Дархан Бейле

Юн-Ванг, князь хошуна Дархан Бейле, является главою автономного правительства Внутренней Монголии. Мы получили приглашение побывать в его ставке, которая отстоит от нашего стана в двух часах езды. Переехали через многие сухие русла, миновали место будущей монгольской столицы, там еще приготовляются кирпичи. Особенно трогательно проезжать этим местом, сознавая, что там будет строиться, будет слагаться столица народа с таким великим прошлым. Вы знаете, как каждое строение, даже хотя бы возможность строения, уже близка моему сердцу. Сперва мы двигались на северо-восток, потом повернули к северу, туда, где в 40–50 милях уже будет граница Халхи.

По пути шарахнулось от машины несколько косяков прекрасных коней. Можно изумляться, насколько местные травы без зернового корма достаточны, чтобы держать коней и прочие стада в теле. Редкие аилы, кое-где рощи и отдельные деревья вяза — карагача, этого излюбленного дерева Средней Азии. Местами ковыль, местами высокий чий, обычный вострец, овсянка, белена и также обычный набор колючих, низкорослых кустарников. Удивительно, что не только местные верблюды, но и прочий скот приспособился и к этому колючему яству.

Между пологими холмами показалась княжеская ставка. Каре белых стен с темными наверху зубцами. Внутри крыши домов китайского характера. На воротах расписаны красочные охранители входов. Рядом в таком же каре стен стоит ямын — канцелярия хошуна. Видимо, только что прошла дождевая туча, и все полно свеженабежавшей водою. Подъезжаем сперва к ямыну, чтобы передать карточку. Нас просят войти. Целая толпа приветливо улыбающихся должностных лиц и солдат. Остроконечные соломенные шлемы солдат с красным султаном невольно напоминают, что такая же форма шлема могла бы быть применена и для шлемов защитных, сохраняя за собой всю вековую традицию.

В дружелюбном ямыне нужно присесть, пока доложат князю. Обмениваемся расспросами о пути, о добром здоровье и о прочих благожелательных предметах. В углу стоят старые русские винтовки. Видны книги и свитки монгольских писаний. Приходит чин с цветным шариком поверх красного султана, означающим его должностное достоинство, и просит к князю. Проходим через расписные ворота по мощеной дорожке двора, следуем в покои к князю. И вот находим его в небольшом покое китайского характера. По стенам, кроме священных изображений, висят изображения должностных лиц и деятелей. Самому князю 66 лет. Его приветливое, много видевшее, многоопытное лицо напоминает изображение добрых старых правителей. Через Юрия и Чамбу (чем более передач, тем лучше) начинается дружественная беседа, которая после разговора о местных делах переходит на духовные темы. Князь очень духовный человек, друг Таши-Ламы. При упоминании о Шамбале его лицо принимает соответственно торжественное выражение. Упоминается, что лишь при твердых духовных и хозяйственных началах народ может преуспевать. Князь говорит о желании монгольского народа к мирному преуспеянию. Приятно видеть, что представитель народа так сердечно подчеркивает именно желание мирного устроения.

Обмениваемся подарками. С нашей стороны — эмалевые золотые часы французской работы, от князя — два тибетских ковра. Собирается к нам, как только его машина пройдет по сегодня размытым дорогам. Приглашает нас на ближайшее торжество в монастыре Батухалке, когда происходят годовые священные танцы лам. Выйдя, мы не могли не зайти в приветливо устроенный его домашний храм. Какая чистота и видимое желание сделать как можно лучше. В храме, кроме нескольких бурханов, изображения Ченрези и Белой Тары[91], а на стене — большая фреска битвы Шамбалы.

Горят приветливые лампады; опять видна благостная, благожелательная рука домохозяина. После ставки, взяв на машину солдата с красным султаном на шлеме, едем в недалеко лежащие развалины древнего города. Ни раскопки, ни научного описания этого места еще не сделано, но оно заслуживает обстоятельного исследования. Город разрушен, что называется, до основания. Именно приходят на память слова летописей о городах, преданных на поток и разграбление. По характерным деталям развалин и по бесчисленным черепкам и обломкам керамических архитектурных украшений сразу отмечается несколько эпох города.

Позднейшая, судя по керамике, принадлежит маньчжурской династии. Затем имеются явные признаки минской династии в виде большой, прекрасно сделанной каменной черепахи, вероятно, служившей базой для колонны. Но еще интереснее остатки монголо-несторианского времени 13-го или 12-го века с, может быть, еще более ранними основаниями. Видны гробницы-саркофаги с несторианскими крестами, которые по своим орнаментам, по белому камню могли бы быть не только во Владимире и в Юрьеве-Польском, но и в Сан-Марко или в Вероне. На этих надгробиях можно видеть надписи — на одном вероятно уйгурского характера, а на другом — старого китайского. На последней надписи Юрий сразу разобрал многозначительное имя в китайском произношении — Илья. Это имя неоднократно встречается в китайских несторианских записях. Тут же в грудах развалин можно видеть заботливо отделанные базы капителей колонн, которые напоминают об исчезнувшем белокаменном храме. Недаром это место называется по-монгольски — Многие Храмы.

Юрий предполагает обмерить расположение города и списать надписи для их расшифрования. Чувствуется, что при исследовании могут быть обнаружены многие любопытнейшие находки. Кто знает, может быть, этот город принадлежал монголо-несторианскому князю Георгию, павшему в битве в конце 13-го столетия? Все эти времена заслуживают глубокого изучения и могут внести важные страницы среднеазиатской истории. Будем надеяться, что эти будущие находки уже займут почетное место в монгольском музее новой столицы, ведь наряду с государственными зданиями должны быть немедленно созданы и школы, и музей, который сохранит лучшие образцы народного творчества.

В то время, как мы с восхищением осматривали старинный город, вокруг бродили чернейшие тучи, и можно было видеть, как где-то поблизости они проливаются страшным ливнем. Но нас тучи не коснулись, хотя на обратном пути заплывшая целыми озерами дорога свидетельствовала о долгожданном монголами ливне. Еще более зазеленели омытые склоны. Заблестели тучные косяки коней, и еще недавно иссохшие русла уже носили следы стремительных потоков. Мы невольно вспомнили наводнение, испытанное бывшей экспедицией в Карагольчах. В Азии все необычно и стремительно.

Развалины неисследованного города еще раз подтверждают, насколько много богатых неожиданностей сокрыто в просторах азийских. Накреняясь и скользя по откосам, приближаемся к нашей скале Тимура. Само название напоминает о скрытых залежах — говорят и о железе, и об угле, и о золоте, а южнее известна и нефть. Многие озера доставляют соль, являющуюся источником большого дохода. Радостна была поездка, в которой встретились и с хорошим человеком, и с замечательными развалинами, и с нетронутыми богатствами природы. Если к этим богатствам прибавить созидательное доброжелательство, то сколько прекрасного и поучительного впишется опять в историю монгольского народа. В добрый час!

9 Июля 1935 г.

Наран Обо

"Врата в Будущее"