«Военного решения там нет»
«Военного решения там нет»
Итак, два года кровавой бойни в Чечне позади. В этой несчастной северокавказской республике воцарился мир. Виктор Черномырдин и три следующих российских премьера — Кириенко, Примаков, Степашин — формально соблюдали Хасавюртовские соглашения и Московский договор между Россией и Чечней 1997 года. За этим, конечно, стояла воля президента Бориса Ельцина.
Черномырдин, начиная с Буденновска, считался одним из главных сторонников мирного решения чеченской проблемы в московских коридорах власти. Кириенко, будучи выдвиженцем демократов, тоже, разумеется, был за мир в Чечне, но премьерствовал недолго, спустя четыре месяца был сметен августовским дефолтом. Курс на мирные переговоры с Чечней был продолжен и при Примакове. Уже через день после своего утверждения, 13 сентября 1998 года, в своем первом «премьерском» телеинтервью, — он дал его программе НТВ «Итоги», — Примаков заявил, что «категорически против» военного пути решения чеченской проблемы. По его словам, в Чечне «есть беззаконие» и «развивается сепаратизм», однако «нужно учитывать все тяжелые моменты, которые нам достались от истории», и постараться найти «формулу, которая позволит дать максимум того, что можно сделать в настоящее время», имея в виду конечную цель, — чтобы Чечня «оставалась в границах России».
Среди прочего, при Примакове вновь начали готовить встречу руководства Чечни и федерального центра. Предполагалось, что первым шагом будут переговоры чеченского президента Аслана Масхадова с самим Евгением Примаковым. Правда, министр национальной политики Рамазан Абдулатипов настаивал: дескать, перед тем, как перейти к организации таких переговоров, премьер должен выполнить то, что «обещал чеченцам ранее в том же 1998 году, когда представил в правительство программу первоочередных мер по восстановлению чеченской экономики». Эта программа, по его словам, оказалась «выброшенной», и пока ее не станут выполнять, ни о какой встрече «в верхах» нечего и думать.
Абдулатипов добавил, что в последние годы российское руководство вообще занималось Северным Кавказом «фактически на уровне художественной самодеятельности, поэтому результат сегодня налицо».