ГАРРИНЧА

ГАРРИНЧА

Настоящее имя - Маноэль Франсиско душ Сантуш

(род. в 1933 г. - ум. в 1983 г.

Когда говорят о бразильском футболе, то разговор рано или поздно приходит к одному: кто все-таки был лучшим игроком Бразилии — Пеле или Гарринча? И с этого момента спор может длиться бесконечно, поскольку он равнозначен основному вопросу философии: «Что первично — дух или материя?»

Пеле универсален: великолепно бил по мячу, в совершенстве владел техникой обводки, потрясающе чувствовал поле и партнеров, молниеносно ориентировался в самых запутанных игровых ситуациях. Он обладал внушительным ростом и атлетическим сложением. В общем, Пеле являл собой идеал футболиста-профессионала.

Гарринча был полной противоположностью Пеле, его антиподом. Он, мягко говоря, был не атлетичен, не владел новейшими игровыми приемами (он их придумывал — как, например, удар «сухой лист»), не следовал игровым схемам — он вообще играл в футбол чуть ли не по собственным правилам. Манэ был ниспровергателем традиций и правил. Если бы кто-то другой попробовал играть так, как Гарринча, то он был бы предан анафеме и изгнан из команды, а Гарринче было позволено все.

Гарринча и Пеле — это две эпохи бразильского футбола, две разных игры. Первая — это «уличный» футбол, где главное — удовольствие от игры, а потому каждая игровая ситуация посвящается болельщикам и являет собой красивейшую импровизацию. Вторая — это профессия, карьера, где главное — достичь результата, а мяч, партнер и соперники — лишь средство для победы.

Гарринча был королем бразильского футбола, «радостью народа», воплощением духа и темперамента Бразилии. Он не просто обыгрывал любых защитников, ювелирно обращаясь с мячом, но потешался над ними на радость публике. Манэ по заказу бил в любой угол ворот, указывая вратарю, куда именно будет направлен мяч, а затем вгонял его в обозначенную точку. И вратарь ничего не мог поделать.

Чего стоит ставшая легендарной выходка Гарринчи в товарищеском матче с итальянцами в Коста-Рике.

Идет последняя минута матча, счет 1:1. Мяч у Манэ, он обходит всех, кто попался ему на пути, и вот уже он один на один с вратарем. Гарринча замахивается — и не бьет. Замахивается еще раз — и снова не бьет. К этому времени подбегает запыхавшийся защитник, Гарринча его обыгрывает, снова оказывается лицом к лицу с вратарем и снова пускается в круиз по вратарской площадке, обводя чуть ли не всю итальянскую команду, столпившуюся перед ним. Наконец в третий раз оказывается перед вратарем и на этот раз снисходит до того, чтобы забить гол, посылая мяч между ногами защитника ворот.

Финальная сирена. Тренер в истерике несется к Гарринче (выразительные португальские эпитеты, принесенные в Бразилию конкистадорами, подразумеваются) — почему не бил? И Гарринча объясняет: «Да вратарь никак не хотел расставить хотя бы немножечко ноги!» Немая сцена. Занавес.

По другой легенде, благодаря Гарринче появился гимн бразильских болельщиков «Ole». Во время одной из игр с аргентинцами Гарринча затеял футбольную дуэль с защитником команды-соперницы. Зрители кричали «Ole» всякий раз, как Гарринча изящно обводил соперника. Эти крики сменились хохотом после того, как в какой-то момент Гарринча намеренно «забыл» мяч на поле и продолжил бег к воротам аргентинцев — защитник последовал за Манэ, не сообразив, что мяч остался далеко позади. После этого крик болельщиков «Ole» стал своеобразным футбольным гимном Бразилии, подхваченным потом во всем мире.

Однако Гарринча устраивал не только клоунаду. Именно он изобрел рыцарский прием, взятый позднее на вооружение бразильскими футболистами. В одном из матчей защитник команды соперников поскользнулся и упал, подвернув ногу. Мяч отлетел к Манэ, который влетел в штрафную площадку и остался один на один с вратарем. Замахнувшись, чтобы послать мяч в сетку ворот, он вдруг увидел, что защитник корчится от боли на земле. И тогда Гарринча отправил мяч за боковую линию. Гарринча не мог иначе — болельщики не простили бы ему этого гола. Да и потом — одним больше, одним меньше.

Ни один другой футболист не мог повторить манеру игры Гарринчи — он был единственным в своем роде, феноменом, не укладывающимся в прокрустово ложе традиций. И Манэ позволяли играть так, как ему хотелось, ничего не навязывая и ничему не уча. Вдохновение подсказывало ему путь к воротам противника и к победе. Нильсон Сантос, один из лучших защитников сборной Бразилии, так сказал о Гарринче: «Он всю жизнь был большим ребенком и умел играть в одну-единственную игрушку — футбол.»

Маноэль Франсиско душ Сантуш не был баловнем судьбы. Ему повезло, пожалуй, лишь в одном — он родился в Бразилии. Ни в какой другой стране, особенно в Европе, у Маноэля не было шансов не то что стать звездой футбола, но даже начать серьезно играть. Когда английский, итальянский или французский ребенок впервые приходит в футбольный клуб, он проходит медосмотр: рост, вес, давление и так далее. Кроме того, выясняется, нет ли у ребенка каких-либо заболеваний, а также явных физических дефектов. Собственно, на медосмотре футбольная карьера Гарринчи была бы завершена.

28 октября 1933 г., когда Маноэль душ Сантуш появился на свет, выяснилось, что левая нога младенца искривлена наружу, а правая — внутрь (когда ребенок вырос, она оказалась короче левой на добрый десяток сантиметров). Маноэль выглядел так, как будто его ноги были разметены порывом ветра в разные стороны. Ступни никак не хотели оставаться в параллельном положении.

Если бы ребенок попал к хорошему ортопеду, этот порок можно было бы исправить в два счета. Однако в Пау-Граде не было хороших ортопедов. Да даже если бы и были — семья Маноэля, в которой он был четвертым ребенком, жила в полной нищете.

Никто даже представить себе не мог, что Маноэль, который и ходил-то с трудом, станет величайшим форвардом в истории мирового футбола. В общем-то, физические особенности Маноэля даже сослужили ему добрую службу — никто не мог воспроизвести его манеру игры, да и противник никогда не понимал, какое следующее действие он предпримет. Ибо двигался Маноэль вопреки всем законам физики.

Он был очень невысоким. «Маленький, как воробей» (по-испански garrincha), — говаривала его сестра Роза. Эта кличка так к нему и прицепилась. Уже позже его сравнивали с маленькой птичкой, которая легко шмыгает между рядами защитников.

Страстью Манэ был футбол, как и любого другого бразильского мальчишки. Футбол в этой стране — одна из немногих возможностей выбиться в люди, и в него играют на каждом клочке земли. Юные игроки попадают к тренеру, уже умея обращаться с мячом. Любой новичок в профессиональной команде способен обежать вокруг поля, ни разу не дав мячу упасть на землю. При этом он не знает ни одного параграфа правил, кроме одного — рукой разрешается играть лишь вратарю.

Гарринча играл вдохновенно, азартно и весело. Для него футбол был радостью, средством самовыражения и самоутверждения. Из-за физических особенностей своего тела он мог передвигаться в совершенно непредсказуемых направлениях. Кроме того, у него была просто феноменальная способность к ускорению. Комбинируя эти два качества, он вскоре стал лучшим игроком в городе.

В то время Маноэль не помышлял о профессиональном футболе. В 14 лет он поступил на работу на текстильную фабрику в Пау-Гранде, как и все жители этого городка, а в свободное время играл в городской команде.

Тогда-то он и взял себе второе имя — Франсиско. Дело в том, что Маноэль душ Сантуш — одно из самых распространенных имен в Бразилии (как Педро). Немало их было и на фабрике, где работал Гарринча. Чтобы его как-то отличали, он и придумал себе второе имя. Впрочем, сказать, что Гарринча работал, было бы преувеличением — он был уволен с фабрики за лень и номинально восстановлен по настоянию тренера фабричной футбольной команды.

Позже Маноэль получил приглашение выступать за команду соседнего городка, но решил, что не стоит менять шило на мыло, и остался в Пау-Гранде. Он все же пытался попасть в большие клубы Рио. Из «Васко» его сразу же отправили, поскольку у него не было бутс, а в «Флуминенсе» он не дождался конца процедуры просмотра, поскольку торопился на последний поезд домой.

Так что Манэ продолжал жить в своем городке, но однажды судьба улыбнулась ему. В Пау-Гранде приехал запасной игрок столичного клуба «Ботафого» Арати. Игра молодого форварда так впечатлила бывалого футболиста, что он немедленно повез Маноэля в столицу, купил ему за свои деньги бутсы, форму и привел на тренировку к Жентилу Кардозо, наставнику «Ботафого».

Это произошло 9 июля 1953 года, и до 1965 года Гарринча с «Ботафого» не расставался.

Тренировка уже подходила к концу, когда Кардозо вспомнил о новичке. Когда Гарринча появился на поле, наставник команды едва удержался от смеха. Косолапый, кривобокий Манэ ходил странной переваливающейся походкой и, казалось, с трудом стоял на ногах. Выяснив игровое амплуа странного игрока — правый крайний нападающий, — Кардозо попросил лучшего в то время левого защитника бразильского футбола Нилтона Сантоса «проверить» Гарринчу. Он намеревался показать новичку, как мало тот умеет, ибо обыграть Сантоса могли очень немногие из опытных профессионалов.

Но случилось неожиданное. «Когда я приблизился к нему, он внезапно протолкнул мяч у меня между ногами и исчез, — рассказывал потом Сантос. — Я бросился было за ним, но потерял равновесие и упал. Все, кто был на стадионе, начали смеяться».

Нилтон Сантос настоял на том, чтобы Гарринчу взяли в команду — лучше играть с ним в одной команде, чем в разных. Двумя месяцами позже Гарринча забил в своей дебютной игре за «Ботафаго» 3 гола, и вскоре вся Бразилия влюбилась в нового нападающего, равного которому не было в стране, а как выяснилось позже, и в мире.

Это стало ясно в 1958 г., на чемпионате мира в Швеции. Первые две игры Гарринча пропустил — тренер сборной Бразилии Висенте Феола не горел желанием выставлять его на поле. Тогда просить за Гарринчу пришла целая делегация игроков, грозившихся покинуть чемпионат вместе с ним. Феола был вынужден включить Гарринчу (а заодно и 17-летнего Пеле) в основной состав на матч со сборной СССР.

15 июня 1958 года на поле вышли два самых талантливых игрока Бразилии за всю ее футбольную историю.

Противника бразильцы опасались — в сборной СССР были блестящие игроки, через два года они привезли в Москву Кубок чемпиона Европы. Но игра 1958 года стала кошмаром для советской команды.

Узнав, что бразильцы заявили на игру Гарринчу, Борис Кузнецов, которому предстояло опекать форварда, испытал шок. За год до этого он видел игру Гарринчи в одном из матчей национального чемпионата Бразилии и знал, что ждет его и его команду. Пеле тогда никто не брал в расчет.

Манэ в первые же три минуты матча буквально растерзал оборону советских ворот. На 15-й секунде он провел первую атаку, обойдя трех защитников, нанес удар по воротам, но — штанга. Через несколько секунд атака повторяется, но теперь по мячу бьет Пеле. И снова штанга. На 3-й минуте Гарринча совершил третий проход, отдал пас и — счет был открыт. Матч закончился со счетом 2:0 в пользу Бразилии, после игры сборная СССР была измучена до предела — с таким шквалом атак ей не приходилось сталкиваться ни до, ни после. Впрочем, мучиться на том чемпионате пришлось не только футболистам СССР. В финальном матче Гарринча устроил «избиение младенцев» для сборной Швеции.

Бразилия впервые выиграла чемпионат мира, и игроки великой команды стали национальными героями. На чемпионат мира в Чили в 1962 г. Гарринча приехал, считаясь вторым лидером команды после Пеле. Но тот получил травму уже во втором матче и наблюдал за игрой бразильской сборной с трибуны. Лидером сборной Бразилии стал Гарринча — и снова чемпионский титул.

Четыре года между двумя победными чемпионатами внесли изменения и в личную жизнь Гарринчи. Он женился во второй раз на известной певице и исполнительнице самбы Эльзе Суарес. Ее песни звучали с пластинок, их исполняли по радио, пели на улицах, пляжах, в ресторанах и кафе.

К моменту женитьбы на Эльзе у Гарринчи было восемь детей от первого брака с девушкой из Пау-Гранде по имени Наир. Наир не выдержала потрясения и вскоре умерла, и пятеро детей Манэ переселились к ним с Эльзой (всего у Гарринчи было четырнадцать детей).

Однако жизнь Гарринчи не была такой уж безоблачной — руководство клуба постоянно недоплачивало ему. Причем во многом благодаря широте души самого Гарринчи — он, не читая, подписывал контракты, пустые бухгалтерские бланки и другие финансовые документы (злые языки утверждали, что он все равно был не способен в них разобраться — интеллект слабоват). Менеджеры клуба просто приходили к нему в дом, приносили подарки для детей и подписывали новый контракт.

Первый раз Гарринча попытался изменить ситуацию в 1963 году по настоянию Эльзы — продлевая конракт с «Ботафого», он потребовал более высокую зарплату. Новый контракт был подписан через четыре месяца.

Впрочем, самому Гарринче финансовые вопросы были малоинтересны. В отличие от более прагматичных игроков, он не задумывался о своем будущем «после футбола» и бездумно тратил имеющиеся у него средства направо и налево. Зарабатывать он умел только футболом, поэтому частенько оставался без гроша — раздавал или просто дарил огромные суммы бесчисленным друзьям, атои случайным знакомым. Не глядя, выкладывал на стол пачки денег, чтобы оплатить очередной шумный кутеж в ресторане. Его товарищи по бразильской сборной уже давно зарабатывали огромные деньги на своей славе. А он так и жил до самой смерти одним днем, не зная, где проснется завтра.

Вскоре после первенства мира начались проблемы со здоровьем: в одном из матчей национального первенства Гарринча получил травму. Врачи советовали 2–3 месяца не играть, но в это время «Ботафого» отправлялся в турне по Европе, и отсутствие Гарринчи вдвое уменьшало доходы клуба. Манэ внял просьбам руководства, поехал и спасался обезболивающими уколами. Во время матчей он все время улыбался — противники думали, что Гарринча насмехается над ними, а это была гримаса от нестерпимой боли в правой ноге.

По возвращении домой у него нашли разрыв мениска. Ему сделали операцию, через полгода он вернулся на поле, но прежнего Гарринчи уже не было. Это подтвердил чемпионат мира в Англии в 1966 г.: от футбольного идола осталась лишь бледная тень.

Каждый шаг ему теперь давался с трудом. Не срабатывали любимые финты, не получались рывки, болела не переставая правая нога. Бразильцы проиграли и не попали даже в четвертьфинал. Это был последний чемпионат Гарринчи.

За год до этого Гарринча впервые побывал в СССР. Москвичи с восторгом встретили появление героев того чемпионата, однако Гарринча долго не выходил на поле. Зрители не на шутку волновались — неужели они не увидят легендарного игрока? К неописуемой радости трибун, Гарринча все же вышел, правда, за 13 минут до конца матча. Бразильцы к этому времени вели — 3:0, и Гарринче оставалось только показать московской публике несколько своих знаменитых финтов, что он и сделал.

Почувствовав, что звезда Гарринчи, разменявшего четвертый десяток, закатывается, хозяева «Ботафого» решили сбыть ветерана с рук. В 1966 г. Манэ был продан, однако дела в новом клубе у него не пошли. Начались мучительные скитания «великого хромого» по второразрядным командам. Он сменил несколько клубов, нигде подолгу не задерживаясь, попытался начать тренерскую карьеру, но оказалось, что учить футболу он не умеет.

Беда, как известно, одна не приходит. В апреле 1969-го Гарринча, будучи за рулем машины, угодил в автокатастрофу. Погибла мать Эльзы. Суд приговорил Манэ к двум годам тюрьмы, правда, условно.

Еще несколько лет прошли в поисках сколько-нибудь сносного футбольного пристанища. И в декабре 1973 года на главном стадионе Бразилии «Маракане» состоялся прощальный матч Гарринчи. На этом футбол для него закончился. Вскоре Бразилия просто забыла про Гарринчу, который начал спиваться.

Свое сорокалетие он отметил дома в непривычном одиночестве. За столом сидели только он и Эльза. Друзья, которых он ждал, не пришли и даже не позвонили.

Вскоре Эльза родила сына. Гарринча, который к тому времени был законченным алкоголиком, появился в родильном доме с опухшим до неузнаваемости лицом. Доведенная до отчаяния жена поставила вопрос ребром: либо семья, либо бутылка. «Нет у меня сил, чтобы бросить пить», — обреченно ответил Манэ. Эльза подала на развод.

20 января 1983 года Манэ не стало. Он умер в больнице для бедняков на окраине Рио, не дожив 9 месяцев до пятидесяти лет. Причина — алкоголь и наркотики. Умер Гарринча во сне.

Отпевали его на «Маракане», попрощаться с ним пришли сотни тысяч бразильцев, влюбившихся в «косолапого маленького воробья», а потом позабывших его.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.