчитало эксперимент рискованным и запретило его. Дело дошло до Ионы Эммануиловича. Он вызвал Осадчего, внимательно выслушал его и разрешил провести опыт.

Осадчий блестяще опроверг отсталый взгляд. Якир был очень доволен. Он приказал командующему ВВС округа Ингаунису командировать Осадчего во все авиационные соединения с тем, чтобы тот продемонстрировал лётчикам-истребителям технику выполнения плоского штопора.

Вот так, по крупицам, собирал Якир всё новое о военном деле и открывал ему «зелёную улицу».

Иона Эммануилович очень дорожил опытом Гражданской войны, но относился к нему творчески. Любя кавалерию, он предвидел её скорый закат и прилагал все силы к развитию мотомеханизированных войск. Первым стрелковым соединением, переформированным в 1933 году в мехкорпус, стала знаменитая 45-я Краснознамённая Волынская дивизия – любимое детище Якира.

В августе 1936 года жена одного командира взвода позвонила Якиру на квартиру и, плача, пожаловалась на бессердечное отношение к ней. Её тяжело заболевшего ребёнка нужно было срочно отправить в больницу. Она попросила легковую машину у одного начальника, у другого, у третьего – все отказали, рекомендуя обратиться в «Скорую помощь». Она побежала к фельдшеру батальона. Тот заявил, что сменился с дежурства, устал и никуда не пойдёт. Почему отчаявшаяся мать решила дозвониться командующему округа? Да потому, что знала: он в помощи не откажет.

Выслушав женщину, Якир обещал немедленно принять меры. Прошло короткое время, и за ребёнком примчалась санитарная машина. Утром, придя в свой кабинет, Иона Эммануилович приказал адъютанту справиться о состоянии больного ребёнка. Только услышав, что ему стало лучше, Якир успокоился и занялся служебными делами.

Корень всех бед в работе с людьми Якир видел в недостатке внимания к партийно-политической работе, к воспитанию личного состава. Сам же занимался этим повседневно.

…Готовясь к манёврам, главный руководитель Якир развил такую кипучую деятельность, будто предстояли настоящие бои. Основное внимание он уделял действиям механизированных войск и высадке воздушного десанта.

Якир не терпел ненужной парадности и условностей на учениях. Перед началом манёвров командир 7-го стрелкового корпуса Рогачёв доложил ему, что 90-й стрелковый полк не готов к участию в воздушном десанте. Командующий не раз бывал в этом полку и хорошо знал его с лучшей стороны. Поэтому доклад командира корпуса удивил Якира.

– В чем дело? – спросил он.

– Всё ещё плохо со строевой подготовкой, – ответил Рогачёв. – Неудовлетворителен торжественный шаг!

Якир с улыбкой посмотрел на комкора:

– Да, это, конечно, серьёзный недостаток. Но ведь, дорогой товарищ Рогачёв, наши десантники будут наступать на противника вовсе не торжественным шагом!

…С гордостью оценил отличное взаимодействие авиации с танками, конницей и пехотой… В манёврах участвовали свыше тысячи танков, много самолётов, но не произошло ни одной аварии и только несколько машин имели поломки, да и то на ремонт и возвращение их в строй потребовалось не более двух часов.

Высоко отзывался Якир об авиаторах округа, показавших блестящее лётное мастерство.

Киевские манёвры 1935 года вызвали восторженные отклики и у зарубежных военных деятелей… Руководитель военной делегации Чехословакии генерал Крейчи заявил:

– Мы поражены количеством проблем, исследованных на манёврах, на которых мы присутствовали с большим удовольствием и вниманием. На манёврах нашли массовое применение новые средства, новейший технический материал. Войска действовали в самых разнообразных условиях современной подвижной войны в тесном взаимодействии всех родов.

Чехословацкую военную делегацию особенно поразило массовое применение парашютистов, высокий класс действий воздушного десанта, а также невиданные доселе масштаб и искусство боевого применения крупных механизированных войск.

В заключение генерал Крейчи сказал:

– Красная армия предлагает пути будущей тактики, и в этом отношении она среди первых армий мира!

Не менее восторженно высказался глава французской делегации генерал Луазе:

– Видел отличную, серьёзную армию, весьма высокого качества и в техническом, и в моральном отношении. Её моральный уровень и физическое состояние достойны восхищения.

В своей речи он высказал интересную мысль о техническом оснащении наших войск:

– Техника Красной Армии стоит на необычайно высоком уровне. Ваша техника самая современная, ибо она создана за последние три-четыре года, а европейским армиям долго придётся «донашивать» технику и аппаратуру старых образцов. Ваш танковый парк поистине чудесен. Скажу откровенно, мы не прочь были бы обладать таким. Авиацией восхищён. Парашютный десант, виденный мною под Киевом, я считаю фактом, не имеющим прецедента в мире. Парашютисты – это удивительный новый род войск.

Руководитель итальянской делегации генерал Монти присоединился к мнению своих коллег:

– Я буквально в восторге от воздушного десанта. На меня произвели большое впечатление ловкость и искусство, с которыми парашютисты выполняют такую ответственную и трудную задачу.

В манёврах следующего года мне уже не пришлось участвовать. В конце лета 1936 года меня вызвали в Киев. Выезжая в штаб округа, я даже не догадывался о причине вызова. Правда, Н. Н. Криворучко как-то говорил, что рекомендовал меня на должность начальника штаба корпуса. И я подумал: уж не по этому ли поводу со мной будут беседовать?

В назначенное время я был в приёмной командующего и через несколько минут стоял перед Якиром. Расспросив о моих личных делах, он неожиданно переменил тему:

– Мы прочим вас в начальники штаба корпуса, но сейчас появилась другая возможность – поучиться в Академии Генштаба. Выбирайте: останетесь – через два-три месяца будете начальником штаба корпуса, уедете – станете им позднее на два года.

Я попросил направить меня учиться. Якир, довольно улыбнувшись, сказал:

– Правильно решили. Начальником штаба корпуса вы обязательно будете, а вот дадут ли нам враги время на учёбу, трудно сказать. Я бы и сам с удовольствием поучился в Академии Генерального штаба… если бы имел возможность.

Он встал и, пожимая мою руку, посоветовал:

– Зря не теряйте времени. Учитесь упорно. А окончите – возвращайтесь.

Я вышел, предполагая, что теперь не скоро увижу этого умного, сердечного и обязательного человека. Однако ошибся: снова встретился с ним осенью того же года.

В академии больше всего было слушателей, прибывших из Киевского и Белорусского военных округов, слушатели и других округов прониклись любовью к И. Э. Якиру. В этом сыграла роль не только его естественная простота в обращении с людьми, но и высокая культура, знания, умение убедительно и ненавязчиво доказать любое положение военной теории.

Прошло всего несколько месяцев, наполненных тревогой, недоумением, горестными размышлениями… Безжалостная рука сразила почти весь цвет высшего командного состава Красной Армии. Мы потеряли много талантливых военачальников, в том числе и Иону Эммануиловича Якира. Эта страшная трагедия не укладывалась в сознании. Официальные сообщения вызывали лишь боль, но объяснить ничего не могли.

Никита Сергеевич Хрущёв, хорошо знавший И. Э. Якира, на встрече руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства 8 марта 1959 года говорил о нём: «Это был крупный военачальник и кристальной чистоты большевик, трагически безвинно погибший в те годы… На допросах товарищ Якир заявил следователям, что «арест и обвинение – явная клевета, что партия и Сталин введены в заблуждение, они разберутся во всем этом… разберутся в том, что такие люди, как он, гибнут в результате провокации»…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.