1975-1980 Я ничего не могу в жизни — зато на экране я могу всё!
1975-1980
Я ничего не могу в жизни — зато на экране я могу всё!
«Старое ружьё» — «Женщина в окне» — «Мадо» — «Групповой портрет с дамой» — «Простая история» — «Кровная связь» — «Свет женщины» — «Прямой репортаж о смерти» — «Банкирша»
В апреле 1975 года начинается напряжённая работа над фильмом «Старое ружьё» в Керси и Биаррице. Роми играет Клару, которая замучена и зверски убита немецкими солдатами. Съёмки очень глубоко затрагивают её. Она хочет наконец расслабиться, иметь время для обычной жизни. И, возможно, родить ребёнка. 8 июля 1975 оформляется её развод с Харри Мейеном. Роми знает, чего она хочет: пережить новые интересные впечатления от съёмок у крупнейших режиссёров, всегда доходить до предела возможного, не боясь никакого риска. Спонтанные выходки этих лет спровоцированы освобождением от распавшегося брака, алкогольными эксцессами и неконтролируемым излиянием чувств, и это — оборотная сторона её артистической жизни, жёсткой, дисциплинированной, регламентированной во время съёмок до последней минуты.
Премьера фильма «Старое ружьё» в августе 1975-го — истинный триумф. Она проводит счастливое лето с Давидом и Даниэлем Биазини. Он моложе её на девять лет и с 1974 года — её личный секретарь. Её работа, её страсти, её желание не сдаваться, создать себе убежище и известную определённость в жизни, её любовь к сыну — вот что для неё важнее всего. Она непрерывно черпает из источника своей энергии, своей чувствительности, своей фантазии; новообретённая свобода, однако, кружит ей голову. После съёмок она, как всегда, чувствует себя абсолютно затерянной в мире. Дружбы, возникающие во время съёмок, оказываются недолгими. Исключение — только Клод Соте. В сентябре она узнаёт, что ждёт ребёнка, и 18 декабря 1975 года в Берлине празднует свадьбу с Даниэлем Биазини. В начале 1976 года она попадает в аварию, что приводит к выкидышу. В апреле 1976-го получает «Сезара» как лучшая актриса за «Старое ружьё» и «Главное — любить». Сразу после этого она снимается в Греции в фильме «Женщина в окне». У Клода Соте она снимается в «Мадо».
Её профессия даёт ей силы, но душевно изматывает её. Привязанность к Биазини — сильная и страстная. В сентябре 1976-го в Берлине начинаются съёмки «Группового портрета с дамой» по роману Генриха Бёлля; это её 50-й фильм. Она чувствует себя чужой. В январе 1977-го, во время съёмок в Австрии, она вновь узнаёт о своей беременности. 21 июля 1977-го года посредством кесарева сечения появляется на свет её дочь Сара Магдалена. Год проходит в незамутнённой гармонии. В 1978-м она играет Элен в «Простой истории» у Клода Соте, которому полностью доверяет. Роми — на вершине своей карьеры. Ей 40 лет. В конце года она снимается в фильме «Кровная связь» (съёмки идут на Сардинии и в Мюнхене), а в 1979-м — в картинах «Свет женщины» и «Прямой репортаж о смерти» (в Глазго). 3 февраля она получает своего второго «Сезара» — за «Простую историю». 15 апреля 1979 года, после Пасхи, в гамбургской квартире кончает жизнь самоубийством Харри Мейен. В феврале 1980 года Роми снимается в «Банкирше», и в августе того же года с большим успехом проходит премьера этого фильма. Осенью 1980-го в Италии Роми снимается в «Призраке любви», и это приводит к дружеским отношениям с директором картины Лораном Петеном. Работа заполняет её жизнь, но делает эту жизнь хаотичной.
26 августа 1980 года в Вене умирает Роза Альбах-Ретти, бабушка Роми.
Несмотря на обилие съёмок, Роми находит время сообщать в письмах друзьям о своих чувствах, об обыденной жизни, о режиссёрах и о своих размышлениях по поводу ролей. Рабочие записи и личные заметки о съёмках по-прежнему важны ей. Но также важны и разговоры о её браке, о рождении дочери и о семейной жизни.
20 февраля 1975 года
Вот теперь действительно перерыв!
Я не думаю, что слишком много сделала — то есть надоела людям, публике тем, что меня можно слишком часто видеть в кино. Скорее я надоела самой себе.
24 апреля 1975 года
Я навестила в Вене свою бабушку. Она настойчиво внушала мне, что женщины не позволяют себе сдаваться под ударами судьбы. Мы сильнее, чем большинство мужчин.
19 мая 1975 года
Главное сейчас — Даниэль Биазини. Он так напоминает мне Алена Делона! У него такой же независимый характер, такой же шарм и юмор.
22 мая 1975 года
Я могу любить и быть счастливой, не связывая себя каким-то документом. Может быть, это вообще единственная форма отношений, сохраняющая любовь и счастье.
Я хотела бы второго ребёнка. Мне скоро 37, пора подарить Давиду маленького брата или сестру. Я хочу исполнить это желание только сейчас, потому что раньше я не была ни влюблена, ни счастлива. А теперь я готова.
7 июня 1975 года
Я уже стала уставать защищаться от клеветы и бесчисленных сплетен — они распространяются обо мне ежедневно.
Прежде всего их изобретают молодёжные издания. Я хотела бы, конечно, второго ребёнка — так скоро, как возможно. Мне скоро 37, Давиду восемь — пора. Но мои планы в кино едва ли оставляют мне эту возможность: на весну и осень 1976-го уже подписаны договоры. Однако новое материнство для меня — не повод срочно выходить замуж. К тому же я близко знаю Даниэля всего лишь полгода. Мой развод идёт своим чередом, и я попытаюсь за два месяца покончить с этим делом. Это уже чистая формальность, в Германии её можно уладить даже в моё отсутствие. Я полагаю, мы расстанемся, сохранив взаимопонимание, поэтому Харри может потом в любой момент видеть Давида хоть в Париже, хоть в Гамбурге.
Хочу сказать вам ещё кое-что: я буду ещё много раз сниматься в Германии, только бы нашлись подходящие сценарии и режиссёры.
Не было такого времени, когда бы я боялась немцев.
24 июня 1975 года
Это вовсе не было у нас как удар молнии. Даниэль красив, умён и обаятелен. Разница в возрасте, девять лет, мне тоже не мешает. Наоборот — с ним я чувствую себя моложе.
21 сентября 1975 года
Теперь я знаю, что жду ребёнка, и через несколько недель я выхожу замуж за отца этого ребёнка.
22 сентября 1975 года
Скоро свадьба. Будут присутствовать только свидетели.
Не знаю, поженились ли бы мы так быстро, если бы не моя беременность, но счастливы мы были бы и без формальностей. Они бессмысленны. Конечно, я не должна! Но я хочу, чтобы ребёнок получил фамилию своего отца. Столько потом бывает трудностей в жизни у внебрачных детей, что для меня бы было безответственным позволить ребёнку носить фамилию Шнайдер.
Даниэль свободен от комплексов. Он был моим личным секретарём и в будущем станет моим кинопродюсером. Мы собираемся основать свою компанию и снимать собственные материалы.
Мы понимаем друг друга, как все любящие. Я уверена, что ещё никого так не любила. Ален? Я же была тогда девчонкой, он должен был сначала сделать из меня женщину, и при этом что-то разрушилось.
По национальности ребёнок будет французом. Ещё пару месяцев назад мы хотели мальчика, теперь предпочли бы девочку. Мой восьмилетний сын Давид хочет сестру! Кроме того, оказалось, что женщинам вообще приходится легче, чем мужчинам.
22 октября 1975 года
Он так спокоен, что я всё время чувствую себя под покровительством. Каждая беременная женщина желала бы себе такого мужа. Он относится с пониманием к любым осложнениям. И я хочу сделать всё, чтобы ребёнок родился здоровым. В руках профессора Ваттевиля чувствую себя уверенно. В апреле я произведу на свет моего бэби. Я чувствую себя невероятно молодой. Рождение ребёнка, несмотря на небольшие трудности, — что-то чудесное. Для каждой женщины.
Октябрь 1975 года
Я не могу жить одна, но мне было дано счастье познакомиться с мужчиной, к которому я чувствую сильную привязанность. Мне тридцать семь лет, ему — едва двадцать восемь. Но эта разница в возрасте меня не ужасает. С годами я научилась радоваться каждому дню моего счастья, наслаждаться прекрасными моментами в жизни.
19 декабря 1975 года
У меня температура, лёгкий грипп, и я на пятом месяце беременности.
Я люблю город, где девять лет тому назад родился мой сын Давид.
Берлин — единственный город в Германии, где я всегда жила с удовольствием.
22 декабря 1975 года
Мне плохо. Дни после моей свадьбы я представляла себе прекраснее.
Я очень хотела бы извиниться перед всеми берлинцами, которые ждали меня возле загса Фриденау. Но в день моей свадьбы у меня была температура. Поскольку я была не на ногах и лечилась, то не хотела покидать отель и поэтому мы зарегистрировали свой брак там, а не в загсе, как это было запланировано.
В сентябре 1976 года я буду 12 недель сниматься в Берлине. Тогда я всё улажу.
10 января 1976 года
Раньше я хотела видеть людей такими, как этого мне желалось. Я предпочитала ослепнуть, только бы жить в своих иллюзиях. Поэтому я часто подставлялась под удары судьбы, переживала разочарования, одиночество. Я чувствовала себя внутренне неуютно.
Вот уже несколько лет — после того как я разошлась с мужем и забыла о своем одиночестве — я работаю как вол. Я снялась в шести фильмах, последним было «Старое ружьё». Я научилась обманывать саму себя — и жила отвратительно.
Кое-что я хотела бы прояснить: я жила с мужчиной, который мне при разводе выставил жёсткие условия. Я не та женщина, которая имеет связи на стороне, и никогда такой не буду.
Поэтому я подписала этот документ, будучи готова отдать половину моего состояния. Я пострадала от своей собственной наивности.
Я хотела получить свободу от своего мужа, который, невзирая на уже очевидный развод, продолжал обвинять меня и предъявлять претензии. Я хотела этой свободы от него — не только потому, что была глубоко задета, но и потому, что страдал наш сын.
В сентябре я снимаюсь в Берлине в «Групповом портрете с дамой» по роману Генриха Бёлля. Буду продолжать работать в кино, пока во мне есть потребность. Но есть то, что я в будущем намерена охранять: спокойная семейная жизнь.
Киберон, 2 февраля 1976 года
Это очень тяжело и довольно угнетающе — это лечение — побороть все эти килограммы — all my really big efforts [32] — и что касается веса, не иметь пока никакого результата, чего я так хочу! Сильно бьёт по нервам.
Письмо Роми Шнайдер её матери Магде Шнайдер
Май 1976 года
Я устраиваю чудесный маленький праздник для мамы, мы сделаем так: 1) в четверг ужин в «Оранжерее» [33] у Жана-Клода Бриали; 2) в пятницу ужин «У Максима»; 3) на субботний вечер я попытаюсь раздобыть билеты в Оперу или куда-нибудь ещё; 4) в воскресенье — отдыхаем... Мы идём на шоу в «Лидо». Давида тоже возьмём с собой, потому что он хочет вместе с бабушкой посмотреть на голых тёток (полуголых! Совсем — только на свою маму!). Он уснёт посреди шоу и будет видеть во сне груди и попы.
30 июня 1976 года
«Групповой портрет с дамой» снимается осенью в Берлине. Я ужасно этому рада! Потому что уже давно хотела здесь работать, но не было ничего подходящего. И съёмки у Фассбиндера тоже сорвались. Речь не шла о гонораре!
Сейчас я снимаюсь в Париже, Италии и Греции в фильме, где я опять должна играть любящую женщину. Эта любовная история на политическом фоне между 1936 и 1972 годами называется «Женщина в окне».
Начало июля 1976 года
Одна фраза, которую я говорю в роли Марго в фильме «Женщина в окне»:
«Я мечтаю о мужчине, который уходит всё дальше и дальше. Мне всегда восемь лет, и я всегда — со своей матерью в Вене. Моя мать говорит мне, что мой отец нас покинул, потому что любил других женщин. Комната женщин. И вдруг входишь ты, и улыбаешься мне, но мне по-прежнему восемь лет, а тебе — сорок...»
7 августа 1976 года
Развод? Я не смеюсь. Так называемые интимные сообщения я принимаю хладнокровно. Я привыкла к тому, что меня начиная с семнадцати лет упаковывают как товар и продают. Меня расхваливают так и сяк, будто это судьба Сорайи. Я полагаю, это — цена карьеры, которая началась в 15 лет, в том возрасте, когда не можешь себя защитить и не имеешь собственного мнения. C’est la vie, такова жизнь, кого это волнует? Дармоеды будут всегда. Ни следа от семейного кризиса, мы счастливы.
После отпуска я закончу съёмки «Женщины в окне» в Риме. После этого я играю маленькую роль у моего друга, режиссёра Клода Соте, в «Мадо».
1 сентября я начинаю в Берлине трёхмесячные съёмки у режиссёра Александара Петровича, фильм «Групповой портрет с дамой». Роль, которая мне близка душевно. К тому же действие происходит в то время, которое застало поколение моей матери — поколение, жизнь и поступки которого меня восхищают и трогают. При распределении ролей стало ясно, сколько в Германии отличных театральных актёров. Во Франции было бы труднее найти таких исполнителей для этого фильма.
В личной жизни у меня всё настолько хорошо, что мне уже почти безразлично, что о нас пишут. Наша совместная жизнь придаёт мне уверенности.
Я желаю второго ребёнка, несмотря на выкидыш в январе.
Берлин, 30 сентября 1976 года
Я как-то подумала, что меня вовсе не ранит, когда тут моего мужа выставляют как жиголо или дурня. Нужно однажды чётко объяснить, что Даниэль жёстко работает по своей профессии. Он телерепортёр на политические темы. Делал сюжеты из Бельгии и Анголы, а теперь снимает в Аргентине и Парагвае. Французское, бельгийское и швейцарское телевидение сразу покупали его репортажи.
Я уже десять лет не снималась в Германии. Материал, который мне предлагали в последние годы, был неприемлемым, он мне просто не нравился. Это было связано либо с моими старыми немецкими фильмами, либо с молодым немецким кино. Для этого кино я просто не создана. Если мне предлагают что-то вроде «Ложного движения» Вима Вендерса, я нахожу, что это никуда не годится. «Групповой портрет с дамой» — тут мне понравился роман, хотя мне поначалу было тяжело его читать. Для меня важнее всего сценарий, потом — режиссёр, потом — актёры. У Бёлля мне понравился материал. Потом я увидела, что Александар Петрович понимает образ Лени, её мысли. И тогда я согласилась. Я захотела играть эту Лени, быть ею так хорошо, как могу. Выбор ролей был для меня непростым, потому что это почти мужское кино. 70 процентов хороших ролей написаны для мужчин.
Эта Лени всегда рискует — тем, как она живёт, и как она чувствует, и как она любит. Только так она может выстоять. А что касается Роми Шнайдер — она выстояла несмотря на всё то, что делали с ней 15 лет подряд.
Во Франции я живу «нормальнее», чем здесь. Потому что меня иначе воспринимают и оставляют в покое. Во Франции никто мне не навязывается на улице. Или — очень редко. А здесь, я должна сказать прямо, уже в 15 лет для меня создали образ, который давно живёт сам по себе, и мне его с себя уже не стряхнуть. Но он ничего не имеет общего со мной, с личностью Роми Шнайдер.
Желания? Что касается карьеры — да. Я абсолютно европейская актриса. Но с удовольствием снялась бы в хорошем американском фильме.
Послевоенный мир Лени, который я совсем не могу ощутить в мои 38. Что-то я знаю от моей матери. И это сильно трогает меня. Она знает это время, и мне есть чему поучиться.
Нет смысла, чтобы Давид сейчас приехал ко мне: я же должна три месяца работать по двенадцать часов в день.
После роли Лени я делаю перерыв на год. Потом запланированы четыре фильма. История одной женщины, больной раком; её преследует человек со встроенной в голову камерой. Фильм будущего.
Затем идёт фильм Франсиса Жиро, с которым я делала «Адское трио», — «Банкирша», а потом у Клода Соте «Простая история».
Я надеюсь, что за три месяца съёмок мне удастся улучить момент, чтобы погулять по Берлину. Мне ещё ни разу не удавалось побродить по Ку’дамм.
Надеюсь, берлинцы всё ещё такие, какими я их знаю. Это всегда была публика, особенно приветливая ко мне. В этом городе я прожила больше двух лет.
Начало письма Генриху Бёллю о встрече в Кёльне
6 декабря 1976 года
Многоуважаемый господин Бёлль, я уже давно хотела сесть в поезд или в самолёт и смело поехать или полететь к Генриху Бёллю — я этого не делала из трусости или боязни Вас обеспокоить, помешать Вам.
Многоуважаемый господин Бёлль, писать Вам для меня очень трудно — но теперь я одна и нервно сгибаюсь, как складная табуретка, перед Генрихом Бёллем, который... если бы пришёл на распределение ролей, наверняка отказал бы мне в роли Лени... Знаете ли, мне ещё есть чему поучиться, сделать какие-то шаги и побороться за личную жизнь...
Многоуважаемый господин Бёлль, теперь я начинаю снова, и кроме «Многоуважаемый господин Бёлль» не знаю что сказать...
25 октября 1976 года
Я была на частном просмотре фильма «Битва за Берлин». Мне важно было наблюдать поведение людей во время бомбёжек — для моего фильма «Групповой портрет с дамой».
Декабрь 1976 года
За три года я снялась в десяти фильмах. Хотела оглушить себя работой. Но вот уже год как у меня снова есть личная жизнь. Я хотела бы прерваться хотя бы на год. Когда я работаю в отъезде, то разговариваю с Давидом по телефону каждый день.
9 декабря 1976 года
По сравнению с другими городами мира Берлин — чопорный и почти сухой. Но мне это не мешает. То, что выглядит серым и сухим, меня словно обнимает. И даже возбуждает. Мне здесь всегда нравилось.
30 декабря 1970 года
Я попытаюсь впредь меньше сниматься в кино. Профессия придавала смысл моему существованию. Но теперь, уже год, есть у меня и личная жизнь.
Конец 1976 года
Клод, я хотела бы, чтобы ты написал историю про женщин. Мне уже надоели эти бесконечные истории про парней.
Конец 1976 года
Я хочу перед камерой снова и снова быть другим человеком, постигать проблемы, конфликты, чувства и побуждения других женщин; более того — жить их жизнью. Это возможно только если вместе с конкретными характерами меняется и вся среда.
Только стремление хорошо делать своё дело, выстоять перед критическим взглядом зрителей — вот что меня наполняет.
6 января 1977 года
Самым важным человеком в моей жизни был и остаётся Ален Делон. Когда я в нём нуждаюсь, он сразу же протягивает мне свою руку. И сегодня это так: Ален — единственный мужчина, на которого я могу рассчитывать. Он помог бы мне в любую минуту. Ален никогда не бросал меня на произвол судьбы, и сейчас это по-прежнему так.
17 января 1977 года
Вообще-то говоря, я была чужой в своей стране, пусть и в других обстоятельствах. Для Парижа моё выступление в «Нельзя её развратницей назвать» оказалось приятной неожиданностью, а Берлин обиделся на меня за то, что я больше не была приторной и сентиментальной Зисси.
20 января 1977 года
Мы снимаем в Розенау, под Цветтлем в Нижней Австрии. Я собираю в кулак свою последнюю энергию, вот проклятье. Пытаюсь не позволять себя согнуть.
Производство — это же месиво, вязкая грязь. Час за часом стараешься противостоять этому как немецкий солдат, и потом вдруг является некто и заявляет: не-е, это всё снято не так. Теперь мы сделаем что-нибудь другое.
Эта проклятая дерьмовая пресса когда-нибудь меня просто уничтожит.
Лени вытаскивает из себя всё. Вот и я такая же, неустрашимый борец-одиночка, если дело идёт о моей работе. Когда я поехала к Бёллю, то ужасно волновалась. А это были лучшие четыре часа всего моего времени в Германии. Я убеждена, что фильм получится хороший.
Есть настоящие и ненастоящие актёры. Саму себя я считаю настоящей. Со всеми ошибками, со всеми особенностями, со всей силой и со всем честолюбием, со всеми страхами и с моей боязнью сцены, которая не проходит никогда.
Моя величайшая тревога — однажды проснуться совсем пустой, ничего больше не способной выдать, потому что отдано уже всё.
Мой первый шаг к настоящей актрисе был — отказаться от четвёртого фильма про Зисси, хотя они мне предлагали миллион марок наличными. Тогда обо мне говорили: «Всё, тебя пора сдать в сумасшедший дом».
Фассбиндер хотел снимать меня в «Иммензее», но мне это не понравилось. Другой, уж-ж-жасно мелодраматический проект, который мне потом предложил Фассбиндер, тоже не стоил внимания.
В Берлине меня просто осаждали. Пожалуйста, запишите точно так, как я скажу: я хочу, чтобы кроме публики мною вообще никто не интересовался. Я хочу, чтобы меня больше ни о чём не расспрашивали, и не таращились на меня, и не фотографировали. Моя жизнь принадлежит мне. Раньше мне нравилось быть принцессой. Я воспринимаю свою особу куда менее серьёзно, чем о том думают. В 1977-м я вообще не хочу сниматься. 1978-й, год, когда мне стукнет сорок, должен принести что-то совсем новое в профессиональном смысле.
Я очень хотела бы познакомиться с Лив Ульман и режиссёром Ингмаром Бергманом. Я ценю Лив Ульман как вообще одну из лучших актрис.
Я совершенно не способна жить для себя — только для других.
Писатель Хайнар Кипхардт говорит: «Любовь — это всегда двое. Поэтому любовь — всегда печаль. Мысль теряет свободу, и порой нести свое „я“ бывает слишком тяжело».
К концу моего нового фильма я — женщина 65 лет. Я бы хотела и выглядеть на 65 лет. Но это не получится, потому что под маской всё равно лицо 38-летней. Вот и выходит, что всё — только игра, но ведь это меня и возбуждает.
Вот вам мои 38 лет — и всё тут.
19 февраля 1977 года
Но прежде всего меня восхищает, как эти тонко чувствующие женщины обходятся с «Медиум Фильм». Это для меня что-то новенькое: работать с режиссёром и автором — женщинами. Уже по этой причине я взяла крошечную роль, на одну минуту, в фильме «Тысяча песен без звука» с Эвой Маттес и Клаудией Холлдакс.
25 мая 1977 года
Лени очень заметная и очень немецкая личность. В этой роли я могла пользоваться какими-то чертами своей собственной сущности, которая так и осталась немецкой.
Моя работа здесь — не исключительно профессиональная. Я привнесла в роль Лени много своего, личного. Детские впечатления, например. Конечно, к концу войны мне было всего шесть или семь лет. Но благодаря моей матери, моей семье я очень остро ощущаю это время. Лени — очень отстранённая, очень немецкая личность. Многие мои собственные черты, так и оставшиеся немецкими, я передала этому персонажу. Самое интересное в этом фильме — то, что трагедия 1939-1945 годов показана здесь с точки зрения побеждённых: ведь до сих пор её изображали со стороны победителей.
Раматюэль, 30 июня 1977 года
Я хотела бы в Германии прямо сейчас играть (если вообще играть) U. М. [34], или кого-то вроде Ревентлов [35], или что-то подобного калибра, и ничего проходного, потому что мне больше не нужно себя испытывать: я просто уверена! (С настоящей режиссурой!) О более или менее неудавшейся Лени (без моей вины, как ты знаешь лучше всех) мы ничего говорить не будем. Всё это я уже отодвинула.
21 июля 1977 года
Я родила девочку. Я так счастлива! Мне было всё равно, мальчик или девочка, лишь бы здоровое дитя. Её будут звать Сара Магдалена!
15 августа 1977 года
Я так рада, что ребёнок родился здоровым. Но я уверена, что это у меня — последний.
21 декабря 1977 года
Я не получаю ни одного предложения интересной роли на моём родном языке.
6 апреля 1978 года
Я отказалась от роли Лулу в одноимённой драме Франка Ведекинда у итальянского режиссёра Лилианы Кавани.
Это же безумие — подгонять себя под такую юную девочку: она же могла бы быть моей дочерью.
Июнь 1978 года
Я знаю, почему я вернулась во Францию. Здесь я чувствую себя хорошо, здесь я — дома. Если мне будет пятьдесят и Клод Соте захочет меня, потасканную, какой я тогда буду, то я пойду к нему. Это объяснение в любви.
31 августа 1978 года
«Простая история».
Я должна была сыграть в этом фильме: он ведь тоже отчасти про меня.
Мы полностью отдаёмся друг другу, что вообще-то не ново, но на этот раз нам и слова уже не нужны. Довольно одного взгляда, и тут же получаешь ответ на невысказанный вопрос.
Осень 1978 года
Нельзя заставить быть счастливым. Счастье охватывает тебя, и тогда можно его удержать — например, работой, вообще деятельностью. Но талант — это вопрос любви.
Февраль 1979 года
Все тени исчезли. Тени мужчин, которые мне говорили, что любят меня, а на самом деле не давали мне ничего. Тени неврозов, которые принуждали меня глотать таблетки, чтобы пересилить себя и освободить голову для работы. Я никогда ещё не была так счастлива, как теперь. Я жила под навязанной мне установкой, что меня предадут и бросят на произвол судьбы. Моему счастью угрожали со всех сторон. По-видимому, меня никто не мог так любить, как Даниэль.
3 февраля 1979 года
«Сезар». Не может этого быть... такая честь мне, я же этого совсем не заслужила... есть так много других... Спасибо. Спасибо.
15 апреля 1979 года
Смерть Харри. Мне следовало лучше о нём позаботиться.
Конец апреля 1979 года
Мне сорок лет. Если мне предлагают играть семнадцатилетнюю, как в «Лулу», мне просто смешно. Я вернула сценарий.
Эту женщину в «Простой истории» я понимаю: в ней много моих собственных чувств.
Сегодня дело обстоит так, как будто я подстроила Зисси каверзу. Я выглядела так, что люди могли подумать, будто корона — у меня в кармане.
Непонимание исключить нельзя. Даже в лучшей роли. Ведь себя видишь иначе, чем тебя видит режиссёр, иначе, чем тебя видит публика.
Почему я не могу писателю, такому как Дрист, открыто сказать, что он мне нравится? Я имею в виду художников, авторов. Об этом было бы тут же сказано, что я объясняюсь ему в любви или делаю непристойное предложение.
Почему меня никак не оставят в покое? Я не могу высказываться как того от меня ожидают. И это называется — у меня плохой характер, поскольку я не та женщина, которая всегда говорит «да». Если я поднимаю брови, то на самом деле выгляжу злой. Я только спрашиваю себя: а что могли бы начать вытворять другие, при моём-то чувстве свободы? Она же принадлежит мне.
Актрису следует судить только по её ролям. Не пущу на порог больше ни одного фотографа.
Осень 1979 года
«Свет женщины».
Монтан и я, мы оба — перфекционисты. Наши страхи объединяются. Мы работаем жёстко.
25 февраля 1980 года
В роль Кэтрин Мортенхоу («Прямой репортаж о смерти») я не могу входить без смущения. Вы же знаете, как дорого продавались в прессе мои приватные фотографии, например после выкидыша. Всё равно где.
26 февраля 1980 года
Конечно, я играла эту роль в «Прямом репортаже о смерти» не без смущения. Добрые три четверти этой героини имеют отношение ко мне самой.
Этот фильм для меня — нечто большее, чем просто очередной фильм, правда.
Не так уж много существует возможностей у звезды оградить себя от вторжения в личную жизнь. Не люблю я слова «звезда», я просто хочу иметь право хорошо работать.
Есть такие посягательства, от которых мне едва ли удастся защититься. Я знаю, какую высокую цену платят за мои фото из личной жизни. Я считаю, это безвкусно. Не знаю, как защищаются другие. Может быть, мои коллеги делают это более умело. Или лгут. Но и эта женщина в этом фильме, внезапно став предметом общественного интереса, беззащитна. Именно в этой точке мы с ней и пересекаемся.
С проектом Фассбиндера «Замужество Марии Браун» ничего не вышло. Мне сначала не понравился сценарий. А потом мы потеряли друг друга из виду.
Вернуться на сцену? Я бы охотно сделала это, и как раз в Париже или Берлине. Не знаю, почему здесь. Всегда говорят о «берлинском воздухе». Но я его боюсь. Мне надо найти для этого и мужество, и время. У меня есть предложение от Боя Гоберта работать в театре. Но об этом я ничего не могу сказать. Если я это приму, то должна быть такая пьеса или роль, где меня бы никто ни с кем не сравнивал. Новая, современная пьеса. Это я бы сделала с удовольствием. Только мне необходимо доверие.
10 апреля 1980 года
Я хочу учиться, развиваться, узнавать, что во мне скрыто. Не хочу злиться на себя. Не хочу больше выносить бесцеремонность немецкой прессы. Любой вопрос о моей профессии, о моей работе, но только не о личной жизни! Мой сын Давид умеет читать и проглатывает всё, что бы обо мне ни написали. Почему я должна позволить его травмировать? Что происходит между мной и моим мужем, никого не касается. Мой долг — оградить моих детей.
Съёмки «Банкирши».
Апрель 1980 года
Наверняка ты просыпаешься утром и говоришь себе: сегодня я не буду нервничать сама и никого раздражать тоже не буду. И ты идёшь с этим решением на студию. Всё напрасно! Ты трясёшься от страха и становишься невыносимой для себя и для других.
22 мая 1980 года
«Банкирша».
Я, конечно, суперпрофи, но в то же время — просто ребёнок. Но я вижу столько взрослых, которые не могут хорошо чувствовать себя в своей собственной шкуре, что уж лучше я останусь ребёнком. Никогда не могла бы жить так, как Ханау [36].
Шёнау, лето 1980 года
Моя мамулечка, — вся моя любовь, все мои мысли! Я пишу здесь, в твоей постели, и здесь, в своей постели, ты скоро снова будешь счастливо спать — в своём прекрасном убежище. Этого я желаю тебе и нам всем, кто тебя любит, от всего сердца. God bless [37] — твоя Роми-Роземари.
30 августа 1980 года
26 августа умерла моя бабушка, похоронят её 3 сентября. Не хочу привлекать внимание на панихиде, она бы тогда потеряла своё собственное значение из-за моего присутствия. Этого моя бабушка совсем не заслужила. Приеду несколькими днями позже и навещу одна её могилу.
Май 1980 года
«Банкирша».
Я основательно подготовилась и много прочла о Марте Ханау, разговаривала и с людьми, которые её знали. Но решение всегда за тем, в чьих руках камера, и вовсе не всё нужно слушать, о чём говорят люди, и не всему можно верить. Вы не можете себе представить, что за возмутительные вещи написаны о Марте Ханау. Её человечность меня восхищает. Лучше скажем так: она была так человечна, эта маленькая женщина, что стремилась наверх при любых обстоятельствах — но не любой ценой.
Марта Ханау — Эмма Экхерт использует всю свою силу воли, свою энергию, своё искусство обольщения, чтобы достичь своей цели. Всё это она в себе соединяет, и я надеюсь, что мне удастся это отобразить. Это непросто, если ты одна... Никакой режиссёр не может себе представить, насколько покинутой я чувствую себя перед камерой. Не знаю, как это происходит у моих коллег, но со мной это так — каждый раз. Я зависима от своих режиссёров, работаю вместе с ними всегда очень тесно, но есть такие моменты, когда всё исходит только от меня. И если при этом из Эммы Экхерт и Марты Ханау возникнет привлекательный образ — некое неопределимое впечатление — то тогда можно сказать: тем лучше, потому что я как раз того и хотела достичь. Можно представить Эмму Экхерт как опустившуюся дрянь — извините за выражение, — однако если чуть поразмыслить, появляется другой взгляд, человеческий.