22. Родня Пу И

22. Родня Пу И

У отца Пу И Цзай Фэна (12.2.1883 –3.2.1951 гг.) было две жены, от которых родились четверо сыновей и семеро дочерей. Вторая жена – мать Пу И, появилась в императорском дворце Гугун уже после Синьхайской революции. Она родила двух сыновей и четверо дочерей.

Младший брат императора Пу Цзе родился в 1907 году. Когда он вслед за маленьким императором появился во дворце, они стали расти и играть вместе, затем Пу Цзе стал учиться совместно с Пу И.

Пу Цзе, во что бы то ни стало, хотел стать военным. Он объяснял это завещанием матери и твердым желанием бороться за реставрацию цинской династии. Но по мнению Пу И, скорее всего он просто завидовал молодым генералам и ему самому хотелось скорее стать офицером. Чжан Сюэлян после смерти своего отца Чжан Цзолиня, как-то предложил Пу Цзэ устроить его в Фэньтяньское офицерское училище и тот согласился. Это вызвало бурную реакцию его отца, который попросил Пу И воспрепятствовать этому. Тогда последний обратился к японскому генеральному консулу в Тяньцзине с просьбой о помощи. У японцев в отношении Пу Цзе были свои интересы. И после телеграммы консула полученной в Люйшуне, японская полиция задержала Пу Цзе, когда он сходил с парохода, и вернула его в Тяньцзинь. Было решено, что после изучения японского языка в Тяньцзине Пу Цзе отправиться в Японию для изучения военного дела. Домашним учителем японского языка стал некий Тояма Такэо, который был членом японского Общества черного дракона и хорошо знал многих японских политиков. Подучив немного японский язык Пу Цзе и муж младшей сестры императора Жун Ци в марте 1929 года выехали в Японию. С 1930 по 1944 г. Пу Цзе трижды выезжал на учебу в Японию, изучал там военное дело. Вернувшись в Маньчжоу-Го, он стал военным чиновником у Пу И. Он был хорошо знаком с китайской литературой и искусством, сам сочинял неплохие стихи, был каллиграфом, знал японский язык. Вместе с Пу И был взят в плен советскими войсками в 1945 г. Затем передан властям КНР. Сидел в китайской тюрьме. Через год после амнистии Пу И в 1960 г. его второй брат Пу Цзэ также был амнистирован. Пу И и его брата Пу Цзе в Пекине принял премьер Чжоу Эньлай, который спросил младшего брата: «Кем бы вы хотели работать?». – «Мне хотелось бы стать человеком, живущим за счет собственного труда. Я готов пойти работать на завод или в деревню»,– последовал ответ.– Чжоу Эньлай улыбнулся: «Это я понимаю. Но скажите мне честно, какая работа вам больше нравится?» – «Я очень люблю литературу и искусство» – ответил Пу Цзе. – «Вот это правильно. Беритесь за посильную работу», – с удовлетворением заметил премьер.– Вскоре Пу Цзе назначили специальным исследователем в Палату по изучению истории и культуры Национального комитета НПКСК, где он стал работать.

В 1961 году к Пу Цзе в Пекин из Японии приехала его жена и ее младшая дочь Ху Шэн, их сопровождали мать Сага Хисако и младшая сестра жены Митида Котоко. Все члены семьи были приняты Чжоу Эньлаем, который рассказал о письме старшей дочери. «Мне нравится эта смелая девушка, – сказал тогда премьер.– У молодых людей должна быть смелость». Тогда жена Пу Цзэ решила не уезжать в Японию, супруги хотели, чтобы рядом с ними осталась и младшая дочь Ху Шэн. Однако та отказалась, настаивая на возвращении в Японию, туда, где она с детства воспитывалась в семье бабушки, там у нее был и кавалер. В семье обострились противоречия. Об этом стало известно Чжоу Эньлаю, и он на встрече сказал младшей дочери Пу Цзэ: «Твоя мать японка, но она вышла замуж за китайца. Ты же китаянка, но если пожелаешь – тоже можешь выйти за японца! Мы можем разрешить тебе часто ездить туда сюда, ты можешь приезжать в Китай повидаться с родителями, они также могут ездить в Японию, чтобы повидать вас…» [327]. Позднее Ху Шэн и ее родители воспользовались этим разрешением Чжоу Эньлая.

Пу Цзе был избран в постоянный комитет ВСНП, работал сотрудником Кабинета по истории НПКСК.

После ареста Пу Цзе в 1947 году его жена с младшей дочкой Ху Шэн вернулись в Японию. Его старшая дочь Дуй Шэн уехала в Японию еще раньше, во время войны, там она жила в семье деда и училась. Когда она узнала, что ее отец арестован и посажен в тюрьму в Фушуне, она тайно от матери и бабушки написала по-китайски письмо премьеру Чжоу Эньлаю, где просила разрешить ей переписку с отцом. Ей разрешили и Пу Цзе оказался первым из военных преступников Маньчжоу Го, кто начал переписку с членами своей семьи.

Когда Дуй Шэн училась в университете, то за ней стал ухаживать один довольно странный и грубый молодой человек. Она не очень желала водить с ним дружбу, однако хотела помочь ему найти себя. Как-то она согласилась на его просьбу пойти вместе с ним в горы погулять и там постараться несколько утихомирить его буйный нрав. Однако это молодой человек, тайно взяв с собой пистолет, гуляя в горах, сначала неожиданно выстрелил в висок Ху Шэн и застрелил ее, а затем выстрелил в себя. Так в декабре 1957 г. неожиданно погибла на горе Амари на острове Идзу девятнадцатилетняя, умная, красивая девушка, дочь Пу Цзе.

Жена Пу Цзэ в память о трагически погибшей дочери написала книгу «Странствующая принцесса», в которой она рассказывала о смерти дочери и своей скитальческой жизни. Книга вызвала большой интерес в стране Восходящего солнца, она переиздавалась там семь раз и по ней был снят фильм.

При встрече с семьей Пу Цзэ Чжоу Эньлай сказал, что он читал книгу «Странствующая принцесса», она рассказывает о тяжелой трагедии ушедший из жизни дочери, книга берет читателя за живое, однако КПК так показана плохо, отдельные места не соответствуют действительности. Жена Пу Цзе обещала еще раз просмотреть книгу и подправить некоторые места [328].

К 1984 году книга была расширена, исправлена и дополнена и вышла в КНР на китайском языке в журнале «Жэньши цзянь» в № 1 и 2.

В 1975 г. Пу Цзе со своей женой ездили в Японию навестить родных. Позже Ху Шэн со своим мужем и четырьмя детьми приезжала навестить родителей в Пекин, они совершили путешествие по Китаю.

Старшая из четырех сестер Вэнь Ин родилась в 1909 году.

Через два года в 1911 г. родилась вторая сестра Вэнь Хэ. Позже сменила фамилию и имя на Цзинь Синьжу. Она очень любила детей, и после основания КНР долгое время работала воспитателем маленьких ребят. В молодые годы Вэнь Хэ жила в Англии, неплохо знала английский язык, работала переводчиком с английского языка, затем ушла на пенсию и воспитывала внуков.

Третья сестра Пу И родилась в 1913 году. Она жила в Японии, знала японский язык, любила пекинскую оперу, вернувшись в Китай после 1949 г. стала работать на театральной сцене. Сменила имя и фамилию на Цзинь Цысю. Жила в Пекине, ее муж является младшим братом жены Пу И Вань Жун, долгое время жил в Японии, затем в КНР работал переводчиком в институте философии Академии общественных наук Китая, являлся членом НПКСК [329].

Четвертая сестра Вэнь Сянь – родилась в 1914 г., затем она сменила имя и фамилию на Цзинь Синсянь. Она была степенной и серьезной, училась основательно, была несловоохотливой. Жила в Японии, знала японский язык. После основания КНР вернулась в Китай и участвовала в работе по наведению порядка в архивах императорского дворца Гунун, который стал музеем. Затем стала контролером продукции одного из заводов. Ушла на пенсию по возрасту. Ее муж из знатных монголов, прожил на Тайване более 30 лет и только в 1982 году вернулся в КНР, стал членом комитета по национальным делам при Пекинской мэрии [330].

Пятая сестра Вэнь Синь родилась в 1917 году, сейчас ее имя и фамилия Цзинь Синсинь. Она жила в Японии, знает японский язык, после создания КНР вернулась на родину, работала в сфере образования, была бухгалтером, имеет трех сыновей и одну дочь, все дети получили хорошее образование. Ее муж также жил в Японии, затем работал переводчиком в издательстве.

Шестая сестра Вэнь Юй родилась в 1919 году. В детстве училась живописи, специализировалась на рисовании цветов и птиц. После основания КНР стала преподавателем живописи в академии живописи. Однако в связи с различными политическими кампаниями в период КНР довольно мало рисовала сама. Муж шестой сестры выходец из аристократов– маньчжуров. Также являлся преподавателем живописи в пекинской академии живописи. Вэнь Юй умерла в 1982 году [331].

Вэнь Юй и седьмая сестра Пу И Вэнь Хуань (1921 г. рождения) длительное время жили вместе, вместе учились, у них были тесные дружеские отношения, они оказывали друг на друга огромное влияние. Затем Вень Юй сменила фамилию на Цзинь Чжицзянь.

О жизни седьмой сестры Вэнь Хуань, с ее слов в Китае была издана книга, написанная Лин Бин и изданная в 1988 году, в которой была литературно обработана ее биография. Название книги на обложке «От сестры императора до гражданки» было лично написано рукой брата Пу И Пу Цзе, сама Вэнь Юй передала в издательство около 30 своих личных фотографий и материалов, которые были в книге опубликованы. Вэнь Юнь вместе со своей родней и братом Пу Цзе несколько раз встречались с премьером Чжоу Эньлаем, начиная с мая 1960 г.

В 1949 г. она познакомилась с Цяо Хунчжи, который был старше нее на два года. Он был родом из бедной крестьянской семьи в Шаньдуне. Цяо Хунчжи работал в четвертой средней школе Пекина заместителем заведующего учебной частью. Их познакомил его друг – учитель истории этой средней школы. Они были знакомы около полугода. 12 февраля 1950 г. они устроили официальную церемонию свадьбы. Церемония была проведена под китайским флагом с пятью звездами и перед портретом председателя Мао, грудь невесты украшал значок с Мао Цзэдуном. Они не устраивали застолья, церемония была очень скромной. Ей тогда было 28 с половиной лет, а в те годы рекомендовалось китайским руководством вступать в брак в 30 лет. Она была первой из своей семьи родственников императора Пу И, устроившей такую простую и скромную свадьбу. Она переехала жить к своему мужу.

С 1959 г. она стала работать в начальной школе заведующей учебной частью. Затем, когда в период «культурной революции» школы были закрыты, она осталась без работы, но с 1975 года вновь стала работать в пекинской средней школе № 227 заместителем заведующего учебной частью, где и проработала до конца 1979 г., когда ушла на пенсию.

Когда 14 апреля 1960 г. ее муж-шаньдунец на поезде возвращался со школьниками со строительства водохранилища, ему в вагоне стало плохо с сердцем и его не успели довести до больницы и он скончался в возрасте 41 года. Для жены это было большой неожиданностью. Они прожили вместе десять лет. У нее на руках осталось трое детей: дочка 1950 г. рождения и два сына – 1952 и 1953 г. рождения. Раньше он часто хозяйничал по дому, готовил еду, присматривал и занимался с детьми, стирал, оказывал жене всяческую помощь, хотя у него было много своих дел по работе.

Вань Юнь активно участвовала в кампании по трудовому перевоспитанию, в 1964 году в движении «четырех чисток» (оно также называлось «кампанией за социалистическое воспитание»): идеологической, политической, организационной и экономической, которая проходила перед «культурной революцией с 1963 по 1966 год, выехав в деревню.

Когда Мао Цзэдуном была развязана «культурная революция», то директор школы, в которой она работала, был сразу же отправлен в «коровник» на перевоспитание, Вэнь Хуань тоже сразу же потеряла работу, в школе и вокруг нее появилось много «дацзыбао» с критикой в ее адрес. Там утверждалось, что она поставлена на ответственный пост в школе «облеченными властью и идущими по капиталистическому пути», что она родом из императорского дома Пу И, что она сестра императора, что они долгое время «сосали кровь трудового народа», что она «должна решительно отмежеваться от своей реакционной семьи», что ей «только разрешается все рассказать правдиво, и не разрешается болтать чепуху» и т.д. От нее хунвэйбины требовали, чтобы она «рассказала всю правду о облеченных властью в школе и идущих по капиталистическому пути», некоторые требовали «вытащить ее на суд масс», заявляли, что она «барсук из одного холма с директором школы». В июне 1967 г. она выехала на уборку урожая в одну из сельских коммун. В это время всю интеллигенцию и ее в том числе называли не иначе как «девятым поганцем», которых надо перевоспитывать и выбивать из их голов всякую дурь.

В декабре 1968 г. Мао Цзэдун, решив, что хунвэйбины сделали свое черное дело по борьбе с оппозицией, дал следующее «высочайшее указание»:

«Совершенно необходимо, чтобы образованная молодежь шла в деревню и принимала новое воспитание со стороны крестьян-бедняков и низших слоев середняков. Надо уговорить кадровых работников и других жителей в городе отправлять в деревню своих сыновей и дочерей, окончивших среднюю школу низшей ступени, среднюю школу высшей ступени или вуз. Давайте развернем мобилизацию. Товарищи в сельских районах должны приветствовать их».

Пекин и другие города в срочном порядке развернули мобилизационную кампанию по отправке «образованной молодежи в сельские и горные районы».

Вэнь Хуань, не дожидаясь никаких указаний сверху, двоих своих детей отправила по призыву Мао Цзэдуна в деревню. Шестнадцатилетняя дочь Цяо Ин, которая только проучилась чуть больше года в начальной ступени средней школы, поехала во Внутреннюю Монголию, где провела в деревне целых пять лет, а старший тринадцатилетний сын Цяо Минь, только поступивший в 1966 г. в начальную ступень средней школе, поехал в провинцию Хэйлунцзян к советско-китайской границе, где провел целых десять лет, поднимая целину. Младшему сыну, в связи с тем, что брат и сестра уехали в деревню, разрешили остаться в Пекине, в 1969 г. он стал рабочим на заводе строительных материалов [332].

Когда один из сыновей в 1979 году приехал с целины в Пекин он поселился у матери, в 1980 г. женился. Его мать, уйдя на пенсию, стала подрабатывать художественной вышивкой, чтобы помочь своим детям.

Четвертый брат Пу Жэнь родился в 1918 году, сейчас его фамилия Цзинь Ючжи. Он любил учиться как в детстве, так и когда жил в Тяньцзине, всегда помогал своим сестрам. Работал в сфере образования, был бухгалтером, уже в зрелом возрасте, когда ему было около 70, работал в одной из начальных школ Пекина, являлся членом комитета народных представителей Пекинского района Сичэн, членом постоянного комитета НПКСК этого района. Его особенность – излагать все ясно, быстро принимать решения, имеет холодную голову. Хороший каллиграф, художник-пейзажист, свои работы дарил друзьям и знакомым, после ухода на пенсию продолжал заниматься штудированием техники рисования. После основания КНР он передал много исторических материалов, имеющих отношение к жизни императорского двора, сам написан несколько статей [333].

В начале 90-х годов ХХ века, уже после смерти бывшего китайского императора, началась тяжба между тремя младшими братьями Пу И, каждый из которых утверждал, что именно его зовут Пу Жэнь, с чем, естественно, не был согласен четвертый Пу Жэнь, проживавший в Пекине [334].

Осенью 1961 г. бывшего императора в свой резиденции в Чжуннаньхае лично принял председатель Мао Цзэдун, они вместе пообедали и сфотографировались. Пу И был хорошо знаком этот бывший императорский комплекс.

Чжунаньхай, расположенный к востоку от императорского дворца Гугун, в прежние времена был частью Императорского запретного города. Чжунаньхай – это часть некогда огромного императорского парка Сиюань (Западный сад), вытянувшегося по берегам трех искусственных озер: Бэйхай, Чжунхай и Наньхай. Первыми эту местность облюбовали правители династии Ляо, и с тех пор, постепенно расширяя водоемы и украшая их берега, императоры всех династий оставляли парк в своей собственности. Сын первого императора династии Мин, получив Пекин в княжеский удел, устроил свою резиденцию в Сиюане, а став впоследствии императором Юнлэ, не оставлял этот паре без внимания. При нем вырыли и наполнили водой южное озеро Наньхай, удлинили и расширили среднее озеро Чжунхай.

Императорский парк Бэйхай был знаменит обилием буддийских и ламаистских святынь. Чжуннаньхай же, объединявший парки по берегам двух других озер, служил императорам династии Мин и Цин своего рода «ближайшей дачей».

Чжуннаньхай обнесен со всех сторон высокой красной кирпичной стеной. Пустынную гладь озера Чжунхай с утопающими в густых зарослях берегами можно обозревать с холма Цзиншань или с моста, отделяющего его от Бэйхая.

Если мы заглянем внутрь, за высокие трехметровые красные кирпичные стены, то перед глазами откроется гладь обширного овального озера Наньхай, берега его в аллеях ивы, мы увидим словно парящий над водой круглый остров, утопающий в яркой зелени и выглядывающими из нее золотистыми кровлями десятка изящных павильонов. Это – Интай, миниатюрный архитектурный ансамбль, возведенный в конце ХУП – начале ХУШ вв., служивший местом занятий и отдыха императоров. С 1898 года он стал внутренней тюрьмой для императора Гуансюя, заточенного там вдовствующей императрицей Цыси, и постоянно охраняемого евнухами Запретного города.

После свержения монархии Чжуннаньхай, как резиденцию президента Юаньшикая, переименовали в Синьхуагун (Дворец Нового Китая), а терем превратили в главные ворота резиденции и назвали, соответственно, Синьхуамэнь.

При Гоминьдане, когда столицей страны стал Нанкин, Чжунаньхай пришел в запустение, старые строения обветшали.

Именно этот императорский парковый комплекс и выбрал в 1949 г. Чжоу Эньлай для правительственной резиденции и места, где должен был жить Мао Цзэдун.

При Гоминьдане, когда столицей страны стал Нанкин, Чжунаньхай пришел в запустение, старые строения обветшали.

После этого старые императорские дворцы и подсобные посещения в 1949 г. реставрировали. Для ЦК КПК и Госсовета КНР построили несколько трехэтажных зданий. Мао Цзэдун и его ближайшие помощники разместились в восточной части усадьбы императора Цяньлуна жившего в ХУШ в., носившей название «Фэнцзэюань» («Храм Милосердного изобилия»), являвшейся местом репетиции весенней церемонии прокладки первой борозды. В усадьбе была богатая императорская библиотека. Над южным входом в библиотеку висела деревянная панель с покрытыми золотом иероглифами, написанными, по преданию, самим императором.

Место, где были апартаменты Мао Цзэдуна, находилось во внутреннем дворе в густой тени кипарисов. Просторная с высоким потолком комната служила одновременно Мао спальней, кабинетом и гостиной. Рядом находилась большая столовая, за ней – спальня Цзян Цин. Дочери Ли Мин и Ли На, а также племянник Мао Цзэдуна Мао Юаньсин жили в соседнем здании под присмотром старшей сестры Цзян Цин.

Многочисленных императорских евнухов заменили личными секретарями и телохранителями председателя. Резиденцию Мао Цзэдуна окружали три неприметных кольца охраны, которую осуществляли сотрудники специального подразделения. Продукты доставлялись из особого, также усиленно охранявшегося хозяйства, а блюда перед подачей на стол тщательно проверяли на наличие яда.

Южные ворота Чжуннаньхая являлись парадными воротами (Синьхуамэнь – ворота Нового Китая). Синьхуамэнь – двухэтажный терем под золотой черепичной крышей с проездными воротами в первом этаже. По бокам ворот стоят мраморные львы и пальмы в кадках. Второй этаж терема опоясывает галерея, под карнизом был укреплен герб КНР. Все детали Синьхуамэнь были покрыты ярким лаком и великолепным орнаментом.

Сквозь распахнутые парадные ворота на самую длинную улицу Пекина Чананьцзе видна только стена-ширма и стоящие у входа охранники в военной форме.

Многие историки Китая считают Мао «главным архитектором» в деле перевоспитания Пу И. Мао Цзэдун лично следил за тем, как перевоспитывался бывший император, знал мелочи из его прошлой личной жизни. При той встрече он спросил Пу И: «Ты еще не женился? – Еще нет, да я и не думаю… – последовал ответ. – Как можно не думать, – улыбаясь, сказал Мао Цзэдун. – «Император» не может не иметь женщины, ты можешь еще раз жениться!» (мы знаем, что сам Мао Цзэдун был женат четыре раза). Пу И слушал, склонив голову. – «Это дело ты должен хорошо провернуть! Жениться надо осмотрительно, нельзя это делать кое-как, надо подобрать подходящий объект, создать семью. Это большое дело, которое связано с твоей последующей жизнью…» [335].

Слова Мао Цзэдуна запали в душу Пу И. В тот же вечер он в своем дневнике рядом со словами «жениться» поставил две жирные точки.

Чжоу Эньлай, который принимал самое активное участие в делах Пу И, также неоднократно поднимал вопрос о женитьбе и даже просил сотрудников НПКСК всеми силами помочь решить эту проблему.

Чжоу Эньлай также просил дядю Пу И Цзай Тао похлопотать об этом деле. Тем более, что дядя в свое время принимал активное участие в выборе первой невесты Вань Жун для императора. Пу И вспомнил о дяде, когда необходимо было выполнить все формальности по разводу с Вэнь Сю и просил его помочь. Дядя Цзай Тао принимал активное участие и в третьей свадьбе Пу И, после болезни и смерти в 1942 г. Тао Юйлин. Поэтому совершенно естественно, что премьер Чжоу попросил дядю, имеющего богатый опыт в этом деле, похлопотать о бывшем императоре.

И Цзай Тао взялся за это дело, придавая ему большое значение. Однажды он пригласил Пу И на вечер с танцами, по случаю какого-то праздника. Там он познакомил его с женщиной 30-ти лет, казалось, что оба друг другу приглянулись. Но когда Пу И узнал, что она является потомком из рода вдовствующей императрицы Цыси, то он сразу же прекратил с ней общение.

Как то при очередной встрече с Чжоу Эньлаем, последний вновь спросил Пу И – как у него дела, что он все еще один-одинехонек? Пу И ответил, что пока он еще не обдумывал это дело, сейчас он все силы отдает работе и учебе. На что премьер, улыбнувшись, сказал: «Ты уж чересчур политизирован!». – «А что же делать? – последовал ответ. – Домашние познакомили меня с несколькими девушками, но это не проблема происхождения, а проблема собственной идеологии, я еще не присмотрел ни одной. Я хочу найти себе такую, которая бы была с передовой идеологией, имела работу, но боюсь, что домашние не хотят, чтобы я…».

– Тогда тебе надо найти какую то серединку! Чтобы по жизни вы заботились друг о друге и ладно, вовсе не следует так уж усложнять эту проблему, как будто ты выбираешь себе принцессу!».

Да, так, да, так, я обязательно еще хорошенько подумаю над этим» [336], – соглашаясь, ответил Пу И.

После этого Чжоу Эньлай при встречах еще несколько раз советовал Пу И в вопросе о женитьбе исходить из реальности, смотреть на это дело объективно, применить уже накопленный бывшим императором опыт. Он не советовал уж слишком привередничать и затягивать время, так как проблема женитьбы влияет на его дальнейший прогресс.

Пу И внимательно обдумал предложение Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая и решил, что действительно не все еще потеряно, ему всего чуть более 50 лет и он не должен быть «бобылем». Он решил, что он действительно уж «слишком политизирован» и надо все же исходить из реальности. Он познакомился с одной девушкой, которая работала медсестрой в больнице, вроде бы они приглянулись друг другу, но когда он узнал, что ей всего 18 лет, он решил, что по возрасту он ей не пара.

После определенных размышлений он пришел к выводу, что «ни в коей-мере не будет жениться на девушке из богатого маньчжурского рода империи Цин», что он «обязательно найдет себе женщину из бедной крестьянской семьи с передовой идеологией».

В это время бывшая жена Пу И Ли Юйцинь, с которой он когда-то развелся, решила приехать в Пекин для сбора материалов и бесед с друзьями и знакомыми лицами в связи с решением написать свои мемуары «Жизнь в императорском дворце». Она намечала встретиться и с бывшим императором и своим мужем Пу И. Когда он узнал о желании бывшей жены встретиться, вначале он не знал что же делать. Хотя они и были разведены и у нее был новый муж, однако у Пу И еще сохранились чувства нежности и привязанности к Ли Юйцинь и он желал ее видеть. Он подумал даже, что они могли бы вновь соединить свои судьбы и попробовать вновь жить вместе. Он решил встретиться с бывшей своей супругой.

Она находилась в Пекине по своим делам довольно длинный период времени. Поэтому у нее была возможность несколько раз встречаться со своим бывшем мужем. Несмотря на то, что пять лет назад они распрощались, отношения между ними были очень теплые и сердечные. При встрече Пу И рассказал ей о своей жизни после расставания, просил передать сердечный привет ее родителям. Несколько раз он приглашал ее в ресторан, бывший император сопровождал ее на прогулку в загородный парк «Сяншань» (Душистые горы), они ездили в храм Спящего Будды (Вофосы), который находится в 20 км от столицы у подножия Западных гор на оживленном загородном туристическом маршруте, связывающем Летний дворец, гору Яшмового источника, Душистые горы и храмы Бадачу. Это место всегда привлекает гостей и туристов своим прекрасным живописным видом, щадящей прохладой в знойный пекинский летний день и свежестью. Они, миновав нарядную деревянную арку, тенистую сосновую аллею и украшенную цветными изразцами трех пролетную арку из камня и кирпича, попадали во дворик с мраморным бассейном, барабанной и колокольной башнями, проходили анфиладу обычных для буддийского храма залов и попадали в зал Спящего Будды (основанный на этом месте во второй половине УП века буддийский монастырь был назван храмом Мирного долголетия. Главной его достопримечательностью стала сандаловая статуя лежащего Будды, погруженная в нирвану. Отсюда и происходит название «храм Спящего Будды». Поскольку монастырь не раз горел, то древняя статуя не сохранилась, вместо нее в 1321 году отлили из бронзы новую фигуру). В этом зале большую часть длины занимает бронзовое изваяние Будды пятиметровой длины, весящее, как утверждают, около 25 тонн. В его изготовлении в 1321 году участвовало почти семь тысяч человек. Статуя изображает Будду Шакьямуни в момент, когда он, погружаясь в нирвану, передает свои наставления двенадцати ученикам. Среди других достопримечательностей Вофосы они посетили миниатюрный сад в восточном дворике и покои для знатных посетителей с большим квадратным бассейном в северо-восточном дворе, где раньше часто останавливались императоры последней династии.

Пу И считал своим долгом также сводить бывшую жену в Пекинский ботанический сад, где он недавно работал.

Однако после неоднократных встреч и бесед двух бывших супругов их точки зрения прояснились. При одной из последних встреч Пу И сказал, что Ли Юйцинь уже создала новую семью, разве это не счастье! Что он хотя иногда и подумывал о том, что они могли бы вновь соединить свои судьбы, однако условия не позволяют этого сделать, и детально все обдумав, он понимает, что они не должны этого делать. После десяти лет перевоспитания он стал понимать – как нужно уважать других, и особенно как он должен уважать свою бывшую жену, как он ее обижал и третировал раньше, он должен уважать и ее семью и родственников. Пу И пожелал ей горячей любви, в дальнейшем крепить складывающиеся счастливые семейные отношения.

У Пу И появились две «свахи», которые однажды в начале 1962 года в клубе культуры познакомили его с одной женщиной тридцати семи лет, уроженкой города Ханчжоу некой Ли Шусянь.

Она работала медицинской сестрой в маленькой больнице в Пекине. Когда ей было всего восемь лет умерла мама, она осталась с отцом, который работал служащим в шанхайском банке. Когда в дом пришла мачеха, жизнь девочки стала невыносимой, она прератилась в маленькую домработницу, в золушку. Когда ей исполнилось 14 лет, отец от них ушел, а ее приемная мать пыталась с помощью обмана продать ее в наложницы к богатому мужчине. Ли Шусянь считала, что такой жестокой судьбы для себя допускать нельзя, и она тайком сбежала в Пекин, там ее приютила двоюродная сестра, оставшаяся вдовой. Там она из-за отсутствия средств к существованию вышла замуж за одного франта. Вскоре после свадьбы ее супруг проявился во всей своей наготе: рестораны, попойки, азартные игры, распутство, часто он ее избивал. Жизнь стала невыносимой [337]. И каждый из двоих пошел по жизни своей дорогой. После основания КНР она поступила учиться, затем окончила специализированные курсы медицинских сестер, обретя профессию.

Однажды товарищ по работе показал Пу И фотографию женщины и спросил – нравится ли она ему?. «Кто она? – спросил Пу И, разглядывая фотографию. – Хочешь, я тебя с ней познакомлю? – последовал ответ. Лицо Пу И покраснело: «Зачем ты смеешься надо мной?» – тихо сказал он.

– Я не обманываю тебя. Сущая правда! – сказал товарищ. – Она медицинский работник больницы.

Знакомые Пу И знали, что предыдущие четыре жены императора – все были выбраны им по фотографиям. Закралась мысль, что возможно и пятую ждет такая же участь. Пу И внимательно разглядывал фотографию, с которой на него смотрела женщина с простенькой одежде, производившая внешне неплохое впечатление. Затем он осторожно положил фотографию на стол и сказал, что хочет по этому вопросу посоветоваться с домашними.

Когда знакомый Пу И рассказал невесте о том, что она приглянулась «императору», та испугавшись, переспросила: «Императору Сюаньтуну? Нет, нет! Я боюсь!» [338].

Ей было сказано, что бояться не следует, сейчас он простой гражданин КНР, бывший император долго перевоспитывался, поэтому на него не следует смотреть как на императора, то, что было в прошлом – ушло и уже не вернешь. Только после таких слов она согласилась увидеться с Пу И. И вскоре знакомство состоялось, они приглянулись друг другу.

Ли Шусянь, увидев впервые Пу И, призналась что он совсем не походит на императора Сюаньтуна, он выглядит довольно простым и сердечным человеком, раньше она считала, что он наверняка должен быть похожим по «большое глиняное изваяние из храма».

По словам последней жены Пу И, они сошлись довольно быстро, у них было всего шесть встреч за шесть месяцев после чего они решили стать мужем и женой, ей тогда было 37, а ему 56 лет. После жизни в императорском дворце, где у него была жена и наложницы, и в Маньчжоу-Го, куда он перевез своих женщин, а затем пяти лет тюремного заключения в советской тюрьме и 10 лет в китайской, Пу И стал жить как простой семейный горожанин.

Как то в первой половине 60-х годов Пу И признался: «В прошлом я никогда не понимал что называется дружбой и еще менее понимал, что называется любовью. Я только понимал отношения: «государь-министр», «хозяин-раб», но не понимал отношений «муж-жена», «я и друзья». В настоящее время у меня есть друзья, имеются настоящие компаньоны. На майские праздники 1962 года я и Ли Шусянь создали нашу теплую семью. И это в моей жизни была первая настоящая семья» [339].

Действительно отношение к женщине в старом Китае было особым и это накладывало отпечаток на все мужское население, включая и императора, и оно было совершенно не похожим на отношение к женщине в средневековой Европе. В чем же заключалась эта «особенность»?

В древнем "Наставлении для женщин" («Нюй цзе»), одном из наиболее тенденциозных сочинений в китайской литературе, автором которого является госпожа Бань Чжао (49-120 г.) – дочь ханьского известного писателя и государственного деятеля Бань Бяо, младшая сестра еще более знаменитого историка и литератора Бань Гу (29-92 гг.), говорится:

"Принципы инь и ян совершенно противоположны, поэтому поведение мужчин и женщин отличается. Достоинство ян заключается в силе, а подчинение лежит в основе принципа инь . Мужчину почитают за его силу, а женщину ценят за ее слабость. Поэтому древняя пословица гласит: «Тот, у кого имеется сын, надеется, что он станет сильным как волк, и опасается, как бы он не стал подобным червю. Тот, у кого есть дочь, мечтает о том, чтобы она стала подобной мыши, и опасается, как бы она не стала тигрицей».

Поэтому женщина не может сделать ничего лучшего, кроме как воспитывать в себе почтительность и через повиновение избегать грубого обращения, поэтому и говорят: "Золотым правилом для женщин являются почтительность и повиновение".

«Я намерена говорить о том повиновении, – говорилось в древнем наставлении для женщин, – которое требуется от жены в недрах семейства, в кругу домашней деятельности, повиновении полном, не ограниченном временем и обстоятельствами, не зависящем от трудности (исполнить то или другое приказание) и от личных вкусов (жены). Такого повиновения могут требовать муж от жены, свекор и свекровь – от невестки. Жена, которая не обладает этой добродетелью во всей полноте, недостойна высокого имени супруги; жене, оказывающей повиновение только отчасти, нечего будет сетовать, если с ней станут поступать по всей строгости законов».

«Жена, которая любит своего мужа и в свою очередь любима им, без труда повинуется ему: в данном случае она следует только своей склонности и притом уверена, что будет исполнять себе самой угодное и что, во всяком случае, получит одобрение со стороны того, кому она нравится. Жена, послушная при этих условиях, не выполняет и половины своей задачи: такое послушание будет оказываться только до тех пор, пока жена находится в согласии с мужем, а это согласие разве не может навсегда исчезнуть от какого-либо даже самого неважного обстоятельства? Но и при постоянном согласии разве не выходит, что жена, в сущности, исполняет свою собственную волю, хотя и показывает вид, будто действует по воле мужа? Допустим, что таким поведением жена приобретает к себе уважение со стороны мужа, но свекор и свекровь будут ли смотреть на нее теми же глазами? Невестка не должна самообольщаться: если она не вполне послушна свекру и свекрови, если не и исполняет в точности, чего они требуют, то они сделают ей предостережения, употребят угрозы, примут более серьезные меры к ее исправлению или прикажут своему сыну исправить свою супругу; если после всего этого свекор и свекровь увидят, что невестка остается неисправимою и не слушается, они поступят с нею так, как позволяет закон, – отлучат от сына его непослушную жену, которая служит для него дурным примером и препятствием к исполнению главных требований сыновьего благочестия. Хотя бы это отлучение и не было в собственном смысле разводом, тем не менее, оно столь же действенно, столь же постыдно для жены, как и последний. Только абсолютное повиновение как мужу, так свекру и свекрови может оградить от каких бы то ни было упреков жену, исполняющую все другие свои обязанности».

«Женщина, – говорилось в древнем наставлений, – должна быть в доме тенью, эхом. Тень заимствует форму от тела, и эхо только повторяет звук».

Отец китайской цивилизации, как его считают в Поднебесной, Хуанди как-то спросил своего первого министра:

Сегодня наши мужчины слабеют уже в пятьдесят лет, тогда как в прежние времена они достигали вдвое большего возраста, причем их источник Жизненного Субстрата не иссякал до самого конца их дней. Не значит ли это, что мы, сами того не зная, нарушаем законы Природы?

Вот что ответил первый министр:

В прежние времена люди жили по принципам инь и ян и знали Гармонию, ибо были двумя половинами целого. Инь была теневой стороной холма, ян – его солнечной стороной, и при наслаждении этой целостностью они не испытывали ни беспокойства, ни неудовлетворенности. Сегодня люди опьяняют себя вином, пресыщаются едой, не желают работать и в то же время постоянно предаются утехам Облаков и Дождя. Но это лишь усиливает их неудовлетворенность, ибо по мере того, как аппетит их растет, удовлетворять его становится все труднее, а поскольку люди перестали подниматься по утрам и вечером отходить ко сну в часы, предписанные законами Природы, тела их истощаются к пятидесяти годам.

Если мы посмотрим на эволюцию иероглифа "женщина" от надписей на иньских костях до написания, употребляемого сегодня, то увидим, что, прежде всего, иньская графема, изображающая женщину (нюй), представляет собой коленопреклоненную человеческую фигуру, у которой отличительной чертой являются диспропорционально огромные груди. Подтверждением того, что изображены именно груди, а не, скажем, руки в широких рукавах или опущенные на бедра сжатые кулаки, является рисунок, обозначающий «мать» (му), в котором прорисованы соски. Таким образом, первые иероглифические изображения женщины иньцами дают нам возможность предположить, что они воспринимали женщину прежде всего как кормящую мать.

По утверждению одного из крупнейших теоретиков легизма Хань Фэя, жившего в Ш в. до н.э. в самой седой китайской древности, "люди знали своих матерей, но не знали своих отцов". Это говорило о том, что в древнем Китае существовал матриархат и роль женщины-матери была очень значительной. Однако много воды утекло с тех пор и от былой женской самостоятельности почти не осталось следа. Уже в древнем Китае, когда в семье рождалась девочка, родителям подносили битую черепицу и кирпич как символ того праха, который каждый будет попирать ногами. Когда мужу случалось упоминать о своей жене, он говорил о ней как о "той, что служит ему совком и метелкой" – тоже нечто имеющее отношение к мусору.

В одной из песен "Шицзина " («Книге песен» Х1-УШ вв. до н.э.) кратко описываются обычаи, связанные с рождением ребенка. Так в песне «Новый дворец» говорится:

Коль сыновья народятся, то спать

Пусть их с почетом кладут на кровать,

Каждого в пышный оденут наряд,

Яшмовый жезл как игрушку дарят.

Громок их плач… Заблестит, наконец,

Их наколенников яркий багрец –

Примут уделы в царский дворец!

Если ж тебе народят дочерей,

Спать на земле уложи их скорей,

Пусть их в пеленки закутает мать,

В руки им даст черепицу играть!

Зла и добра им вершить не дано,

Пищу варить им да квасить вино,

Мать и отца не заставить страдать.

(перевод А.А.Штукина)

Мы видим, что уже тогда, в зависимости от того – кто был новорожденным: мальчик или девочка, предопределялся дальнейший статус рожденного и отношение к нему. И женщину ставили ниже мужчины уже в силу того, что любая женщина от природы уступает любому мужчине.

В уже упоминавшемся "Наставлении для женщин" Бань Чжао говорилось: "В былые времена, когда в семье рождалась девочка, на третий день ее клали на пол под кроватью и давали ей в качестве игрушки прялку. Потом родители держали пост и оповещали о ее рождении в зале предков.

Ее держали на полу, чтобы показать, каково ее низкое положение, и приучить к повиновению. Прялка, которую ей давали в качестве игрушки, должна была приучить ее к работе и к послушанию. Оповещение же предков о ее рождении означало, что ее долгом является продолжение рода ее господина".

В "Книге Песен", древнейшем собрании народных песен Поднебесной, говорится: "Когда рождается мальчик, его кладут на постель и дают ему играть с яшмой; когда рождается девочка, ее кладут на пол и дают ей играть с черепком". Здесь уже хорошо проявляется отношение древних китайцев к девочке, а потом уже к женщине. Женщина признавалась и ценилась лишь постольку, поскольку была необходима для функционирования семьи и ведения домашнего хозяйства (она должна была "играть с черепком"). Девочка не могла продолжить мужской род, и ее предстояло выдать замуж – для родного дома она была "отрезанный ломоть".

Все прочие качества официальная мораль китайского общества старалась игнорировать.

Впервые на роль женщин, их достоинства и недостатки еще в 1 в. до н.э. обратил внимание хранитель императорской библиотеки, имевший сановный титул "великого мужа" (дафу), каноновед Лю Сян (77-6 гг. до н.э.) в своей книге «Жизнеописания знаменитых женщин». Автор сгруппировал всех известных женщин по таким, как считал Лю Сян, характерным разделам, как: жизнеописание образцовых матерей, жизнеописания милосердных и мудрых, жизнеописание целомудренных и смиренных, жизнеописание красноречивых и разумных, жизнеописание добродетельных и верных долгу, жизнеописание грешных и развратных женщин. Почти все героини, упоминаемые в книге, являются воплощением конфуцианских добродетелей, каждая из представленных в трактате женщин, оставила свой яркий след в китайской традиции и истории. Но, пожалуй, самыми впечатляющими остаются все-таки образы «роковых женщин» в последнем разделе «грешных и развратных» труда древнего каноноведа, служащие как бы предостережением мужской половине о том, что таких довольно много в мире и надо держать ухо востро.

Среди "роковых женщин" мы находим трех самых знаменитых отрицательных персонажей – Да Цзи, Бао Сы и Чжао Фэйянь (последняя известна в литературе, как "Летящая Ласточка"), на которых традиционная китайская история возлагала вину за гибель трех великих династий древности: Иньской, Чжоуской и Ханьской.

В разделе о "жизнеописании образцовых матерей" Лю Сян рассказывает о матери древнего философа Мэн-цзы, которая разъясняет чем должна заниматься супруга в первую очередь:

"Обязанности у супруги состоят в том, чтобы уметь приготовить пять яств, подать на стол вино и соус, ухаживать за свекром и свекровью, шить одежду. Поэтому долг женщины – заботиться во внутренних покоях и хозяйстве, и у нее не должно быть желания покинуть родные края". Далее она подчеркивает, что "женщина поступает не как ей вздумается, а следуя трем установлениям: в молодости слушается отца и мать, выйдя замуж, слушаться мужа, а после его смерти сына. Так требует этикет".

В уже упоминавшемся "Наставлении для женщин" говорится: "В соответствии с ритуалами, мужчина имеет право взять себе несколько жен, но для женщины недопустимо иметь двух хозяев. Ибо говорится: "Муж подобен Небу, а игнорировать Небо нельзя". Поэтому жена не может бросить своего мужа. Тот, кто оскорбляет высших духов, понесет небесное наказание. Если жена нарушает ритуалы и правила, то муж станет ее презирать".

Говоря о традициях в старом Китае, следует отметить, что в обществе, где господствующая роль принадлежала издревле мужчинам, положение женщины было исключительно низким и ей приходилось делать только то, что от нее требовали мужчины. Женщина во взаимоотношениях с мужчиной была лишена всех прав. По конфуцианскому домострою женщина при любых обстоятельствах должна была покорно следовать долгу жены-служанки, матери-служанки, невестки-служанки, вдовы-служанки. Поскольку мужчинам в первую очередь нужны были жены для функционирования семьи, продления рода и ведения домашнего хозяйства, необходимо было, чтобы определенная часть женщин выполняла в первую очередь именно эти функции. Воспитание детей и ведение домашнего хозяйства, которое полностью занимало их время, являлось серьезным и почтенным времяпрепровождением и большего от них никто не требовал. Умение женщины, занятой домашним хозяйством, играть на музыкальных инструментах, танцевать, красноречиво выражать свои мысли, рисовать и, наконец, кокетничать в лучшем смысле слова считалось бы нарушением отведенной ей роли. Еще Конфуций говорил: "О женщине ничего не должно быть слышно за пределами ее дома". Он же приравнивая женщину к слуге, замечал, что "в доме труднее всего иметь дело с женщинами и слугами. Если их приблизить, они становятся дерзкими. А если отдалить – озлобляются". Непременным условием счастливой жизни в обществе считалось, когда женщина беспрекословно знала свое место. Конфуцианские правила приличного поведения (ЛИ) женщины были строго расписаны от начала до конца. Ранний конфуцианский трактат "Нюйцзе " («Идеальная женщина») начинался с утверждения о том, что подчиненное положение инь должно устанавливаться при рождении и что новорожденную девочку в знак искреннего раскаяния от родителей следует немедленно спрятать под кровать. Раннее воспитание и обучение девочки должно было быть исключительно нацелено на то, чтобы приучить ее прислуживать и угождать мужчинам в семье, а наивысшими ее добродетелями считались скромность и послушание. Девочку не учили, ум ее не развивали, ей не давали мыслить. Она должна была, пятясь, выходить из любой комнаты, в которой находились мужчины, и даже сама мысль о том, чтобы пожаловаться, была для нее недопустимой. Секрет достижения такой покорности заключался в том, что женщина всегда в любом споре должна была считать себя неправой и думать, что ей еще повезло, если удалось избежать сурового наказания. Конфуцианство пыталось решить проблему взаимоотношений полов самым радикальным образом – путем полного запрета на общение посторонних мужчин и женщин, даже родственников. Конфуций, по преданию, запретил мужчинам и женщинам ходить по одной стороне улицы и даже сидеть за одним столом. Женщинам вообще полагалось находиться во «внутренних покоях» дома, и в лучшем случае только тайком наблюдать из-за какого-нибудь укрытия за мужской компанией. Девочкам с самого детства запрещали играть с мальчиками.

Замужняя женщина, когда посещала дом своих родителей, в соответствии с трактатом «Ли цзи », не могла сидеть со своими братьями вместе на одной циновке и есть с ними из одних и тех же сосудов.

Предписания об изолированности полов, существовавшие издревле, не позволяли даже врачам смотреть на своих пациенток. Эскулапам разрешалось только прощупывать пульс на руке, протянутой к ним из-за постельных занавесок, и по нему определять болезнь. Поскольку, согласно древнекитайским медицинским практикам, по пульсу человека можно дать диагноз почти всех болезней, считалось, что кроме прощупывания пульса врачу ничего и не требуется. Однако чтобы дать врачу точное представление о жалобах пациентки, ее супруг или родственница могли указать это место на статуэтке обнаженной женщины из слоновой кости, которая у врача всегда имелась при себе. Такие «врачебные фигурки» обычно были около 10 см в длину и изображали женщину, лежащую на спине с руками, заложенными за голову.