Глава IX. Исследование реки Рувумы. Последняя поездка в Англию

Глава IX. Исследование реки Рувумы. Последняя поездка в Англию

Плавание по Рувуме. – Пороги. – Опустошение в долине Шире. – Отозвание экспедиции. – Исследование страны на запад от озера Ньяса. – Переезд в Бомбей. – Прибытие в Лондон. – Новая книга. – План третьего путешествия.

Душевный мир Ливингстона раскрывается всего более в его письмах к близким людям; в этих письмах можно видеть, какую незаживающую сердечную рану нанесла ему смерть жены. В дневнике, куда он заносит лишь деловые и научные заметки, почти ни в чем не отражается его горе. Он так строго отделял свою личную жизнь от принятой на себя обязанности, что вскоре после смерти жены вернулся опять к своему делу и занялся собиранием «Леди Ньяса». К сожалению, время года не позволяло провести пароход в озеро того же имени, и этого нельзя было сделать ранее декабря. Шесть месяцев, остававшиеся до нового половодья Замбези, Ливингстон решил употребить на исследование Рувумы, полагая, что эта река вытекает из Ньясы и дает к озеру доступ, свободный от влияния португальцев.

Английский военный фрегат привел «Пионер» на буксире к устью Рувумы. Долина этой реки, окруженная с обеих сторон возвышенностями, вначале имела ширину одного-двух часов пути. Прибрежное население, будучи напугано работорговцами, сперва разбегалось при виде двух больших лодок с белыми людьми; одни племена соглашались уступать путешественникам свои продукты, другие угрожали им стрелами. В одном месте, где река суживается, опасность от дикарей, преследовавших лодки по берегу, обещала сделаться весьма серьезной, и ехавшие на лодках спаслись только благодаря неожиданно поднявшемуся ветру. Выше прибрежные жители оказывались дружелюбнее, но зато река становилась все уже и утесистее. В 259 верстах от устья путники встретили пороги и узнали, что далее проход по реке еще более стесняется скалами. Вместе с тем они узнали, что Рувума не вытекает из озера, а берет свое начало в горах. Это обстоятельство заставило Ливингстона отдать предпочтение пути через Шире.

10 января 1863 года «Пионер», ведя «Леди Ньяса» на буксире, уже поднимался по Шире. Красивая долина реки представляла ужасную картину. Разбойник Марианну по оплошности португальцев получил свободу и возобновил свои грабежи в еще больших размерах чем прежде. Повсюду виднелись сожженные деревни, блуждающие голодные люди и истлевающие трупы. Несмотря на множество крокодилов река была переполнена человеческими телами; ночью их так много прибивало к пароходу, что утром приходилось очищать от них путь. К этим ужасам присоединялась еще засуха и порождаемый ею голод. Ливингстон употребил все свои усилия, чтобы обратить внимание английского и португальского правительств на страшное положение недавно столь цветущей области, но его письма к лорду Росселю и португальским резидентам ни к чему не повели, кроме бесплодной дипломатической переписки и неисполненных обещаний.

Пароходы поднимались с большими затруднениями вследствие постоянно возраставшего обмеления реки; на одной мели пароход должен был оставаться около двух недель, прежде чем мог двинуться дальше. Дойдя до первого из водопадов Мерчисона, «Леди Ньяса» в разобранном виде надо было нести на пространстве около шестидесяти вест и для этой цели очищать дорогу от камней и деревьев. За недостатком овощей все продовольствие состояло из соленого мяса, что вызывало сильные дизентерии. Доктор Керк и брат Ливингстона настолько расстроили свое здоровье, что возвращение в Англию для них казалось необходимым. Наконец и сам Ливингстон занемог и проболел более месяца. Оставшись только с двумя из спутников, он все еще не отказывался от намерения доставить пароход до озера Ньяса. Это намерение не осуществилось, так как была получена депеша лорда Росселя, отзывавшая экспедицию на том основании, что ее цель – проложить новый торговый путь для Англии – не была достигнута и стоимость ее превысила первоначальные предположения. Ливингстон предугадывал это решение своего правительства, и оно огорчало его только в том отношении, что полагало конец его стремлениям противодействовать провозу невольников через озеро Ньяса. До сих пор он надеялся, что правительство возьмет на себя часть расходов по сооружению «Леди Ньяса», стоившей ему более пятидесяти тысяч рублей, но в депеше лорда Росселя о возмещении его затрат не говорилось ни слова: на помощь правительства уже нельзя было надеяться. Ливингстон решился продать «Леди Ньяса» и на вырученные деньги продолжать дело исследования и просвещения Африки.

По распоряжению правительства «Пионер» должен был возвратиться в Англию. Ранее декабря, то есть до наступления половодья, этого сделать было нельзя, и Ливингстону хотелось воспользоваться свободным временем для обозрения северной части озера Ньяса и области, лежащей на запад от него. Его прежние спутники уже не в силах были примкнуть к нему в новом путешествии, но сам он в предстоявшей ему тяжелой работе находил лишь возможность вырваться от угнетавших его несчастий и неудач. Насколько непрерывная, напряженная деятельность была присуща его натуре, мы видим из тех мест его писем, где он по поводу смерти жены говорит о загробной жизни. В них заметно нечто вроде предчувствия скорой кончины и невозможности завершить начатое им дело, однако смерть не кажется ему окончанием всякой деятельности: он не может примириться с мыслью, что душа его, покинув тело; будет осуждена на бездействие. На вопрос одного из миссионеров, думает ли он вернуться в Англию вместе с экспедицией, Ливингстон ответил: «Мой долг не указывает мне возвращения домой, и потому я остаюсь».

Предпринятое им путешествие на запад от озера Ньяса ему пришлось совершить пешком в сопровождении одного белого и нескольких чернокожих спутников. Он открыл тогда горный хребет, названный им хребтом Керка, тянущийся от западной стороны водопадов Мерчисона до северной оконечности озера Ньяса, и, двигаясь далее в северо-западном направлении, прошел через плодородную страну, тщательно обработанную руками женщин и засеянную маисом, поднимавшимся выше головы человека, хлопчатником, просом, бобами, маниоком и тыквами. Между маленьким озером Чиа, соединяющимся рукавом с Ньясой, и бухтой Кота-Кота оказалась также весьма населенная страна. В половине сентября Ливингстон оставил названную бухту и направился на запад от озера по дороге, служившей для торговли невольниками, к деревням, находившимся под властью Катанги и Казембе в стране Лунда. Пройдя через богатую, хорошо обработанную долину, он с большим трудом поднялся на горный хребет, откуда открывался необыкновенно красивый вид на озеро; к западу простиралась волнообразная плоская возвышенность, а на севере, в некотором отдалении, виднелись темные горные массы. 27 сентября Ливингстон пришел к деревне Чинанге, расположенной на рукаве Луангвы, но, к сожалению, за недостатком времени далее проникнуть не мог. 1 ноября он уже вернулся к оставленным им пароходам. Насколько это путешествие изнурило его, можно видеть из дневника, где он говорит, что, по возвращении к исходному пункту мышцы у него и у его спутников «были тверды, как доски, и во всем теле не оставалось ни одной унции жиру».

В половине января 1864 года вода в Шире настолько поднялась, что пароходы могли выйти оттуда. На Замбези вода была также высока; проплывая по этой реке, Ливингстон еще раз мог подтвердить свое мнение, что в руках энергичных людей, при небольших исправлениях фарватера, судоходство здесь вполне возможно. В половине февраля английские фрегаты повели «Леди Ньяса» и «Пионер» на буксире в Мозамбик. Во время этого перехода жестокая буря едва не погубила все суда. Передав «Пионер» морским офицерам как правительственную собственность, Ливингстон решил отправиться на «Леди Ньяса» в Бомбей, чтобы продать там свой пароход, затем побывать в Англии, в надежде расположить влиятельных людей к мерам против торговли невольниками, и потом опять вернуться в Африку с целью найти путь в ее внутренние страны, находящиеся вне португальского влияния.

16 апреля он вышел на «Леди Ньяса» из Мозамбика и через неделю уже был в Занзибаре. Хотя ему не советовали пускаться в путь ввиду скорого наступления времени муссонов, особенно опасных при первом их появлении, однако Ливингстон 30 апреля 1864 года вышел в Индийский океан. Экипаж его состоял из трех англичан: истопника, матроса и плотника, семи взрослых чернокожих и двух мальчиков; обязанности капитана исполнял он сам. Плавание представило немало опасностей – от опасных течений до безветрия; тем не менее 11 июня Ливингстон, сделав на своем пароходе две с половиной тысячи морских миль, увидал берег Индии. При входе в бомбейскую гавань маленький пароход среди других был почти не заметен. У Ливингстона недостало духа тогда же продать «Леди Ньяса», и он оставил ее в Бомбее, все еще надеясь найти в Англии людей, которые помогли бы осуществлению его мысли: положить конец торгу невольниками на озере Ньяса. Он занял 1200 рублей на дорогу и, отплыв с одним из своих людей в Англию, 23 июля благополучно достиг Лондона.

После торжественных приемов у лорда Пальмерстона, герцогини Веллингтон и других лиц высшего общества Ливингстон поспешил в Гамильтон для свидания с матерью, сестрами и детьми. Там он в первый раз увидал свою младшую дочь Анну-Марию, которой уже было шесть лет. Все дети наконец были около него, за исключением старшего сына Роберта, сражавшегося в Америке за освобождение негров. По приглашению Британского общества развития наук, собиравшегося в этом году в Бате, Ливингстон должен был прочесть на общем собрании съезда доклад о своем путешествии и положении Африки; в этом докладе он беспощадно отозвался о поощрении португальцами торговли невольниками, что вызвало величайшее неудовольствие португальского правительства. Вслед за тем он получил приглашение от Вэбба и его жены, которых знал еще в Колобенге, погостить в их замке, некогда составлявшем собственность Байрона. Ливингстон поселился у них со своей дочерью Агнессой и написал тогда свое второе сочинение: «Рассказ об экспедиции на Замбези и ее притоки». 15 апреля 1865 года книга была окончена. В то время, когда автор еще работал над нею, в Ньюстед приехал член Королевского совета, которому было поручено лордом Пальмерстоном узнать, чего Ливингстон желал бы от правительства для себя и для своих детей? Ливингстон просил обеспечить свободу плавания по Замбези и Шире посредством особого договора с португальцами. Не упоминая вовсе о себе и детях, он просил о месте для доктора Керка, чтобы дать тому возможность написать задуманную им книгу по естествознанию. Уже независимо от Ливингстона, по ходатайству Мерчисона, Чарльз Ливингстон был назначен консулом в Фернандо-По. Американский посланник обещал позаботиться о судьбе Роберта, но вскоре было получено известие о его смерти в одном из госпиталей Новой Каролины.

25 апреля Ливингстон простился со своими гостеприимными хозяевами и уехал в Лондон. Там ему дан был от Королевского общества блестящий обед, на котором присутствовали высшие представители духовенства, администрации и ученых обществ. По возвращении в Шотландию ему вскоре пришлось похоронить свою мать. В Гамильтоне он присутствовал на раздаче школьных наград, одну из которых получил его сын Освелл. По желанию присутствующих, Ливингстон сказал короткую речь ученикам. Это была последняя речь, произнесенная им публично в Англии; После того он уехал в Лондон, чтобы готовиться к новому путешествию в Африку.

План его третьего путешествия заключался в том, чтобы пройти к северу от португальских владений, по Рувуме или по другой реке, внутрь материка и попытаться найти там удобное место для поселения, с целью распространения христианства и цивилизации и установления правильных торговых сношений между восточным берегом и внутренней Африкой. По поручению Лондонского географического общества он должен был исследовать область между северной оконечностью озера Ньяса и южной оконечностью озера Танганьика, чтобы решить вопрос о водоразделах Южной Африки. Географическое общество назначило ему для этого путешествия пять тысяч рублей, а один из его друзей, пожелавший остаться неизвестным, дал десять тысяч рублей. Министерство иностранных дел выдало ему единовременно пять тысяч рублей и назначило его английским консулом на всем пространстве от португальской границы до Абиссинии и Египта, но без жалованья и без пенсии. Ливингстон, преодолев горечь оскорбления, вызванного подобным отношением к нему правительства, простился с друзьями, которые обещали ему позаботиться о его детях (чего, впрочем, не исполнили), и в половине августа 1865 года в последний раз покинул родину.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.