В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АРМИИ

В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АРМИИ

Второй стратегический замысел

Еще до прибытия генерала Юденича в Нарву, в Ревеле, 26 июля 1919 г., генерал Родзянко представил ему письменный доклад, где настаивал на сосредоточении армии не в районе Ямбурга на Гатчинском направлении, ведущем в Петроград, а в Пскове. В основе этой идеи лежал замысел далеко идущей операции. Предполагалось, наступая через Порхов, Шимск и Новгород, нанести «...удар на Чудово, который с правой стороны будет прикрыт болотами, озером Ильмень и рекой Волхов и даст возможность почти верные успехи»{~73~}. (Так в тексте. — Н.Р.)

Целью было отрезать Петроград от Москвы (заняв Чудово), окружить бывшую столицу, «вынудить противника прорываться, ища выход из окружения». «С занятием Новгорода, — писал он, — и имея возможность отрядами действовать в тыл неприятелю, заставить Петроград эвакуировать большевистские элементы, что значительно облегчит ...и самое занятие Петрограда»{~74~}. Здесь и далее, как и во время восстания на форту Красная Горка, у генерала Родзянко проходит красной нитью мысль о том, что Петроград, наполненный большевистскими элементами, «невозможно удержать слабыми силами Северо-Западной армии, даже в случае его занятия». Предлагая свою стратегию «измора», генерал Родзянко заканчивает свой доклад генералу Юденичу словами: «...Нужно подумать о возможности его (Петроград. — Н.Р.) удержать, на что я могу смело ответить, что при наличии наших сил это почти невозможно. Эту мысль нужно принять как основу»{~75~}.

Развивая эти же идеи на совещании командного состава в деревне Гостицы вскоре после сдачи Ямбурга 5 августа 1919 г., генерал Родзянко, продолжая настаивать на наступлении на Новгородском направлении, с тем чтобы выйти «на Чудово — Ладожское озеро», подчеркивал в то же время, что действие на Петроград по кратчайшему расстоянию от Ямбурга не является правильным{~76~}.

Родзянко был уверен в том, что фабричное население Петрограда не будет лояльным к белым. По своему опыту и впечатлениям, оставшимся у него в памяти от октября 1917 г. (см. его биографию), он полагал, что если даже войти в Петроград, — удержать его не удастся{~77~}.

Стремясь найти поддержку своим стратегическим соображениям, генерал Родзянко упоминает, что генерал-квартирмейстер штаба Северо-Западной армии генерал-майор Генерального штаба Б.С. Малявин «вполне разделял мою точку зрения»{~78~}. Действительно, в «Записке», адресованной Начальнику штаба Северо-Западной армии и датированной 18 августа 1919 г., генерал Малявин настойчиво повторял, что со стратегической точки зрения, необходимо прочное занятие Псковского района{~79~}. Он шел еще дальше генерала Родзянко в вопросе направления главного удара, полагая, что главное операционное направление устремлено на восток, для занятия станции Дно, «...а впоследствии — следующей узловой станции Бологое, которое, как известно, находится на полпути между Петроградом и Москвой»{~80~}.

Генерал Юденич не был согласен с командующим армией и с его штабом. Не упуская из вида главной цели — освобождение Петрограда, — он считал, что растягивать Северо-Западную армию на 250-километровую операционную линию от Пскова до Чудова было более чем рискованно, имея в виду открытые, необеспеченные фланги и со стороны Старой Руссы и Малой Вишеры, откуда противник мог легко наносить удары.

Дважды подходя к карте, Юденич демонстрировал Родзянко, что расстояние от Ямбурга до Петрограда значительно короче{~81~}. Он указывал на то, что это единственная операционная линия, доступная для армии, которая может рассчитывать лишь на внезапность, порыв и быстрый темп наступления, упреждающий возможность противника маневрировать резервами.

Генерал П.А. Томилов цитирует заготовленное и подписанное генералом Юденичем предписание на имя командующего армией генерала Родзянко: «Прошу Вас проникнуться сознанием важности в политическом и оперативном отношении сохранить за нами плацдарм у Ямбурга и внушить это сознание Вашим подчиненным. Основная идея Северо-Западной армии — освобождение Петрограда, во имя этого нам обещана помощь союзников и таковая начала прибывать. Уход к югу будет истолкован как отказ от основной задачи, как сознание невозможности ее исполнения»{~82~}.

Но как раз в разгар этой дискуссии генерал Родзянко, вопреки категорическому приказу Главнокомандующего, лично распорядился оставить Ямбург с его предмостным укреплением и взорвать 5 августа железнодорожный мост через Лугу.

Накануне сдачи Ямбурга, 4 августа 1919 г., генерал Родзянко выехал в Псков к командиру 2-го стрелкового корпуса генералу Арсеньеву, где они выработали план сосредоточения всей армии в районе Пскова{~83~}. «Я окончательно уговорился с генералом гр. Паленом (командиром 1-го стрелкового корпуса. — Н.Р.), — пишет Юденич, — что в случае нажима противника, он, несмотря на непременное желание Главнокомандующего оборонять Ямбург во что бы то ни стало — отойдет на юг и перейдет через р. Лугу, где и задержится прикрываясь этой рекой»{~84~}.

Таким образом, увлеченный своим «псковским направлением» генерал Родзянко не только не дал себе труда понять стратегический замысел генерала Юденича, но и, нарушив военную дисциплину, сознательно не выполнил его приказа.

А ведь недаром Юденич настаивал на сохранении за ними Ямбурга, что оставляло выгоды активной обороны р. Луги, так как кто владеет переправой, тот владеет и рекой. Кроме того (а это было главным в замысле генерала Юденича), при удержании за собой Ямбурга сохранялась возможность в будущем, не форсируя реку Лугу, быстро развивать наступление на Петроград по кратчайшему направлению вдоль линии Балтийской железной дороги{~85~}.

Дабы убедиться в правоте Юденича, позволим себе небольшое перемещение во времени. В свете дискуссии о «псковском направлении» в штабе Северо-Западной армии не лишены интереса директивы командования Северной группы немецких войск в июле 1941 г. на Ленинградском фронте.

После занятия 10 июля Пскова и выхода 41-го танкового корпуса на Лужское направление (с занятием впоследствии предмостных плацдармов у Сабека и Поречья на реке Луге) штаб 4-й танковой группы генерала Гопнера получил приказ свыше о направлении 56-го танкового корпуса не на север, а на восток. Как пишет в своих воспоминаниях бывший командир этого корпуса, ставший впоследствии фельдмаршалом, генерал фон Манштейн: «56-й танковый корпус должен был выдвинуться на восток, наступая через Порхов и Новгород, с тем, чтобы как можно скорее прервать сообщения между Ленинградом и Москвой у Чудово»{~86~}.

Случилось так, что командир 56-го немецкого танкового корпуса должен был выполнить в июле 1941 г. приказ, почти точно соответствующий оперативному замыслу генерала Родзянко, задуманному им в июле 1919 г.

А к тому же, как не без иронии пишет фельдмаршал Манштейн, «нацеленный с большим размахом на Чудово, 56-й танковый корпус был послан в это путешествие (так у автора. — Н.Р.) лишь с одной танковой и одной мотострелковой дивизиями»{~87~}. Сработала та оперативная схема, которую предвидел генерал Юденич в своих дискуссиях с генералом Родзянко. К утру 14 июля 1941 г. 3-я немецкая мотострелковая дивизия вышла по дороге из Порхова к поселку Уторгош неподалеку от одноименной станции на Витебской железной дороге, а 8-я танковая дивизия, заняв Сольцы, подошла к рубежу на реке Мшаге. В этот момент передовые части 11-й советской армии генерала В.И. Морозова стали угрожать, как вспоминает фельдмаршал фон Манштейн, штабу его корпуса{~88~}.

Контрудар во фланг и тыл 56-му корпусу со стороны Старой Руссы поставил его в критическое положение. 3-я мотострелковая дивизия бросилась назад, к Порхову, а окруженная на Мшаге 8-я танковая, оставив Сольцы, с трудом прорвалась назад. «Положение этой дивизии было бы еще более незавидным, если бы противник был более активен», — признает начальник штаба 4-й танковой группы генерал Вальтер Шаль де Болье{~89~}.

Наступление на Новгород-Чудово было сорвано. Немецкое командование вынуждено было его отложить до подхода 1-го армейского корпуса и других соединений 16-й армии.

Опытный глаз генерала Юденича, как это подчеркивает близкий ему генерал П.А. Томилов, сразу подметил, что сторонники «Псковского направления» не учитывают опасности открытого фланга на растянутой до Чудова операционной линии, опасности, которая грозила почти неминуемой катастрофой для численно слабой Северо-Западной армии.

Что же касается самого спора о «Псковском направлении», то он умолк после того, как 15-я красная армия, воспользовавшись отходом 2-й эстонской дивизии на Изборские позиции 20 августа 1919 г. (очевидно в предвидении мирных переговоров с Советской Россией), заняла город Псков. Оставшийся с открытым фронтом на своем правом фланге, 2-й стрелковый корпус генерала Арсеньева был вынужден оставить город и отойти на рубеж реки Желчи.

Ко времени прибытия генерала Юденича со штабом в Нарву, в конце июля 1919 г., Северо-Западная армия находилась в непрерывном отступлении. Оно стало неизбежным после отказа в середине июня от попытки рокировки хотя бы части сил тогда еще Северного корпуса с Гатчинского направления в район форта Красная Горка. В десяти километрах от нее находились уже заставы Островского полка (см. биографию генерала Ярославцева), и при этом Родзянко знал «...о желании Красной Горки ...перейти на нашу сторону»{~90~}.

В итоге Северо-Западная армия осталась без 5-тысячного (по данным коменданта форта полковника Неклюдова — 6-тысячного) пополнения из гарнизона форта, т.е. увеличения почти вдвое своих сил и главное — лишилась порыва красногорцев, нацеленных наступать на Петроград вдоль финского побережья, что в свою очередь не могло не вызвать серьезных колебаний в Кронштадте и на его фортах.

Причиной этого было отсутствие оперативной цели в штабе Северо-Западной армии. «У нас не было и мысли о занятии Петрограда»{~91~}, — не раз повторял генерал Родзянко (подробнее см. его биографию) и, следовательно, вся идея столь успешного майского наступления сводилась к желанию освободиться от эстонской оперативной и административной опеки и к переходу на коренную русскую территорию.

Однако занятие Гдовского и Ямбургского уездов, а главное — неожиданная сдача красным эстонским командованием Пскова и, конечно, выход на подступы к Гатчине не могли не вызвать со стороны красного командования переброски на фронт 7-й армии значительных подкреплений, которые перешли в наступление, пользуясь утратой инициативы и переходом к обороне (еще по приказу эстонского главнокомандующего генерала Лайдонера) Северного корпуса. К середине июля, как сообщает бывший царский генерал-лейтенант, а в то время командующий Западным фронтом Д.Н. Надежный, «...на Нарвском участке (7-й армии. — Н.Р.) против 9800 штыков и сабель белых было 13000 штыков...», не считая прибывающих частей 7-й дивизии{~92~}. А согласно сводке «Боевой состав и расположение частей Северо-западной армии к 8-му августа 1919 г.», в 1-м стрелковом корпусе, находившемся на Нарвском направлении (в составе 2-й и 3-й дивизий) числилось 617 офицеров, 5611 штыков и 457 сабель. В примыкавшей к его правому флангу 1-й стрелковой дивизии числилось 127 офицеров и 1768 штыков. Таким образом, согласно данным самой Северо-Западной армии на Нарвском участке находилось 744 офицера, 7427 штыков и 457 сабель.

Со времени июньского приезда на фронт генерала Юденича положение со снабжением, вооружением и боеприпасами еще ухудшилось. Армия по-прежнему была раздета, без сапог, а перед каждым контрударом отдавался приказ об экономии снарядов и патронов.

В начале августа 1919 г., после падения Ямбурга, генерал Юденич послал телеграммы о крайне тяжелом положении в армии Верховному Правителю адмиралу Колчаку, Военному Представителю русских армий при союзных правительствах в Париже генералу Щербачеву и Председателю Особой Военной миссии по оказанию помощи белым армиям в Лондоне генералу Геруа, где он сообщал, что «...снабжение армии ведется совсем плохо, солдаты и офицеры голы, босы и голодны, страдают цингой и тифом и в таких условиях не выходят из боя третий месяц. Вооружения не хватает»{~93~}. Нет сомнения, что эта телеграмма предназначалась не только для тех, кому она была послана. Это было напоминание союзникам.

В течение всего августа генерал Юденич успешно занимался вопросами снабжения армии. Благодаря настойчивости генерала Б.В. Геруа в Лондоне и уменью специально посланного ему в помощь полковника А.В. Владимирова (см. его биографию), в самом конце июля и в начале августа в Ревель начали прибывать транспорты с вооружением (всего более 60 орудий с большим количеством снарядов, около 120 пулеметов, свыше 12 000 английских и 30000 русских винтовок с достаточным количеством патронов, ручные гранаты и проч.) и обмундированием, прибывшем, правда, не в комплектах, а разрозненно, но в количестве достаточном, чтобы одеть и, главное, обуть армию. И хотя часто орудия приходили без замков, а у 6 танков не оказалось пулеметных лент, это вооружение и, главное, патроны и снаряды, которые были на исходе, позволило перейти в наступление в холодное осеннее время.

Однако получение этого обмундирования и вооружения оказалось связанным для генерала Юденича с ультимативным требованием представителей английской военной миссии признания созданного ими без ведома Главнокомандующего Северо-Западного правительства и, что было еще труднее для генерала Юденича, — вхождения в него в качестве военного министра наравне с другими, большей частью никому неизвестными представителями левых партий, в том числе эсеров и меньшевиков. Юденичу надо было обладать одновременно большим хладнокровием, колоссальной ответственностью и сознанием патриотического долга, чтобы выдерживать это испытание.

В ночь с 10 на 11 августа 1919 г. генерал Юденич получил из Ревеля от полковника К.А. Крузенштерна, начальника отдела внешних сношений штаба, телеграмму с известием о совещании, проведенном 10 августа заместителем начальника английской миссии генерала Гофа, генералом Маршем и просьбой срочно прибыть в Ревель. Дело шло о требовании англичан немедленно создать русское демократическое правительство с целью безоговорочного признания независимости Эстонии.

Вызов в Ревель был неожиданным для генерала Юденича, ибо незадолго до этого, 7 августа, он имел продолжительную беседу с главой союзной миссии генералом Гофом, в итоге которой он по просьбе английского генерала написал письмо эстонскому главнокомандующему генералу Лайдонеру о своем признании государственной независимости Эстонии, но при условии участия ее войск в походе на Петроград. Как видим, каждую вынужденную уступку союзникам Юденич стремился-таки использовать в интересах России.

Требование создания русского демократического правительства означало для генерала Юденича одновременно ликвидацию состоявшего при нем Политического Совещания и, больше того, оно находилось в прямом противоречии с телеграммой Верховного Правителя адмирала Колчака от 12 июня 1919 г. А.С. Сазонову и кн. Г.Е. Львову, а также самому генералу Юденичу, где совершенно точно были указаны его права в плане организации гражданской власти в Петрограде:

Указом Верховного Правителя генерал Юденич назначен Главнокомандующим русскими силами Северо-западного района; на него возложено создание временного гражданского управления на сообщенных ему основах, принятых Правительством для освобожденных частей России. Администрация Петрограда, при которой, конечно, будут использованы органы самоуправления и общественности, должна отвечать исключительно деловым задачам управления, порядка, безопасности, продовольствия и т.д. и отнюдь не приобретать какого-либо политического значения. В этом смысле нами даны инструкции Юденичу, которому предоставляется выбор сотрудников по его усмотрению с тем, чтобы окончательное их утверждение было сделано Правительством...{~94~}

В дополнение к этой телеграмме адмирала Колчака, генералу Юденичу за подписью министра внутренних дел В. Пепеляева и управляющего МИД И. Сукина была послана телеграмма от 12 июня 1919 г., где говорилось:

По занятии Петрограда допустите надежное авторитетное лицо к должности управляющего губернией. Также составьте Городскую управу во главе с Городским Головой из наиболее известных общественных деятелей, не запятнавших себя работой с большевиками. Разумеется, Вы не лишены возможности и найдете способы выяснить кандидатуры совместно с общественными кругами{~95~}.

Членам Политического Совещания при Главнокомандующем были хорошо известны эти директивы адмирала Колчака и его правительства. Поэтому они были весьма обеспокоены тревожными сообщениями Лианозова, требовавшего их немедленного приезда в Ревель.

10 августа на пристани в Ревеле А.В. Карташева, генерала М.Н. Суворова и В.Д. Кузьмина-Караваева встретил английский офицер, пригласивший их в британское консульство, где уже находились С.Г. Лианозов, полковник К.А. Крузенштерн, присяжный поверенный, видный масон М.С. Маргулиес, М.М. Филиппео — радикал, меньшевик В.Л. Горн и некоторые другие лица. Генерал Марш обратился к собравшимся с речью. Указав на катастрофическое положение Северо-Западной армии, он потребовал «не выходя из комнаты, образовать демократическое русское правительство, которое сегодня же должно заключить договор с эстонским правительством»{~96~}.

«Если, — прибавил генерал Марш в заключение, — правительство не будет образовано к 7-ми часам (а было уже 6 ч. 20 минут), то всякая помощь со стороны союзников будет прекращена. Мы вас будем бросать», — сказал буквально он. Это был, видимо, его собственный перевод английских слов — we shall drop you.

Для членов Политического Совещания были очевидны гибельные для надежды освободить Петроград угрозы генерала Марша как раз в тот момент, когда из Англии прибыли первые два парохода с обмундированием и вооружением для армии. Поэтому генералу М.Н. Суворову было поручено ответить положительно на требование генерала Марша, при условии, что до прибытия генерала Юденича не будут приняты никакие решения о создании правительственной власти.

На следующий день, 11 августа, генерал Марш вызвал к себе С.Г. Лианозова и предложил ему первому подписать, не читая, «Заявление эстонскому правительству» и представителям союзных держав, где повторялось требование признания независимости Эстонии, но в то же время выпало обязательство Эстонии участвовать в походе на Петроград. Далее следовал перечень шестнадцати министров и письменное согласие Главнокомандующего Северо-Западной армии.

С.Г. Лианозов отказался подписать это заявление, указав в частности, что генерал Юденич, отсутствующий в Ревеле, может отказаться дать свою подпись. На что генерал Марш тут же сказал, что если генерал Юденич не подпишет этого заявления, «то у нас готов другой главнокомандующий»{~97~}. (Не следует забывать, что генералы Гоф и Марш пригласили вскоре генерала Булак-Балаховича на завтрак на флагманском крейсере английской эскадры).

Заявление было все же подписано с некоторыми поправками. Но несколько членов Политического Совещания его не подписали. А.В. Карташев, выразив свое возмущение, вообще отказался отвечать на английские приглашения и не являлся больше на заседания. В.Д. Кузьмин-Караваев также отказался дать свою подпись и занимать в этих условиях какие-либо министерские посты. Генерал М.Н. Суворов — кандидат, согласно списку генерала Марша, на пост военного министра, заявил, что «принимать звание военного министра без разрешения Главнокомандующего и тем более даже без его ведома (он) не имеет права»{~98~}.

В своем «Объяснении», опубликованном в Гельсингфорсе, члены Политического Совещания пишут, что заявления и требования генерала Марша от 10 и 11 августа нанесли незаслуженный удар по национальному самолюбию и по национальному достоинству... Еще больнее ударило по чувству национального достоинства такое заявление генерала Марша: если ген. Юденич не даст своей подписи, то «готов другой главнокомандующий»{~99~}.

12 августа ночью в Ревель прибыл генерал Юденич с командующим армией генералом Родзянко и начальником штаба генералом Вандамом. Северо-Западное правительство было уже сформировано. Во главе его согласился стать С.Г. Лианозов, признававший в отличие от других министров авторитет генерала Юденича. Пока утром генерал Юденич совещался с членами Политического Совещания, генерал Родзянко нанес визит генералу Маршу. Он дал понять, что армия всецело поддерживает генерала Юденича и что ни он, «ни командуемая мною армия не потерпят дальнейшего пребывания на ответственной должности генерала Балаховича»{~100~}. Подобное заявление генерал Родзянко сделал в тот же день генералу Лайдонеру.

Дабы подчеркнуть лояльность армии и свою личную генералу Юденичу, генерал Родзянко на следующий день 13 августа составил вместе с генералом Вандамом текст заявления теперь уже сформированному Северо-Западному правительству, в котором подчеркнул, что «армия всецело поддерживает генерала Юденича и всячески будет противодействовать вмешательству правительства в чисто военные дела»{~101~}.

После визита генерала Родзянко в сопровождении С.Г. Лианозова генерал Юденич прибыл в английское консульство. Теперь генерал Марш сменил тон: он предложил генералу Юденичу войти в правительство, приняв портфель военного министра, оставаясь как и прежде Главнокомандующим Северо-Западным фронтом.

Еще в пути, в беседе с генералом Родзянко{~102~} и Гардени-ным{~103~}, генерал Юденич отклонил их предложение об отказе вхождения в Северо-Западное правительство, имея в виду абсолютную необходимость получения английского вооружения, обмундирования и снабжения для армии. В силу этого он принял предложение генерала Марша. В телеграмме адмиралу Колчаку от 18 августа 1919 г. он сообщал: «Я, не видя исхода продолжения русского дела и получив уверения, что помощь армии будет усилена... согласился»{~104~}.

Однако, дав свое согласие, генерал Юденич вовсе не принимал всерьез Северо-Западное правительство, возникшее по указке генерала Марша. Считая членов правительства, особенно меньшевика, государственного контролера В.Л. Горна или эсеров, министров земледелия В.А. Богданова и общественного призрения А.С. Пешкова «мелкими социалистами» и будучи противником созыва в Петрограде местного Учредительного собрания, на чем настаивало правительство, генерал Юденич еще в сентябре 1919 г. поручил своему доверенному делегату в Петрограде полковнику Ю.П. Герману наметить и подготовить в Петрограде правительство при Главнокомандующем из видных общественных и государственных (в прошлом) деятелей во главе с видным членом Национального Центра профессором А.Н. Быковым.

Пока же, не желая ни вступать в излишние дискуссии с членами Северо-Западного правительства, ни терять своего времени присутствием на его заседаниях, генерал Юденич поручил адмиралу В.К. Пилкину (см. его биографию), ставшему по его просьбе морским министром, представлять его и выступать, в случае необходимости, от его имени.

Позже эту роль выполнял генерал Кондзеровский, уже не будучи даже членом правительства. Сам же генерал Юденич присутствовал лишь на нескольких заседаниях правительства, главным образом уже накануне своего выхода из него.

Другим делом, занимавшим генерала Юденича во время подготовки наступления на Петроград, было пополнение армии, увеличение ее численного состава. 24 августа 1919 г. генерал Юденич отдал приказ о мобилизации в Гдовском и, частично, в Ямбургском уездах. Но мобилизационные ресурсы на территории, занятой белой армией, не могли быть сколько-нибудь значительными. Тем более, что во время майского наступления Северного корпуса вся сочувствующая белым молодежь, особенно из числа демобилизованных унтер-офицеров старой армии, уже тогда добровольно присоединилась к Северному корпусу. Всего мобилизация позволила призвать в армию все же около 9 тысяч человек. Тогда же (30 августа) генерал Юденич приказал образовать комиссии (в Нарве во главе с генералом Ярославцевым, во Гдове во главе с генералом фон Нефом) для проверки всех тыловых учреждений, с задачей перевода в строй всех пригодных для боевой службы офицеров.

Но в расчетах генерала Юденича главным источником пополнения Северо-Западной армии были расположенные в Курляндии (западная часть Латвии) русские добровольческие отряды из военнопленных в Германии, находившихся тогда под общим командованием кн. А.П. Ливена{~105~} (см. его биографию). Помимо его собственного отряда, принимавшего участие в освобождении Латвии от большевиков и расположенного в Митаве, туда же из Германии прибыл отряд полковника Бермондта, а в Шавли отряд полковника Вырголича. Оба эти отряда были сформированы преимущественно из кадровых солдат и офицеров старой армии, оказавшихся в плену в Германии.

Еще из Финляндии, 9 июля 1919 г., генерал Юденич отдал приказ всем этим трем отрядам выбыть в Нарву и присоединиться к Северо-Западной армии. Приказ этот был выполнен только полковником кн. А.П. Ливеном, отряд которого общей численностью тогда около 2000 штыков с большим процентом офицеров прибыл вскоре на английских судах из Либавы и Риги в Нарву. Однако полковник Бермондт и полковник Вырголич, будучи под влиянием германского командования (впрочем, генерал граф фон дер Гольц выразил понимание решению кн. Ливена выполнить приказ ген. Юденича) отказались выполнить приказ генерала Юденича. В результате находившиеся уже тогда под их командованием 1500 солдат и офицеров отряда Вырголича и свыше 5000 отряда Бермондта остались в Шавли и в Митаве. Их командиры не раз перехватывали эшелоны добровольцев из Польши и Германии, отправленные в Северо-Западную армию, и зачисляли их обманным путем в свои отряды. В результате к началу октября у Бермондта насчитывалось свыше 10 тысяч добровольцев. Свой отряд Бермондт переименовал в Западный добровольческий корпус имени генерала графа Келлера{~106~}.

До самого октября 1919 г. генерал Юденич настойчиво продолжал требовать присоединения войск Бермондта и Вырголича к Северо-Западной армии. 19 августа 1919 г. он приказал им прибыть в Псков в распоряжение 2-го стрелкового корпуса генерала Арсеньева. Этот приказ не был выполнен. Как и приказ от 3 сентября о немедленной переброске войск Бермондта в Нарву. Наконец, убедившись, что Бермондт не реагирует на повторный приказ от 20 сентября о переброске войск в Нарву, генерал Юденич лично прибыл 26 сентября в Ригу для встречи с Бермондтом, объявившим себя князем Аваловым и переименовавшим свои войска, пополненные немецкими солдатами и офицерами, в «Западную армию». Но Бермондт-Авалов отказался приехать на встречу с генералом.

Под влиянием немецкого командования уже в это время Бермондт готовился к захвату Риги и к свержению в Латвии правительства Ульманиса. 8 октября 1919 г. его «Западная армия» начала (буквально накануне октябрьского наступления на Петроград) наступление на Ригу и захватила ее предместья. Английская эскадра спешно покинула Финский залив и вместо обещанной поддержки левого фланга Северо-Западной армии занялась обстрелом позиций Бермондта под Ригой.

9 октября 1919 г., в самый канун октябрьского наступления на Петроград, генерал Юденич отдал приказ по Северо-Западному фронту, объявив полковника Бермондта изменником и исключив его из списков армии. Русские добровольцы, обманутые Бермондтом, понесли немалые потери под Ригой, после чего были брошены на произвол судьбы и, вместо участия в походе на Петроград, оказались после отступления от Риги в немецком лагере Альтенграбов, где голодали и вернулись к худшим временам немецкого плена.

Итак, несмотря на все усилия, генералу Юденичу не удалось увеличить сколько-нибудь значительно боевой состав Северо-Западной армии. По некоторым данным, ее состав достиг 20000 штыков, согласно генералу А.П. Родзянко в армии накануне наступления было 17 800 штыков, 700 сабель, 57 орудий, 6 танков и 2 броневика{~107~}. Согласно справке, приведенной генералом А.П. Томиловым, «...боевой состав к этому времени равнялся 1000 офицерам и 14 1/2 тысячам солдат»{~108~}.

Помимо невозможности, в силу отсутствия тыла, существенно увеличить численный состав Северо-Западной армии, помимо трудностей со снабжением и вооружением, генерал Юденич оказался, можно сказать, в безвыходном положении, когда перед наступлением стал вопрос об оперативном управлении войсками. В отличие от штабов Кавказской армии, сформированных и подготовленных еще в мирное время самим Юденичем, когда он занимал должности генерал-квартирмейстера, а затем начальника штаба, в штабе Северо-Западной армии, не говоря уже о штабе 1-го стрелкового корпуса, не было достаточно подготовленных молодых офицеров Генерального штаба, способных обеспечить оперативное взаимодействие частей, добиться выполнения начальниками дивизий боевых задач и, главное, по мере необходимости принимать по собственной инициативе соответствующие замыслу главнокомандующего решения. Иначе говоря, на Северо-Западе в распоряжении не было таких офицеров Генерального штаба, какими были на Кавказском фронте полковник Масловский, полковник Букретов, подполковник Драценко, капитаны Штейфон, Шатилов и другие.

Видя еще в ходе дискуссии о «Псковском направлении» неверие генерала Родзянко и его генерал-квартирмейстера Малявина в успех наступления на Петроград по кратчайшему направлению через Ямбург и Гатчину, генерал Юденич был вынужден отдать приказ № 77 от 2 октября 1919 г. о своем непосредственном вступлении в командование Северо-Западной армией. Этот приказ вызвал возмущение у генерала Родзянко и привел к разрыву личных отношений между ним и генералом Юденичем. Генерал Родзянко после бурного объяснения с генералом Юденичем принял должность помощника Главнокомандующего. Однако он не остался при штабе армии, а предпочел с начала наступления сопровождать 3-ю стрелковую дивизию генерала Ветренко, известного своим своеволием и недисциплинированностью. 12 октября 1919 г. генералом Юденичем были утверждены штаты штаба армии. Они остались прежними, какими были при генерале Родзянко. Но у генерала Юденича не было иного выбора. При нем не было никого (на Вандама, часто нетрезвого, положиться было нельзя), кто бы мог сменить генерала Ветренко, или беспомощного, хотя и энергичного начальника штаба 1-го стрелкового корпуса, недавно еще поручика, а теперь полковника Видякина, на место которого генерал Кондзеровский запоздало, 30 октября, поспешил рекомендовать прибывшего из Архангельска генерал-майора Генерального штаба С.И. Самарина.

Из всех тех немногих близких сотрудников генерала Юденича, кто прибыл с ним из Финляндии, никто не обладал оперативным опытом. Дружески преданный ему контр-адмирал Пилкин всегда подчеркивал свою некомпетентность, как он выражался, в «сухопутных делах». В то же время он был незаменимым помощником, когда дела касалось Северо-Западного правительства или тайных морских организаций в Петрограде. Ставший помощником Главнокомандующего по должности военного министра, его начальник штаба в Финляндии генерал-лейтенант Кондзеровский, как он сам о себе пишет{~109~}, не выходил из канцелярии Дежурного генерала со времени своего капитанского чина и не занимал никакой другой штабной или строевой должности вплоть до своей отставки в 1917 г. Верный, надежный и на редкость работоспособный помощник, он позволял себе лишь настаивать перед генералом Юденичем на необходимости принятия им непосредственного командования Северо-Западной армии. Наконец, быстро ставший ближайшим сотрудником генерала Юденича в делах, связанных с подпольными организациями в Петрограде, полковник, а вскоре и генерал-лейтенант Владимиров был в прошлом военным прокурором, окончившим помимо Военно-юридической академии еще и юридический факультет Киевского университета, занимал высокие должности по судебной части в штабах Кавказской армии, но никогда не служил в строю.

Отдавая себе ясный отчет во всех этих недостатках Северо-Западной армии и, благодаря своему опыту, чувствуя ее слабости по отношению к противнику — и по численности, и по силе огня, и по наличию оперативно подготовленных кадров в штабах, — генерал Юденич пришел к выводу, что успех операции по занятию Петрограда может быть обеспечен лишь в случае взаимодействия внезапного, короткого удара на Гатчинском направлении с восстанием в самом Петрограде, в расчете на присоединение к нему (подобно тому, как это случилось на форту Красная Горка) некоторых частей Красной Армии.

Разумеется, идея Троянского коня не нова. Во все времена она сводилась к подготовке и организации вооруженного выступления в укрепленном районе или крепости противника с целью преодоления его обороны. Еще будучи в Финляндии, генерал Юденич, благодаря привлечению в свое окружение, а затем и в Политическое Совещание прибывших из Петрограда видных членов Национального Центра, был хорошо осведомлен о подпольных организациях в городе. Помощник А.В. Карташева, В.И. Новицкий поддерживал регулярную связь с оставшимся в Петрограде лидером Национального Центра В.И. Штейнингером (он же Вик), вплоть до самого его ареста в июле 1919 г.{~110~} Тогда же он принимал доклады членов организации «Великая единая Россия» корнета А.Н. Елизарова и старшего лейтенанта В.В. Дитерихса (см. его биографию).

Будучи лично связан с офицерской организацией бывшего Семеновского полка, генерал Юденич послал в полк директиву — оставаться в Петрограде для участия в захвате важнейших объектов города во время приближения белой армии. Только в силу приказа о выступлении на фронт в мае 1919 г., полк вынужден был покинуть бывшую столицу и в районе станции Сиверская сразу же перешел на сторону белых, войдя в состав 2-й дивизии генерала Ярославцева (см. биографию полковника В.А. Зайцова). Заметим сразу, что отсутствие этого полка в Петрограде осенью 1919 г., равно как и преждевременное восстание на форту Красная Горка, были одной из причин, помешавших осуществлению замысла генерала Юденича.

К сожалению, восстановить объем и подготовку готовых к вооруженному наступлению на стороне белых организаций и частей Красной Армии в Петрограде и его окрестностях, в настоящее время полностью еще невозможно.

С одной стороны, следственные дела арестованных «заговорщиков» никогда не были опубликованы. Отрывки из их показаний, сопровождаемые как правило тенденциозными комментариями, содержатся лишь в статье Г. Зиновьева в «Петроградской правде» от 23 ноября 1919 г. и в некоторых весьма редких ссылках на них в трудах Н.А. Корнатовского{~111~}, видимо, имевшего доступ к этим делам. Авторы книги «Чекисты Петрограда на страже революции»{~112~}, пользуясь теми же данными, взятыми у Зиновьева и Корнатовского, дополнили их лишь материалами партийного архива Ленинградского обкома КПСС. Некоторые сведения о «заговорщиках» можно обнаружить в монографии молодого украинского историка Я. Тинченко «Голгофа русского офицерства в СССР. 1930-1931 гг.» (М.: Московский общественный научный фонд, 2000){~113~}.

С другой стороны, о деятельности посланного генералом Юденичем в Петроград полковника Ю.П. Германа сказано в статье «Слава павшим» одного из офицеров разведывательного отдела штаба Северо-Западной армии, подписавшегося кодовым именем «Митрич» (см. биографию Ю.П. Германа). Статья опубликована кн. А.П. Ливеном в 4-м номере журнала «Служба Связи Ливенцев и Северо-западников». Однако никаких документов разведывательного отдела штаба Северо-Западной армии в коллекции Юденича, находящейся в Бахметьевском архиве Колумбийского университета и в архиве Гуверовского университета войны, революции и мира Стэнфордского университета, до сих пор не обнаружено. Они не упоминаются и в «Описи дел Северо-Западной армии, отправленных в Америку», составленной покойной Натальей Аркадиевной Томиловой, супругой генерала П.А. Томилова, которому генерал Юденич поручил написать историю Северо-Западной армии{~114~}.

По словам ее мужа (переданным ею автору этих строк в 50-х гг.), все дела разведывательного отдела были уничтожены по приказу генерала Юденича в январе 1920 г., перед тем как остальная часть архива (находящаяся ныне в Колумбийском университете и в Гуверовском институте в Стэнфорде) была передана адъютанту Главнокомандующего, капитану Н.А. Покотило, для доставки и сохранения на даче М.Ф. Гарденина{~115~} под Гельсингфорсом, откуда уже позже она была перевезена к генералу Юденичу в его усадьбу в Сэн Лоран дю Вар около Ниццы.

Однако среди личной переписки генерала Юденича сохранился уникальный документ — доклад И.Р. Кюрца{~116~} генералу Юденичу от 29 октября 1919 г., доставленный ему курьером, перешедшим через фронт. В этом письме-докладе содержится как частичный перечень лиц — участников совещания в этот день на его квартире на Мало-Московской улице, так и информация о подготовке восстания наряду с личными просьбами И.Р. Кюрца к генералу Юденичу. Среди участников совещания он называет прежде всего полковника Генерального штаба В.Я. Люндеквиста, ставя его на первое место.

Естественно, он не говорит о других офицерах из штаба 7-й армии, находившихся в своих служебных помещениях. Он указывает лишь, что командира 4-го подрывного дивизиона поручика Карпова заменил в качестве его помощника и доверенного по всем делам штабс-капитан Александр Иванович Лодыженский. Очевидно, он тоже был привлечен, как и другие офицеры, полковником В.Я. Люндеквистом (см. его биографию) в период, когда он занимал должность начальника штаба 7-й красной армии. Далее он перечисляет присутствующих морских офицеров из группы адмирала М.К. Бахирева: лейтенант Сахаров, лейтенант Смирнов и кавторанг Злобин. Кроме того, упоминается представитель французской разведки, «называющий себя Бажашеню»{~117~}.

Говоря о планах подготовки восстания, И.Р. Кюрц пишет, «что было принято предложение адм[ирала] Бахирева захватить все морские силы, находящиеся на Неве; для чего у него хватает сил». Очевидно, речь идет о намерении захватить линейный корабль «Севастополь».

Сообщая о силах, которыми располагает его группа, И.Р. Кюрц пишет: «Они достигают до 600 человек, но я глубоко убежден, что при малом даже успехе число это в течение нескольких часов увеличится в 6–7 раз. Могу сказать определенно, что 85% из командного состава Красной армии присоединятся к нам и увлекут с собой свои части». Он просит также предупредить войска, которые могут наступать на Карельском перешейке, что офицеры 1-й и 2-й батареи 2-й артиллерийской бригады сообщают ему, что они готовы не взрывать свои пушки, «а подождать прихода белых».

Сообщая, что на фронте под Петроградом у красной стороны 29 000 штыков, в Петрограде 6000, а на Карельском участке 4000, И.Р. Кюрц говорит об усилении ударных групп Одинцова и Харламова, прося в то же время «усилить прокламациями стык 6-й дивизии».

Помимо деловой части, касающейся подготовки восстания, И.Р. Кюрц позволяет себе обратиться к Главнокомандующему в этом письме с личными просьбами: об освобождении командира подрывного дивизиона Карпова, перешедшего к белым в Павловске и посаженного в тюрьму генералом Ветренко «на 10 дней за то, что последний, согласно моей просьбе отправился к Вам для доклада, без его генер. В[етренко] на то разрешения».

Кроме того, он обращается к генералу Юденичу и с другой просьбой: «...Перевести моего сына, кадета 6 класса из Риги, куда он попал по причинам мне совершенно неизвестным, к Вам или в Вашу армию, или же в английское консульство в Ревеле»{~118~}.

Упоминание в докладе Кюрца генерала Владимирова, которому Кюрц просит передать прилагаемые бумаги Б. (инициал нам раскрыть не удалось), говорит о том, что ему была известна роль генерала Владимирова как помощника генерала Юденича по глубокой разведке и по делам групп, готовящих восстание в Петрограде.

Необходимо отметить, что весь характер доклада И.Р. Кюрца показывает, что он был не первым и главное то, что генерал Юденич лично вплотную занимался вопросами, связанными с подготовкой восстания.

Объединенная организация Люндеквиста, Бахирева и Кюрца отнюдь не была единственной в подготовке восстания в Петрограде. Уже цитированный нами автор статьи «Слава павшим» указывает, что представитель штаба Северо-Западной армии, посланный в Петроград полковник Ю.П. Герман, вошел в связь со своим давним знакомым подполковником Георгием Ивановичем Лебедевым, занимавшим высокий пост инспектора артиллерии Петроградского военного округа (см. его биографию). Лебедев, будучи очевидно связан с лидером Национального Центра профессором В.Н. Таганцевым, был участником военного отдела этой организации, которая «сумела сколотить хорошо вооруженные и дисциплинированные отряды из кулацких элементов... численностью от 30-ти до 150-ти человек»{~119~}. Лебедев был связан также с начальником воздушной обороны Петрограда С.А. Лишиным и ведавшим автомобильным транспортом 7-й красной армии, членом революционного совета Лихтерманом. Таким образом, Герман подготовил к выступлению еще одну самостоятельную группу, располагавшую значительными силами, в частности среди артиллеристов 7-й армии с рядом активных участников-офицеров.

Один из них, командир взвода в 4-м зенитном дивизионе противовоздушной обороны Петрограда Сергей Марков «...вовлек в организацию... бывшего мичмана Н.Э. Рейтера». Рейтер предложил использовать морскую радиостанцию, где он служил, для связи со штабом Юденича в Нарве. «Для этого он вместе с Лебедевым разработал два шифра... им удалось провести три сеанса связи»{~120~}.

Наконец, вне поля зрения организации Кюрца оставалась одна из уцелевших групп «Великая единая Россия» — организации, созданной старшим лейтенантом В.В. Дитерихсом и лейтенантом С.А. Бутиловским. Это был воздушный дивизион особого назначения в Ораниенбауме под командованием лейтенанта Б.П. Берга (см. его биографию). Видимо, с ней был связан и пользовался ею для посылки курьеров начальник сухопутного отдела штаба Балтийского флота бывший подполковник Генерального штаба В.Е. Медиокритский, в свою очередь связанный с группой участников подготовки восстания в штабе Балтийского флота.

Все эти связи и организации могли быть известными Ю.П. Герману через С.А. Лишина, ведавшего воздушной обороной Петрограда, и инспектора артиллерии 7-й красной армии подполковника Г.И. Лебедева. Однако, видимо, Герман не настаивал на их соучастии в совещаниях на квартире Кюрца, возможно, в силу их косвенной принадлежности к Национальному Центру, возглавляемому в этот период профессором В.Н. Таганцевым{~121~}.

В ночь с 9 на 10 октября полковник Ю.П. Герман перешел линию фронта в сопровождении курьеров Паулина и Пиотровского{~122~}. Очевидно, что он спешил явиться с докладом к генералу Юденичу о подготовке восстания в Петрограде.

Вопрос о том, кто будет командовать восставшими, в это время по-видимому не стоял, так как он был решен раньше, еще тогда, когда полковник В.Я. Люндеквист, будучи начальником штаба 7-й красной армии, приблизительно 20 сентября послал с курьером свой план взаимодействия наступления Северо-Западной армии с восстанием в Петрограде{~123~}. Согласно этому плану армия должна была достичь окраин города на пятый день своего наступления. В то же время 4-й минно-подрывной дивизион В.И. Карпова должен был захватить штаб 7-й красной армии в Царском Селе, нарушив ее управление, а сотрудники штаба — участники подготовки восстания — дать сигнал для выступления тем командирам частей, которые, как лейтенант Б.П. Берг, могли выступить со своими частями. В основе плана полковника Люндеквиста лежала идея содействовать наступлению Северо-Западной армии, как писал еще Н.Е. Какурин — взрывом восстания в Петрограде{~124~}.

Этот план в общих чертах соответствовал замыслу генерала Юденича. Поэтому у него и не было сомнений в вопросе назначения командующим восстанием полковника Люндеквиста, тем более, что он занимал один из ключевых постов в высшем штабе противника. По-видимому, полковник Герман доложил генералу Юденичу также и то, что кандидатура полковника Люндеквиста была признана наиболее подходящей всеми главными соучастниками подготовки восстания{~125~}.

Прибывший из штаба генерала Юденича в начале октября курьер Покровский подтвердил, что штаб Северо-Западной армии рассчитывает вывести армию к окраинам Петрограда к 15 октября и сообщил, что сигнал о дне и часе будет сообщен по радио через Рейтера{~126~}.