Комбинированный, одновременный
Комбинированный, одновременный
Тактика комбинированных ударов предъявляла новые требования к командирам и штурманам. Ведущим экипажам необходимо было быстрее и лучше ориентироваться в обстановке, проявлять смелость в принятии решений в меняющихся условиях боя, без колебаний брать на себя ответственность за возможные последствия. Такая смелость основывается на глубоком знании возможностей подчиненных экипажей, боевой техники, на умении всесторонне оценить боевую обстановку.
Приходилось многому учиться заново, глубже осмыслять накопленный боевой опыт. Это хорошо понимали командир полка Михаил Иванович Буркин и флаг-штурман Сергей Прокофьевич Дуплий. Обладая высшей летно-тактической квалификацией, они первыми осваивали сложные боевые приемы, ненавязчиво делились своим опытом с лучшими экипажами полка, подготавливая из них надежных ведущих групп. Те, в свою очередь, проявляли заботу о подготовке ведущих пар. Все внимательно изучали тактику и боевые возможности новых наших ближайших соратников топмачтовиков.
Учеба сочеталась с повседневной боевой работой.
4 мая целей на море обнаружено не было. Пятерка наших Ил-4 перевозила горючее на одесский аэродром.
Под вечер десять экипажей, в том числе и наш, получили задание на постановку мин в районе порта Сулина и Сулинского гирла. Работу пришлось выполнять при сильном боковом ветре. Но экипажи были подобраны опытные, задание выполнили успешно.
5 мая ввиду плохих метеоусловий над морем полк, как и вся дивизия, боевых вылетов не производил. Днем мы узнали, что наши войска под Севастополем перешли в наступление. Враг упорно сопротивляется. Приходится буквально прогрызать его оборону…
6 мая с утра погода выдалась прекрасная. С восходом солнца село ожило. Заскрипели калитки, забрякали у колодца ведра, на все голоса заливались в садах птицы. За околицей затарахтел трактор — его выделила наша техническая база, помочь колхозу вспахать землю под яровые.
Мир да и только! Однако эту иллюзию тут же развеял сигнал рейсовой полуторки. Наскоро умывшись, поспешили на аэродром.
На КП уже ждал майор Буркин.
— Воздушной разведкой тридцатого авиаполка в пять часов пятьдесят минут в ста километрах от Севастополя обнаружено два транспорта водоизмещением по три тысячи тонн в охранении семи быстроходных десантных барж и трех сторожевых катеров. Конвой идет курсом на запад со скоростью шестнадцать километров в час. Командир дивизии принял решение одновременным комбинированным ударом высотных и низких торпедоносцев и бомбардировщиков топмачтового бомбометания уничтожить оба транспорта. Ведущим всех групп назначен я. Время удара — десять часов пятьдесят пять минут.
Далее командир полка определил состав ударных групп и порядок атаки. Пятерка высотных торпедоносцев атакует первый транспорт, четверка низких — второй. Атака с двух бортов. Прикрытие — восемь истребителей. Четыре штурмовика и пять бомбардировщиков 13-го полка под прикрытием шести истребителей атакуют цель одновременно с торпедоносцами. Группу высотных торпедоносцев ведет сам Буркин, низких — Ольховой. Штурмовиков возглавляет Тарасов, бомбардировщиков — Либерман.
Казалось бы, все как в прошлый раз, 3 мая. Различие в одном слове одновременно. Если в тот раз не удалось даже сойтись в одно время в районе цели, то теперь надо в одну и ту же минуту атаковать. Не собираясь вместе, не поджидая друг друга…
Наш экипаж был назначен запасным для группы высотных торпедоносцев, экипаж Киценко — для низких.
Взвилась зеленая ракета. Торпедоносцы порулили на старт. Буркин, Федор Федоров, Трофимов, Тарасов, Дарьин. Затем низкие — Ольховой, Синицын, Вальцев, Новиков. Через некоторое время ушли в воздух бомбардировщики и штурмовики.
Киценко и я выключаем моторы. Мысленно желаем друзьям успешного удара, благополучного возвращения.
— Да, задал ребятам задачку Михаил Иванович, — вздохнул, сбросив с плеч лямки парашюта, Иван. — Как думаешь, получится?
Что тут думать? Мы-то знаем, что значит привести самолет в какую-то точку, нисколько не уклонясь от расчета. Даже и при спокойной погоде. А если «мессеры»?
— Главное тут…
— Не накаркать.
— Ага, и не сглазить.
На том и сошлись.
О ходе боя узнали потом из рассказов вернувшихся товарищей.
Штурман Дуплий точно и своевременно вывел группы торпедоносцев на цель. Буркин подал сигнал — атакуем с ходу. Обе группы под разными курсовыми углами устремились на конвой. Низкие торпедоносцы — с резким снижением.
На кораблях заработали зенитки. Средние полуавтоматические, автоматические, спаренные и счетверенные пулеметы… Ближе — гуще. Сплошная метель…
Торпедоносцы Ольхового едва не задевают своими «сигарами» воду. Боевой курс! Пятнадцать-восемнадцать секунд всего-то…
И в этот момент нападают два Me-110. Первая очередь, с дальней дистанции. Не сманеврируешь, не свернешь. А наши ястребки уже перескочили конвой, ждут по ту сторону…
Чтобы не попасть под огонь своих зениток, «мессеры» круто взмывают в высоту. Затем кидаются на чуть отставший самолет Синицына. Снопы огня из пушек и пулеметов. Сраженный торпедоносец проносится над палубами вражеских кораблей, втыкается в море…
Штурманы Касаткин, Ляпин и Тихомиров успели прицельно сбросить торпеды.
"Мессеры" насели на Ольхового. Два наших истребителя, развернувшись, устремились наперерез. Пара очередей, и ведущий фашист камнем падает вниз…
Группа Буркина отцепила все пять торпед. Они приводнились по носу головного транспорта и начали «оплетать» его паутиной своих кругов…
Взрывы. Один транспорт и три баржи получили торпеды в борт.
Пока наши истребители выручали Ольхового, к ним сзади пристроились четыре «мессера» — очевидно, спешили на выручку к своей паре, но опоздали. Набросились на ведущего. Прикрывавший его напарник моментально вернулся и ударил из всего бортового оружия по ведущему фашистской четверки. «Мессер» вспыхнул и развалился в воздухе. Оставшиеся без командира гитлеровцы поспешили выйти из атаки.
От зенитного огня самолет Ольхового получил повреждение мотора, в стабилизаторе и плоскости зияли огромные дыры. Скорость еле позволяла удерживать высоту. Тем временем наши истребители распылили свои силы: прикрывали группу Буркина, пару Вальцева. И только двое сопровождали Ольхового. Озлобленные неудачами гитлеровцы решили отыграться за его счет.
Два «мессера» сковали боем прикрывавшую пару ястребков, два других со снижением устремились на торпедоносец. Ольховой перевел самолет в отлогое планирование, намереваясь прижаться к воде и предоставить своим стрелкам наилучшие условия для обороны. Фашисты не открывали огня, надеясь расстрелять поврежденную машину в упор. Стрелки Петр Коношенков и Павел Шевченко также не торопились, чувствуя, что гитлеровцы не ожидают отпора. И вот они приблизились и уже собирались нажать на гашетки…
От метких очередей «мессеры» отпрянули, точно ошпаренные кипятком.
— Ага, гады! — кричал, торжествуя, Шевченко.
Фашисты снова заходят в атаку, и вновь пулеметы стрелков окатывают их огнем. Но силы неравны. В кабине летчика запахло бензином, разбита приборная доска, самолет с трудом держится в воздухе.
Тяжело раненный в грудь Коношенков сполз с верхней турели на пол. Шевченко занял его место у крупнокалиберного пулемета, а Петр подполз к люковой установке. Снова атака. У стрелков на исходе боеприпасы…
За израненным торпедоносцем следует клубок вьющихся истребителей. Шевченко видит, как пара наших ястребков отбивается от обложивших ее четырех фашистов. Два Me-110 отделяются от клубка…
— Держаться, держаться! — кричит в микрофон Ольховой.
"Мессеры" атакуют сбоку. Шевченко поворачивает пулемет до отказа, но достать их не может. Ведущий фашист палит из всего оружия, трассы сливаются в огненную плоскость. Она стелется под фюзеляжем торпедоносца. «Мессер» приподымает нос…
Густой пучок трасс, пройдя сквозь кабину воздушного стрелка, обрывается, гаснет. Тяжело раненный Шевченко падает вниз, на пол кабины.
На выручку приходит еще пара наших истребителей. Теперь «мессерам» не до атак. Они спешно выходят из боя и скрываются в стороне Севастополя.
Ольховой дотянул до аэродрома в Евпатории и посадил там свой изрешеченный самолет с истекающими кровью боевыми друзьями.
Штурмовики 13-го полка вышли на цель после удара наших торпедоносцев. Атаковали со стороны солнца. Тарасов перевел машину в пикирование, за ним скользнули ведомые. Прорвав завесу разрывов и трасс, высыпали серии бомб на сторожевой катер. Его тут же поглотило море. Гвардейцы пошли на повторный заход.
После того как четверка Тарасова сбросила на корабли охранения более пятисот мелких бомб и основательно обработала палубы пулеметным огнем, в атаку пошли топмачтовики. В это же время истребители прикрытия завязали бой с шестью Ме-110, прикрывавшими остатки конвоя; к ним вскоре присоединилась еще пара «мессеров».
На долю топмачтовиков остались две быстроходные десантные баржи. Они яростно оборонялись. Перед носом машины комэска Либермана повисли черные шапки, дымные шнуры «эрликонов». Сбоку, снизу, сверху…
Ведущий бесстрашно сближается с целью. Из его носовых пулеметов вырываются огненные струи, несутся навстречу бешено стреляющему кораблю…
— Пора! — подсказывает штурман Яков Мотицын.
Командир нажимает на кнопки. Через несколько секунд мощные взрывы скрывают обе баржи…
Вышедшие из атаки штурмовики и топмачтовики были атакованы четырьмя Ме-110: наши ястребки, увлеченные боем, не заметили, как к гитлеровцам подошло подкрепление.
— Справа "мессеры"! — доложил стрелок-радист Леонтьев своему командиру Тарасову.
Самолет метнулся вправо, огненные трассы прошли рядом. Тарасов развернулся на девяносто градусов, повел свою группу в сторону солнца. На миг ослепленные гитлеровцы прозевали момент. Леонтьев поймал одного в прицел, выпустил длинную очередь. «Мессер» перевернулся на крыло и упал в море.
— Есть один! — доложил стрелок командиру. И тут же пошел вниз еще один: его срезал стрелок-радист Старцев…
В конце дня мне и Александру Жесткову было приказано просмотреть подходы к порту Констанца — здесь был узел коммуникаций, соединяющих вражеские тылы с войсками, осажденными в Севастополе. Ведущим назначили меня.
Отыскать корабли противника в сумерках и поразить их — задача весьма трудная. Этим и объяснялось, что она была поручена нам — наши экипажи считались наиболее опытными и слетанными, штурманы Николай Прилуцкий и Иван Локтюхин пользовались репутацией признанных мастеров торпедных ударов.
Взлетели в девятнадцать, через два с лишним часа были в районе поиска. Южные сумерки быстро сгущались. Надо было торопиться. Расчет поиска строили так, чтобы заметить корабли на фоне светлой стороны горизонта. Вскоре блеклую полоску заката перечеркнули черные столбы, превратили ее в пунктир. Конвой! Вот уже различимы и силуэты. С ходу направляю самолет на большой транспорт. Рядом идет Жестков. И вдруг…
— Командир, взгляни вправо!
Но я уж увидел, секундой раньше, — еще один конвой! И тоже с довольно большим транспортом. Что делать? Приказать Жесткову атаковать второй? Но менять курс в полутьме, притом выдержать высоту…
На решение — считанные секунды. За двумя зайцами…
Выбрал то, что верней — атаковать первый транспорт парой. Бдительность на кораблях охранения из-за наступившей темноты была снижена. Не встретив противодействия, сбрасываем торпеды с дистанции четырехсот метров. Только при выходе из атаки видим взлетающие мячи «эрликонов». Поздно! В транспорт водоизмещением две с половиной тысячи тонн попали обе торпеды. Судьба его была решена.
— Знатно сработали! — сам себя похвалил Прилуцкий. — А я уж подумал, что ты пожадничаешь, командир…
— Вовремя вспомнилась поговорка о двух зайцах.
— Вот видишь, и фольклор помогает.
— Все помогает, когда везет! Эх, была бы еще торпедка…
В тот же вечер четыре экипажа нашего полка выполнили минные постановки у входа в Сулинское гирло. При этом они были обстреляны из автоматических пушек с судов, стоящих в устье Дуная. Видимо, враг изменил тактику: опасаясь минных заграждений, устанавливаемых ночью, заблаговременно выводит свои плавсредства на фарватер.
На другой день утром командир дивизии провел разбор действий торпедоносцев и топмачтовиков. Вначале были объявлены результаты. Торпедоносцами 5-го гвардейского авиаполка за два боевых вылета потоплены два транспорта и три быстроходные десантные баржи. Бомбардировщиками 13-го Краснознаменного гвардейского — одна быстроходная десантная баржа и один сторожевой катер; в воздушном бою сбито два Ме-110.
Минутой молчания гвардейцы почтили память погибших товарищей: младшего лейтенанта Николая Павловича Синицына, лейтенанта Федора Григорьевича Скоромненко, старшины 2-й статьи Ивана Леонтьевича Дулина, младшего сержанта Петра Ананьевича Исаева.
В результате тщательного анализа совместных действий боевых групп двух полков были сделаны следующие основные выводы.
Первое. Практика применения комбинированных ударов высотных и низких торпедоносцев, штурмовиков и бомбардировщиков-топмачтовиков по конвоям противника себя полностью оправдала. При этом, если даже не удается одновременный удар, эффективность действий как торпедоносцев, так и групп топмачтового бомбометания значительно повышается.
Второе. Опыт показал, что в условиях комбинированных торпедобомбовых ударов группы высотных торпедоносцев могут успешно применяться не только как сковывающая, но и как поражающая сила. В дальнейшем при ударах по большим конвоям целесообразно использовать их эшелонирование, группами от трех до пяти самолетов.
После разбора пять торпедоносцев и восемь бомбардировщиков заступили в тридцатиминутную готовность в ожидании данных воздушной разведки. Только под вечер поступило приказание: топмачтовикам уничтожить транспорт водоизмещением три тысячи тонн, идущий в охранении сторожевых катеров и быстроходной десантной баржи. Группу повел комэск Рувим Либерман.
После ужина нас с Жестковым опять вызвал командир полка. Задача вчерашняя — "свободная охота" на коммуникации Севастополь — Констанца. Если бы то же и везение…
— Вчера у вас ладненько получилось. Но учтите, противник, несомненно, усилил прикрытие кораблей с воздуха.
Напутствие, мягко говоря, не очень вдохновляющее, если летишь без прикрытия.
Сумерки спустились на море как-то сразу. Пройдено всего три четверти пути, а горизонтальная видимость хуже, чем вчера после атаки. Изо всех сил напрягаем зрение. Летчику из своей кабины вести поиск удобней всего, но то и дело приходится отрывать взгляд к приборам. Смотрю только в западном направлении, стараюсь вести самолет так, чтобы и экипажу дать эту возможность. И вот удача: на фоне угасающего неба — контур большого корабля. Вокруг, как в мареве, еще несколько расплывающихся точек. Качнувшись с крыла на крыло, даю знать Жесткову: внимание, цель! Ведомый показывает, что понял.
Не опознанное в полутьме судно атакуем с ходу. Прилуцкий и Локтюхин сбрасывают торпеды с четырехсот метров. Зенитного огня нет.
На выходе из атаки стрелки замечают четверку Ме-110 — идут в нашу сторону. Еще четыре остаются барражировать над судном. Ясно, что увидеть результат удара не удастся.
— Усилить наблюдение за задней полусферой!
Неприятельские летчики уже обнаружили нас. Открыли огонь издали. В ответ загрохотал пулемет Должикова. Затем и Жуковца. Потянулись трассы и от машины Жесткова: Сергей Игумнов и Илья Кушнир — стрелки хладнокровные и меткие. «Мессеры» отвалили.
— Не нравится, гады? — осведомляется Должиков. И только после: — Командир, снарядом задело мою кабину,
— Не ранен?
— Нет, только брызгами плексигласа немножко испортило красоту…
— Сзади "мессеры"! — перебивает Жуковец.
— Спокойно, ребята! Перехожу на бреющий. Со скольжением бросаю машину вниз, маневром сбиваю фашистам прицел. Жестков держится как на привязи. Славно мы с ним слетались! Грохочут пулеметы, в кабину тянет пороховой гарью.
— Отвернули! Жми, командир!
Проносятся последние огненные пунктиры. Еще раз бросаю машину из стороны в сторону, на полном газу ухожу в сторону восточной, темной части горизонта.
— Кто видел взрывы торпед?
Никто, вели бой с «мессерами».
Запрашиваю Жесткова. Тот же ответ. Разрешаю ему следовать на аэродром самостоятельно. Он быстро скрывается в сгустившейся тьме.
Прилуцкий предлагает:
— Пройдем поближе к Севастополю, посмотрим, что творится на фронте.
— Давай!
Пересекаем береговую черту. Слева Кача, справа Севастополь. На подступах к городу полыхают зарницы — наша артиллерия. Дальше — мощные искристые взрывы, отблески на облаках: авиация дальнего действия обрабатывает наземные объекты. Полоса ярко-желтых вспышек: вражеские посты наведения нацеливают на бомбардировщики свои истребители…
Даю команду стрелкам усилить наблюдение. И тут же очередь — Жуковец различил силуэт фашистского самолета. В воздухе блуждают огни…
— Слева самолет с зажженными фарами, — докладывает Должиков.
— Наблюдение справа и в задней полусфере, — напоминаю стрелкам.
Тактика «мессеров» известна: один с зажженными фарами отвлекает внимание на себя, другой снизу или с противоположной стороны подкрадывается и атакует.
— Насмотрелся, штурман?
— Пожалуй. Не стоит лишний раз испытывать судьбу…
Через час садимся на своем аэродроме. Узнаем, что группа топмачтовиков, вылетевшая перед нами, успеха не достигла. Бомбы, сброшенные после штурмовки, легли с недолетом, в пяти — десяти метрах от борта вражеского транспорта.
Наших миноносцев Корнилова, Чупрова и Киценко в эту ночь снова атаковали Ме-110 и обстреляли зенитки с кораблей.
8 мая весь день просидели в готовности. Торпедоносцы, ввиду отсутствия целей, боевых вылетов не производили. Соседи шестью самолетами — из них два штурмовика — вылетали на топмачтовый удар по конвою из четырех барж. Несмотря на огонь зениток и атаки вражеских истребителей, Либерман принял решение атаковать. Четверка прорвалась к цели, потопила одну самоходную баржу и повредила быстроходную десантную. Все экипажи благополучно возвратились на свою базу.