Глава 1 Начало политической деятельности Н. С. Хрущева

Глава 1 Начало политической деятельности Н. С. Хрущева

Трудовая и революционная юность

Уже будучи главой Советского государства, Н. С. Хрущев любил вспоминать детство и юность. Он рассказывал об учебе в церковно-приходской школе, о первой учительнице, о работе пастухом или слесарем.

«Я начал работать в очень раннем возрасте, – говорил Хрущев в Болгарии. – …Помню, как я пас овец, только был я не чабаном, а рангом ниже. Бывало, чабан меня посылает: а ну, Никита, беги, заверни овец. И я бегал, заворачивал их. В деревне я и телят пас. После работал на заводах, в шахтах, в сырых шахтах, частенько приходилось мокрым выходить из шахты и так идти домой за три километра. Никаких бань, никаких раздевалок для нас капиталисты не делали» [51] .

В другой раз на сессии Верховного Совета СССР Хрущев рассказывал:

«Детство и юность я провел на шахтах. Если Горький прошел школу народных университетов, то я воспитывался в шахтерском “университете”. Это был для рабочего человека тоже своего рода Кембридж, “университет” обездоленных людей России» [52] .

Когда в 1959 году Хрущев посетил Голливуд, кинокомпания «Двадцатый век Фокс» устроила большой прием в честь главы СССР, который американская печать назвала «самым большим в истории Америки собранием звезд». Владелец студии грек Спирос Скурас в своем выступлении часто напоминал, что вышел он из семьи скромного достатка, а теперь правит огромной кинокомпанией. Коснувшись этой же темы в ответной речи, Хрущев сказал: «Вы хотите знать, кто я такой? Я стал трудиться, как только начал ходить. До 15 лет я пас телят, я пас овец, потом пас коров у помещиков. Потом работал на заводе, хозяевами которого были немцы, потом работал на шахтах, принадлежавших французам; работал на химических заводах, принадлежавших бельгийцам, и вот теперь я премьер-министр великого Советского государства» [53] .

Эти слова Хрущева находили отклик в сердцах простых американцев, как и любимая легенда Голливуда о бедном и простом человеке, который благодаря трудолюбию, таланту и удаче становится знаменитым и богатым.

Однако история возвышения Хрущева – не выдумка киносценаристов. Он родился 5 (17) апреля 1894 года {3} в селе Калиновка Курской губернии. Его отец Сергей Никанорович и дед Никанор Сергеевич были крестьянами, как и мать Ксения Ивановна. После рождения сына Никиты и дочери Ирины Сергей Хрущев все чаще уходил зимой на заработки, оставляя семью в деревне. Скоро Никита стал пастухом – обычная участь детей бедных крестьян. Только зимой он посещал школу, где научился читать и писать. Но дальше начальной школы дело не пошло.

В 1908 году, когда Никите было 14 лет, его семья переехала на Успенский рудник, недалеко от Юзовки, одного из типичных рабочих поселков того времени с населением в 40 тысяч человек, одной больницей и десятками винных лавок и пивных. Никита снова нанялся пасти коров, чистил котлы на шахтах. Вскоре он был принят на завод учеником слесаря и помогал ремонтировать оборудование для окрестных рудников.

В Юзовке хорошо помнили события 1905–1907 годов, но молодые рабочие и девушки собирались главным образом не для политики. Любили петь и плясать под аккомпанемент Никитиной гармони. Ближайшим другом Хрущева был шахтер и любитель книг и стихов Пантелей Махиня. Махиня и сам сочинял стихи, и некоторые из них Никита запомнил на всю жизнь. Уже через 50 лет, выступая на III съезде писателей, Хрущев вспомнил о своем убитом в Гражданскую войну друге и прочитал одно из его стихотворений:

Люблю за книгою правдивой

Огни эмоций зажигать,

Чтоб в жизни нашей суетливой

Гореть, гореть и не сгорать.

Чтоб был порыв, чтоб были силы

Сердца людские зажигать.

Бороться с тьмою до могилы,

Чтоб жизнь напрасно не проспать… [54]

У Махини Никита брал много газет и книг. Он прочел томик избранных произведений К. Маркса. Особенно повлиял на взгляды Никиты и его друзей «Манифест Коммунистической партии». В 1912 году в России оживилась деятельность революционных организаций. Известие о Ленском расстреле вызвало забастовки и в Юзовке. Сохранилось донесение начальника Екатеринославского губернского жандармского управления от 26 мая 1912 года о том, что среди лиц, собиравших пожертвования для семей рабочих, убитых на Ленских приисках, был ученик слесаря на заводе Боссе Никита Хрущев [55] . По требованию пристава Н. Хрущев в числе других активистов стачки был уволен с завода. Он стал работать слесарем на шахте № 31, довольно крупной по тому времени. Здесь читали легальную «Правду» и нелегальный «Шахтерский листок». Когда началась война, Хрущева, как и большинство шахтеров, в армию не призвали. В 1914 году он женился. Его первая жена Ефросинья Ивановна родила ему сына Леонида и дочь Юлию {4} .

Война ухудшила положение шахтеров, дороговизна росла, а зарплата оставалась прежней. Их обирали торговцы и ростовщики. В результате уже в конце 1914 года начались стачки. В марте 1915 года вспыхнула забастовка в Рутченкове на шахте № 31, и Хрущев был одним из руководителей. Шахтовладельцы уступили, но в 1916 году волнения возобновились и приобрели политический характер. В соседнем районе полиция во время митинга убила четырех шахтеров, что вызвало демонстрации и стачки по всему Донбассу. Правительство ответило отправкой шахтеров на фронт, но волнения в Донбассе не прекращались уже до Февральской революции.

О свержении самодержавия Юзовка узнала из телеграммы, перехваченной на железнодорожной станции. Узнали об этом и в Рутченкове, шахтерском поселке недалеко от Юзовки. В избранный здесь Совет рабочих депутатов вошел и Никита Хрущев. Руководство Советов в Юзовке было еще в руках меньшевиков и эсеров, но Хрущев поддерживал большевистскую фракцию, хотя формально пока не был членом партии.

На выступления рабочих шахтовладельцы ответили массовыми увольнениями, опираясь на поддержку Временного правительства. Однако почти повсюду в Донбассе именно Советы были хозяевами положении. В дни корниловского мятежа здесь были повсеместно созданы военно-революционные комитеты. В Рутченкове в такой комитет вошел и 23-летний Хрущев.

Известие о вооруженном восстании в Петрограде и создании Советского правительства пришло в Донбасс быстро. Везде, где большевики возглавляли Советы, власть перешла к ним без каких-либо столкновений. Но Советы в Юзовке не желали признавать новой власти. Только в декабре 1917 года Юзовский Совет был переизбран, и большевик Яков Залмаев стал его председателем. Хрущев был избран председателем местного профсоюза металлистов горнорудной промышленности.

Положение Донбасса после революции было сложным. С юга ему угрожали части казачьей армии генерала Каледина, добровольческие отряды которой уже захватили несколько шахтерских поселков, убив при этом немало шахтеров. Пытались захватить Донбасс и силы Центральной Рады, объединенного органа буржуазных и мелкобуржуазных партий, обосновавшегося в Киеве и объявившего о создании «Украинской народной республики». В Донбассе быстро формировались отряды Красной гвардии. Никита Хрущев вступил в Первый Красной гвардии Донецкого бассейна полк. Этот полк принял участие в боях против казачьего отряда есаула Чернецова. Хрущев и рабочий Данилов возглавили рутченковский шахтерский батальон. В эти дни Хрущев стал членом партии большевиков.

Поражение калединцев не избавило Донбасс от опасности. Весной 1918 года на территорию Украины вступили немецкие войска, заключившие соглашение с Центральной Радой. Объединенная шахтерская армия с боями отступила на восток. Вернувшийся с калединского фронта Хрущев должен был скрываться в буквальном смысле слова под землей – в одной из шахт. Пройдя через шахтную сбойку в степь, Хрущев ушел на восток – в родную Курскую губернию. Здесь была советская власть, и Хрущев стал работать в волостном ревкоме, но вскоре был мобилизован на фронт. С весны 1918 года Никита Хрущев – на политической работе в Красной Армии. Он воевал на Царицынском фронте, в составе IX армии. Весной 1919 года мы видим Хрущева комиссаром 2-го батальона 74-го полка 9-й стрелковой дивизии. Он был храбрым воином и умелым комиссаром.

Вместе со своей армией Хрущев прошел от Подмосковья до Кубани. Деникин был разбит, и IX армию переименовали в Кубанскую Красную Армию. Хрущев стал в ней инструктором армейского политотдела. Именно Кубанская Армия прорвала фронт белых армий и одной из первых вышла к Новороссийску. Вскоре в районе Туапсе и Сочи она приняла капитуляцию деникинской Кубанской Армии. Позднее Хрущев нередко вспоминал эти события. «Мне вспоминаются, – говорил он однажды, – некоторые эпизоды времен Гражданской войны, мои встречи и беседы с представителями интеллигенции бывшей царской России. Когда мы разбили белогвардейцев и сбросили их в Черное море, я тогда был в рядах Красной Армии. Наша часть стояла на Кубани; жил я в доме, принадлежавшем одной интеллигентной семье. Хозяйка в свое время окончила Институт благородных девиц в Петербурге. А от меня, видимо, еще углем несло, когда я жил в ее доме. Там жили и другие интеллигенты: юрист, инженер, преподаватель, музыкант. Мы, красноармейцы, с ними общались… Представители старой интеллигенции все больше убеждались, что коммунисты – честные люди, не имеющие личной корысти, что они заботятся об общем благе. Мы были тогда еще неотесанными, необразованными рабочими, но мы хотели получить образование, хотели научиться управлять государством, хотели построить новое общество и отдавали все силы, чтобы добиться этого» [56] .

Для военного комиссара Хрущева Гражданская война закончилась на Кубани. По путевке партии он возвращается в освобожденный, но разрушенный Донбасс. Еще раньше он узнал, что его жена Ефросинья умерла в тяжелом 1919 году от сыпного тифа.

Низовой партийный работник

Результатом Гражданской войны была невиданная и повсеместная разруха. Из-за отсутствия угля стояли фабрики и заводы, не ходили поезда, нечем было обогревать зимой дома и учреждения. Вопрос о восстановлении Донбасса, главной топливной базы страны, беспокоил Советское правительство. Для его решения была создана Украинская трудовая армия, во главе которой некоторое время стоял И. Сталин. Его приказы были суровы: все мужчины от 18 до 46 лет должны работать на шахтах. Мобилизовывались все квалифицированные шахтеры до 50 лет, а технические специалисты – до 65 лет. Шахты именовались полками, а объединения нескольких шахт – дивизиями. Со страниц юзовской газеты «Диктатура труда» раздавались не только призывы, но и угрозы. В июне 1920 г. газета писала: «Наша очередная задача – неуклонное проведение трудовой повинности… Поголовная мобилизация всех нетрудовых элементов… В трудовой республике нет места паразитам и бездельникам. Их или расстреливают, или перемалывают на великих жерновах труда» [57] .

В Донбасс прибывали тысячи добровольцев и мобилизованных из всех губерний, сюда шли вагоны с продовольствием и одеждой. Из Донбасса по разным направлениям шли первые десятки тысяч пудов угля. Летом 1920 года в Донбассе были образованы кустовые управления. Во главе управления стоял председатель и два заместителя – по технике и политической работе. Политическим руководителем Рутченковского куста с 16 шахтами был назначен Н. С. Хрущев.

Переход к новой экономической политике улучшил положение в стране, но не в Донбассе. Трудовые армии прекратили существование. Засуха 1921 года привела к бегству в другие районы тысяч рабочих, спасавшихся от голода. Добыча угля резко упала. Все же основные трудности были преодолены к концу 1921 года. Восстанавливались шахты, заводы. В начале 1922 года Донбасс получил 2 млн пудов зерна, в том числе импортного. На шахтах вводилась натуральная сдельщина – даешь больше угля, получаешь больше хлеба. За границей были куплены десятки врубовых машин. Рутченковское управление, считавшееся одним из лучших, открыло первую школу горнопромышленного ученичества.

Хрущев был полон энергии. Он не только выступал на митингах, но часто сам рубил уголь или помогал ремонтировать оборудование. Позднее он вспоминал: «До Гражданской войны я работал слесарем на руднике. Когда вернулся домой, меня назначили заместителем управляющего Рутченковского рудника. Мы начали восстанавливать коксохимический завод. Чертежей не было. Бельгийцы, которым принадлежал завод, уехали и все чертежи взяли с собой. Мы тогда разыскивали старых рабочих, советовались с ними, разбирали старые батареи коксовых печей, делали чертежи, чтобы узнать, что такое коксохимическое производство и как пустить его в ход.

А многие из тех инженеров, которые остались… были против нас. И в этих трудных условиях мы восстановили промышленность Донбасса» [58] .

С конца 1921 года в Донбассе начал работать Донтехникум. Его первыми студентами стали рабочие, нередко с 10-летним стажем работы на шахтах. При техникуме был открыт и рабфак (рабочий факультет). Он должен был давать курсантам общее образование, чтобы подготовить их к обучению по специальным дисциплинам. На рабфак при Донтехникуме поступил и Н. Хрущев. Одновременно его назначили политруком Донтехникума и избрали секретарем партийной ячейки. Постепенно техникум увеличивался, получал новые помещения. При участии Хрущева было решено построить при нем не обычные мастерские, а настоящий завод. Стройку вели студенты, нередко разыскивая старые станки на свалках и тщательно восстанавливая их.

Жизнь налаживалась. В 1923 году Донбасс уже давал половину довоенной добычи угля. Налаживалась и семейная жизнь Хрущева. В Донтехникуме он познакомился с Ниной Петровной Кухарчук, молодой преподавательницей политической экономии в окружной партийной школе, которая часто читала лекции и на рабфаке. В 1924 году она стала женой Н. С. Хрущева. У молодых супругов родилась дочь Рада. Много позже родился сын Сергей и дочь Елена {5} .

В конце 1924 года Донтехникум выпустил первых горных инженеров. Но Хрущев так его и не закончил. В стране происходило территориальное размежевание и создавались новые административные единицы – районы. В числе других в Донбассе был организован Петрово-Марьинский район, в который, кроме сел Марьинского района вошли шахты Петровского рудника. Вторым секретарем райкома партии был избран Н. С. Хрущев.

Начиналась индустриализация. На шахты поступала новая техника, сюда приходили работать крестьяне ближайших губерний. Недостатка в рабочих не было, но трудности возникали с жильем и обучением молодых шахтеров. Они жили в бараках с многоярусными нарами. Как вспоминал позднее Хрущев, в бараках царили теснота и бескультурье. Недавние крестьяне не умели пользоваться даже городскими туалетами. Шахтерам негде было умыться, не было постельного белья, частыми были пьянство и картежная игра. Неудивительно, что борьба за «культурные бараки» отнимала много времени у райкома.

Петровский район перевыполнял план. Хрущева можно было видеть на шахтах, в общежитиях, на проводах сезонников, на крестьянских рынках, на гулянках молодежи. Ему приходилось налаживать производство прочных лаптей для шахтеров и ремонт крестьянских телег и плугов. Райком помогал в создании первых колхозов, партийных и комсомольских ячеек в селах. Это было время успехов нэпа, быстрого развития деревни, хороших урожаев.

В декабре 1925 года Хрущев впервые побывал в Москве. С правом совещательного голоса он приехал сюда в составе украинской делегации XIV съезда ВКП(б). В день открытия съезда Хрущев не сразу нашел Кремль, и все же он был одним из первых в зале заседаний. На съезде, как известно, происходила острая борьба между большинством ЦК и так называемой ленинградской оппозицией, возглавляемой Г. Зиновьевым. Хрущев с энтузиазмом поддержал «генеральную линию». Вместе с другими делегатами от Украины он аплодировал Сталину, которого видел впервые. Сталин произвел на молодого Хрущева благоприятное впечатление своим демократизмом и кажущейся простотой. Еще через два года мы видим Хрущева в числе делегатов XV съезда ВКП(б). Он голосовал на съезде за исключение Троцкого, Зиновьева и многих других деятелей оппозиции из рядов партии. Генеральным секретарем ЦК КП(б) Украины являлся в это время Л. М. Каганович, который был всего на несколько месяцев старше Хрущева. Хрущев и Каганович достаточно хорошо знали друг друга. Известно, что многие из членов ЦК Украины высказывали недовольство деятельностью Кагановича, особенно его национальной политикой. Но в Донбассе жили преимущественно русские, и у Хрущева не было никаких причин выступать против Кагановича, к которому он, напротив, сохранял полную лояльность.

Успехи Петрово-Марьинского райкома и активность Хрущева заметили в Донбассе. Его перевели в окружной центр (Юзовка была уже переименована в город Сталино). Масштаб деятельности Хрущева в окружкоме значительно расширился. Донецкая организация по численности членов партии занимала одно из первых мест в Союзе. К началу 1927 года Донбасс превысил довоенный уровень добычи угля. Здесь строили дома культуры, радиостанцию; в окружном центре появился трамвай и водопровод. Обладая энергией, природным умом и находчивостью, Хрущев был одним из лучших партийных работников Украины. Однако ему явно не хватало образования. Вероятно, он так бы и остался работником среднего звена, если бы, по его собственному выражению, ему не повезло «вытащить счастливый лотерейный билет».

В 1928 году Генсеком ЦК КП(б)У был избран С. В. Косиор, который начал свою работу с перестройки партийного аппарата. Он вызвал, в частности, заворготделом ЦК Н. Демченко и сказал ему примерно следующее: «У тебя в орготделе 6 человек, и все они из интеллигенции. Тебе нужно иметь хорошего заместителя из рабочих. Пошли кого-нибудь в Донбасс. Пусть тебе дадут шестерых партийных работников из рабочих. Но остерегайся, что тебе подсунут худших, и тщательно проверь каждого кандидата. Я потом сам отберу из них нужного работника».

В Донбасс поехал работник орготдела ЦК А. В. Снегов. Он выбрал шесть человек, в том числе и Хрущева. Все они были на приеме у Косиора в Харькове, тогда столице Украины. Выбор Косиора пал на Хрущева, который и стал заместителем заведующего орготделом ЦК КП(б) Украины [59] .

В то время люди недолго работали на одном месте. Н. Демченко вскоре стал секретарем Киевского окружкома партии. Он взял с собой в Киев и Хрущева, теперь уже в качестве заворготделом. В 1929 году в Москве была открыта Промышленная академия, в задачи которой входила подготовка кадров партийно-промышленного руководства. Выходцам из рабочих везде отдавали предпочтение, и Хрущев вскоре стал слушателем Промышленной академии.

Еще в 1928 году Хрущев поддержал приговор, вынесенный по так называемому Шахтинскому делу, он был еще слишком неопытен, чтобы усмотреть в этом деле элемент провокации. В Промакадемии Хрущев активно участвовал в борьбе против так называемых правых уклонистов, которые преобладали в партийной организации Академии и победили при выборах делегатов на Бауманскую районную партконференцию. После двух выступлений «Правды» партийная организация Промакадемии «признала» свои ошибки, отозвала делегатов с районной конференции и избрала новое бюро, которое возглавил Н. С. Хрущев, горячо и, надо полагать, искренне защищавший «генеральную линию» [60] . Конечно, руководимая Хрущевым партийная организация полностью поддержала и сталинскую коллективизацию в деревне, и все остальные кампании начала 30-х годов. Однако Хрущеву повезло в том отношении, что всю эту «борьбу» он вел главным образом на словах, тогда как многим из его друзей на Украине пришлось лично проводить коллективизацию и раскулачивание. Впрочем, Хрущеву пришлось приложить руку к исключению из Промакадемии группы студентов, обвиненных в «правом» уклоне.

Согласно данным исследователя А. Пономарева, который опирается на документы Московской партийной организации, Хрущев стал секретарем партячейки Промакадемии через два дня после того, как был в мае 1930 года вызван к главному редактору «Правды» Л. З. Мехлису. Там Хрущеву был предложен для ознакомления текст заметки в газету, в которой избрание на районную партконференцию в числе делегатов нескольких человек, считавшихся в свое время сторонниками Бухарина, квалифицировалось как попытка засевших в Промакадемии правых «перейти к открытым выступлениям». Хрущев согласился с такой оценкой и подписал заметку, выдержав тем самым первую проверку на преданность Сталину. После этого он приступил к изгнанию «правых» из партячейки. В подписанном им письме к слушателям Промакадемии, уезжавшим на практику, в частности, говорилось: «События в нашей ячейке за последний год наложили на каждого из нас позорнейшее пятно. Ячейка проявила невиданную беспринципность, давшую возможность вылазке правых и примиренцев.

Ячейка Промакадемии при наличии “болота” не сумела принять бой за четкость большевистских принципов. Этот позор нам необходимо решительно смыть» [61] . Несколько десятков коммунистов были в итоге исключены из партии и из Промакадемии за причастность в прошлом к «правому» уклону или по подозрению в причастности к нему.

В первый состав Промакадемии вошла и Н. С. Аллилуева. Мало кто знал, что молодая женщина, приезжавшая в Академию на трамвае, была женой Сталина. Хрущев думал, что именно Аллилуева обратила внимание мужа на энергичного парторга. Позднее он говорил в своих воспоминаниях: «Я ее очень хорошо знал… В Промышленной академии… она была избрана студентами групоргом. Поэтому она часто приходила ко мне за директивами и разъяснениями по тому или другому политическому вопросу. Тогда жизнь в Промышленной академии была бурной. Это были 1929–1930 годы. Шла борьба с правыми, а Промышленная академия была засорена правыми и одно время поддерживала правых неофициально. Потом академия стала твердыней Центрального Комитета, и в этом моя роль была, как говорят в таких случаях, не последняя. А отбрасывая скромность, моя роль была первой. Поэтому меня и выбрали секретарем партийной организации. Я возглавлял группу, которая твердо стояла на позициях генеральной линии Центрального Комитета, которую проводил Сталин. Это, видимо, и сближало со мной Надю, как мы ее называли. Потом мы ее стали называть Надеждой Сергеевной. Когда мы учились и разговаривали по партийным вопросам, то она ничем не проявляла своей близости к Сталину, она умела себя держать. Когда я стал секретарем Московского комитета и часто встречался со Сталиным, бывал у него на семейных обедах, то я понял, что о жизни Промышленной академии и о моей роли в борьбе за генеральную линию в академии она много рассказывала Сталину. Сталин в разговорах другой раз мне напоминал о событиях, о которых я уже далее не вспоминал, забыл. Я тогда понял, что это, видимо, Надя рассказывала Сталину.

Я считаю, что это определило отношение ко мне Сталина. Я называю это лотерейным билетом. Я вытащил счастливый лотерейный билет и поэтому остался в живых, когда мои сверстники, мои однокашники, мои друзья, с которыми я вместе работал в партийных организациях, в большинстве сложили головы как враги народа.

Я сам себе задавал вопрос: “Что же меня пощадило?” То, что я действительно был предан партии, – в этом нет сомнения, я сам себя знаю. Но те товарищи, которые со мной работали, они также были преданы партии и такое же участие принимали в борьбе за генеральную линию партии, за Сталина. Но все-таки они погибли.

Сталин наблюдал за моей деятельностью через Надежду Сергеевну, с которой я учился, был на равной ноге. Она видела меня каждый день и с уважением относилась ко мне, к моей политической деятельности. Об этом она рассказывала Сталину, и это послужило Сталину основой доверия ко мне. Другой раз он нападал на меня, оскорблял, делал грубые выпады; но опять возвращался к хорошим отношениям, и до последнего дня своей жизни он ко мне все-таки хорошо относился. Говорить о любви со стороны этого человека – это слишком сентиментально и для него нехарактерно, но он, безусловно, проявлял ко мне большое уважение. Это уважение выражалось в поддержке, которую он мне всегда оказывал» [62] .

Возможно, что в данном случае Хрущеву изменяет память, а, возможно, – он немного лукавит. Когда Хрущев стал секретарем городского и областного комитетов партии и бывал на семейных обедах у Сталина, Надежды Аллилуевой уже не было в живых. В газете «Вечерняя Москва» за 2 июня 1932 года была помещена заметка «Комбриги и начдивы по хозяйству» о выпуске из Промакадемии. Среди выступавших на вечере назван и секретарь МГК ВКП(б) «тов. Хрущев». Но Хрущев был в те месяцы лишь вторым секретарем горкома, и маловероятно, что он уже тогда мог бывать на обедах у Сталина. Жизнь Аллилуевой оборвалась в ноябре 1932 года. Не исключено, что она рассказывала в 1930–1931 годах Сталину о делах в Промакадемии. Однако она не была фанатичной большевичкой, которая горела желанием вести борьбу с «левой» или «правой» оппозициями. Да и Сталин слишком мало считался с мнением своей жены, чтобы обратить на ее рассказы большое внимание.

Хрущева продвигали в этот период вперед не Сталин и Аллилуева, а Л. М. Каганович, который был членом Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б), а также первым секретарем Московского обкома и который знал Н. С. Хрущева еще по работе на Украине. Кагановичу нужен был в Москве энергичный помощник, и поэтому он отозвал Хрущева из Промакадемии, чтобы использовать на партийной работе в Москве. Позднее Хрущев не раз вступал с ним в конфликт и не хотел, чтобы его считали выдвиженцем Кагановича.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.