ГЛАВА VIII Тип Американца Толстого в русской литературе (у Грибоедова, Пушкина, Льва Толстого и других)

ГЛАВА VIII Тип Американца Толстого в русской литературе (у Грибоедова, Пушкина, Льва Толстого и других)

Как яркий тип, Американец Толстой привлекал русских писателей и послужил материалом для нескольких их произведений. С другой стороны, из этих произведений можно почерпнуть некоторые сведения о его жизни.

Стихи Грибоедова, относящиеся к Ф. Толстому, общеизвестны. Это следующее место из монолога Репетилова:

А голова, какой в России нету, —

Не надо называть, узнаешь по портрету:

Ночной разбойник, дуэлист,

В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,

И крепко на руку не чист:

Да умный человек не может быть не плутом.

Когда же он о честности великой говорит,

Каким-то демоном внушаем,

Глаза в крови, лицо горит,

Сам плачет, и мы все рыдаем.

Эта характеристика интересна тем, что она подтверждает рассказы современников о красноречии Толстого; однако фактически оНа не совсем верна, на что обратил внимание сам Федор Иванович.

В Ленинской библиотеке (бывш. Румянцевском музее) есть рукопись «Горе от ума», принадлежавшая декабристу князю Ф. И. Шаховскому с автографом Федора Толстого. Против слов: «В Камчатку сослан был», он написал: «В Камчатку черт носил, ибо сослан никогда не был», а стих «И крепко на руку не чист» он предлагал заменить стихом «В картишках на руку не чист», причем прибавил: «Для верности портрета сия поправка необходима, чтобы не подумали, что ворует табакерки со стола; по крайней мере, думал отгадать намерение автора».

Л. Н. Толстой рассказывал, что Федор Иванович, встретив однажды Грибоедова, сказал ему:

— Зачем ты обо мне написал, что я крепко на руку не чист? Подумают, что я взятки брал. Я взяток отродясь не брал.

— Но ты же играешь нечисто, — заметил Грибоедов.

— Только-то? — ответил Толстой. — Ну, ты так бы и написал.

По-видимому, этот рассказ — отголосок вышеприведенной поправки на рукописи «Горе от ума».

Об отношении Федора Ивановича к своему изображению в «Горе от ума» знаменитый актер М. С. Щепкин рассказывает следующее:

«Раз навестил я Александра Сергеевича Пушкина, который, приезжая в Москву, останавливался всегда у Н. В. Нащокина. Там были уже граф Толстой (Американец) и Жихарев, автор «Записок студента». В то время «Горе от ума» возбуждало в публике самые оживленные толки. Жихарев, желая кольнуть графа, беспрестанно повторял за обедом следующие стихи из комедии (так как общая молва относила их именно на его счет):

Ночной разбойник, дуэлист…

и пр.

Граф Толстой, как человек с большим умом, не выдал себя и при чтении этих стихов сам хохотал от души. Такое притворное равнодушие задело Жихарева за живое, и он снова вздумал повторить стихи после обеда. Толстой стал перед ним, посмотрел серьезно ему в лицо и, обратись к присутствующим, спросил:

— Не правда ли, ведь черен?

— Да!

— Ну, а перед собственной своей душой совершенный блондин.

Жихарев обиделся и замолчал»[38].

Мы видели, что Пушкин в послании к Чаадаеву вставил несколько стихов о Ф. Толстом, не называя его. Едва ли можно эти стихи назвать художественной характеристикой, слишком много в них личного. Но в «Евгении Онегине», в лице Зарецкого, Пушкин воспользовался фигурою Федора Толстого для создания яркого художественного образа. «Толстой явится у меня во всем блеске в 4-й песне Онегина», — пишет он брату, и он намеревался написать жестокую характеристику Американца. Но Зарецкий появился не в 4-й песне, а в 6-й. Тогда Пушкин уже помирился с Толстым; может быть, поэтому он несколько смягчил свою характеристику. Тем не менее Зарецкий похож на Толстого даже в подробностях.

Это видно из следующих стихов из «Евгения Онегина»:

В пяти верстах от Красногорья,

Деревни Ленского, живет

И здравствует еще доныне

В философической пустыне

Зарецкий, некогда буян,

Картежной шайки атаман,

Глава повес, трибун трактирный,

Теперь же добрый и простой

Отец семейства холостой,

Надежный друг, помещик мирный

И даже честный человек:

Так исправляется наш век!

Бывало, льстивый голос света

В нем злую храбрость восхвалял:

Он, правда, в туз из пистолета

В пяти саженях попадал.

И то сказать, что и в сраженье

Раз в настоящем упоенье

Он отличился, смело в грязь

С коня калмыцкого свалясь,

Как зюзя пьяный, и французам

Достался в плен: драгой залог!

Новейший Регул, чести бог,

Готовый вновь предаться узам,

Чтоб каждым утром у Вери

В долг осушать бутылки три.

Бывало он трунил забавно,

Умел морочить дурака

И умного морочить славно,

Иль явно, иль исподтишка,

Хоть и ему иные штуки

Не проходили без науки,

Хоть иногда и сам впросак

Он попадался, как простак.

Умел он весело поспорить,

Остро и тупо отвечать,

Порой расчетливо смолчать,

Порой расчетливо повздорить,

Друзей поссорить молодых

И не барьер поставить их.

Иль помириться их заставить,

Дабы позавтракать втроем,

И после втайне обесславить

Веселой шуткой иль враньем.

Sed alia t?mpora![39] Удалость

(Как сон любви, другая шалость)

Проходит с юностью живой.

Как я сказал, Зарецкий мой,

Под сень черемух и акаций

От бурь укрывшись наконец,

Живет, как истинный мудрец,

Капусту садит, как Гораций,

Разводит уток и гусей,

И учит азбуке детей.

Он был не глуп; и мой Евгений,

Не уважая сердца в нем,

Любил и дух его суждений,

И здравый толк о том о сем.

………………………………..

……………………………….

Далее Онегин размышляет:

……………… в это дело

Вмешался старый дуэлист;

Он зол, он сплетник, он речист…

По поводу вопроса Зарецкого, кто будет у Онегина секундантом, Пушкин говорит про Зарецкого:

Любил методу он из чувства,

И человека растянуть

Он позволял — не как-нибудь,

Но в строгих правилах искусства,

По всем преданьям старины

(Что похвалить мы в нем должны).

В этой характеристике многие, даже мелкие черты взяты из жизни Федора Толстого: «Некогда буян, картежной шайки атаман, глава повес, трибун трактирный, теперь же — отец семейства холостой, надежный друг, помещик мирный, и даже честный человек., старый дуэлист… Он был не глуп… он зол, он сплетник, он речист», — все это говорится как будто про Толстого. Только он не был в плену у французов, как Зарецкий. Стих «Отец семейства холостой» намекает на его связь с цыганкой, стих «И даже честный, человек» — на его нечестную игру в молодости. Этим стихом Пушкин преподнес Толстому золоченую пилюлю. Если теперь Зарецкий «даже честный человек», то этим подразумевается, что раньше он был не честен. Лернер обращает внимание на то, что «Зарецкий губу закусил», когда Онегин рекомендовал ему своего слугу и секунданта М. Гильо. «Хоть человек он неизвестный, но уж конечно малый честный». Прочтя это, Толстой также, вероятно, губу закусил, замечает Лернер.

Как бы то ни было, появление в печати 6-й песни Онегина не привело к новой ссоре Пушкина с Толстым. Видно, Толстой губу закусил, а Пушкин был удовлетворен тем, что полностью отплатил ему за его сплетни.

Рассказ Пушкина «Выстрел» еще раз напоминает Толстого-Американца. В Зарецком изображен, так сказать, — житейский Толстой, в «Выстреле», в лице Сильвио, его несколько стилизованный образ, окрашенный некоторым демонизмом.

Ссора офицеров за карточным столом в «Выстреле» напоминает ссору Толстого с Нарышкиным, а история Сильвио с грфом В., особенно отсрочка выстрела Сильвио, напоминает ссору Пушкина с Толстым. Предстоявшая Дуэль с Толстым тяготела над Пушкиным несколько лот так же, как выстрел Сильвио тяготел над его противником. За это время Пушкину, конечно, приходили в голову мысли о браке, а в связи с этими мыслями он не мог не думать о том, что в ближайшем будущем ему предстоит неминуемая и опасная дуэль.

В мае 1830 года, когда Н. Н. Гончарова согласилась быть его женой, Пушкин уже помирился с Толстым. Как известно, свадьба Пушкина была отложена, и он в сентябре того же года жил в Болдине и писал повести Белкина. Тогда, думается мне, он мог спросить себя: если бы теперь предо мною стояла перспектива быть убитым вскоре после свадьбы или даже до нее, как бы я себя чувствовал и как бы повел себя? И тогда он свои воспоминания и переживания переработал в живой рассказ. Так, мне кажется, в «Выстреле» отразилась ссора Пушкина с Федором Толстым.

------

Лев Толстой воспользовался рассказами об Американце Толстом для создания двух героев своих произведений: старого гусара — графа Турбина в «Двух гусарах» и отчасти Долохова в «Войне и мире». Это не значит, что старый гусар или Долохов — портреты Американца Толстого. Л. Н. говорил, что он не был бы художником, если бы только описывал живых людей. Но у него было обыкновение при описании своих героев воображать себе наружность того или другого живого человека и представлять себе, что бы делал этот человек при известных обстоятельствах, Нередко также он брал для характеристики своих героев происшествия, случившиеся в действительности.

В «Двух гусарах» некий кавалерист так отзывается о графе Турбине:

«— Уж я тебе говорю, это тот самый дуэлист-гусар, ну, Турбин известный. <…> Да ведь надо знать, кто это? Мигунову кто увез? Он. Саблина он убил, Матнева он из окошка за ноги спустил, князя Нестерева обыграл на триста тысяч. Ведь это какая отчаянная башка, надо знать! Картежник, дуэлист, соблазнитель; но — гусар душа, уже истинно душа!»

Разве в этом отзыве не слышится Американец Толстой? В том же духе все поступки графа Турбина: побои, нанесенные им своему слуге Сашке, вымораживание станционного смотрителя, роман Турбина с вдовушкой, отнятие выигрыша у шулера для того, чтобы выручить проигравшего казенные деньги корнета, кутеж с цыганами и т. д. При этом все его возмутительные проделки скрашиваются его необыкновенной привлекательностью, каким-то наивным и непосредственным эгоизмом и его гипнотической способностью заставлять людей любоваться им, даже любить его. Таков же был в молодости Федор Толстой, и близкое родство его с графом Турбиным чувствуется в продолжение всего рассказа.

Если графа Турбина можно по сходству с Федором Толстым назвать его родным братом, то Долохова в «Войне и мире» можно назвать его двоюродным братом. В Долохове вместе с большим сходством есть такие черты, которых, по-видимому, в Американце не было. Лев Толстой, создавая образ Долохова, вероятно, воспользовался, кроме Американца Толстого, еще другими людьми того же пошиба. Таковым был, например, некий Руфим Иванович Дорохов, сын известного генерала 12-го года. Этот Дорохов был несколько раз разжалован за дуэли и буйный нрав, так что почти всю свою службу провел рядовым. Он же обыграл Пушкина на его обратном пути из Эрзерума. Он был убит в 1852 году при реке Гойте.

Долохов так же, как и Федор Толстой, — кутила, добрый товарищ, дуэлист, безумно храбр, дважды разжалован, недобросовестно играет, ходил лазутчиком в цепь к французам и т. д. — но Долохов не Федор Толстой. Он иначе порочен, чем-Американец. Он действует не только импульсивно, но и с расчетом, он нагл, он холоден и он жесток по природе. «Его взгляд вспыхивал жестоким блеском» в те минуты, когда он наверняка обыгрывал Николая Ростова, стрелял в Пьера Безухова или расстреливал пленных французов. Едва ли такова была жестокость Федора Толстого. Толстой не был жесток con аmоге; его жестокость проявлялась лишь под влиянием страсти или гнева, и у него бывали порывы великодушия, чего мы не находим у Долохова.

------

У Тургенева есть два рассказа: «Бретер» и «Три портрета», в которых действующие лица сродни Американцу Трлстому. Это Лучков в «Бретере» и Василий Лучинов в «Трех портретах», оба типы не привлекательные. Но едва ли Тургенев взял образцы своих рассказов из жизни Федора Толстого. По крайней мере, в известных мне источниках о жизни Толстого нет указаний на события, подобные описанным Тургеневым.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.