Усадьба Глинки после Брюса

Усадьба Глинки после Брюса

После смерти Якова Вилимовича его наследником становится племянник Александр Романович, которому в 1740 году переходит и графский титул дяди. Александр Романович вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта в 1751 году и только после этого фактически стал бывать в Глинках и заниматься усадьбой. Именно Александр Романович перестроил здание обсерватории в жилое помещение, пристроив в качестве ризолитов помещения на втором этаже, на месте открытых площадок, служивших Я. В. Брюсу в качестве обсерватории. Единственное, что было сохранено от обсерватории, — открытая площадка на северном парковом фасаде, которая выглядела как ниша до 1934 года. В советское время при перестройке здания под спальный корпус дома отдыха эта открытая площадка была заложена и там была сделана пристройка в виде террасы.

2 сентября 1753 года Александр Романович Брюс обратился с челобитной на высочайшее имя, а 22 сентября в Московскую духовную консисторию, где отмечается, что «в Московском уезде в Кошелевом стане в вотчине моей в селе Мизинове в Вохонской десятине имеется церковь во имя святого апостола Иоанна Богослова, которая стала быть ветха вся росселась кирпич валится и божественную службу отправлять опасно…»[114].

Надо сказать что Мизиново было приобретено Я. В. Брюсом в 1733 году. По свидетельству известных исследователей В. и Г. Холмогоровых, в Мизинове «строился храм по челобитью дьяка Михаила Григорьевича Гуляева, купившего Мизиново в 1706–1708 годах». С 1710 года в храме, освященном во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова с приделом благоверного княза Александра Невского начались богослужения.

В челобитных А. Р. Брюс отмечает, что стены храма стали подмывать подземные воды, от того стены стали сырыми, поэтому «божественную службу отправлять опасно», и просит, чтобы ему разрешили разобрать этот храм, кирпич перевезти в Глинки и выстроить эту же церковь на территории усадьбы. Мизиново находится от Глинок в 7,5 километра (в челобитных указано четыре версты) и перенос прихода на такое расстояние, тем более на центральную усадьбу, не был необычным. Поэтому в 1754 году А. Р. Брюс начал перенос храма из Мизинова в Глинки. Храм был освящен в 1756 году.

Церковь была небольшой. Алтарная часть представляла собой четверик площадью 100 квадратных метров (10?10) с алтарной апсидой, небольшую трапезную, имевшую два этажа с деревянным перекрытием. На втором этаже трапезной размещался теплый придел святого благоверного князя Александра Невского. Вход сюда был из-под колокольни, то есть под колокольней не было помещения. Это несколько оттеняло помещение в трапезной. Подниматься на второй этаж приходилось по лестнице, которая была здесь же, в трапезной. Фактически теплый придел использовался только в зимнее время. Трапезная по размерам была гораздо уже основного четверика. Она имела в длину 9, в ширину 7,5 метра.

В 1760 году храмостроитель скончался. Похоронили Александра Романовича недалеко от храма. Его вдова Наталья Федоровна Колычева построила здание усыпальницы, по всей вероятности, рассчитывая, что это будет фамильная усыпальница. Но кроме самой Натальи Федоровны, умершей в 1777 году, больше в усыпальнице никого не хоронили.

В том же 1777 году селится в Москве и часто бывает в Глинках жена Якова Александровича Брюса, известная статс-дама при дворе императрицы Екатерины Великой Прасковья Александровна Румянцева-Брюс (1729–1786). Неподалеку, на территории современного города Балашихи, было родовое имение Румянцевых Троицкое-Кайнарджи, в котором был похоронен ее старший брат П. А. Румянцев-Задунайский.

Возможно, как утверждают исследователи, статс-дама в Глинках вела отшельнический образ жизни. Однако большое количество построек, сделанных именно в эти годы, показывает, что до 1786 года здесь шла активная деятельность. По всей вероятности, это связано с назначением в 1784 году мужа Прасковьи Александровны Якова Александровича Брюса генерал-губернатором Москвы, который использовал усадьбу как загородную резиденцию. Не случайно именно в этот период число построек возросло от десяти в 1767 году до тридцати трех (21 каменная и 12 деревянных) к началу XIX века. Зная печальную судьбу наследницы, можно предположить, что постройки, попавшие в 1815 году И. Т. Усачеву, были построены именно при Я. А. Брюсе.

В 1786 году П. А. Брюс скончалась. Ее похоронили в Глинках в усадебной церкви. Муж заказал известному скульптору И. П. Мартосу памятник-надгробие, считающийся одним из лучших его произведений. Этот памятник представляет собой пятиметровую пирамиду из серого гранита, на которой находится тонко выполненный беломраморный барельеф графини. На переднем плане, на ступенчатом постаменте, стоит саркофаг, к которому в горестном порыве припал воин, символизирующий мужа усопшей, на саркофаге — щит и шлем. На стеле выгравированы стихи, авторство которых приписывается Я. А. Брюсу:

ЖЕНЕ И ДРУГУ

Растите завсегда на гробе сем цветы,

В нем разум погребен, в нем скрылись красоты.

На месте сем лежит остаток бренна тела,

Но Брюсовой душа на небеса взлетела.

Об этом надгробии А. Н. Греч писал как о едва ли не самом лучшем и зрелом произведении Мартоса: «…внутренность храма как бы озарена лучами искусства от превосходного памятника графине Прасковье Александровне Брюс… Историко-художественное значение этого надгробья громадно. Оно лучшее выражение той схемы треугольной композиции, которая нашла свое осуществление в ряде работ русских и иностранных мастеров XVIII — начала XIX века.

Высокий плоский треугольник серого гранита служит фоном памятнику, возвышаясь на ступенчатом основании. Вверху помещен в обрамлении двух бронзовых лавровых ветвей портретный медальон — профиль графини П. А Брюс, четкий, как античная камея. Внизу на плите красноватого гранита возвышается саркофаг, облицованный лиловым мрамором с желтыми на нем шляпками скреплений. Слева к нему припадает в порывистом движении мужская фигура, олицетворяющая убитого горестью мужа, низко склонившего голову на заломленные руки. Лицо не видно — и тем не менее в спине, в порывистом движении, в жесте заломленных рук проявлен такой драматизм, которого не достигнуть никаким выражением страдания в лице. Четко рисуются среди цветных гранитов эта фигура паросского мрамора и шлем, поставленный на крышку саркофага. Судя по рисунку Андреева, по счастливой случайности оказавшемуся в нашем собрании, с другой стороны гроба находилась — или была лишь спроектирована — дымящаяся античная курильница. Бронзовые гербы, а также надписи украшали памятник…»

Здесь же А. Н. Греч приводит и легенду об этом надгробии, в которой, как и положено, главным фигурантом является наш герой:

«Трогательное предание сообщает, сливая воедино различные исторические лица, что граф Брюс, вернувшись из похода и узнав о недавней в его отсутствие смерти жены, поспешил в церковь, бросился ко гробу и так и закаменел около него, убитый горем. Фигура его оказалась спиной к алтарю. Три раза переставляли его, но он снова возвращался в первоначальное положение, пока епископ не благословил оставить его в прежней позе».

К сожалению, судьба захоронений и надгробных памятников в Глинках оказалась трагичной. При разорении храма в 1934 году, надгробие П. А. Брюс было вывезено в Донской монастырь. Там, в церкви Архангела Михаила, оно простояло до 2000 года. Затем было разобрано по частям, уложено в ящики и перевезено в здание Музея архитектуры им. А. В. Щусева на улице Воздвиженка, дом 5. Все эти годы ящики находятся в подвальном помещении музея. Само захоронение П. А. Брюс было уничтожено. Как, впрочем, разрушены были захоронения А. Р. Брюса, его жены Н. Ф. Колычевой, а здание усыпальницы было разобрано и даже срыт фундамент в 1934 году. Никаких перезахоронений в усадьбе не проводилось.

Именно в конце XVIII века активно использовался регулярный парк усадьбы, единственное описание которого дал Алексей Николаевич Греч, побывавший в усадьбе в 1920-е годы. Он обнаружил необычные увражи в парке «с его регулярными фигурными дорожками, в плане образующими интересные сложные фигуры, в которых можно усмотреть масонские знаки. Схематически планировка этого небольшого французского сада сводится к четырем квадратам в ширину главного дома, разделенным тремя широкими аллеями. Первая аллея лип идет по откосу, как бы продолжая линию кордегардии и павильона; вторая проходит мимо заднего уличного фасада дома, третья ограничивает парк с внутренней стороны. В четырехугольник перед домом вписан многоугольник, состоящий из вековых лип; вместе с пересечением дорожки и основной аллеи он образует фигуру, близкую к планетному знаку Венеры. Дальний четырехугольник занят квадратным водоемом, по оси которого дальше, уже за парком стоит церковь. Два других прямоугольника справа от средней аллеи заняты один звездообразным пересечением аллей — другой лужайкой, где, согласно народному поверию, была беседка с самопроизвольно играющей музыкой. Может быть, здесь была поставлена владельцем усадьбы, как известно, видным ученым своего времени, эолова арфа. Надо думать, что некогда подстригались эти, теперь высоко выросшие двухсотлетние липы и в стенах зелени белели, как полагается, мраморные статуи».

В начале XIX века усадьба стала приходить в упадок, о чем свидетельствуют приводимые А. Н. Гречем неоднократные упоминания в «Московских ведомостях» этого времени объявления о продаже лошадей глинковской экономии.

В 1815 году хозяином Глинок стал калужский купец Иван Тихонович Усачев. В 1791 году его отец приобрел у Якова Александровича Брюса участок земли на реке Воре под селом Глинковом, там, где сохранялись две плотины, оставшиеся еще от Елизара Избранта, и часть построек от бывшей здесь кожевенной фабрики Афанасия Гребенщикова.

Отремонтировав производственные помещения, Усачев в 1796 году оборудовал в них писчебумажную фабрику, на которой вырабатывалась писчая, почтовая, типографская, обойная, оберточная, карточная и другие сорта бумаги. Эта фабрика считалась одной из лучших в Московской губернии. На первой Российской выставке мануфактурных изделий в 1829 году лучшим сортам ее бумаги присуждена большая серебряная медаль. На последующих выставках глинковская бумага отмечена золотой медалью.

С 1853 года владельцами фабрики становятся братья Алексеевы, а в 1854 году их сменили малолетние наследники, и фабрика практически переходит в ведение Богородской земской управы, хотя числится за Торговым домом Алексеевых.

В 1862 году фабрику вместе с усадьбой приобретает компания Колесовых. Начинается совсем другая история усадьбы.

Парк стал превращаться в дикорастущий лес. При развитии предприятия хозяйка построила новую плотину на реке Воре. При закладке плотины, ввиду того что не удавалось найти бутовый камень для ее основания, Колесова приказала снести с постаментов Брюсовы скульптуры, украшавшие парк усадьбы и здания, расколоть их и побросать на дно реки. Видимо, при ней начались уничтожение и перестройка усадебных зданий.

Возможно, это произошло из-за того, что в усадьбе и ее окрестностях много сочинялось самых разных легенд о Брюсе как колдуне и чернокнижнике, именно тогда стали говорить об усадьбе как о месте колдовском. Глубоко верующая хозяйка усадьбы принимала эти рассказы за чистую монету, она никогда не жила в усадебных помещениях.

При этом выросло число прихожан храма за счет развития промышленных предприятий и окрестных поселений. Так, в ведомости церкви за 1866 год указано, что в состав прихода входят 230 дворов деревень Савинское, Митянино, Корпуса, Митянино, Кабаново, а число прихожан составляет 943 мужского пола и 991 женского. Появилось и много жертвователей из числа предпринимателей, имевших свои фабрики в окрестностях Глинок. Достаточно сказать, что только на территории Лосиной слободы, находившейся в одной версте от усадьбы, за 50 лет — с 1851 по 1900 год — было создано 21 текстильное предприятие. Многие из предпринимателей имели родственников в деревнях прихода Иоанно-Богословской церкви.

Несколько десятилетий старостой храма Иоанна Богослова был владелец шелкоткацкой фабрики в деревне Корпуса Василий Аверьянов, который, по всей вероятности, и стал инициатором перестройки церкви в начале 1880-х годов.

В 1882 году община обратилась в строительное отделение при Московском губернском правлении Богородского уезда разрешить им сделать частичную перестройку, «не трогая настоящего Богословского храма», расширить трапезу «на 7 ? аршин в правую и левую сторону с длиною той и другой стороны в 7 аршин; придел во имя Св. Александра Невского с настоящего места снести и поместить оный на левой стороне новой трапезы, на правой же вновь устроить придел во имя Боголюбския иконы Божией Матери, оставив как колокольню на прежнем месте, вдававшеюся в трапезу, так и ход в тот и другой храмы из-под нее, с западной стороны». В прошении также отмечалось, что суммы 17 тысяч рублей, собранной на эти работы, вполне достаточно.

Московская духовная консистория дает на этот запрос положительный ответ 16 сентября 1882 года.

Однако через год план перестройки был полностью изменен.

Увеличилось число желающих помочь храму, что и отразилось в прошении настоятеля храма и старосты, датированном 13 мая 1883 года. В нем просители отмечают, что «мы испрашивали подобное разрешение, имея в виду только те средства, которыми располагали или на которые могли верно рассчитывать, хотя и понимали, что просимое расширение храма все-таки будет не совсем достаточным для посещающих оный.

Теперь же, вследствие желания некоторых прихожан и заручившись их готовностью пожертвовать на сие довольно значительную сумму, мы осмеливаемся утруждать Ваше Преосвященство покорнейшею просьбою о дозволении нам еще следующего к прежде непрошенному:

1. Колокольню сломать и пристроить оную к храму, дабы предоставить более света молящимся;

2. в тех же видах увеличить новую трапезную церковь в ширину на один, а в длину на два аршина и

3. придел, первоначально предназначавшийся в честь Боголюбской иконы Богоматери, посвятить Преображению Господню»[115].

Как видно из прошения, план перестройки не просто менялся кардинально, изменялось и наименование одного из приделов. Вместо предполагаемого придела в честь иконы Божией Матери «Боголюбская» теперь предполагается сделать придел Преображения Господня.

Храм, перестроенный в ампирном стиле, с основным престолом во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова и приделами Преображения Господня и Александра Невского, простоял до 1934 года, пока не был перестроен под спальный корпус созданного на территории усадьбы дома отдыха Наркомата пищевой промышленности.

Это здание, больше известное в настоящее время как корпус № 2, использовалось в качестве спального корпуса дома отдыха, госпиталя (1941–1945), санатория (1947–1986), теперь стоит в разваленном состоянии, поскольку начатая в 1991 году реконструкция здания была остановлена и началось разрушение здания местными жителями. Только в 2006 году в Глинках была образована община, в 2009 году освящен деревянный храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы и началась новая история церковной жизни в усадьбе Брюса.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.