Глава семнадцатая КОНЕЦ ПУТИ

Глава семнадцатая

КОНЕЦ ПУТИ

Известно, что Бастилия тоже была разрушена 14 июля. Какой-нибудь мечтатель подумает, что эти неодушевленные сооружения постигла кара за то, что они скрывали в своих стенах Калиостро, но не следует забывать, что много тюрем, где сидел Бальзамо, стоят до сих пор, а если развалились, то от ветхости, а также и того, что есть крепости, в которых никогда не было Калиостро, а они между тем были взорваны. Впрочем, мечтателям закон не писан.

Михаил Кузмин. Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро

Это был человек, в котором божественное вдохновение уживалось с клоунадой шарлатана. Смерть сравняла его с великими людьми.

Морис Магр о Калиостро в книге "Маги и иллюминаты"

Через две недели после публичного покаяния и отречения от ереси Калиостро был препровожден под конвоем в одну из самых мрачных тюрем папской инквизиции — в крепость Св. Льва (по-итальянски Сан-Лео), неприступный бастион, высившийся на вершине утеса Монте Фельтро. Узника везли в закрытой карете почти неделю и лишь в самом конце выпустили на свежий воздух, когда нужно было переправляться верхом через бурную речку, текущую по горному ущелью и дальше по крутому каменистому склону на карете было уже не проехать. Елена Блаватская пишет: "Но что такое был замок св. Льва? Он находится ныне на границе Тосканы, и был тогда в папском государстве в герцогстве Урбино. Он построен на вершине огромной скалы, почти отвесной со всех сторон; чтобы попасть в "замок" в те дни, надо было забраться в своего рода открытую корзину, которая поднималась при помощи канатов и блоков. Что же касается преступника, то его помещали в специальный ящик, после чего тюремщик поднимал его "со скоростью ветра". 23 апреля 1792 года Джузеппе Бальзамо — если называть его таким образом — вознесся на небеса в ящике для преступников и был навечно заточен в этой могиле для живых.

Последний раз Джузеппе Бальзамо упоминается в корреспонденции Боттини в письме, датированном 10 марта 1792 года. Посол рассказывает о чуде, совершенном Калиостро в своей тюрьме во время отдыха. Длинный заржавленный гвоздь, вытащенный узником из двери, был превращен им без помощи каких-либо инструментов в остроконечный трехгранный стилет, столь же гладкий, блестящий и острый, как если бы он был сделан из прекрасной стали. В нем можно было опознать старый гвоздь только по его головке, оставленной узником для того, чтобы она служила в качестве рукоятки. Государственный секретарь приказал отнять его у Калиостро и доставить в Рим, и удвоить наблюдение над последним.

Преступники, которые отбывали наказание в крепости, были сплошь лица духовного звания, повинные в тяжких преступлениях — кражах и убийствах. Комендант крепости граф Семпронио Семпрони получил указания бдительно стеречь нового опасного узника — масона-еретика, бунтовщика и мятежника, принадлежавшего к секте иллюминатов, а также мага и чернокнижника. Он был помещен в камеру на самом верху бастиона, называвшуюся Tesoro — Сокровищница, потому что, по преданию, прежние владельцы Урбино герцоги ди Монтефельтро хранили в ней свои сокровища. Окон в этом темном и сыром помещении не было, не считая квадратного отверстия в потолке, забранного толстой железной решеткой с прутьями в четыре ряда, сквозь которое виден был только маленький кусочек неба. Прогулки не дозволялись, как и присутствие на службах в тюремной часовне. Власти боялись его влияния на других людей и опасались, что оставшиеся на свободе сторонники могут организовать узнику побег или выкрасть его.

Калиостро было запрещено какое бы то ни было общение с людьми, включая стражников и караульных, а тем более с другими заключенными. Последние, кого ему довелось видеть, были четыре конвоира, которые с трудом удерживали бившегося в припадке страдальца, когда у него начался жестокий приступ желудочных колик, сопровождавшийся конвульсиями; врач, призванный к новому узнику, и священник, явившийся отпустить грехи, поскольку никто не надеялся, что он останется жив после такого сильнейшего припадка. Однако узник выжил, и даже стал настаивать на разговоре с комендантом. Но желаемого не добился.

Подозревая, что Калиостро симулировал припадок для каких-то своих целей, комендант полностью изолировал его от общения с внешним миром и придумал для караула сложную многоступенчатую систему подачи сигналов на случай, если с заключенным что-нибудь случится или ему что-то потребуется. Зато Калиостро полагалась сытная еда и красное вино, чистое белье и раз в неделю услуги цирюльника. Для него оборудовали отдельное глухое помещение, откуда он мог слушать мессу и куда к нему мог приходить для исповеди священник. Узнику отказались предоставить по его просьбе скамеечку для молитв и деревянное распятие, строго-настрого запретили иметь в камере бумагу и письменные принадлежности, а также острые, колющие или режущие предметы. Из литературы дозволялись только благочестивые книги, переданные капелланом. И больше нечем было заполнить бесконечные однообразные часы вынужденного досуга, сводившие его с ума.

Крепость Сан-Лео. Современный вид

Крепость Сан-Лео. Современный вид

М. Кузмин в своей повести о Калиостро силой писательского воображения попытался воссоздать тюремные будни своего героя в Сан-Лео: "Но теперь Калиостро был не тот. Он пробовал в тюрьме и напрягать волю, и говорить заклинанья, и кричать от желанья. Только стуки слышались в сырой стене да проносились лиловатые искры. Тогда он бросался на пол и кусал палец, чтобы не выть от досады и боли. А то и кричал, требовал себе вина, просился гулять, бился головой о стену.

Что же? Он как флакон, из которого вылили духи: легкий запах остался, но он пустой, а с виду такой же.

Покинутый, воистину покинутый. А у него был путь, была миссия. Ведь не в том смысл его жизни, чтобы дать пример школьникам или исцелить несколько тысяч больных. Но если бы он даже умалился до разума дитяти, что бы было? Разве он может теперь мыслить как ребенок, разве напрасно даны были разум и сила и свободная (увы!) воля.

Вместо блестящей звезды взлетела ракета и теперь дымится, медленно угасая на земле…"

В конце лета 1791 года кардиналу Дориа, папскому легату в области Урбино, попечению которого был вверен узник Калиостро, пришло анонимное письмо, где говорилось, что оставшиеся на свободе сообщники Калиостро якобы собираются освободить его, прибегнув к помощи воздушного шара. А о том, что сообщники и поклонники были, говорило появление в Париже в 1791 году некоего произведения в форме записок, будто бы написанных Калиостро и изданных анонимным автором в виде завещания, поскольку, по его убеждению, мага уже нет в живых. Но это неизвестные и предполагаемые сторонники. А ведь были и те, кто многие годы действительно удостаивал ныне томящегося в застенках магистра своей дружбой и покровительством. Есть несомненные свидетельства, что кардинал Роган, бежавший из Франции после начала революции, писал к Якобу Саразену и просил ссудить денег для организации побега Калиостро. Но банкир отказался участвовать в деле освобождения своего бывшего друга и учителя. Не по скупости, не потому, что разочаровался в своем бывшем наставнике, не потому, что был раздавлен горем — скорбел по скончавшейся в январе 1791 года жене Гертруде, которую магистр когда-то вылечил, а по той причине, о которой мог поведать только единомышленнику и близкому другу Лафатеру: "Страдания графа меня угнетают, но я знаю, что ежели все случилось так, как случилось, значит, он этого хотел; люди не понимают его; никто не может знать подлинных его целей".

Не один Роган обращался к Саразену, пытаясь получить средства для организации побега Калиостро. Об этом же настойчиво писал банкиру граф д’Эстийяк, но тоже получил отказ: "Интерес, питаемый мною к человеку по имени Калиостро, не относится к его земной жизни. Убежден, он всегда будет несчастен, ибо сам этого хочет; если бы он этого не хотел, он жил бы счастливо и благополучно".

Тем не менее в тот год в Сан-Лео прибыли трое не назвавших своих имен французов и попросили у коменданта разрешения посетить узника. Граф Семпрони пошел на хитрость: просителей впустили в крепость по одному и каждого поместили в отдельное помещение, якобы для свидания с заключенным, но на деле просто продержали в этих камерах до тех пор, пока они не отказались от своего намерения и не попросили отпустить их восвояси…

После этого Калиостро перевели из Сокровищницы в другую камеру, называвшуюся Pozetto — Колодец. Это было крошечное помещение размером примерно три с половиной на три метра на втором этаже, в центре тюремного каземата, попасть в которое можно было только через люк в потолке с помощью лестницы в пятнадцать ступеней. Биографы Калиостро пишут, что после пребывания в этой камере физическое и психическое здоровье магистра стало постепенно ухудшаться. Сначала он припрятывал мясо и рыбу от своих скудных трапез под тюфяком, ждал, пока они протухнут, а потом пытался ими травиться или бросал эти куски в докучливых стражников, которые подглядывали за ним. Затем объявил голодовку и не принимал никакой пищи, от чего сильно исхудал и ослаб. У него возникли проблемы с желудком, почечные колики, выходили камни, начался геморрой, трудности с мочеиспусканием… Вероятно, у всегда отличавшегося полнокровием и эмоциональной неустойчивостью Калиостро в камере случилось несколько микроинсультов, отчего возникло расстройство речи и пострадала его психика. У узника начались галлюцинации, он стал разговаривать сам с собой и с призраками или мнимыми сокамерниками — братьями-масонами, и даже возомнил, что тут же в крепости заточена его Лоренца. Временами у него случались приступы буйства, он принимался пронзительно кричать, кататься по полу в истерике, и стражники били его палками, пока он не успокаивался. Для устрашения узника в стену камеры были вмурованы кандалы и цепи.

Тогда Калиостро принялся писать на стенах камеры странные распоряжения своим последователям от имени Великого магистра Египетского ордена, чертил непонятные знаки и загадочные письмена, рисовал целые картины, изображая Деву Марию, распятие и себя в образе кающегося грешника. Материалом для письма и рисунков узнику, как считают его итальянские биографы, служил свечной нагар или ржавчина с прутьев решеток на окне, смешанные с мочой, собственная кровь или содержимое ночного горшка, вместо пера он брал соломинки из тюфяка.

Впрочем, он мог использовать и кое-какие не обнаруженные тюремщиками химические вещества, монеты, пуговицы, металлические детали от предметов своей убогой обстановки, остатки пищи, нитки и лоскуты одежды… "Настенные росписи" в камере узника комендант приказывал смывать, а стены белить известкой. Что же касается бумаги, некоторые предполагают, что после всех этих опытов с подручными веществами и материалами она все-таки узнику выдавалась, равно как и перо и чернила. Есть сведения, что в тюремной камере Калиостро, напрасно настаивая на разговоре с комендантом, получил от него позволение изложить все письменно и занес на бумагу некое важное сообщение, которое он непременно хотел донести до сведения высшего церковного руководства. Из его собственноручных документов этого трагического периода сохранилось письмо к папе, написанное своеобразным заумно-магическим языком. Оно осталось непонятым и было расценено как свидетельствующее о безнадежном помутнении рассудка его автора вследствие перенесенных им в последние годы жизни ударов судьбы.

Кроме этого многие исследователи жизни Калиостро убеждены, что именно в застенках Сан-Лeo им была переписана (написана заново или воссоздана по памяти с имевшегося ранее в его распоряжении и уничтоженного оригинала) рукопись "Святейшей Тринософии" — манускрипта на 96 листах с 12 полностраничными иллюстрациями, первую главу которого мы приводили в начале этой книги. В подтверждение того, что Калиостро обладал "Тринософией", как кажется, служит и следующее утверждение Е.П. Блаватской: "В число преступлений, в которых его обвиняли, включено было обвинение в распространении некой книги неизвестного автора, осужденной на публичное сожжение и озаглавленной: "Три Сестры " Цель этой книги — "стереть в порошок три определенные персоны знатного происхождения ".

Легко догадаться об истинном значении этого совершенно исключительного в своей неправоте толкования. Это была работа по алхимии; "три сестры "символически обозначают три "принципа" в своем двойном символизме. В оккультной химии они "распыляют" тройной ингредиент, используемый в процессе трансмутации металлов; на духовном плане они уничтожают три "низших" персональных "принципа" в человеке, — это объяснение, которое должен понять любой теософ".

Разъяснение Елены Петровны по поводу заглавия "Три Сестры" здесь представляется не совсем относящимся к делу, либо она намеренно недоговаривает и уводит в сторону от настоящего смысла; мы рискнули бы отождествить "Три Сестры" и "Тройную мудрость" — "Святейшую Тринософию". Может быть, в застенках Калиостро воспроизвел этот насквозь проникнутый символизмом и герметическим мистицизмом, насыщенный тайными знаками, шифрами и аллегорическими изображениями манускрипт, но дал ему иное, хоть и сходное с первоначальным название?

Да и история с изготовленным Калиостро в камере стальным стилетом засвидетельствована документально. Вряд ли он смог вырвать из двери заржавленный гвоздь и превратить его в трехгранный стилет светлой стали с острым, как бритва, лезвием одною только силою мысли или другим чудесным способом…

Так прошло более четырех лет. В конце августа 1795 года Калиостро стало резко хуже: с ним случился апоплексический удар, иначе говоря, инсульт, после которого его парализовало, через три дня — второй инсульт, после которого на рассвете он умер, не приходя в сознание. Застигнутый внезапным недугом, отнявшим у него речь и рассудок, несчастный узник перед кончиной не успел ни покаяться, ни исповедоваться, ни причаститься Святых Даров, поэтому его тело было погребено на неосвященной земле, или, по словам М. Кузмина, " Калиостро умер в тюрьме 26 августа 1795 года в 3 часа утра и погребен на холме без отпевания и креста. Лоренца умерла несколько недель спустя, не выходя из монастырской ограды".

Существует множество версий относительно причин, от которых приключилась смерть Калиостро: по свидетельству одних — от пневмонии, другие утверждают, что от яда, подсыпанного ему тюремщиками, есть мнение, что узник был задушен тюремщиками по тайному распоряжению сверху. В крепости Сан-Лео, где сейчас музей, выставлено свидетельство о смерти Калиостро:

"28 августа, год Божьей милостью 1795 Джузеппе Бальзамо, именуемый графом Калиостро, рожденный в Палермо, крещенный в христианской вере, кою он отверг, предавшись ереси, снискавший печальную известность распространением по всей Европе нечестивых догматов египетской секты и фокусами своими и речами приобретший бессчетное количество адептов, избежавший многих наказаний благодаря своему магическому искусству, но в конце концов приговоренный Святейшей Инквизицией к пожизненному заключению в крепости (в сомнительной надежде, что он образумится), где он, так и не раскаявшись, пребывал на протяжении 4 лет 4 месяцев и 5 дней, был сражен сильнейшим апоплексическим ударом. Жестокий душой и непримиримый сердцем, он, не подав ни единого намека, что раскаивается и сожалеет, не причастившись Даров нашей Святой Церкви, скончался в возрасте 52 лет 2 месяцев и 28 дней. Несчастным было рождение его, злосчастной стала жизнь, и многострадальной смерть, случившаяся 26 августа вышеуказанного года в три часа ночи. Тем же днем заказали публичный молебен, дабы молить милосердного Господа возыметь сострадание к несчастному творению рук его. А так как сей отлученный от Церкви еретик не раскаялся, то в церковном погребении ему было отказано: его похоронит на вершине, в начале западного склона между двумя сторожевыми редутами, именуемыми il Palazzetto и il Casino, на земле Римской Апостольской курии 28 августа в 11 часов вечера. Верность написанного подтвердил священник Алоизио Марини".

29 августа Семпронио Семпрони написал в Рим официальную докладную о смерти вверенного ему узника. Однако многие подвергают сомнению правдивость этого свидетельства о смерти и причины, вызвавшие написание докладной, например, Елена Блаватская: "Наступило время для последнего пинка, совершенного ослом по умирающему, или уже мертвому, льву. Луиджи Анголини, тосканский дипломат, пишет следующее:

В конце концов, этот самый Калиостро, который делал такой вид, как будто он был современным Юлием Цезарем, который приобрел такую славу и столь много друзей, умер от апоплексического удара 26 августа 1795 года. Семпрони похоронил его внизу в дровяном сарае, из которого крестьяне частенько воровали королевское добро. Хитрый капеллан очень точно рассчитал, что человек, который во время своей жизни внушал такой суеверный страх всему миру, будет внушать людям то же самое чувство и после своей смерти, и таким образом охранит его от воров…

Но все же — вот вопрос! Умерли в действительности Калиостро в замке св. Льва и был ли погребен там в 1795 году? И если это так, то почему тогда хранители в замке Сен-Анджело в Риме показывают наивным туристам небольшое квадратное отверстие, в котором, как говорят, был заключен и "умер" Калиостро? Почему такая неуверенность или — такой обман, и такое разногласие в легендах? Существуют масоны, которые по сей день рассказывают в Италии странные истории. Некоторые из них говорят, что Калиостро необъяснимым образом исчез из своей поднебесной тюрьмы, и таким образом вынудил своих тюремщиков распространять сообщения о своей смерти и погребении. Другие утверждают, что он не только исчез, но, благодаря Эликсиру Жизни, все еще жив, хотя ему уже более ста двадцати лет!"

И действительно, очень многие писавшие о Калиостро указывают на некоторые странности при рассказе о его смерти. Например, некий житель Сан-Лео по имени Марко Пераццони, скончавшийся в 1882 году в возрасте 96 лет, незадолго до своей кончины утверждал, что якобы в возрасте лет семи стал свидетелем странного погребения умершего в крепости узника, в котором он узнал Калиостро, будто бы хорошо ему знакомого при жизни по его необычному лицу и живому пронизывающему взгляду. По воспоминаниям этого почтенного старца, тело умершего несли на носилках четыре дюжих молодца, и процессию не возглавлял священник, как обычно на похоронах; по дороге носильщики, опустив носилки с телом на землю возле деревенского трактира, якобы зашли пропустить по стаканчику, оставив свой груз без присмотра. Когда же они вновь понесли свою ношу и вместе с увязавшимися за ними зеваками и мальчишками пришли к холму, тело было опущено в могилу без всякого гроба, только лицо трупа было прикрыто старым платком, и затем могилу засыпали землей. Но как мог быть хорошо знаком деревенскому мальчику тщательно охранявшийся узник, изолированный от внешнего мира? Разве что ребенок мог видеть его один раз, когда Калиостро прибыл верхом на лошади и в сопровождении конвоиров в крепость весной 1791 года, но тогда Марко Пераццони должно было быть около пяти лет, а в 1795 году, соответственно, девять…

Один современный итальянский исследователь, Р. де Кирико, полагает, что 26 августа скончался житель деревни престарелый Микеле Ринальди, и этим днем датировано выписанное на его имя свидетельство о смерти; ему странно, что свидетельство о смерти Калиостро, если эта смерть действительно случилась в этот день, выписали двумя днями позже.

Другой итальянский автор, Д. Берти, пишет, что 28 августа проживающий в Базеле друг Калиостро (имени он не указывает; может быть, это Якоб Саразен?) получил письмо, в котором рассказывалось, что Калиостро пытался бежать из тюрьмы, переодевшись в рясу посетившего его для исповеди каноника, которого он задушил, но был разоблачен стражниками, пойман, водворен в камеру и вскоре казнен. Может быть, это написано по следам утверждений Элифаса Леви, который считал, что побег был удачным: "В тюремном замке Калиостро захотел исповедоваться и сам выбрал священника, который имел такую же, как у него самого, фигуру и комплекцию. Исповедник посетил его и в назначенное время ушел. Через несколько часов тюремщик вошел в камеру и нашел тело задушенного человека в одежде Калиостро. Самого священника больше никогда не видели". Таким образом, из рассказа Леви следует, что настоящий узник бежал, а задушенный им каноник был похоронен под его именем.

Есть еще одна версия, что Калиостро удалось бежать, инсценировав свою смерть, и в этом ему помогли мальтийцы, тайно передавшие зелье, погружающее в летаргический сон. Приняв лежащего без признаков жизни узника за сраженного апоплексическим ударом, тюремщики поспешили предать умершего земле, наняв для выноса тела носильщиков, но под видом носильщиков тело вынесли на носилках и похоронили сообщники магистра, которые затем под покровом ночи разрыли могилу и увезли очнувшегося к тому времени Калиостро на Мальту, где он прожил до 1815 года и даже имел долгую беседу с высадившимся на острове спустя несколько лет после прибытия туда магистра Наполеоном, которому предсказал и его будущий взлет, и падение. И совсем уж неправдоподобная версия утверждает, что никакого посредничества мальтийцев не потребовалось, поскольку Папское государство само тайно выпустило Калиостро, и он отправился на Мальту.

Как бы то ни было, неясные до конца обстоятельства смерти Калиостро породили массу легенд. Сама же крепость Сан-Лео, где томился легендарный маг, была взорвана по приказу наполеоновского генерала Домбровского после того, как 19 февраля 1797 года французские войска заняли Рим и Урбино, и Папское государство пало.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.