Глава II. Дидро как редактор «Энциклопедии»

Глава II. Дидро как редактор «Энциклопедии»

Происхождение «Энциклопедии». – Ее задача. – Арест Дидро. – Проспект. – Дидро о рабочем сословии. – Сотрудники. – Отношение двора. – Измена Руссо. – Стойкость Дидро. – Полная его победа. – Жертвы, им принесенные

Мысль о составлении сборника всех человеческих знаний, расположенных в алфавитном порядке, принадлежит не Дидро и даже не Франции, а стране, которой мир обязан многими выдающимися практическими идеями, именно Англии. Первый энциклопедический словарь в том смысле, как мы теперь его понимаем, появился в Лондоне в 1728 году и принадлежит Чемберсу. Нельзя, однако, сказать, чтобы Франция была совершенно чужда этому предприятию. Чемберс воспользовался для своего предприятия трудами многих французских ученых, ибо в то время сношения между Англией и Францией приняли небывало широкие размеры вследствие состоявшейся в конце XVII века отмены Нантского эдикта. Около 80 тысяч гугенотов, лишенных свободы вероисповедания и опасавшихся за свое имущество и даже жизнь, переселились в Англию. Они, конечно, поддерживали сношения со своими соотечественниками, и так как это были иногда люди очень развитые и образованные, то между Францией и Англией установилось духовное общение, выгодное для обеих стран. Приблизительно такие же последствия имела отмена Нантского эдикта для взаимных отношений между Францией и Германией. Это сближение умственной жизни соседних народов способствовало сильному ее оживлению. В частности, переселение гугенотов в Англию подорвало влияние католицизма во Франции: протестантская Англия, с ее философией, в значительной степени поколебала, через посредство изгнанных гугенотов, все миросозерцание французского образованного общества. Таким образом, отмена Нантского эдикта, с точки зрения ее виновников, имела роковые последствия. Насилие над совестью не только не увенчалось успехом, а, наоборот, привело к ослаблению католицизма.

Нам представится еще случай указать, как английские идеи проникли во Францию и коренным образом изменили миросозерцание французского общества. Но в данном случае мы должны отметить, что и тот гигантский таран, которым Дидро сокрушил здание прежних французских понятий, суеверий и предрассудков, задуман по английскому образцу. Правда, «Энциклопедия» Чемберса преследовала преимущественно практические цели: простое распространение полезных знаний в удобной для большинства читателей форме, – но все-таки она представляла собою попытку сильной демократизации науки. Благодаря энциклопедии наука становилась доступной значительному числу людей, которые прежде с величайшим трудом могли запастись знаниями по интересовавшим их вопросам. Это основное значение энциклопедии получило только дальнейшее развитие в громадном труде Дидро и его товарищей.

Мы отметили уже, что после своей женитьбы Дидро начал усиленно заниматься переводами, чтобы зарабатывать насущный хлеб. Между прочим, он перевел шеститомный медицинский словарь англичанина Джемса. В качестве переводчика этого и многих других трудов он был хорошо известен издателям и вообще лицам, интересовавшимся книжным делом. В 1745 году, то есть два года спустя после женитьбы Дидро, в Париж приехали англичанин Мильс и немец Селлиус, чтобы предложить французским издателям, преимущественно Лебретону, издателю «Королевского альманаха», перевести «Энциклопедию» Чемберса. Эта энциклопедия имела в Англии блестящий успех и выдержала там в короткое время несколько изданий. Поэтому естественно возникла мысль воспользоваться ею и для Франции. Понятно, что Мильс и Селлиус старались устроить дело так, чтобы выгоды достались преимущественно им. Поэтому Лебретон с ними не сошелся, хотя сразу понял громадное значение этой мысли. Он обратился к нескольким лицам, чтобы самостоятельно приняться за издание. Но все переговоры не имели успеха, пока знаменитый законовед того времени Агесо не указал на Дидро. Дидро довольствовался малым. Он в этом отношении не был избалован. Сто франков в месяц его вполне удовлетворили, а идея энциклопедии увлекла до последней степени. Наконец-то ему дано будет высшее счастье – знакомиться со всеми науками, знакомя с ними других. 10 (21) января 1746 года выдана была королевская привилегия на издание «Энциклопедии».

Это был день знаменательный в жизни не только Дидро, но и всей Европы. Правда, всякого рода препятствий к осуществлению грандиозного труда, предпринятого Дидро, несмотря на королевскую привилегию, оказалось великое множество. Ежеминутно возникало опасение, что дело погибнет, что невозможно будет его воскресить после нанесенных ему тяжелых ударов. Но, тем не менее, оно не погибло. Если оно натолкнулось на могущественных врагов, то имело и преданных друзей даже там, где, казалось, труднее всего было их ожидать. Рассказать о борьбе, которую вели авторы «Энциклопедии» с ее бесконечными противниками, врагами и ненавистниками, значит рассказать о самом блестящем периоде жизни и деятельности Дидро.

Он сразу очень широко взглянул на свою задачу. О простом переводе он даже и слышать не хотел. По отношению к словарю Джемса он довольствовался простым переводом, не чувствуя себя достаточно сильным в медицинской науке, чтобы самостоятельно знакомить читателей с ее выводами. Но относительно общей энциклопедии дело представлялось ему в ином свете. Он задумал воспользоваться собственными знаниями и знаниями других выдающихся людей того времени, чтобы создать книгу, в которой заключались бы все книги, представить картину усилий человеческого ума во все века и во всех отраслях знания, – словом, подвести итог всей цивилизации, начиная с самых отдаленных времен и кончая настоящим.

Таков был обширный план, которым сразу задался Дидро. Совершенно для него неожиданно он вдруг был приставлен к делу, наиболее соответствовавшему его наклонностям и заветнейшим целям. Весь его долголетний труд не пропадет даром. Он с лихорадочной поспешностью удовлетворял свою любознательность, собирал знания где только мог, занимался и читал, жертвуя для этого всем: и своим достатком, и дружбою отца, – отказывал себе во всем, жил немногим лучше простого нищего, голодал сам, подвергал и собственную семью опасности умереть с голоду, – но все эти жертвы, все эти лишения привели наконец к цели: он получит полную возможность не только приложить все эти знания к плодотворному делу, расширить их до бесконечности, но и передать их огромному числу людей, той среде, из которой он сам вышел, которую он хотел возвысить и сравнять с другими классами общества. Вернейшим средством достижения этой цели был путь знания, и «Энциклопедия» должна была послужить в его руках рычагом, при помощи которого он надеялся добиться установления более справедливого общественного строя. Не подлежит сомнению, что Дидро с первых же шагов представился этот широкий план, эта блестящая перспектива. Но действительность могла его тотчас же остановить, подрезать ему крылья. Почти три года он уже трудился над собиранием материалов, привлечением сотрудников, как вдруг на него обрушился удар, который, по-видимому, угрожал всему делу крушением. Причины этого удара в точности неизвестны. Но 13 (24) июля 1749 года полиция вдруг арестовала Дидро и препроводила его в венсенскую тюрьму. Одни рассказывают, что случилось это по доносу одной духовной особы, заявлявшей, что «некий Дидро, квартирующий у какого-то Гильота, богохульствует». Поэтому духовная особа просила действовать быстро, хотя и с должной осторожностью. По другим слухам, причиной ареста послужило неосторожное слово, сказанное о даме, пользовавшейся особенным расположением военного министра Аржансона. Дело в том, что знаменитый Реомюр сделал слепорожденному операцию и возвратил ему зрение. Решено было дать ему увидеть свет божий в присутствии компетентных лиц, чтобы составить себе точное понятие о впечатлении, которое вынесет бывший слепой. Между прочим, был приглашен и Дидро. Когда сняли повязку с глаз больного, то оказалось, что она снималась уже раньше, то есть что сеансу в присутствии ученых предшествовал другой сеанс, в присутствии именно той дамы, которая пользовалась особенным расположением военного министра. Дидро не стерпел и, уходя, заметил, «что г-н Реомюр предпочел два прекрасных глаза многим компетентным глазам».

Трудно, однако, допустить, чтобы эта невинная шутка могла послужить причиной ареста даже в такое время, когда тайные аресты практиковались почти ежедневно, когда бесчинствовали преемники кардинала Флёри, хваставшегося тем, что он, будучи у власти, выдал 40 тысяч приказов о секретных арестах. Гораздо правдоподобнее, что беда стряслась из-за появившегося именно в это время произведения Дидро, в котором он отчасти позволил себе разные вольности, отчасти скандализировал католическое духовенство. Как бы то ни было, он был арестован, а вместе с тем можно было сильнейшим образом опасаться за судьбу «Энциклопедии». Сколько его продержат в тюрьме, было неизвестно: если его и скоро выпустят, то позволит ли правительство ему оставаться редактором «Энциклопедии»? Это казалось сомнительным. А между тем за истекшие три года выяснилось, что Дидро – незаменимый редактор, что приискать вместо него другое, столь же способное и знающее лицо – невозможно. Но на этот раз дело обошлось сравнительно благополучно. Арест его продолжался всего сорок дней. К тому же в тюрьме, как мы видели, к нему относились очень любезно, так что он имел полную возможность там работать. Он обратился к властям с заявлением, что изданные им статьи составляют случайные излишества его ума и что он впредь обязуется ничего подобного не писать. Его выпустили на свободу, и он мог снова приняться за свою «Энциклопедию».

Это было в конце 1749 года, а в следующем году появился наконец проспект «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел». Собственно, это заглавие теперь никого не поразит, оно может показаться разве только несколько архаическим. Но для тогдашнего времени это был целый переворот во взглядах и понятиях, – переворот, может быть, не ясно осознанный, даже малозаметный, но чрезвычайно глубокий, громадные последствия которого не замедлили обнаружиться. Переворот этот яснее обозначится, если мы заменим в вышеприведенном заглавии слово «ремесла» сочетанием «производительный труд», потому что именно все отрасли производительного труда Дидро имел в виду, когда говорил о ремеслах. Он прямо об этом упоминает в проспекте. «О науках, – говорит он, – слишком много писали; о труде либеральных профессий писали много, но неудовлетворительно, а о механическом труде еще ничего не писали». Понятно, когда он говорил о механическом труде, о труде ручном, он имел в виду мастерскую своего отца. Это было, так сказать, скромное начало, как было скромно и начало всей «Энциклопедии», то есть мысль перевести на французский язык английский сборник разных практических знаний. Но уже по самому проспекту чувствуется, что Дидро задался очень широкой задачей. Тут были уже начертаны те слова, которые предвещали наступление нового общественного строя. «Люди, занимающиеся ручным трудом и получающие поденную плату, составляют известную породу людей, наиболее многочисленную в стране. Участь этих людей должна составлять главную заботу хорошего правительства. Если бедствует поденщик, бедствует вся страна». Одновременно Дидро требовал для «поденщиков частицу той славы, которую исключительно присвоили себе короли, воины, художники»; он приглашает либеральные профессии, «достаточно воспевшие самих себя, отвести наконец более почетное место производительному труду» и призывает самих рабочих относиться с большим уважением к себе, ибо они считают себя презренными только потому, что другие их слишком долго презирали. Как серьезно отнесся Дидро к этой стороне своей задачи, видно из плана работ, к которым он тотчас же приступил. Уяснить себе положение рабочего класса, собрать сведения о разных отраслях труда было, конечно, нелегко: не существовало ни литературы по этому вопросу, ни статистических данных. Дидро и его помощникам пришлось самим посещать разные мастерские, знакомиться с орудиями производства и с условиями труда. Энергия, проявленная в этом отношении редактором «Энциклопедии», изумительна. Несмотря на многосложные свои дела, связанные с составлением статей и просмотром работ других сотрудников, он находил время посещать мастерские, расспрашивать хозяев и рабочих, делать снимки с разных орудий производства. Задача усложнялась тем, что сами хозяева и рабочие часто оказывались неспособными сколько-нибудь толково разъяснить значение орудий, способы их употребления и всякие другие манипуляции. Приходилось лично присматриваться к работе, иногда присутствовать при ней целыми часами, чтобы составить себе о ней ясное понятие. Чтобы нагляднее познакомить читающую публику с этим непривычным ей материалом, Дидро приложил к «Энциклопедии» множество рисунков, и весь этот материал, все статьи, посвященные многообразным отраслям производительного труда, он лично просматривал чрезвычайно тщательно и проверял, создавая, как он сам выразился, теорию для того, что до него существовало лишь на практике.

Мы отметили эту сторону деятельности Дидро потому, что он в ней выступил новатором и верно предчувствовал весь ход будущего социального развития. Но энергию он проявлял не только в этом направлении. Достаточно заметить, что он написал для «Энциклопедии» 1259 более или менее обширных статей. И чего только он не касался в них! Большинство статей посвящено вопросам грамматики, затем следуют статьи исторические, этические, философские, мифологические, литературные и художественные, богословские, политические, географические и так далее. Есть и статьи, касающиеся архитектуры, медицины, законоведения, астрономии, ботаники, химии и физики, минералогии и металлургии – словом, кажется, нет отрасли знания, для которой Дидро лично не поработал бы в «Энциклопедии». И притом какого бы вопроса он ни коснулся, он всегда обнаруживал большую компетентность, точное знакомство с предметом и действительно отмечал то, что, так сказать, составляло последнее слово науки или вообще человеческого знания. Это не значит, что он не был основательно знаком и с историей излагаемого предмета, но он всегда старался обнаружить те крайние границы в данной отрасли знания, которых достигло человечество. Много лет спустя после появления «Энциклопедии», почти в наши дни, англичанин Джон Морлей, ученый и в то же время биограф Дидро, перелистывая «Энциклопедию», вынес такое впечатление, как будто пред ним развертывается блестящая панорама всей деятельности человечества, – какое же впечатление должна была произвести «Энциклопедия» в свое время, при тогдашнем уровне знаний, при тогдашней образованности? Стремясь должным образом исполнить свою задачу, Дидро далеко не рассчитывал исключительно на собственные силы. Он привлек к участию в «Энциклопедии» все, что было выдающегося в науке и литературе. Мы, конечно, не можем перечислить здесь всех сотрудников: их слишком много. Для нашей цели достаточно будет заметить, что соредактором Дидро по всем математическим вопросам состоял некоторое время Д’Аламбер, написавший и предисловие к «Энциклопедии», что сотрудниками были Вольтер, Монтескье, правда, давший только одну статью, но какую! – знаменитую статью о вкусе, Руссо (по музыке), Бюффон, Гольбах, Дюкло, Кондорсе, Мармонтель, Кенэ, Тюрго. Таких выдающихся ученых и писателей, конечно, ни одна энциклопедия не имела ни до, ни после «Энциклопедии» Дидро. Во всяком случае это было предприятие небывалое, неслыханное. О том, какое впечатление оно произвело, можно судить уже по тому факту, что на приглашение о подписке откликнулось около четырех тысяч человек. В книгопродавческом деле это был для того времени успех изумительный, и успех этот рос с каждым новым томом. Заметим кстати, что между составителями «Энциклопедии» и читающей публикой устанавливались сношения уже в силу того обстоятельства, что Дидро привлекал к собиранию материалов и сотрудничеству всех, кто только мог быть ему полезен. В его труде участвовала и великосветская дама, высказывавшаяся о модах или правилах приличия, и простая швея, государственный человек и простой мастеровой. Все сословия трудились над «Энциклопедией», все чувствовали себя с нею солидарными, читали ее, справлялись с ней, хотя бы и не сочувствовали тому духу, которым она была проникнута. Мы не станем здесь останавливаться на мировоззрении, положенном в основание «Энциклопедии». Мы разъясним его, когда приступим к оценке философского учения Дидро. Но здесь нам необходимо заметить, что основная тенденция «Энциклопедии» натолкнулась сразу на очень решительный отпор. И если мы спросим, кто были главные враги ее, то придется ответить: духовенство, писатели, не принадлежавшие к лагерю энциклопедистов, – и уже на третье место нам придется поставить администрацию. Дело в том, что администрация, давшая издателю привилегию на энциклопедию, если и восставала иногда против нее, то, с другой стороны, оказывала ей, как мы увидим, и сильную поддержку. Но неумолимыми врагами энциклопедистов были духовенство и не сочувствовавшие им писатели, всячески натравливавшие администрацию и парламент на Дидро и его товарищей.

Людовик XV относился к «Энциклопедии», как и ко многому в государстве, довольно равнодушно. Вольтер рассказывает, что однажды за ужином в Трианоне речь зашла об охоте, а затем о порохе и о составных его частях. По этому поводу возгорелся спор, и оказалось, что никто в точности не знает, из чего он состоит. Один из придворных тогда выразил сожаление, что его величество запретил «Энциклопедию». «Мы лишились таким образом не только подписной суммы, то есть 100 пистолей (450 рублей), но и возможности разрешить все подобные спорные вопросы». Король смутился и стал оправдываться, заметив, что ему со всех сторон говорят, что это ужасно опасная книга. Г-жа Помпадур заметила, что вот и она не знает, из чего делают румяна. Решено было послать за «Энциклопедией», и г-жа Помпадур убедилась, что все интересовавшие ее сведения находятся в ней. «Ах, какая прекрасная книга, ваше величество, – воскликнула она, – ведь это настоящий магазин всех полезных сведений, а вы его конфисковали, чтобы пользоваться и владеть им исключительно только для себя». Король окончательно смутился и продолжал повторять, что об «Энциклопедии» говорят очень много дурного. Но все вступились за нее. Один приближенный возразил, что все хорошее имеет врагов, что женщины, например, нападают обыкновенно на самую хорошенькую. Другой придворный, перелистывая «Энциклопедию», воскликнул: «Вы счастливы, ваше величество, что в стране нашлись люди, способные ознакомиться со всеми родами искусства и знания и передать их потомству! Все в этой книге есть: как изготовить булавку и пушку… все – от бесконечно малого до бесконечно великого. Отнимите у меня все мое состояние, но оставьте мне „Энциклопедию“.

Этот разговор показывает, как малосамостоятелен был король в данном вопросе и какое влияние имели на него приближенные. Между ними были сторонники иезуитов и воинствующего католицизма, и они-то и выступ или решительно в поход против «Энциклопедии» тотчас после появления ее первого тома и даже раньше. Борьба с их стороны была неумолимая, отчаянная. Действовали доносами, наговорами, брошюрами, подстрекали других писателей. Дидро предвидел, что ему придется иметь дело с противодействием духовенства, и, чтобы до известной степени его обезоружить, он пригласил в сотрудники нескольких ученых аббатов; но духовенство не щадило и своих, когда они участвовали в «Энциклопедии». В числе сотрудников был и аббат Депрад. Этот аббат защищал в Сорбонне диссертацию, в которой поддерживал предание о всемирном потопе, но высказал некоторое сомнение относительно верности заключающейся в Библии хронологии. Этого было достаточно, чтобы богословский факультет восстал против диссертации. Парламент приговорил ее к сожжению, и вместе с тем последовал указ о приостановке выхода «Энциклопедии» как книги, содействующей распространению безнравственности и духа возмущения.

Однако на этот раз иезуиты принялись за дело неловко. Они сами задумали издавать «Энциклопедию» и стали тотчас же ходатайствовать о том, чтобы привилегия, выданная Лебретону, была предоставлена им. Игра их оказалась слишком прозрачной, король обиделся, и Дидро поручено было продолжать свою деятельность.

Но эта неудача не смутила иезуитов. Они временно притихли в официальных сферах, но продолжали действовать в печати. В официальных сферах они наталкивались на отпор таких влиятельных лиц, как г-жа Помпадур, сильно польщенная комплиментом Вольтера, заявившего, что «вы-де из наших», Мальзерб, герцог Шуазель. Но в печати у них была масса союзников, в том числе такой сравнительно талантливый писатель, как Фрерон, издававший критический журнал «Ann?e litt?raire». Разразилась настоящая буря. Церковь, парламент, сильные придворные кружки, почти все литераторы, за исключением, конечно, участвовавших в «Энциклопедии», – все это вступило в союз и как бы сговорилось погубить ненавистное издание. Дидро с товарищами, однако, храбро держались.

Но именно в этот момент, во время этой вакханалии обезумевших от ненависти противников энциклопедистов произошли два новых события, которые чуть было не погубили предприятие. «Энциклопедия» дошла до седьмого своего тома, как вдруг случилось покушение на жизнь короля Людовика XV. По обыкновению, покушение имело прямым своим следствием усиление реакционных элементов. Друзьям энциклопедистов становилось все труднее их защищать, и этим моментом, как нарочно, воспользовался Жан-Жак Руссо, чтобы рассориться с редакторами «Энциклопедии» и начать против них свою знаменитую кампанию. Понятно, что бой велся им не открыто. Обидевшись из-за появившейся в словаре статьи «Женева», хотя в ней, собственно, и не было ничего обидного, Руссо написал свое пресловутое «Письмо к Д’Аламберу о театральных представлениях», в котором, как бы занимая нейтральное положение между двумя враждебными лагерями – иезуитами и энциклопедистами– и называя тех и других бешеными собаками, с высоты своего беспристрастия характеризовал Вольтера «низкою душою», клеймил развращенность энциклопедистов, помышляющих о том, чтобы построить в маленьких городах, отличающихся чистотою нравов, театры, и громогласно возвещал, что без религии нет нравственности. Таким образом, иезуиты заручились могущественным союзником.

Прочитав «Письмо» Руссо, Дидро не поверил собственным глазам. Он лично отправился к другу, чтобы рассеять это роковое недоразумение. Но свидание окончательно убедило его в страшной потере, понесенной энциклопедистами. А Руссо тем временем старался дискредитировать своих бывших друзей и союзников среди дам, пользовавшихся особенным расположением герцога Шуазель, одного из влиятельнейших сторонников энциклопедистов в правительственных сферах.

Измены бывают всякие, но такая измена принадлежит к числу очень редких. Почему Руссо вдруг отрекся от бывших своих друзей? Неужели только потому, что по мере того, как «Энциклопедия» упрочивалась и получала все более широкое распространение, упрочивались и влияние и популярность Дидро? Трудно ответить на этот вопрос. Как бы то ни было, удар, нанесенный Дидро бывшим его другом, имел для него страшные последствия. Покушение на жизнь короля, измена Руссо, неистовый поход консервативных элементов – все это смутило наиболее осторожных энциклопедистов. Первым отказался от участия в словаре ближайший товарищ Дидро, Д’Аламбер. В письме к Вольтеру он заявлял, что не верит в возможность дальнейшего издания «Энциклопедии». Это мнение отчасти разделял и сам Вольтер, не видевший другого исхода, как перенести печатание «Энциклопедии» за границу, например в Женеву. И действительно, над головою Дидро собрались грозовые тучи. Парламент прямо требовал сожжения «Энциклопедии» на Гревской площади, привилегия была отменена, появилось правительственное распоряжение, в силу которого издатель обязывался возвратить подписчикам внесенные ими деньги, папа Климент XIII произнес над энциклопедистами отлучение от церкви. Действительно, казалось, что Д’Аламбер и Вольтер правы, утверждая, что продолжать издавать «Энциклопедию» немыслимо. Все сомневались; не сомневался только сам Дидро.

Ему были сделаны лестные предложения: Фридрих II и Екатерина II предлагали ему перенести издание в Берлин или Петербург. Дидро отказался от этих предложений и с твердостью заявлял всем, с кем встречался, что доведет дело до конца в самом Париже. Много надо было иметь веры и энергии, чтобы не прийти в отчаяние при таких трудных обстоятельствах. Дидро, впрочем, верил не только себе, но и тайным друзьям. Понятно, однако, что он не мог бы доверять последним так безусловно, если бы не был убежден в святости своего дела, если бы не любил его так страстно. Теперь же он делал все от него зависящее, чтобы спасти свое родное детище. Мы сейчас укажем, какие тяжелые внутренние жертвы принес Дидро, чтобы осуществить столь дорогую ему идею. А здесь заметим только еще, что в числе его друзей находился такой просвещенный человек, как Мальзерб, занимавший видный административный пост. Достаточно отметить следующий факт, чтобы убедиться, какую поддержку он оказывал Дидро. Мальзербу самому пришлось распорядиться об обыске в его квартире и о конфискации бумаг. Но он заблаговременно предупредил Дидро и посоветовал ему припрятать поскорее все его бумаги. Дидро решительно не знал, куда девать эти груды накопившегося у него материала. На это Мальзерб ответил: «у меня их искать не будут; пришлите их ко мне». Мальзерб занимал тогда пост главного инспектора по книжной части. Таким образом бумаги были спасены; мало того, уже через шесть месяцев после отмены привилегии Дидро возобновил, хотя и тайно, печатанье дальнейших томов «Энциклопедии». Администрация смотрела сквозь пальцы на нарушение закона и требовала только, чтобы местом печатания был назван не Париж, а Невшателъ.

Мы только что упомянули о внутренних жертвах, которые пришлось принести Дидро, чтобы спасти свое любимое детище. Он был человек пылкий, страстный, даже бурный. Он нисколько не преувеличивал, говоря о себе, что ему очень трудно скрыть то, что у него на уме. Да это и понятно при живости его натуры и при взгляде, который он имел на свое назначение, на свое жизненное призвание, на свою общественную роль. Выйдя из ничего, из самого скромного общественного слоя, он хотел все узнать, все понять и поделиться узнанным и понятым со своими согражданами, с теми, кто родился в той же скромной среде, что и он, но не имел возможности осмотреться, понять окружающие условия, осмыслить их. Он именно потому, что так понимал свою общественную роль, схватился с такою страстностью, с таким пылом, с таким воодушевлением за мысль об издании книги, доступной многим, разъясняющей истинный смысл их бытия и открывающей тот путь, который мог их увести от пут неприглядных, тяжелых обстоятельств в иную, лучшую жизнь. И вот, когда он с чисто юношеским пылом, с редким воодушевлением приступил к составлению этой книги, ему начали зажимать рот, начали хватать его за руку, восторженно поднятую, чтобы указать согражданам верную дорогу к счастью. Препятствия, которые ему со всех сторон ставили, оскорбляли его в самых святых его чувствах, и каждый день, самозабвенно и вдохновенно трудясь над разработкою своих идей, над тою книгою, в которую он вкладывал лучшие свои чувства, возвышеннейшие свои думы, гениальнейшие свои идеи, он вынужден был ограничивать себя, говорить намеками, искажать, обезображивать то, что было ему дороже всего на свете. Это были бесконечные муки, тяжелые душевные страдания, профанация святыни. Но когда Дидро приступил к «Энциклопедии», он не был уже юношей, он созрел в упорном труде и постоянных размышлениях над окружающею действительностью. Поэтому он мог вынести эти муки и пожертвовать частью своего драгоценного достояния, чтобы спасти остальную. Недаром у него вырвалось следующее: «Потомство сумеет понять мысли, скрытые в наших словах», то есть читать между строк. Он по большей части высказывал только незначительную долю того, что он хотел высказать, что рвалось из его сострадательного к ближнему сердца, из его переполненного блестящими мыслями ума. Он утешал себя тем, что то, что он не выскажет в «Энциклопедии», он выскажет в других трудах. И действительно, ящики его письменного стола были переполнены разными рукописями, которые не могли появиться в печати. Отчаиваясь увидеть многие из них напечатанными при жизни, он раздавал их друзьям, знакомым, так что произошло почти небывалое в истории литературы явление. Труды одного из гениальнейших писателей прошлого века оказались разбросанными, рассыпанными по лицу земли и то здесь, то там, через большие промежутки времени, когда Дидро уже давно не было в живых, когда кости его давно уже истлели, вдруг всплывали. С некоторыми рукописями случалось даже, что охотники до чужой собственности выдавали их, в оригинале или в переводе, за свои. Известен, например, случай, когда Гёте разоблачил подобного рода мошенничество. Словом, современники не знали настоящего Дидро, и только в нынешнем веке, почти в наши дни удалось восстановить величественный образ этого титана мысли не только в частностях, но и в самых грандиозных его идеях. И тут только специалисты поняли, какую величину представляет собою тот Дидро, которого современники знали преимущественно как редактора «Энциклопедии» и как автора довольно неудачных драматических произведений. Что же касается до широкой публики, то она уже не в состоянии была оценить значение Дидро, потому что его идеями воспользовались другие: они по прошествии многих десятилетий стали всеобщим достоянием и казались уже чем-то заурядным.

Мы видим, следовательно, как сильно были ущемлены писательские чувства Дидро, осознававшего, что заслуженной славой пользоваться он не может по не зависящим от него обстоятельствам. Нельзя тут не воздать должное его пламенной любви к родине. Он не удалился за границу, он остался глух к лестным предложениям могущественнейших монархов того времени, он не согласился жить для своих идей на чужбине, он хотел приносить пользу непосредственно своим согражданам, высказываться наполовину, но высказываться так, чтобы его могли слышать, чтобы он мог говорить с возможно большим числом людей и сообщать им хотя бы только обрывки своих мыслей, по которым – он в этом был уверен – они воссоздадут то понимание жизни, которым он сам был воодушевлен. Он ежедневно приносил тяжелые жертвы, но эти жертвы не пропали даром. Самоограничение, которое он возложил на себя, приспособление к существующим условиям, пользование всеми средствами, какие только мог приискать его изобретательный ум, его чрезвычайная энергия, его изумительная выносливость дали блестящие результаты. Через несколько лет после того, как администрация вторично запретила «Энциклопедию», иезуиты оказались изгнанными из страны. Таким образом, он одержал над ними блестящую победу. Он не только благополучно окончил свой капитальный труд, несмотря на все преследования, несмотря на трусость или измену своих друзей, но даже получил возможность говорить так громко и уверенно, как никто, потому что сумел заручиться, не отступая от своих идей и оставаясь им верен до гроба, покровительством таких людей, которых опасались и предержащие власти в самой Франции. Дидро был натура пылкая, страстная, и, тем не менее, он научился сдерживать себя, считаться с обстоятельствами, ловко пользоваться ими, и благодаря этим качествам он достиг того, что знаменитая «Энциклопедия» могла быть напечатана в самой Франции, получила широкое распространение и совершила свое великое дело.

Каково же то миросозерцание, которое положено в основу «Энциклопедии», тот дух, которым она проникнута, те взгляды, которые она распространила не только во Франции, но и во всем цивилизованном мире? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны остановиться на всей совокупности произведений Дидро, которые постепенно стали достоянием публики. Многое, как мы видели, в «Энциклопедии» не досказано или высказано только намеками, но общий дух, общее миросозерцание великого энциклопедиста сквозит в каждой ее строчке. Мы же объединим то, что в ней высказано не вполне ясно, с дополнениями или разъяснениями, взятыми из других трудов Дидро, потому что при таком способе изложения картина будет яснее и мы избегнем повторений, крайне нежелательных в кратком биографическом очерке, где необходимость заставляет дорожить местом.