К БАЙКАЛУ И ПРИАМУРЬЮ. НА КАМЧАТКУ

К БАЙКАЛУ И ПРИАМУРЬЮ. НА КАМЧАТКУ

Дальнейшее освоение южных путей было прежде всего связано с закреплением русских в Прибайкалье, с последующим выходом в Забайкалье и «Даурию» (Приамурье). Начало присоединению этих земель было положено постройкой Верхоленского острога (1641 г.) и первым походом русских на Байкал, осуществленным в 1643 г.

Байкал для России и всего мира открыл якутский пятидесятник Курбат Иванов, возглавивший в этом походе отряд служилых и промышленных людей. Значительная часть прибайкальских бурят без сопротивления согласились тогда принять российское подданство, однако в 1644–1647 гг. отношения с ними испортились. Главной причиной этого были самоуправство и злоупотребления, допущенные по отношению к бурятам присланным из Енисейска атаманом Василием Колесниковым. Но его экспедиция имела для освоения края и положительные результаты: она достигла северных берегов Байкала, где в 1647 г. был построен Верхне-Ангарский острог.

В том же году отряд енисейца Ивана Похабова совершил переход по льду на южный берег Байкала. В 1648 г. Иван Галкин обогнул Байкал с севера и основал Баргузинский острог. В 1649 г. казаки из отряда Галкина добрались до Шилки.

В середине XVII в. в Забайкалье действовали еще несколько отрядов служилых и промышленных людей. Один из них, возглавлявшийся основателем Якутска Петром Бекетовым, в 1653 г. предпринял поход на юг вверх по Селенге, а затем повернул в восточном направлении по Хилку, где в его верховьях основал Иргенский острог (у озера Иргень), а в районе будущего Нерчинска — Шилкинский («Шильский»).

Вхождение прилегающих к Байкалу земель в состав Российского государства произошло в довольно короткий срок и вскоре было закреплено сооружением еще целого ряда опорных пунктов — Балаганского, Иркутского, Телембинского, Удинско-го, Селенгинского, Нерчинского и др. острогов. В чем причина столь быстрого присоединения этого сравнительно густозаселенного края к России? Дело в том, что значительная часть его коренных обитателей стремились опереться на русских в борьбе с разорительными набегами монгольских феодалов. Сооруженная в районе Байкала цепь крепостей длительное время и обеспечивала защиту населения от вражеских вторжений.

Одновременно с закреплением русских в Забайкалье сложные и драматические события разыгрались в Приамурье. Слухи о наличии в этом районе большой и «хлебной» реки, серебряной, медной и свинцовой руды, ископаемой краски и иных «угод» доходили до сибирских воевод от различных групп служилых и промышленных людей уже с 30-х гг. и не могли не будоражить воображение. Однако первые достоверные и подробные сведения об Амуре и его притоках были получены в результате похода «письменного головы» (так называли помощников воевод, выполнявших особые поручения) Василия Пояркова с отрядом якутских служилых и небольшого числа «охочих людей» в 1643–1646 гг.

Хорошо снаряженный и крупный по сибирским представлениям отряд (132 человека) поднялся по Алдану, Учуру, порожистому Гонаму до волока на Зею. Начавшаяся зима осложнила дальнейшее продвижение. Оставив у волока почти все продовольствие на попечение 42 человек, Поярков с остальными отправился налегке дальше, дав оставшимся наказ весной догнать экспедицию. Перейдя на нартах за две недели Становой хребет, русские вышли на реку Брянту а по ней на Зею, где в устье ее притока Умлекана поставили укрепленное зимовье. Расчеты на изобилие и доступность съестных припасов на «хлебной» реке не оправдались. Пояркову не удалось ни поладить с местными жителями, ни предотвратить голод, болезни и раздоры в своем лагере. К концу зимовки, когда, наконец, прибыли оставленные у волока люди с хлебными запасами, экспедиция недосчиталась около 50 человек.

По Зее отряд спустился в Амур. Поярков остановился и послал на двух стругах 26 человек узнать, «далече ли до моря», но они не выяснили за три дня ничего определенного и повернули обратно. Идти на веслах против течения оказалось очень тяжело, и разведчики двинулись по берегу, потянув суда за собой «бичевником». На этом пути они подверглись неожиданному нападению дючеров и почти все были перебиты. Сложность обстановки заставила Пояркова отказаться от намерения зимовать на Амуре или вернуться в Якутск знакомым путем. Было решено пробиваться к морю.

Дойдя до устья Амура, отряд Пояркова перезимовал, взял ясак с местных гиляков и затем три месяца шел морем на север вдоль Охотского побережья. Участники экспедиции жестоко страдали от бурь и потом вспоминали, как их «на море топило… а от якорей лапу отломило в погоду на отстое». В таких условиях трудно было решиться отойти далеко от берега, и мореходы подолгу обходили «всякую губу». В уже знакомом русским устье Ульи отряд провел третью зимовку. Весной Поярков оставил там 20 человек для ясачного сбора, а с оставшимися по разведанному еще Москвитиным пути вернулся в Якутск.

Главным результатом этого похода было то, что русские власти узнали не только о реальных богатствах «Даурской земли», но и о политической обстановке в ней. Оказалось, что берега Амура в основном заселяли фактически ни от кого не зависимые племена.

Слухи об открытых экспедицией Пояркова благодатных землях распространились по всей Восточной Сибири и всколыхнули сотни людей. На Амур были проложены новые, более удобные пути. По одному из них в 1649 г. отправился отряд промышленника из устюжских крестьян Ерофея Хабарова.

Получив поддержку якутского воеводы Дмитрия Францбекова, Хабаров снарядил на собственные средства 70 человек, поднялся с ними по Олёкме до Тунгирского волока, перешел его на нартах и через реку Урку вышел весной 1650 г. на Амур. Выяснив на месте обстановку в земле дауров, Хабаров оставил в одном из покинутых ими городков большую часть своего войска, а сам набрал в Якутске новый отряд «охочих людей», которому воевода Францбеков придал 20 служилых.

Этот отряд прибыл* на Амур в 1651 г. Всего там под началом Хабарова собралось около 200 человек. До 1653 г. Хабаров плавал вверх и вниз по реке, собирая ясак и неизменно выходя победителем из вооруженных столкновений с местным населением. Часть казаков решили действовать самостоятельно. Они бежали от Хабарова на трех судах вниз по Амуру до «Гиляцкой земли», где построили свой острог. Хабаров настиг и обстрелял бунтовщиков, принудив их к сдаче и восстановив единство войска. Оно было совершенно необходимо в сильно осложнившейся к тому времени обстановке. В амурские события вмешалась новая серьезная сила — маньчжуры.

Их государство сложилось много южнее Амура и вело борьбу за завоевание Китая. Раньше маньчжуры не раз совершали походы и в Приамурье. На этот раз они вторглись туда для противодействия русским, но не рассчитали силы, натолкнувшись, по собственному признанию, на людей «храбрых, как тигры, и искусных в стрельбе». Хабаров в 1652 г. наголову разгромил большой маньчжурский отряд, «подступивший» к нему с «огненным боем»; только убитыми враги потеряли 676 человек, тогда как казаки— 10; однако было ясно, что на Амуре русских ждут более жестокие испытания.

Маньчжурское вторжение усиливалось и усугубляло урон, нанесенный хозяйству местного населения действиями хабаровской вольницы. Чтобы лишить русских продовольственной базы, маньчжуры применили обычный для их стратегии метод: насильственно переселили в долину Сунгари дауров и дючеров и совершенно разрушили местную земледельческую культуру.

В 1653 г. Хабарова отстранили от руководства «войском» и увезли в Москву. Царь, дравда, наградил его, но не разрешил вернуться на Амур. Хабаровскими казаками там стали распоряжаться представители царской администрации. Общим итогом всех этих бурных событий стало присоединение к России Приамурья и начало массового переселения туда русских людей.

Вначале это были в основном служилые и «охочие» казаки, направляющиеся на помощь Хабарову. Так, еще в 1651 г. с продовольствием и боеприпасами на Амур был послан отряд Терентия Ермолина, который, в свою очередь, отправил вниз по реке на поиски Хабарова 27 служилых во главе с Иваном Наги-бой и Иваном Уваровым. Они долго разыскивали Хабарова, оставляя для него на «приметных местах» записки и расспрашивая «языков», но тем не менее разминулись с ним и в результате невольно совершили первое в истории сквозное плавание по всему течению Амура, буквально прорвавшись к его устью с непрерывными боями. Там служилые наскоро приспособили к морскому плаванию один из стругов и поплыли на север вдоль побережья. Однако судно неожиданно было затерто льдами и через 10 дней дрейфа затонуло. Мореходы горестно потом описали, как «на берег пометались душою да телом» и разом «стали без всего» — без боеприпасов, без продовольствия и снаряжения. После пяти дней пешего пути казаки построили небольшое «суднишко» и вновь рискнули выйти в море, а с наступлением зимы сделали нарты и пошли к Якутску «сухим путем». Примечательно, что за все время своей одиссеи отряд Нагибы и Уварова не потерял ни одного человека и даже сумел взять ясак с встретившихся на пути к Якутску тунгусов.

Вслед за воинскими людьми уже в 50-е гг. на Амур потянулись промышленники и крестьяне. В 1665 г. там даже возникло подобие вольной казацкой общины с центром в Албазине. Ее основала группа восставших жителей Илимского уезда, бежавших на Амур во главе с Никифором Черниговским. Их самоуправление, правда, просуществовало недолго: в 1672 г. они были «помилованы» правительством, а в 1674 г. целиком подчинены воеводской администрации. Албазин стал центром нового уезда.

К 80-м гг. Приамурье, несмотря на свое «порубежное» положение, оказалось наиболее заселенным районом Забайкалья. Обследовав часть его, маньчжурские лазутчики сообщали в Пекин: «В Албазине и Нерчинске имеется по 500–600 русских… Многие годы им удавалось продержаться тут благодаря тому, что они построили от устья реки Аргунь до Албазина более десятка селений. Между Албазином и устьем реки Буэрмафу имеется также более десяти населенных пунктов. Русские здесь построили избы, пашут и сеют для поддержания своего существования, а также занимаются охотой на соболей».

Дальнейшее освоение плодородных амурских земель оказалось невозможным из-за усиления действий маньчжурских феодалов. После захвата Китая они решили расширить свои владения к северу за счет Приамурья и всего Забайкалья, выдвинув претензии чуть ли не на всю Восточную Сибирь. Жертвами маньчжурских вторжений, наряду с русскими, становилось все больше коренных жителей края. Например, эвенки с реки Уды жаловались в Якутск, что маньчжуры («богдой-ского царя люди») к ним «приезжают и их всякими теснотами теснят и ясак с них емлют», а потому просили «их, тунгусов… от богдойских людей оборонить». Многие же из угнанных с Амура в маньчжурские пределы дауров изъявляли желание вернуться под Албазин в российское подданство. Они выражали недовольство не только маньчжурской тактикой «выжженной земли», заставившей их покинуть родину, но и своим положением на новом месте. Даурысообщали, что на чужбине «им де от китайских людей налоги и обиды великие и утес-ненье, а жить де им под Китайскою областью не в мочь» и также просили, чтобы русские служилые «их от погонщиков от китайских людей оборонили».

Малочисленные русские отряды при поддержке некоторых групп коренного населения не раз наносили поражение маньчжурам и союзным им монгольским феодалам. Особо следует отметить исключительную по героизму и воинской доблести пятимесячную оборону Албазина, осажденного в 1686 г. маньчжурской армией в 5 тыс. человек при 40 пушках и множестве «всяких приступных мудростей». В крепости основную часть осадного времени им противостояло около 800 защитников под командованием Афанасия Бейтона; из них к концу осады свыше 500 человек умерли от цинги, а держать оружие в руках могли не более 150 человек. Но маньчжурам не удалось, несмотря на огромный численный перевес (а их войско увеличилось вдвое), ни взять Албазин штурмом, ни выморить его защитников болезнями и голодом. Понеся огромные потери, маньчжурское войско сняло осаду.

Однако исход войны решался не под стенами Албазина, и царскому правительству приходилось считаться с явным неравенством сил. Положение еще более осложнилось, когда под воздействием маньчжурской агитации некоторые бурятские роды стали проявлять «шатость». По условиям Нерчинского мирного договора 1689 г. русские, отстояв Забайкалье, в Приамурье были вынуждены покинуть часть уже освоенной территории. Владения московского государя надолго ограничились лишь верхними притоками Амура. Эти земли вошли в состав Нерчинского уезда.

На исходе XVII столетия началось присоединение к России новых обширных земель и в северных районах Дальнего Востока. На временами посещавшуюся русскими еще с 60-х гг. Камчатку зимой 1697 г. «для прииску новых неясачных людей» отправились из Анадырского острога на оленях 60 служилых и промышленников, а также 60 ясачных юкагиров. Во главе экспедиции стоял казачий пятидесятник Владимир Атласов.

Перевалив через «великие горы» (Корякский хребет), Атласов после двух с половиной недель пути встретил первых «неясашных иноземцев» (более 300 «пеших коряков») и без особых сложностей — «ласкою и приветом» — «призвал их под государеву самодержавную высокую руку». «Учинились послушны» без боя и представители корякского племени олюто-ров, встретившиеся русским через две недели. Ободренный успехом отряд разделился на две группы. Одна из них под командованием самого Атласова пошла вдоль западного побережья полуострова, а другая — вдоль восточного. Однако после первых же столкновений с местными жителями часть участвовавших в походе юкагиров изменила: они внезапно напали на группу Атласова, убив 6 человек и «переранив» (включая самого главу экспедиции) 16. С трудом отбившись от «изменников», Атласов и его спутники «сели в осаде». Выручили их лишь пришедшие по зову на помощь служилые из второй группы. Вновь соединившись, русские и оставшиеся им верными юкагиры двинулись вверх по реке Тигилю. Они перевалили Срединный хребет и вышли в районе Ключевской сопки на реку Камчатку, где в союзе с одной группой ительменов «погромили» другую, жившую в низовьях реки, и енова двинулись вдоль Охотского побережья.

Поход в общей сложности продолжался три года. За это время Атласов прошел тысячи километров по самым заселенным районам Камчатки (не дойдя лишь около 100 км до южной оконечности полуострова), «повоевал» одни родовые и племенные объединения и взял ясак «ласкою и приветом» с других. В основанном в центральной части полуострова Верхне-Кам-чатском остроге он оставил 16 человек (через три года они погибли на обратном пути), а сам в сопровождении 15 русских и 4 юкагиров вернулся с богатым ясаком в Анадырский острог, а оттуда в Якутск, где сообщил подробные сведения о пройденных землях и некоторые известия о Японии и «Большой земле» (видимо, Америке).

В Москве, куда вскоре прибыл Атласов, большой интерес вызвали как его рассказы, так и привезенный с Камчатки японец Денбей, занесенный бурей к южному побережью полуострова в 1695 г. и находившийся в плену у камчадалов. Петр I велел Денбею обучать русских японскому языку.