Глава II. Война с французами и начало военной деятельности Вашингтона

Глава II. Война с французами и начало военной деятельности Вашингтона

Причины войны между Англией и Францией. – Приготовление Вашингтона к военной службе. – Поездка в Вест-Индию и смерть Лоренса. – Посольство Вашингтона для переговоров с французами. – Начало военных действий. – Капитуляция форта Нецессити. – Кампания генерала Брэддока. – Вашингтону поручается командование виргинской милицией. Вытеснение французов из Виргинии. – Женитьба Вашингтона. – Вытеснение французов из Канады. – Следствия войны для Америки

Между владениями французов и англичан в Америке границы не были точно установлены, а потому нередко возникали распри между обоими народами, доказывавшими друг другу свои права на обладание роскошным бассейном реки Миссисипи. Особенно лакомым куском как англичанам, так и французам казались земли по реке Огайо, покрытые богатой девственной растительностью и ставшие яблоком раздора между обоими народами.

Так как земли по реке Огайо были населены воинственными индейцами, то французы со своей стороны, а англичане со своей всячески старались привлечь к себе краснокожих. В половине XVIII столетия Англии удалось заключить союз со многими индейскими племенами; французы же, считая земли по Огайо своей собственностью, стали брать в плен английских торговцев, появлявшихся в этой местности. Дело принимало серьезный оборот, и, предвидя скорую войну, обе стороны начали деятельно готовиться к ней.

Виргиния была первой английской колонией, где пробудился военный дух. Она разделилась на военные округа, во главе которых стояли майоры, заведовавшие набором и обучением солдат. На эту должность был призван, по рекомендации своего брата Лоренса, юный Джордж Вашингтон, уже успевший снискать себе общее доверие и уважение.

Молодой Вашингтон был в восторге от этого назначения и, по своему обыкновению, методично и терпеливо стал готовиться к новому делу. Маунт-Вернон, где еще недавно он изливал в стихах свои любовные страдания, теперь превратился для него в военную школу. Он усердно занимался военной тактикой, стратегией, обучался фехтованию, стрельбе, читал военные сочинения, записывая в дневник все поражавшие его мысли. Но вскоре занятия эти пришлось прервать, чтобы сопровождать давно уже хворавшего чахоткой брата Лоренса на остров Барбадос в Вест-Индии, куда посылали его врачи. По этому случаю Джордж впервые совершил большое путешествие по морю; судя по его запискам, он, впрочем, не столько интересовался красотой морских пейзажей, сколько направлением ветров, климатическими условиями и т. д. Едва приехав в Барбадос, Джордж заболел оспой, от которой оправился только благодаря уходу нежно любившего его брата; но следы оспы навсегда остались на его лице. Тропическая природа Вест-Индии произвела на него сильное впечатление; вместе с тем, он не упускал случая исследовать почву, наблюдать нравы жителей, общественные учреждения и охотно посещал театр, – удовольствие, до тех пор неведомое для него.

Однако пребывание на Барбадосе не восстановило сил Лоренса; к тому же он так тосковал по семье, что Джордж по просьбе брата отправился за его женой и ребенком, намереваясь привезти их в Вест-Индию. Джорджу пришлось ехать в Маунт-Вернон зимой, когда, вследствие частых бурь, морское плавание было замедленным и опасным; корабль, на котором он плыл, чуть было не потерпел крушение, о чем подробно говорится в дневнике. В отсутствие Джорджа Лоренс стал еще сильнее тосковать по своей родной Виргинии, и раннею весной отправился сам в Маунт-Вернон. Дорога так изнурила его, что, едва успев добраться до дому, он скончался в кругу своей семьи, 34 лет от роду. Это было большим горем для Джорджа, так как он в лице Лоренса потерял лучшего друга, вполне заменявшего ему отца. Имение Маунт-Вернон, согласно отцовскому завещанию, в случае смерти Лоренса должно было достаться Джорджу, который скоро и вступил в управление этим обширным поместьем. Маунт-Вернон на всю жизнь остался любимым местопребыванием Вашингтона, где он находил покой и отдых от трудов и тревог общественной жизни.

Между тем, отношения французов и англичан продолжали обостряться. Французы строили крепости, снаряжали флот и теснили колонистов-англичан; наконец, виргинский губернатор Динвидди решил сделать по этому поводу представления коменданту главной французской крепости на реке Френч-Крике. Кроме переговоров с французами, необходимо было еще снабдить союзных индейцев оружием и привлечь как можно больше краснокожих на сторону англичан; для выполнения этой миссии нужен был смелый, проницательный человек, – и выбор губернатора пал на Вашингтона, после смерти брата снова занявшего пост майора.

Поздней осенью 1753 года Вашингтон с несколькими спутниками направился к озеру Эри, близ которого находилась главная квартира французов; один из товарищей Вашингтона, Джист, знал язык индейцев. Дороги и погода были отвратительны, и путешествие продолжалось больше месяца по пустынным местностям, населенным дикарями. Во время этого путешествия Вашингтон сумел привлечь на свою сторону несколько индейских племен и многое разузнать о силе французского войска и об устройстве французских укреплений. Между прочим, он узнал, что французы уже весною собираются начать войну, рассчитывая быстротой своих действий взять перевес над более многочисленными, но медлительными англичанами. Прибыв на место своего назначения, Вашингтон передал коменданту французской крепости письма и документы, врученные ему губернатором. Губернатор в своем письме категорически заявлял, что земли на Огайо принадлежат английской короне, и требовал перемены образа действий французов относительно англичан. Пока французы совещались по поводу ответа, Вашингтон осмотрел крепость и даже успел набросать ее план.

Получив ответ коменданта, и, надо сказать, ответ весьма уклончивого характера, Вашингтон отправился в обратный путь. Стоял декабрь. Река была запружена плавучими льдами, так что плыть на лодках было почти невозможно; пробираться сухим путем было не легче из-за массы выпавшего снега. Наконец Вашингтон, торопившийся назад, принужден был покинуть своих спутников и своих лошадей и отправиться пешком вдвоем с Джистом, отыскивая дорогу сквозь леса по компасу и на каждом шагу встречая новые затруднения и опасности. Неустрашимые путешественники не падали духом, хотя не раз сбивались с пути, выбивались из сил, ночевали на снегу и не предвидели конца своим скитаниям; к тому же они знали, что шайки индейцев, дружественных французам, следят за ними. Один индеец, взявшийся показать им дорогу, завел их далеко в сторону и даже стрелял в Вашингтона – к счастью, не попав в него. Совершенно разбитые, с трудом отделавшись от опасного индейца, добрались они до реки Аллеганы. Река эта, однако, не замерзла, как они ожидали; только берега покрылись ледяной коркой, а посередине реки с неудержимой силою несся плавучий лед. Между тем перебраться на другой берег было необходимо. Кое-как соорудив плот при помощи одного только топора, путники спустили его на воду; но плот понесло вниз по течению, несмотря на отчаянное сопротивление Вашингтона, упиравшегося шестом в дно реки. Вдруг о шест ударилась огромная глыба льда, Вашингтон потерял равновесие и полетел в воду. Вынырнув, он схватился за край плота и таким образом спасся. Пришлось пристать к островку на середине реки и здесь ночевать. Холод был страшный; Джист ночью отморозил себе руки и ноги, и можно себе представить, что чувствовал Вашингтон после ледяной ванны. К утру, однако, лед окреп настолько, что измученные путешественники без труда перебрались на другой берег. Затем они продолжали свой путь в Вильямсбург – резиденцию губернатора, куда прибыли в январе 1754 года. Вашингтон вручил губернатору письмо коменданта и дал подробный отчет о своей миссии, в которой обнаружились выдающиеся военные способности молодого майора, успевшего не только вступить в дружбу с индейцами, но и подробно разведать положение неприятеля и обозначить места, наиболее удобные для постройки крепостей. Виргиния имела полное основание гордиться им и возлагать на него большие надежды.

Сведения, собранные Вашингтоном, ясно показывали, что необходимо готовиться к обороне, и губернатор распорядился, чтобы при слиянии рек Мононгахила и Аллегейни была выстроена крепость.

В это время английскому правительству трудно было добиться от колоний каких бы то ни было жертв в пользу короны, так как место английского патриотизма начал занимать патриотизм колониальный, и оппозиционный республиканский дух уже достиг угрожающих размеров. С большим трудом набирались полки; Вашингтону, сделанному подполковником, приходилось вербовать солдат из всякого бесприютного сброда; фермеры отказывались идти на войну из-за ничтожного жалованья. Только обещание губернатора разделить 200 тысяч акров земли по Огайо между участниками войны после ее окончания побудило молодых фермеров охотнее записываться в рекруты.

Наконец в апреле Вашингтон, усердно занимавшийся обучением новобранцев, мог выступить в поход во главе трех недурно сформированных отрядов. Он получил предписание сохранять оборонительное положение; но, узнав, что французы завладели недостроенной английской крепостью на Огайо, назвав ее фортом Дюкен, Вашингтон решил атаковать неприятеля везде, где это окажется возможным.

После многих трудных переходов по местности, где шаг за шагом приходилось пролагать дорогу для перевозки тяжелого оружия, Вашингтон дошел до местности, известной под названием Большие Луга. Судя по письмам Вашингтона, он был в это время полон отваги и воодушевления и был готов “даже без вознаграждения служить королю и отечеству”. Это бескорыстие навсегда осталось отличительной чертой Вашингтона, хотя впоследствии он понял, что служба отечеству бывает иногда важнее службы королю.

В конце мая союзные индейцы уведомили Вашингтона, что вокруг него уже несколько дней бродит отряд французов. Взяв с собой лишь 40 человек, Вашингтон в ту же ночь отправился по темному, дремучему лесу в то место, которое указывали ему индейцы. Вскоре после восхода солнца он набрел на отряд французов, состоявший из 30 человек: они засели в глубоком овраге, и Вашингтон, горя нетерпением сразиться, первый очутился на краю оврага; увидев, что французы схватились за оружие, он скомандовал атаку. Французы пытаются остановить англичан, выдавая себя за парламентеров, но Вашингтон понимает, что имеет дело со шпионами, и начинается бой – первая стычка Вашингтона с неприятелем. Англичане убили начальника французского отряда, Жюмонвилля, и десятерых французов, остальных забрали в плен. Вашингтон так разгорячился во время борьбы, что стоял в самом жарком огне, не замечая этого, и спасся каким-то чудом.

Эта стычка была сигналом к семилетней войне между Францией и Великобританией. Так как в это время война не была еще объявлена, то каждое из правительств обвиняло другое в нарушении мира. Французы называли Вашингтона убийцей Жюмонвилля; но Вашингтон доказал, что имел полное основание считать Жюмонвилля шпионом, что подтверждалось, между прочим, бумагами, найденными при Жюмонвилле.

Под командой Вашингтона находилось в это время 400 человек, и с их помощью он соорудил нечто вроде укрепления на месте, где стоял его лагерь. Так возник форт Нецессити, который в начале июля был атакован 1500 французами. Несмотря на все старания Вашингтона и на личное участие его в работах, форт укреплен был плохо, и англичанам пришлось согласиться на предлагаемые французами условия капитуляции. Условия эти заключались в том, что отряду Вашингтона разрешалось отступить, обязавшись в течение года не делать нападений на французов.

Несмотря на неудачный исход экспедиции, виргинское законодательное собрание выразило Вашингтону благодарность за услуги, оказанные отечеству. Вскоре, однако, оскорбленный тем, что губернатор решил уничтожить в виргинской армии чины выше капитана, Вашингтон, дороживший своим чином подполковника, дарованным ему по желанию народа, вышел в отставку и отправился в Маунт-Вернон. Там он с нетерпением ожидал возможности вступить в армию, не теряя своего достоинства. Это его желание скоро исполнилось.

В начале весны 1755 года Англия наконец приняла участие в войне своих колонистов с французами. В Виргинию прислано было два регулярных полка под начальством генерала Брэддока, который решил отнять у французов крепость Дюкен. Брэддок был храбрый воин, хорошо знакомый с военным делом, как оно было поставлено в Европе; но он не знал ни страны, куда явился, ни приемов войны, заимствованных плантаторами у индейцев. Пришлось привлечь к делу офицеров из американцев, лучше посвященных в местные условия; между прочим, наслышавшись об опытности Вашингтона, Брэддок старался и его привлечь в свое войско. Вашингтон с радостью согласился, рассчитывая быть полезным английскому генералу, и поступил в его штаб в качестве волонтера; вскоре, однако, он назначен был адъютантом Брэддока. Но Брэддок как рутинер никак не мог освоиться с новыми условиями, в которых приходилось сражаться; тем не менее, он не решался следовать советам своего молодого адъютанта и с недоверием относился к планам Вашингтона, казавшимся ему неприложимыми к делу. Несмотря на просьбы и возражения Вашингтона, Брэддок непременно хотел подчинить виргинских стрелков европейской дисциплине; высокомерно относясь к диким индейцам, он не желал заключать союзов с индейскими племенами и пользоваться услугами индейских разведчиков; и вместо того, чтобы, не теряя времени, двигаться вперед и напасть на неприятеля, пока силы его еще были рассеяны, английский генерал хотел совершить поход по всем правилам военного искусства, так что на каждом шагу приходилось останавливаться среди дремучих лесов, лишенных всяких путей сообщения. Образ действий генерала приводил Вашингтона в отчаяние; душевное состояние его еще более ухудшилось, когда вдруг посреди экспедиции он опасно захворал, так что его пришлось тащить по почти непроходимым местам в экипаже, где он предавался самым безотрадным мыслям. Англичане между тем приближались к форту Дюкен; в день переправы через реку Мононгахила Вашингтон, еще больной, сел верхом на лошадь и занял свое место рядом с генералом. Едва успели солдаты Брэддока перебраться на другой берег и в наилучшем порядке вступить в лес, как вдруг на авангард со всех сторон посыпался град пуль. Неприятель, однако, был невидим. Солдаты пришли в замешательство; одни виргинцы, привыкшие к подобным неожиданностям, сохранили хладнокровие. Не обращая внимания на запрет генерала, они рассыпались по лесу, чтобы, на манер индейцев, сражаться, спрятавшись за деревья; регулярные отряды стали отступать, и скоро началась такая паника, что все усилия Брэддока восстановить порядок оказывались бесполезными. В течение трех часов французы и индейцы, спрятавшиеся за деревьями и в оврагах, обстреливали англичан, из которых половина осталась на месте. Генерал и лучшие его офицеры были смертельно ранены.

Во время битвы Вашингтон, несмотря на свою физическую слабость, проявил изумительную смелость и присутствие духа. Под градом пуль он бросался во все стороны, стараясь остановить бегущих и ободрить их своим примером; под ним убито было две лошади, сюртук его был прострелен в нескольких местах, но сам он остался невредимым. Все старания его поддержать мужество английских солдат были, однако, тщетны. Битва была безвозвратно проиграна. “Нас позорно побили, – писал Вашингтон, – мы побиты горстью французов, которые, вероятно, хотели только помешать нашему движению. Я убежден, что французов было не больше 300 человек, тогда как наше войско насчитывало до 1300 человек. Виргинцы проявили замечательную храбрость и почти все погибли – благодаря позорному поведению так называемого регулярного войска~”

В самом безнадежном настроении отправился Вашингтон в свое имение, желая навсегда бросить военную деятельность. Но образ действий Брэддока и его солдат только усилил популярность и славу Вашингтона; в нем одном видели спасение его соотечественники после злосчастной битвы на реке Мононгахила. Наиболее почтенные виргинцы в один голос умоляли его стать во главе колониальной милиции, и губернатор, не желая возбуждать разногласий, согласился на все условия, поставленные ему Вашингтоном, и назначил его главнокомандующим Виргинии с чином полковника. Между прочим, Вашингтон сохранил за собою право назначать офицеров. Три года (1755 – 1758) он был главнокомандующим виргинскими войсками; эти три года были для него целым рядом неприятностей и мучений, не дававших ему ни минуты покоя.

Законодательное собрание ассигновало средства на составление отряда в 1500 человек для защиты границы, весьма неопределенной и тянувшейся на протяжении нескольких сотен миль. Индейцы в эту пору огнем и мечом опустошали страну, потом на время исчезали, а затем снова появлялись в еще больших количествах. Вашингтону приходилось постоянно и безуспешно преследовать их; везде после них оставались развалины и трупы. Население колоний не знало, куда приткнуться, и усваивало себе дикие привычки кочевников, забывая о нравственном чувстве, об общественных связях. Право сильного становилось законом для колонистов; бродячими толпами являлись они в укрепления и старались склонить солдат к участию в их разбойнической жизни. Это им часто удавалось: солдаты, счастливо спасшиеся от засад индейцев, дезертировали, и Вашингтон терял, таким образом, последних своих подчиненных. Говорить о дисциплине, о порядке в армии при таких обстоятельствах было невозможно. Если прибавить к этому постоянные препирательства между колониальными и королевскими офицерами из-за чинов, а также несправедливые нападки общественного мнения, то получим довольно полную картину того, что испытывал Вашингтон. Не раз думал он бросить взятое на себя дело, и только вера друзей в его силы и сознание долга удерживали его от этого. Несмотря на непокорность армии, несмотря на свои неудачи, на страдания самолюбия, он не покинул поста, на котором один мог достойно служить своей родине. Не падая духом, он продолжал непрерывную борьбу с внешними врагами и с внутренними неурядицами. Это была для него суровая школа, сформировавшая его ум и характер, сгладившая противоречия его бурной и страстной натуры и приблизившая его к той гармонической цельности, какой редко удавалось достигать людям.

Когда во главе английского министерства стал Питт, сумевший сделать политику Англии более энергичной и влиятельной, положение Вашингтона стало несколько лучше. В Америку посланы были три дивизии, под главным начальством генерала Аберкромби, причем две дивизии должны были действовать на севере, а третья, под предводительством бригадира Форбса, отправлена была в Виргинию, получив предписание овладеть фортом Дюкен. Кроме того, Питт понял, что необходимо уравнять в правах и чинах офицеров (до полковника включительно) колониальной и королевской армии, чтобы уничтожить постоянные пререкания, мешавшие единодушию войска; таким образом, осуществлялась мера, которую Вашингтон давно уже считал чрезвычайно важной и которая действительно облегчила положение дел. Форбс знал, что неудача Брэддока в значительной мере объясняется его пренебрежением к советам Вашингтона, и потому постоянно совещался с начальником провинциальной милиции. К регулярным английским войскам и к виргинской армии вскоре примкнули пенсильванцы и некоторые другие колонисты в количестве 4500 человек. Под командой Вашингтона находилось около двух тысяч человек, рассеянных, однако, по большому пространству и нуждавшихся в палатках, продовольствии и так далее. В таком положении находилось дело в конце лета 1758 года. В это время Вашингтон отправился в Вильямсбург с докладом о нуждах своего войска. Эта поездка имела решающее значение для его личной жизни.

По дороге в Вильямсбург Вашингтон познакомился с Чемберленом, имение которого находилось поблизости и который стал упрашивать Вашингтона заехать к нему хоть пообедать, если уж никак нельзя погостить подольше. Вашингтон уступил настояниям гостеприимного помещика, и в доме его впервые встретился с молодой вдовой, Мартой Кэстис. Как по отцу, так и по мужу, г-жа Кэстис, урожденная Дэндридж, принадлежала к уважаемой фамилии, а от мужа унаследовала огромное состояние и имела двух маленьких детей. Это была женщина небольшого роста, но пропорционального сложения; очень красили ее большие темно-карие глаза, прекрасные каштановые волосы и приятное выражение лица. Ее привлекательные манеры и простота в обращении сразу понравились Вашингтону. Несмотря на свою сдержанность и серьезность, он был очень чувствителен к женской прелести, особенно в минуты отдыха от военной жизни, и миссис Кэстис в этот день покорила его сердце. Обед прошел незаметно, и хотя лошади были давно поданы, Вашингтон медлил ехать; наконец он приказал расседлать лошадей и только на следующее утро отправился на место своего назначения. Имение г-жи Кэстис “Белый Дом” находилось недалеко от Вильямсбурга, и Вашингтон проводил у нее все свободные от занятии часы. Но военные обязанности не позволяли Вашингтону долго оставаться в Вильямсбурге, и, боясь потерять миссис Кэстис, у которой и без него было немало поклонников, Вашингтон сделал ей предложение. Красивый молодой офицер, успевший уже приобрести себе славу, столь притягательную для женщин, получил согласие миссис Кэстис, и решено было отпраздновать свадьбу после взятия форта Дюкен.

Но поход против Дюкена состоялся лишь через несколько месяцев. Форбс медлил, и Вашингтону приходилось заниматься прокладыванием новой дороги, так как Форбс не хотел идти по тому пути, где неудача однажды уже постигла Брэддока.

Между тем на севере дела англичан день ото дня улучшались, крепость за крепостью переходили в их руки, и французы, действовавшие на юге, перестали получать с севера подкрепления. Вашингтон торопил Форбса, настаивая на том, чтобы совершить поход по старой дороге, – но напрасно. Наконец, только в начале ноября 1758 года вся английская армия собрана была в один пункт, и решено было двинуться в путь, тем более, что ходили слухи о слабости дюкенского гарнизона. Вашингтон повел авангард, а за ним форсированным маршем последовали остальные. Беспрепятственно подошло английское войско к форту Дюкен, который, как оказалось, был покинут неприятелем. Потеряв надежду получить подкрепление с севера, французы, узнав о приближении англичан, предпочли удалиться и предоставить им завладеть крепостью без сражения. Правда, французы успели взорвать свои магазины и сжечь все здания, так что Вашингтон застал на этом месте одни развалины. Исправив это укрепление, англичане назвали его в честь своего первого министра фортом Питт.

Так окончилось господство французов в области Огайо, на границах которой снова водворились мир и спокойствие. Вашингтон решил оставить военную службу, как только окончится кампания против форта Дюкен. Здоровье его за несколько лет бивуачной жизни сильно расшаталось, вечные тревоги надоели ему, и душа его жаждала покоя. Еще до взятия Дюкена Вашингтон по совету своих друзей согласился выставить свою кандидатуру в депутаты законодательного собрания, куда и был избран огромным большинством голосов в качестве представителя от графства Фредерике. После взятия Дюкена Вашингтон вышел в отставку и 6 января 1759 года женился на миссис Кэстис. Свадьба была отпразднована в “Белом Доме” в кругу многочисленных друзей и знакомых, как того требовало старинное виргинское гостеприимство.

В том же 1759 году французскому владычеству нанесен был окончательный удар и в Канаде. Однако еще до 1763 года не раз вспыхивали в Канаде восстания, которые англичанам приходилось подавлять с оружием в руках. Наконец, к великой радости американских колоний Англии, заключен был мир.

Война Англии с Францией из-за американских территорий имела важные последствия для американцев. Английским колонистам пришлось в эту войну принести огромные жертвы. Население колоний было разорено, земли опустошены, недовольство положением дел принимало все большие размеры. В народных массах мало-помалу пробуждалось сознание, проявившееся в том, что колонии начали требовать от метрополии возмещения своих убытков. Зарождалась мысль о полном отделении колоний от Англии, и Англия всячески поддерживала эту мысль своими репрессиями против американского населения. Дело в том, что с уничтожением французского могущества в Америке английские колонии не нуждались больше в защите метрополии, – а это, в сущности, было главною связью между Англией и ее колониями; спустя несколько лет свободолюбивые американцы сумели стряхнуть с себя гнет, вовсе не приходившийся им по вкусу.

Заметим в заключение, что во время войны с французами, которую мы могли рассмотреть здесь лишь в самых общих чертах, Вашингтон не совершил ни одного блестящего подвига, но все-таки вполне заслужил свою популярность и славу. Вся его жизнь за это время может справедливо считаться подвигом; нелегко было иметь дело с неорганизованной армией и заменять недостатки военной организации своими личными достоинствами, не нарушая при этом законов и смело встречая всякую опасность. Опыт, приобретенный им в войне с французами, более чем пригодился ему впоследствии. Вполне подготовленный, взялся он за великое дело освобождения своей родины, благодаря которому стяжал себе право на бессмертие.