Глава 7 Драма в Сиверской
Глава 7
Драма в Сиверской
Мы показали лишь одну сторону — несомненно самую важную — деятельности президента с начала революции; но работа академии «не прекращалась ни на один день», как с гордостью подчеркивали ученые; следовательно, приходилось исполнять и обязанности, связанные с научной работой отделений. Архивные документы хорошо передают ее наполненность и разнообразие. Но поразительное дело! Самое, кажется, тщательное знакомство с ними убеждает в том, что академики не знали — даже Ольденбург и Стеклов, — что творится в душе у Александра Петровича. О несчастье, которое с ним стряслось, академия знала, не могла не знать, хотя в документах это отразилось опять-таки бегло, но как тяжело он переживал горе — о том знали, наверное, лишь родные...
Зимой 1918 года тяжело заболела Александра Павловна. Пришлось свезти ее в больницу. Потребовалась операция. На первых порах ей полегчало.
Наступила весна. Александра Павловна просила отвезти ее в Сиверскую, надеясь поправиться на свежем воздухе и на деревенских продуктах. Врачи не препятствовали: семья перебралась на дачу. Ниже приведем отрывки из письма внучки Александра Петровича А.В.Балтаевой автору этих строк. Упомянем только, что диагноз, который врачи сообщили родственникам, а те скрывали и от больной, и от друзей, был убийственным — рак.
«Крестьяне угощали больную после операции бабушку (но купить было непросто, предпочтение было обмену). Не приходило сроду в голову Дедуле и моей маме, которая вместе с подростком тогда П.И.Толмачевым (внук. — Я.К.) — Люсей, как его звали в доме, бинтовала и ухаживала за больной, что надо только сделать хороший дорогой подарок, и все сельские угощения будут моментально в должном количестве. Наконец поняли, и все пошло легче.
Поезда в город нормально ходили, мост, спаленный белой «дикой дивизией», был давно налажен, дед и Евгения Александровна ездили часто в город».
Так продолжалось до 15 июля.
С утра вид больной не внушал опасений. Евгения Александровна уехала в Петербург, хотя, как вспоминает А.В.Балтаева, «ее очень просила бабушка... что-то ей хотелось, чтоб все были дома».
Евгении Александровне не пришлось больше увидеть мать живой. Она скончалась днем 15 июля.
Кончина жены была страшным ударом для Александра Петровича. Они прожили в счастливом согласии сорок пять лет.
Он привык с ней советоваться, думать при ней вслух и посвящать ее в научные замыслы; за столько лет она научилась разбираться в его науке! Они читали одни и те же книги и никогда порознь не ходили на концерты и художественные выставки; давно уж она стала частью его самого.
Она была центром семьи, такой большой, шумной; без ее догляда и незаметной власти семья, наверное, распалась бы, а Александру Петровичу так всегда становилось больно, когда кто-нибудь в сердцах говорил, что уйдет из «дома»... Он не мог представить, чтобы с в о и жили под разными крышами...
«Похоронили ее на местном кладбище, километрах в двух или полутора от деревни, там же была похоронена маленькая внучка А.П.Беккер, дочь Марии. На похоронах почти никого не было. Дед совершенно был растерян. Так его потрясла ее смерть, что он временами не мог дать себе отчета, что хоронит жену. И спросил, где же Александра Павловна?..
Моя тетя Таня нарисовала в карандаше портрет умершей в гробу... Этот портрет висел у Дедули над конторкой, где он занимался... И куда бы он ни ехал: на заседание, в театр, в гости — он проходил через комнату-кабинет, подходил и стоял у конторки...
Как я понимаю — со смертью бабушки кончилась нормальная жизнь в доме».
Мысли о собственной смерти вновь овладевают Александром Петровичем. Он достает старое завещание, переписывает его. «Ввиду того, что завещание мое... уничтожено кончиною А.П., очень прошу членов моей семьи о следующем: похоронить меня, если не случится непредвиденных затруднений... рядом с А.П.».
Как знаменательна эта оговорка о «непредвиденных затруднениях»...
Данный текст является ознакомительным фрагментом.