Глава 21 Граф Уэлдон умер. Умерли Сен-Жермен?
Глава 21
Граф Уэлдон умер. Умерли Сен-Жермен?
Граф Сен-Жермен умер в Эккернфёрде 27 февраля 1784 года от приступа паралича. Он попросил доктора Лoccay, который присутствовал при его последних мгновениях, передать Карлу Гессенскому, «что Бог позволил ему еще до смерти переменить свое мнение, и принц Гессенский многое сделает для его счастья в ином мире».[475] К этим словам доктор добавит, что «граф умер при полном сознании».[476]
Похоронили его в Эккернфёрде утром 2 марта.[477] Согласно регистру церкви Св. Николая, обряд включил простое отпевание без песнопения, после которого тело было возложено в церковный склеп. В регистре смертей есть запись:
«Скончавшийся 27 февраля 1784 г., похороненный 2 марта 1784 г., так называемый граф Сен-Жермен и Уэлдон — дальнейшие сведения неизвестны — частным образом погребен в этой церкви».
В церковных счетах записано:
«1 марта для скончавшегося здесь графа Сен-Жермена могила в церкви Св. Николая здесь на погребальном месте суб-М. Время аренды 30 лет. 10 рейхсталеров».[478]
3 апреля бургомистр и городской совет Эккернфёрде опубликовали официальное объявление:
«Мы, бургомистр и советник…. доводим до сведения всех, кого это интересует, что человек, известный здесь и за границей также под именем графа Сен-Жермена и Уэлдона, в течение последних четырех лет проживал в нашей местности и недавно скончался здесь, в Эккернфёрде, его вещи были, в соответствии с законом, опечатаны, что сочтено необходимым для возможных его наследников без завещания, поскольку до настоящего времени ничего по поводу завещания не установлено…
Вследствие этого всем кредиторам предлагается изложить свои претензии до 14 октября».[479]
Джин Овертон Фуллер, не довольствуясь документам о смерти и погребении графа Уэлдона из немецких, английских и французских книг, где они цитировались, написала запрос в ратушу города Эккернфёрде и получила ответ от городского архивариуса Иессена, куда был вложен принадлежащий ему оттиск статьи его отца, Виллерса Йессена, которая была опубликована в книге Schleswig-Holsteinische Geschichte, BA 5656 (Kiel, 1927). C. 449–457. В этой статье автор рассказал, как им случайно, при поиске каких-то совершенно других сведений был обнаружен официальный документ о том, что сталось с имуществом усопшего:
«В 1925 году мною был найден акт об имуществе умершего Сен-Жермена. При нем я обнаружил также официальный протокол о действиях, произведенных в соответствии с законом над этим имуществом. Этот акт, до настоящего времени неизвестный, приведен ниже для сведения.
Граф был столь беден, что его имущество не покрыло затрат на его похороны. Ему было организовано бесплатное погребение, из уважения к его покровителю; авантюрист обрел покой в самом храме. Действительно, во время своего проживания в Шлезвиге он был крайне беден, так как был найден только один сундук, ему принадлежавший, и вещей в нем было мало…
Ландграф принц Карл Гессенский взял все свои письма и лично привел в порядок все бумаги, оставленные покойным. Таким образом, у него была возможность найти любое неизвестное письмо, написанное Сен-Жерменом или адресованное Сен-Жермену. Часть бумаг ландграфа теперь находится в разделе Karlsburger Archives в Государственном архиве города Киль; для установления, существуют ли другие, до сих пор не найденные документы в этом архиве или где-либо еще, требуется проведение дополнительных исследований.
Опись вещей, оставшихся после смерти графа Сен-Жермена, сделанная статс-секретарем Эккернфёрде Клауссеном.
В комнате, где он жил, под маленьким столиком были найдены сундук и коробка из-под обуви. Они были опечатаны.
Комната, в которой были найдены эти и другие вещи, была опечатана.
Комната, в которой у него была лаборатория и хранились различные вещи, также была опечатана.
Все шелковые и льняные материи были помещены в надежное место дежурным офицером Нильсом Хауссеном.
Были найдены деньги в сумме 41 датского дуката или рейхсталера, монетами, которые были взяты агентом Брунном для оплаты похоронных расходов.
Клауссен.
Далее:
2 марта 1784 г. в присутствии мэра фон Мотца и господина Брунна все письма были собраны и вместе уложены в коробку, которая затем была опечатана и отнесена в дом господина Брунна.
Шкаф, в котором хранились шелка, был опечатан.
Следующие грязные вещи были отданы в стирку:
Две нижние сорочки.
Два шелковых и один льняной носовой платок.
Две пары фланелевых чулок.
Одна фланелевая ночная сорочка.
Одно фланелевое покрывало.
Офицер Нильс поместил вышеупомянутое серебро в надежное место, а затем оно было отнесено в дом господина Брунна.
Опись вещей скончавшегося графа Сен-Жермена, согласно заявлению ландграфа 15 октября 1784 г. в присутствии советника Крузе и статс-секретаря Клауссена Эккернфёрде, 15 октября 1784 года.
После смерти графа Сен-Жермена и Уэлдона [sic], здесь, 27 февраля 1784 года, его имущество было в соответствии с законом опечатано и впоследствии 22 марта 1784 г. в Верховном суде было сделано объявление, которое также было опубликовано в газетах; после этого его вещи, все еще опечатанные, были принесены обратно к губернатору, Его Светлости принцу Карлу Гессенскому, который по приезде графа в Шлезвиг с имуществом, состоявшим только из небольшого сундука с немногими вещами, обеспечил его мебелью из собственного дома, и он выразил свое нежелание, чтобы письма Его Светлости графу стали известны публике, и поэтому вся собранная масса бумаг была опечатана до возвращения Его Светлости из Ханау. Его Светлость вернулся в Готторп в начале октября 1784 года и прибыл собственной персоной в Эккернфёрде 9-го числа того же месяца. Его Светлость посетил дом делопроизводителя городской управы господина Брунна, где находилась на хранении опечатанная коробка с бумагами, и в присутствии полковника фон Кёпперна, государственного советника господина Георга Брунна, делопроизводителя городской управы господина (Кристиана) Брунна, мэра Мотца и моем, наблюдал своими собственными королевскими глазами, как коробка была вскрыта и все бумаги из нее вынуты, одна за другой. Он отделил то, что не относилось к общей массе, и оставил все остальное, состоявшее только из оплаченных и полученных счетов, и не содержало каких-либо документов, мне, секретарю Клауссену. После того как бумаги были рассортированы, Его Светлость прошел в жилище скончавшегося господина, которое оставалось опечатанным. Там Его Светлость опознал те вещи, которые принадлежали Его Светлости, большей частью мебель и серебро, отмеченное гербом Его Светлости, также запасы шелка и других материалов, принадлежащих фабрике, и отделил эти вещи от имущества покойного, и вещи покойного были перенесены в другую комнату, где было произведено снятие печатей и вещи одна за другой были зарегистрированы.
После того как это было сделано, в тот же день они были отнесены подписавшим этот документ на фабрику, где была открыта опечатанная комната, и туда были положены собранные вещи умершего, а затем сделана следующая опись:
Опись имущества скончавшегося здесь графа Сен-Жермена и Уэлдона.
Составлена в Эккернфёрде 15 октября 1784 г.
I. Бумаги.
1) Пачка оплаченных и полученных счетов и квитанций.
II. Деньги.
1) 41 датский дукат, в монетах по 2 рт каждая 82 рейхсталера.
2) В мелкой наличности 13 шиллингов.
III. Одежда.
Зеленый пиджак с красными обшлагами и манжетами, вместе с красным жилетом с золотой отделкой.
Летняя нательная фуфайка беловатая, цвета перца с солью, вместе с белым шагреневым жилетом.
Одна такая же коричневая, старая.
Старое желтое пальто.
Красная полосатая фланелевая ночная сорочка с таким же передником.
Маленькая полосатая хлопковая ночная сорочка.
Белая фланелевая ночная сорочка до колен.
Такая же домашняя сорочка на льняной подкладке.
То же.
То же, на льняной подкладке, из миткаля мраморной расцветки, Пара панталон из манчестерского сукна.
То же, из льна.
То же, две пары, из старой фланели.
То же, из старой кожи.
Пара синих тканевых ботинок, отделанных бараньей кожей.
Два черных полосатых носка.
Белая фланелевая ночная сорочка.
Пара таких же панталон.
Пять пар белых шелковых чулок.
То же, пять пар белых и одна пара черных, шерстяных.
То же, четыре пары белых хлопковых и четыре пары из крученой пряжи.
Один пакет старых чулочных подвязок.
Пара черных матерчатых гетр.
Шляпа с золотой отделкой.
То же, с одним белым старым пером.
Две шляпы, отделанные черной лентой.
Пара ботинок.
Пара штанов из оленьей кожи и войлочные комнатные туфли.
Ржавая стальная шпага в ножнах.
Три пары кожаных перчаток.
IV. Льняные изделия.
Четырнадцать сорочек.
То же, три штуки, с манжетами в оборку.
Шесть синих карманных носовых платков.
То же, четыре белых льняных.
То же, два старых шелковых.
Шесть полухлопковых колпаков.
Один комплект Antoiloge с манжетами в оборку и воротником.
То же, с цветным батистовым платком.
Узел со всякой мелочью.
V Разное:
Комплект серебряных пряжек.
Оловянный клистир.
Коробка с шестью бритвенными лезвиями.
То же, три, без коробки.
Три пары ножниц.
Один карманный перочинный нож.
Три гребня.
Пара солнечных очков.
Металлическая пуговица от панталон.
Две зубные щетки.
Скарификатор.
Брусок для заточки бритвенных лезвий.
Две старых кожаных табакерки.
Коробка из папье-маше с зубочистками.
Два малоценных старых зеркала.
Синяя тканевая муфта для ног, отделанная бараньей кожей.
То же, фиолетовая Bergen op zoom, без отделки.
Табакерка.
Два пистолета.
Новый кусок кожи.
Два куска ветхой фланели.
Эккернфёрде, 15 октября 1784 г.
Крузе Клауссен.
IV. Ликвидация имущества графа Сен-Жермена.
Суд в Эккернфёрде 14 и 21 октября 1784 г.
Эккернфёрде, Protocollum judiciale de anno 1784 et 85.
Присутствовали:
Классен.
Крузе.
Клауссен.
Цеттвах.
Сегодня terminus justifications (окончательный срок для предъявления прав на имущество), оставленного скончавшимся 27 февраля 1784 г. графом Сен-Жерменом и Уэлдоном, proclamate, vigore для заявлений, принадлежащих к вышесказанному, были установлены, и никаких других объявлений или заявлений государственным советником и мэром господином Брунн в Шлезвиге, mandatorio nomine (именным повелением) Его Светлости принца Карла Гессенского, сделано не будет; и государственный советник, при своих полномочиях ликвидатора Justificationis, постановляет, что:
Касательно имущества скончавшегося графа Сен-Жермена, terminus justifications (окончательный срок для предъявления прав на имущество) был установлен и объявлен публично 14-го числа этого месяца. Никакой другой декларации мною сделано не будет, следовательно не требуется justificatio (официального подтверждения полномочий и прав), чтобы оплатить соответствующие расходы, которые возникли loco privilegiato (на месте, имеющем преимущественные права), и никаких contradiction (возражений) внесено быть не может. Так как для покрытия расходов и оплаты долгов наличного имущества недостаточно, я и другие официальные лица, здесь присутствующие, собрались для рассмотрения этого дела, и мы полагаем, что устройство аукциона для того небольшого числа вещей нецелесообразно, поэтому я имею мандат на отдачу распоряжения, чтобы вещи были проданы за столько, сколько можно за них выручить, и, какова бы сумма ни была, она должна быть принесена мне in natura (в натуральном выражении) для оплаты расходов. Таким образом, ликвидация имущества высокородного и благородного дворянина будет отложена до тех пор, пока это не будет сделано.
in dorso (на обороте):
Государственный советник Георг Брунн в Шлезвиге, manda-torio nomine (именным повелением) Его Светлости принца Карла Гессенского, губернатора.
Шлезвиг, 11 октября 1784 г.
Сделанный подсчет показал, что при общей стоимости могилы и похорон в 246 рейхсталеров 6 шиллингов, которые уже были оплачены, имеющаяся сумма была недостаточной, и остальные кредиторы должны получить credita justificiret (заверенные долговые расписки). Следовательно, счет и praetendirte (предварительно истраченная) сумма в 246 рейхсталеров 6 шиллингов полагаются justificiret (заверенными) и вследствие упомянутой выше petiti (петиции), распорядитель городской управы Крузе и я, делопроизводитель городской управы Клауссен, законно committiret [sic] (уполномочены) продать малое количество вещей покойного дворянина по полной стоимости, которую они смогут выручить, заявляю, что это дело будет ликвидировано и закончено, terminus (окончательно), в октябре месяце 21-ого числа.
Октября месяца 21 числа, 1784 год.
Присутствовали:
Классен.
Крузе.
Клауссен.
Цеттвах.
14-го числа принято постановление о terminus liquidationus (окончательный срок для ликвидации) имущества графа Сен-Жермена и Уэлдона, скончавшегося 27 февраля, и secundum ordinem inventarii (повторная инвентаризационная опись) его вещей выполнена committirten [sic] membris judicii (уполномоченными на то членами Городского суда) по их полной стоимости, и деньги внесены, стоимость имущества определена надлежащим образом в соответствии с нижеследующим:
Суммарная стоимость имущества:
1) Vigore inventarii, выше упомянутые деньги, 41 датский дукат монетами, каждая равна 2 рейхсталерам 82 рейхсталера.
2) В мелкой наличности, монетами по 1К13 рт 1/2 шиллинга.
3) От продажи вещей, согласно реестру торгов от 15 октября 1784 г. 104 рт 38 шиллинга.
Всего 187 рт 3 1/2 шиллинга.
Эти 187 рт 3 1/2 ликвидированы как истраченные на оплату расходов.
Расходы:
1) Оплата объявления, свидетельствования, налогов и других законных действий ЗЗ рт. 46 ш..
2) Расход по публикации объявления в газетах 10 рт. 40 ш..
3) Плата Городскому советнику и Мэру Брунну в Шлезвиге, mandatorio nomine (именным повелением) Его Светлости принца Гессенского, губернатора, за объявление и похороны скончавшегося дворянина 246 рт. 6 ш., которая, так как стоимость имущества недостаточна, была приравнена к оставшейся сумме 142 рт. 13 1/2 ш.
Что в итоге дает стоимость всего имущества 187 рт. 3 1/2 ш.
Посредством чего имущество скончавшегося дворянина было в конце концов систематизировано и приведено в порядок».
Джин Овертон Фуллер пересчитала примерную стоимость имущества покойного и выставленных в счете затрат на современные ей английские фунты в ценах конца 1980 годов: «Рейхсталер того времени равен примерно 0,12 фунта, или примерно 8 рт. на фунт. Тогда 187 талеров составят около 23 фунтов того времени. Стоимость имущества Сен-Жермена в современной английской валюте будет немногим более 690 фунтов».
Барон Гляйхен, цена свидетельствам которого известна, утверждал, будто принц Гессенский «получил в наследство все документы графа и получал письма, которые продолжали идти на адрес графа после его смерти».[480] Если первая часть этого утверждения не подлежит сомнению, так как подтверждена составленными с немецкой скрупулезностью актом и описью, то вторая часть недоказуема. Из всех бумаг покойного графа принца Карла интересовала одна-единственная вещь — пресловутая записка, которую граф должен был оставить для него, но ее не было и следа.[481] Принц Карл решил, что «бумага могла попасть в неверные руки».[482]
Джин Овертон Фуллер предположила, что «шифрованный манускрипт», которым обладал Сен-Жермен и который идентифицируется то как «Священная магия, открытая Моисею, обретенная в египетских источниках, сохраненная в Азии под знаком крылатого дракона…»,[483] то как «Святейшая Тринософия»[484], и есть та самая записка с указаниями, которую Сен-Жермен обещал оставить принцу Карлу и которую принц так и не смог найти среди его вещей. Она приводит такие аргументы в пользу этого предположения: «Не мог ли он найти ее уже после написания своих мемуаров — которые он начал 23 декабря 1816 года и закончил 5 апреля 1817 года — возможно, она просто лежала для него в Готторпе, чтобы он нашел ее только тогда, когда дорастет до этого? Он прожил до 1836 года, дожив до девяноста двух лет. Мемуары для публикации отдавал не он, это произошло уже после его смерти, и он мог оставить свою рукопись, не снабдив ее примечанием, что записку он нашел. В таком случае где она сейчас? В Готторпе теперь публичный музей, вряд ли она до сих пор там хранится. Принц Карл мог присоединить ее к своим масонским документам. Вероятно, она находится в Великой Ложе, в Копенгагене.
Если она лежит там незамеченная, среди тех его бумаг, которые, как известно, хранятся в беспорядке, то, вероятно, это абсолютно нормально. В таком месте ей не грозит ни опасность уничтожения, ни возможность преждевременного открытия миру, которому пока еще знакомиться с ней рано».
Но с завершением земной жизни таких, как граф Сен-Жермен, их жизнь не кончается. Поль Шакорнак пишет целую интереснейшую главу о том, как понимать бессмертие Сен-Жермена в свете традиционной (оккультно-эзотерической) доктрины. Она слишком длинна, чтобы приводить ее полностью, но некоторые наиболее значительные моменты мы все же процитируем.
«Достаточно беглого знакомства с традиционными доктринами, чтобы узнать, что они обычно выражены в символах, использующих реалии плотного мира для отображения аналогичных явлений тонкого и духовного мира. Нет сомнения, что долголетие физического тела прежде всего — символ непрерывности духовной функции и лишь потом — непрерывности некоторых психических элементов. Это не значит, что долголетие физического тела невозможно. Наоборот, оно обязательно должно быть возможным, иначе оно не могло бы стать приемлемым символом непрерывности духовной функции… Долголетие, символизируя непрерывность духовной функции, может означать:
Устойчивость индивидуальности в одной и той же телесной оболочке, вне пределов обычного человеческого существования.
Устойчивость набора психических элементов в нескольких последовательных телесных формах и даже, как мы увидим далее, в одновременных формах.
Устойчивость индивидуальности в тонком мире без смерти тела, в данном случае телесная форма «трансмутируется», резорбируется в своем тонком начале.
По нашему мнению, первый вариант представлен в случае Никола Фламеля, может быть, и святого Иоанна. Второй вариант — случай ламаистских тулку. А третьему варианту соответствуют Энох и Илия…
Различные указания, найденные в документах о графе Сен-Жермене, подводят нас к выводу, что его случай может быть отнесен к тому же варианту, что и тулку…Для того чтобы дать если не определение, то хотя бы приблизительное описание тулку без лишних метафизических рассуждений, обратимся к работе Александры Давид-Неэль:[485]
«Согласно народным верованиям тулку — это перевоплощение какого-нибудь святого или умершего ученого, либо воплощение существа нечеловеческой природы — божества, демона и т. д.
Первая категория тулку самая многочисленная. Вторая насчитывает несколько редких воплощений мифических персонажей, например, далай-ламы, траши-ламы, женщины-ламы Дорджи-Пхагмо и воплощений низкого ранга, тулку некоторых туземных божеств, например, Пекара. Тулку последнего выполняют функции официальных оракулов. Некоторые ламы верят, что тонкая энергия, остающаяся после смерти создавшего — или питавшего ее, если он был уже тулку ряда последовательных перевоплощений, притягивает и группирует созвучные ей элементы, превращаясь, таким образом, в ядро нового существа. Другие придерживаются мнения, что пучок развоплощенных сил сливается с каким-нибудь живым существом, чьи физические и духовные наклонности, приобретенные в ряде предыдущих жизней, обеспечивают гармоническое соединение[486]…
Случается, дух умершего переходит на несколько тулку, существующих параллельно и официально признаваемых. С другой стороны, некоторые ламы слывут за тулку нескольких личностей одновременно. Таким образом, траши-лама не только тулку Евпамеда, но и Субхути, ученика исторического Будды. Таким же образом, Далай-лама воплощает и мифического Ченрезигса, и Гедюндупа, ученика и последователя реформатора Цзон-Ка-Па… Довольно часто случается, что лама предсказывает на смертном одре место своего следующего рождения. Иногда он сообщает подробности о будущих родителях, их жилище и т. д… Напав на след более или менее подходящего мальчика, совещаются с ламой-прорицателем. Если тот одобряет предполагаемого кандидата, то последнего подвергают следующему испытанию: несколько личных предметов покойного ламы перемешивают с подобными предметами, и ребенок должен отобрать вещи ламы, как бы узнавая предметы, принадлежавшие ему в прошлой жизни»[487].
Цитаты достаточно хорошо освещают двойной аспект долголетия в случае тулку. Тулку божества соответствует постоянству духовной функции, тулку исторического персонажа есть случай передачи различным персонажам, выполняющим данную функцию, набора психических элементов, среди которых, как видно из приведенного примера, фигурирует память. Это духовное и психическое наследство.
Если рассматривать все это с точки зрения интересующего нас под именем графа Сен-Жермена персонажа, вполне возможно, что он, будучи «рожденным» в последние годы XVII века или в первые годы XVIII, мог «помнить» и вещи, случившиеся за несколько сотен лет до этого.
Если признать все вышеизложенное возможным, остается вопрос: исходя из чего можно приложить данную ситуацию к графу Сен-Жермену? Можно ответить, что легенды на пустом месте не появляются, и что, наверное, были особенные причины, чтобы приписать духовную роль и долголетие именно Сен-Жермену, а не какому-нибудь другому таинственному персонажу с претензиями на роль посвященного (что было как раз не характерно для Сен-Жермена). Такими были, например, Калиостро и Мартинес Паскуалис. Надо полагать, что современники знали вещи, которые нам не известны и которые как раз именно такой природы, что не оставляют следов, ощутимых для историка».