На военные рельсы

На военные рельсы

Для того чтобы разгромить такого мощного врага, как фашистская Германия, нужна была сила, и сила огромная, нужны были не только невиданная морально-политическая стойкость, выдержка, сплоченность миллионов советских людей, но и соответствующие материально-технические средства для ведения вооруженной борьбы и завоевания победы.

Трезво оценивая возможности агрессора и учитывая все то, что уже было сделано до войны по укреплению обороны, развитию и совершенствованию военной экономики, увеличению мобилизационных возможностей промышленности, партия спланировала перевод всей жизни страны на военные рельсы. Возглавил эту работу Центральный Комитет ВКП(б).

Страну всколыхнула направленная 29 июня 1941 года партийным и советским организациям Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков. Эта директива была пронизана идеями ленинского учения о защите социалистического Отечества и представляла собой четкую программу превращения страны в единый боевой лагерь, В целях централизации руководства страной, быстрой и максимальной мобилизации материальных и людских ресурсов для достижения победы над врагом, организации тесного взаимодействия фронта и тыла 30 июня 1941 года совместным решением Президиума Верховного Совета, ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР был создан чрезвычайный орган руководства — Государственный Комитет Обороны во главе с И. В. Сталиным. В ГКО сосредоточивалась вся полнота власти в стране.

В этот же день был утвержден хозяйственный план на третий квартал 1941 года. Он определял основные направления перестройки народного хозяйства в целях бесперебойного обеспечения нужд войны. Суть намеченных мер состояла в мобилизации сил и средств страны, всех отраслей экономики — промышленности, сельского хозяйства, транспорта на выполнение заказов фронта, в перераспределении материальных, финансовых и трудовых ресурсов в пользу военного производства.

Программа перевода страны на военные рельсы, разработанная Центральным Комитетом партии и Советским правительством, была изложена в речи И. В. Сталина, с которой он по поручению Политбюро ЦК выступил по радио 3 июля 1941 года. Призыв партии «Все для фронта, все для победы!» был обращен к рабочему классу, колхозному крестьянству, народной интеллигенции. Перед Красной Армией ставились задачи защищать каждую пядь земли, драться до последней капли крови за наши города и села, измотать и обескровить в оборонительных боях немецко-фашистские войска, разгромить и изгнать их с советской земли, помочь народам Европы сбросить фашистское иго.

…На фронте шли тяжелые, кровопролитные бои. Красная Армия сдерживала натиск немецко-фашистских войск, нанося им ощутимый урон. Только за первые три недели после начала нашествия на Советский Союз фашистская Германия потеряла более половины первоначальной численности танков и свыше тысячи самолетов. Огромными были ее потери в живой силе.

В тяжелейшей обстановке начала войны, как, впрочем, и на всем ее протяжении, определяющим условием успешного решения всех вставших перед страной задач — и военно-стратегических, и социально-экономических, и научно-технических — было руководство партии. Все его нити сходились в ЦК, в Политбюро, ГКО.

Центральный Комитет систематически заслушивал отчеты и обсуждал военно-хозяйственную работу партийных организаций, оказывал им всемерную помощь. Для оперативного решения наиболее сложных проблем военной экономики ЦК и ГКО созывали специальные совещания с участием секретарей Центральных Комитетов компартий союзных республик, крайкомов и обкомов. В этих совещаниях участвовали наркомы оборонных и других отраслей промышленности, руководящие хозяйственные работники. В ряде случаев созданные ЦК и ГКО комиссии во главе с членами Политбюро или Центрального Комитета направлялись на места для принятия необходимых мер и координации деятельности.

Неблагоприятное развитие событий на фронте резко осложнило выполнение задач, поставленных перед экономикой. Потребовалась оперативная разработка военно-хозяйственного плана на четвертый квартал 1941 года и на 1942 год по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. В составлении этого плана мне, как и другим наркомам, довелось участвовать непосредственно. Новый план был рассчитан на перебазирование промышленных предприятий из прифронтовой зоны на Восток и развертывание там производства военной техники, а также металла, угля, нефтепродуктов. В нем предусматривались ввод в действие новых энергетических мощностей и заводов, усиление пропускной способности железных дорог, увеличение государственных резервов.

Надо было как можно быстрее поднять выпуск оборонной продукции, подчинить работу машиностроения, тяжелой, легкой, пищевой и местной промышленности интересам фронта. Через три недели после начала войны «Правда» писала: «Промышленность — техническая и материальная база фронта. У нас не может быть теперь «мирных предприятий». Каждый завод, каждая фабрика должны работать для удовлетворения военных нужд»[11].

Наряду с перестройкой промышленности нужно было изменить распределение продовольственных ресурсов. Врагу удалось захватить богатейшие сельскохозяйственные области, значительные запасы продовольствия. Введение карточной системы стало необходимостью.

В трудных условиях войны сельские труженики решали задачу первостепенной важности. Село кормило и фронт, и тыл, обеспечивало сырьем промышленность — и все это несмотря на то, что осталось практически без мужских рук. Только и первый год войны на фронт ушли две трети председателей колхозов, почти 90 процентов механизаторов. Тем, кто остался, приходилось работать на полях и формах за двоих, за троих, чтобы восполнить нехватку людей и машин. Каждый понимал: хлеб нужен стране, нужен фронту. Он был необходим так же, как танки, самолеты, пушки. «Если оценивать сейчас… на девятом месяце войны, разного вида работы в нашей стране, — писал весной 1942 года М. И. Калинин, — то весенние полевые работы можно поставить как первоочередные. С ними может быть сопоставлено только производство боеприпасов, вооружения… Прорыв в сельскохозяйственных работах имел бы не менее вредные последствия, чем неудача на том или ином участке военного фронта»[12]. И если в 1941 году в основном с помощью простейших машин, живой тягловой силы и ручного труда было убрано две трети колосовых, то в 1942 году — уже четыре пятых.

Это тоже была работа во имя победы. Наш колхозный строй стал мощной опорой фронту, обеспечил максимальную мобилизацию производственных, материальных ресурсов деревни. Именно это, а не продовольственные поставки по ленд-лизу, как пытается порой представить дело реакционная западная пропаганда, имело решающее значение для обеспечения страны и Красной Армии продовольствием, а промышленности сырьем. Ленд-лиз давал нам в среднем в год, в пересчете на зерно, 0,5 миллиона тонн, то есть менее трех процентов среднегодового сбора зерна в СССР во время войны.

С первых дней войны со всей остротой встала проблема рабочих кадров. В армию были мобилизованы миллионы людей, что резко изменило количество рабочих кадров в тылу. Значительная часть населения, в том числе квалифицированные рабочие, не смогла эвакуироваться — осталась на временно оккупированной территории, ушла в ополчение и в партизанские отряды. Численность рабочих и служащих к концу 1941 года сократилась на 13 миллионов по сравнению с началом года.

В связи с перестройкой народного хозяйства на военный лад требовалось не только обеспечить промышленность, особенно оборонную, рабочими кадрами, но и провести перераспределение их между отдельными отраслями и экономическими районами страны. По решению Политбюро ЦК при Совнаркоме был создан Комитет по учету и распределению рабочей силы. Он осуществил ряд мер по перераспределению людских ресурсов в пользу оборонной промышленности. Большая работа была проведена по регламентации рабочего времени, привлечению в военную промышленность и связанные с ней отрасли работников легкой и пищевой промышленности, коммунального хозяйства, служащих из управленческого аппарата, подростков, женщин, мобилизации незанятого населения. Но этого оказалось недостаточно. В феврале 1942 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве». Высококвалифицированные рабочие и специалисты высшей и средней квалификации в решающих отраслях производства бронировались от призыва в армию, а рабочие военной промышленности были мобилизованы и закреплены для работы за предприятиями, на которых они работали.

Важным источником пополнения кадров военной экономики была созданная перед войной система государственных трудовых резервов. Она дополнялась широко развернувщимся обучением рабочего пополнения непосредственно на производстве, прямо у станка. К новичкам прикреплялись опытные рабочие, инженеры, техники. В итоге только в 1942 году получили квалификацию около 1,3 миллиона рабочих.

И все же положение с трудовыми ресурсами в течение всей войны оставалось напряженным.

Первостепенное значение имело и проведенное партией перераспределение финансовых ресурсов, которые направлялись прежде всего на покрытие военных расходов. Нужно было изыскать и ввести в действие дополнительные источники финансирования военной экономики. Одним из таких источников, помимо налогов и сборов, стали добровольные взносы, государственные займы, сбережения населения. Во имя победы над врагом советские люди готовы были отдать на нужды войны все, что имели, нередко отказывая себе в самом необходимом. В этом мне видится одно из наиболее волнующих свидетельств действительно всенародного характера Великой Отечественной войны.

Гигантские масштабы и сложность перестройки экономики, всей жизни страны требовали обеспечить эффективное руководство повсеместно на всех уровнях и во всех звеньях народного хозяйства. Ответственность за состояние дел в отдельных его отраслях была возложена на членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК, являвшихся в то же время членами ГКО. Так, вопросами производства вооружения и боеприпасов ведал Н. А. Вознесенский, самолетов и авиамоторов Г. М. Маленков, танков — В. М. Молотов, продовольствия, горючего и вещевого имущества — А. И. Микоян. Они осуществляли общее руководство планированием выпуска продукции, согласовывали запросы фронта с возможностями производства. Следует сказать, что почти три четверти всех членов ЦК и половина кандидатов в члены ЦК принимали активное и непосредственное участие в перестройке народного хозяйства, организации военной экономики. А так как они наделялись, как правило, чрезвычайными полномочиями, то могли обеспечить оперативную мобилизацию всех необходимых ресурсов на нужды оборонного производства. Некоторые из них совмещали эту работу с участием в деятельности военных советов объединений.

Потребностям войны была подчинена вся деятельность ЦК компартий союзных республик, краевых, областных, городских и районных партийных комитетов, государственных и хозяйственных органов, общественных организаций. «Аппарат партийного органа — обкома, крайкома, горкома, райкома, — писала «Правда» 10 июля 1941 года, — должен работать, как аппарат военного штаба. Партийные работники должны своей четкостью, оперативностью, находчивостью, исполнительностью показывать пример всем работникам советского и хозяйственного аппарата».

По мере развертывания оборонной промышленности в местных партийных органах создавались отраслевые отделы. В них направлялись наиболее опытные работники. Это способствовало оперативному решению всех вопросов, связанных с размещением военных заказов, распределением между предприятиями материалов, топлива и электроэнергии, необходимых для выполнения заданий в сжатые сроки.

С первых дней войны и до ее победного завершения первые секретари обкомов, горкомов, райкомов партии и, как правило, секретари по промышленности вооружения, заведующие отраслевыми отделами повсюду, где размещались предприятия нашего наркомата, принимали совместно с директорами, главными инженерами, конструкторами самое непосредственное участие не только в организации выпуска вооружения, но и в мобилизации всех сил на интенсификацию этого процесса. Особое внимание партийные органы уделяли развитию инициативы и творчества трудящихся и трудовых коллективов, усилению их роли в совершенствовании технологии и повышении производительности труда.

Эти вопросы регулярно рассматривались на заседаниях бюро и пленумах районных, городских, областных комитетов партии, выносились на собрания партийного актива. Просматривая архивные документы, я встретил среди них протокол собрания партийного актива одного из уральских городов, где в годы войны была сосредоточена группа заводов по производству вооружения. Проходило собрание 20–21 июля 1942 года. Мне довелось участвовать в его работе, и я хорошо помню и доклад секретаря горкома ВКП(б) Ф. П. Козлова, и прения.

Выступил на том партийном активе и я. Говорил о вещах, волновавших каждого, о недостатках, которых в то трудное время было еще немало и которые нужно было в кратчайшие сроки устранять.

Чтобы читатель более ясно представил себе обстановку собрания партийного актива, сам дух деловитости, критичности, горячей заинтересованности коммунистов в решении стоящих задач, приведу небольшую выдержку из стенограммы моего тогдашнего выступления.

«Я ходил по производству и днем и ночью, в различное время. Товарищи, как много все же еще неиспользованных резервов! Пусть мне сейчас кто-нибудь скажет, что не хватает оборудования. (Голос с места: «20 процентов простаивает оборудования!») Правильно. По отдельным производствам, я бы сказал, еще гораздо больше. Возьмите 700-е производство (так тогда именовалось производство авиационной пушки.-Д. У.), там более чем 20 процентов простаивает. А вот когда мы вызвали начальника производства товарища Зубова и начали говорить о том, что он подводит свой завод, подводит Красную Армию, так он от нас потребовал станков.

Товарищи, мы сейчас приступили к организации нового производства. Пользуясь тем, что здесь присутствует все руководство и горкома, и обкома, я просил бы помочь нам в этом новом деле. Нужно дать людей. Раз дана такая почетная задача, как организация нового производства, так нужно действовать быстро, чтобы в кратчайший срок дать фронту большое количество этой продукции…

Для дальнейшего движения вперед надо сделать многое. Собравшиеся здесь руководители производств, товарищи коммунисты, которые стоят за станком, руководители парторганизаций цеховых, групповых, заводских, руководители по производству должны смотреть вперед, в завтрашний день. Надо повысить требовательность и к себе и к другим, агитировать конкретными делами, а не беспочвенными общими разговорами, посулами и обещаниями»[13]. С добрым чувством вспоминаю руководителей партийных органов, партийных работников военного времени. К их повседневной будничной работе не подходят общепринятые критерии подвига. Ее трудно взвесить, измерить, с чем-либо сопоставить. Однако эта работа, ориентированная на человека, оказывала самое непосредственное и в конечном итоге определяющее воздействие и на производственные показатели, и на решение вообще всех задач, стоявших перед нами, вооруженцами, перед всей страной. Вести эту работу без того, чтобы не отдавать ей свое сердце, свою душу, нельзя. Она требует от человека горения, потому что без этого в других людях пламя не разжечь.

Важную роль играли партийные руководители, работавшие непосредственно на важнейших оборонных предприятиях, — парторги ЦК ВКП(б) и парторги ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов. Например, парторги ЦК партии в начальный период войны возглавляли парторганизации на 1170 промышленных предприятиях. Под их руководством деятельность партийных комитетов приобрела необычайно разносторонний, можно сказать, универсальный характер.

Перед мысленным взором предстает Андрей Евдокимович Иванцов, парторг ЦК ВКП(б) на одном из уральских артиллерийских заводов. В прошлом рабочий оборонного завода, воспитанник Ленинградского военно-механического института, Андрей Евдокимович обладал той трудовой закваской, которую рабочие чувствуют сразу. Он до тонкостей изучил производство. Он постоянно был в гуще рабочей массы и как человек по-настоящему свой для рабочих доподлинно знал ее настроения, нужды, запросы, умел говорить с ней, говорить просто и ясно, без громких слов, но так, что брало за душу. Умел, если требовалось, стать к станку и показать, как надо работать. И партийные активисты вокруг Иванцова сгруппировались ему под стать. Собственно говоря, они и были фактическим ядром парторганизации завода — организации боевой, активной, обеспечивавшей своей волей и энергией успешное выполнение любых производственных заданий.

В период перебазирования предприятий из прифронтовых районов, приема, размещения и включения в производство оборудования, ресурсов, людей на новом месте парторганизация завода провела очень большую работу. Постоянной партийной заботы требовала правильная расстановка кадров специалистов, командиров производства. Вопрос этот был сложным, если учесть, что среди прибывавших в первое время на завод людей нередко оказывалось по два, а то и по три равноценных по своим деловым качествам и должностям, которые они занимали прежде, главных механиков, главных энергетиков, начальников цехов, заместителей директора, других специалистов и инженерно-технических работников. Тут-то и нужны были наряду с требовательностью большая тактичность и терпение, умение включить людей в дело, избегая ненужных обид и добиваясь полного понимания сложившейся ситуации. Должен сказать, что партком и прежде всего, конечно, А. Е. Иванцов успешно справлялись с этой нелегкой задачей, чем оказывали неоценимую помощь директору А. П. Золотареву, главному инженеру Е. А. Гульянцу в налаживании и безотлагательном увеличении производства оружия.

В короткий срок партийной организации завода удалось создать из прибывших с различных заводов, из разных районов страны людей сплоченный трудовой коллектив. Это была дружная рабочая семья, в которой бок о бок жили и трудились, поровну делили горести и радости представители едва ли не четырех, как мне помнится, десятков национальностей страны. В каждом цехе, на каждом участке были созданы партийные организации, группы. Да, пожалуй, не было на заводе такой бригады, в которой не работал хотя бы один коммунист. Именно цеховые парторганизации, партгруппы, коммунисты становились в коллективах теми центрами, в которых вырабатывались и общее настроение, и ритм совместной деятельности.

Во многом именно благодаря предметной, целеустремленной и активной работе партийной организации завод успешно справился с решением задач по капитальному строительству, созданию единой технологической цепочки из прибывшего оборудования, переводу производства на поток. Работая на самых ответственных, горячих участках, коммунисты — строители, монтажники, наладчики, механики показывали образцы ударного труда. Многотысячный коллектив действовал как один человек. И результат превзошел все, даже самые смелые прогнозы. Уже в феврале 1942 года начал действовать поток, а в марте напряженный план выпуска пушек был перевыполнен. И в дальнейшем завод бесперебойно, в строгом соответствии с графиком поставлял вооружение фронту.

Большую роль в переводе экономики на военные рельсы и совершенствовании руководства оборонными отраслями промышленности сыграло создание уже в самом начале войны новых наркоматов — танковой промышленности, а затем и минометного вооружения, которые возглавили В. А. Малышев и П. И. Паршин, а в аппарате Госплана — отделов вооружения, боеприпасов, судостроения, авиастроения и танкостроения. Начальником отдела вооружения в течение всей войны был Г. Н. Пашков. Наш наркомат поддерживал также тесные связи с заместителями Председателя Госплана СССР В. В. Кузнецовым, Н. А. Борисовым, П. И. Кирпичниковым.

Повышению действенности работы наркоматов способствовало постановление правительства о расширении прав народных комиссаров в условиях военного времени. Кроме того, в связи со значительно возросшим объемом работы постановлением Совнаркома СССР были изменены штаты и структура ряда наркоматов. У нас, например, были созданы производственно-распорядительные отделы зенитной, полевой, морской и тяжелой артиллерии, оружейного и пулеметного производств с подчинением каждому группы заводов. Заново вводился металлургический отдел. В то же время упразднялись одно главное управление, бюро технической экспертизы и другие подразделения. Для улучшения технической помощи предприятиям и проектирования новых производств была более четко разграничена специализация и перестроена работа проектных институтов наркомата. Заместителями наркома вооружения в начале июля 1941 года были дополнительно утверждены Владимир Георгиевич Костыгов, Владимир Николаевич Новиков, Александр Николаевич Сергеев и Николай Дмитриевич Агеев. Вскоре на такую же должность, как я уже упоминал, был назначен и Борис Львович Ванников.

Война потребовала совершенствования стиля руководства, прежде всего повышения исполнительности и оперативности. Жизнь заставляла, чтобы ответственные работники наркомата точно знали возможности каждого подчиненного завода, его обеспеченность ресурсами и материалами, состояние выпуска продукции на каждый день, конкретные причины недовыполнения программы и срочно принимали действенные меры для выправления положения.

Коллектив наркомата работал слаженно. Распоряжения правительства, Государственного Комитета Обороны оперативно доводились до предприятий и учреждений. Сложилась четкая система контроля за их выполнением, за выпуском продукции заводами.

В крайне неблагоприятной обстановке начала войны приходилось одновременно с развертыванием массового выпуска вооружения эвакуировать предприятия и организовывать производство в новых местах размещения. Руководил этой работой Совет по эвакуации во главе с кандидатом в члены Политбюро ЦК Н. М. Шверником. Совет определял предприятия и учреждения, подлежащие эвакуации, новые места их размещения, сроки и средства перебазирования, осуществлял контроль за его ходом. Проекты решений об эвакуации предприятий подготавливались наркоматами и рассматривались с участием наркомов или их заместителей на Совете, после чего утверждались Политбюро ЦК и ГКО. Это придавало гигантской работе, связанной с эвакуацией, высокую организованность, планомерность, согласованность действий во всех звеньях и на всех уровнях.

Мне довелось участвовать в деятельности Совета по эвакуации, непосредственно ощущать и огромные масштабы задач по перемещению многих сотен предприятий, миллионов людей, и остроту возникающих ежечасно, ежеминутно проблем. Должен сказать, что Николай Михайлович Шверник спокойно, уверенно и твердо решал эти задачи и проблемы. Он хорошо знал и точно оценивал обстановку на фронтах, умело подключал к делу местные партийные и советские органы.

Оперативно были решены вопросы перемещения и предприятий нашего наркомата из центральных районов на Восток. В начале июля ГКО определил для нас двадцать шесть таких заводов. Первым потребовалось эвакуировать киевский «Арсенал». Его эвакуация проходила несколько необычно.

В последних числах июня ко мне в кабинет зашел Н. Э. Носовский, начальник главка наркомата. Он был явно озабочен чем-то и не скрывал этого.

— Дмитрий Федорович, — взволнованно заявил он, — срочно нужно ваше вмешательство!

— Что случилось?

— Только что звонил из Киева директор «Арсенала». Он сообщил, что ЦК Компартии Украины и Военный совет Юго-Западного фронта решили готовить завод к эвакуации. Запрашивает, куда направлять эшелоны.

Следует сказать, что к этому времени мы уже прикинули, где будем размещать предполагаемые к эвакуации заводы. В частности, «Арсенал» должен был перебазироваться на Урал. Но решения по этому вопросу еще не было.

Я позвонил Н. А. Вознесенскому. Для него мое сообщение тоже оказалось неожиданным.

— Ни один завод, — сказал oн, — не может быть эвакуирован без разрешения правительства. Таков порядок, и его никому не позволено нарушать. Так и объясните Киеву. А по «Арсеналу» подготовьте решение. Сегодня же представьте его в Совет по эвакуации. Особо укажите даты не только начала, но и завершения перебазирования, а также день, когда завод должен приступить к выпуску продукции на новом месте. Меня особенно беспокоит, не отразится ли прекращение «Арсеналом» производства зенитных платформ на выпуске 37-мм пушек? Нужно продумать, как возместить эту потерю. У вас есть какие-нибудь соображения?

— Можно, Николай Алексеевич, освоить производство платформ на Коломенском паровозостроительном заводе. Подготовка потребуется совсем небольшая. Нужны буквально день-два.

— Хорошо. Сегодня в тринадцать часов представьте проект постановления Совнаркома.

Положив телефонную трубку, я обратился к Н. Э. Носовскому.

— Времени в обрез. Нужно срочно подготовить проект постановления Совнаркома об организации производства зенитных платформ на Коломенском заводе и проект решения Совета по эвакуации по «Арсеналу».

Я продиктовал Носовскому основные пункты этих документов, о которых говорил Вознесенский. Носовский поднялся, чтобы уйти, но я задержал его.

— Еще один вопрос надо решить. Попробуем включить в постановление правительства пункт об установке трехсот 37-мм зенитных пушек на автомашины. Подождите минутку.

Нужно было согласовать вопрос о зенитках с Н.Д.Яковлевым. Предварительный разговор об этом у нас с ним был, н теперь, когда я позвонил ему, Николай Дмитриевич сразу же поддержал предложение включить такой пункт в постановление. В тот же день оно было принято правительством.

Когда Носовский ушел, я связался по телефону с директором «Арсенала» Г. П. Шардиным, напомнил ему о порядке принятия решений об эвакуации и предупредил о сроках перебазирования и начала выпуска продукции на новом месте.

— Эшелоны спланируйте так, чтобы обеспечивался последовательный и быстрый монтаж оборудования. С прибытием последнего эшелона должен начаться выпуск продукции. Немедленно отправьте на место группу опытных и энергичных специалистов для конкретного согласования вопросов, связанных с размещением оборудования и людей. Указания по принятию и размещению «Арсенала» были даны и директору базового завода Д. И. Фирсову. Для оказания помощи в организации эвакуации в Киев отправился старший инженер главного артиллерийского управления наркомата Петр Иванович Калинушкин. Высокоподготовленный специалист, хороший организатор, он в последующем вырос до начальника отдела оборонной промышленности Госплана.

Эвакуация завода проводилась организованно, под руководством штаба во главе с директором. Штаб разработал график демонтажа оборудования, определил очередность и последовательность отправки цехов и оборудования. 29 июня из Киева ушел первый эшелон, а 14 августа — последний, 36-й. Всего было отправлено 1100 вагонов. Вместе с оборудованием эвакуировались 2500 рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Все материальные ценности были вывезены полностью.

Г. П. Шардин уехал с последним эшелоном. Но так как «Арсенал» слился с базовым заводом, его откомандировали в Пермь, на машиностроительный завод в районе Мотовилихи, начальником цеха. Оттуда Шардин добровольцем ушел на фронт. В 1943 году мы разыскали Григория Павловича и отозвали с фронта. Он стал директором одного из крупных заводов вооружения.

Осенью 1941 года я побывал на заводе, где помимо киевского «Арсенала» разместились еще два предприятия. В механосборочном цехе, куда мы пришли с группой товарищей, нас встретил начальник цеха С. В. Гусовский — молодой, лет двадцати пяти, инженер. Он производил впечатление человека вдумчивого, обстоятельного. Я попросил рассказать о жизни цеха, его нуждах и заботах.

— Здесь мы уже три месяца, — сказал Гусовский. — Наш эшелон пришел из Киева за шесть с половиной суток. На седьмые сутки сразу же взялись за установку оборудования.

— Как устанавливали?

— Вручную. Перекатывали и передвигали с помощью ломов и труб. Работали днем и ночью. Первый пролет цеха начал работать через трое суток.

— Да, тут они геройски сработали, — подтвердил директор завода.

— Познакомьте меня с лучшим рабочим, товарищ Гусовский, — попросил я.

— С лучшим? — смущенно переспросил начальник цеха. — Так у нас цех очень большой — 1200 человек. Все работают старательно. Трудно кого-нибудь выделить.

— Тогда покажите того, кто вам больше всех по душе, — засмеялся я.

Начальник цеха подвел меня к токарю, который как раз обрабатывал казенник. Тот назвал себя: Григорий Яковлевич Царик.

— Как работается, товарищ Царик?

— Хорошо, товарищ нарком.

— Как выполняете норму?

— На 600 процентов.

— Каждый день?

— Да, каждый день.

— А брак бывает часто?

— Нет, брака не бывает совсем.

— Устаете?

— Всякое бывает.

Г. Я. Царик был токарем высшей квалификации, одним из настоящих мастеров своего дела. Ему поручали изготовлять самые ответственные детали.

— Ну а как устроились с жильем после эвакуации?

— Можно сказать, неплохо, товарищ нарком. Время военное.

— И все же?

— Да есть у нас в хате у хозяев лежанка и деревянные нары. Две дочки спят на лежанке, а мы с женой Верой Митрофановной — на нарах. Свою «комнату» отгородили простыней. Ведь кроме нас в хате живут еще две семьи. Хозяева добрые, живем дружно. Так что ничего. Главное — скорей бы фашистов разбить!

Мы пошли дальше по цеховому пролету.

— Хорошие у вас люди в цехе, товарищ Гусовский.

— Очень хорошие, товарищ нарком! — откликнулся начальник цеха. В голосе его прозвучала гордость, и я подумал, что этот молодой инженер, как видно, неплохой командир производства, раз так отзывается о подчиненных. И, как оказалось впоследствии, не ошибся. С Сергеем Владимировичем Гусовским мне пришлось встречаться еще не раз и в годы войны, и после ее окончания. Он вырос в-крупного руководителя производства, стал Героем Социалистического Труда, лауреатом Государственной премии СССР, депутатом Верховного Совета УССР и до последнего дня своей жизни успешно руководил производственным объединением «Завод Арсенал».

Опыт перебазирования «Арсенала», а затем и других наших предприятий мы широко использовали при эвакуации основной массы заводов и учреждений, которая проводилась позднее, в октябре 1941 года. Для решения вопросов, связанных с эвакуацией, в наркомате был создан специальный штаб во главе с В. М Рябиковым.

В соответствии с требованием Совета по эвакуации мы разработали план перебазирования предприятий и учреждений из угрожаемой зоны, заблаговременно довели до заводов предварительные указания. В них определялся порядок организации и проведения эвакуации, демонтажа оборудования, его упаковки, погрузки, перевозки и монтажа. Предусматривались меры по перевозке и обеспечению в пути следования людей, по оборудованию для них вагонов (нары, подножки, бачки для воды, железные печки и т. п.), организации службы в эшелонах. О местонахождении эшелонов ежедневно докладывалось в наркомат. Устанавливалось, что директор эвакуируемого завода может следовать на новую базу только с разрешения наркома, после завершения отправки людей и оборудования. Это требование распространялось и на конструкторские бюро, научно-исследовательские в проектные институты наркомата.

Руководство заводов, намеченных к эвакуации, было обязано представить в наркомат планы эвакуации, провести необходимые подготовительные работы и рекогносцировку новых баз. Заводские планы эвакуация перед их утверждением тщательно изучались в главках и отделах. Особое внимание обращалось на правильность определения количества и типа вагонов (платформ), очередности отправки оборудования и цехов, на расчет времени, нужного для эвакуации и восстановления выпуска продукции на новом месте.

Организованно а четко прошла эвакуация оборонных заводов из Москвы и Подмосковья в дни, когда развернулись ожесточенные сражения на подступах к столице. В начале октября ударным группировкам противника удалось прорвать оборону советских войск. 3 октября был оставлен Орел, а еще через три дня Брянск. Возникла угроза выхода врага к Москве. 7 октября поздно вечером я был приглашен на заседание Совета по эвакуации.

— Государственный Комитет Обороны, — сказал Н. М. Шверник, — принял решение об эвакуации ряда оборонных предприятий из Москвы, Московской области и Тулы. Предложения наркомата вооружения о новых базах размещения артиллерийских, стрелковых, патронных заводов, проектных институтов и конструкторских бюро утверждаются. Но по оптическим заводам имеются некоторые уточнения. В частности, один из заводов предлагается разделить и эвакуировать не в Новосибирск, а в Свердловск и в Уральск. Что вы скажете по этому поводу, товарищ Устинов?

— Прошу все же утвердить наше предложение, — поднялся я. — Разделение завода создаст большие трудности, потребует дополнительного оборудования и неизбежно отодвинет сроки пуска на новом месте. В Новосибирск отправлены из нескольких городов аналогичные наши предприятия. Они уже начали работу. Это поможет ускорить ввод завода в строй и облегчит организацию и обеспечение оптического производства.

— А как же с размещением людей и производственных мощностей? Совет по эвакуации именно это имел в виду, предлагая разделить завод и изменить место его перебазирования, — возразил Н. М. Шверник.

— Что касается условий размещения, — ответил я, — то мы, Николай Михайлович, уже проработали этот вопрос с секретарем Новосибирского обкома М. И. Кулагиным. Нам выделяют для завода здания Института инженеров транспорта, Кузбассугля, Облпотребсоюза, Главунивермага, гостиницы, Сибзапзолота, автогаража областного управления и другие помещения. Мы просим Совет по эвакуации временно закрыть Институт инженеров транспорта, произведя досрочный выпуск. Кроме того, мы просим разрешить Новосибирскому облисполкому закрыть пятнадцать школ, чтобы в них можно было разместить рабочих. Дополнительно к этому мы немедленно развернем строительство бараков и землянок, для чего туда направляются необходимые люди и средства. Членов семей эвакуированных рабочих временно разместим в расположенных вблизи города сельских районах.

По-видимому, мои доводы оказались убедительными. Возражений не последовало.

— Хорошо, — сказал Н. М. Шверник. — Согласимся с предложением наркомата. Эвакуацию заводов начинайте немедленно. На первые пять дней вам выделяется по пятьсот вагонов ежесуточно. К сожалению, больше выделить не можем. Но допускайте простоев. Используйте вагоны по-хозяйски. О ходе эвакуации докладывайте ежедневно. Секретарям обкомов и крайкомов ВКП(б) и председателям исполкомов указания об обеспечении прибивающих работников и членов их семей жилплощадью и питанием нами даны. — Николай Михайлович, — снова поднялся я, есть еще одна просьба. Прошу дать указание наркому торговли об организации питания в пути следования эшелонов. Надо исключить возможность повторения случаев, подобных тому, что произошел с одним из ленинградских заводов.

— Что за случай? — заинтересовался Шверник.

— Заводской эшелон был задержан на несколько дней на разъезде Унжа Северной дороги. Все запасы продуктов в эшелоне иссякли. А на разъезде продуктов не оказалось. С питанием людей создалось крайне тяжелое, можно сказать, катастрофическое положение.

В постановление Совета по эвакуации был включен пункт, обязывавший наркомторг обеспечить питанием эвакуируемых работников и членов их семей на все время следования эшелонов.

Возвратившись с заседания Совета, я собрал руководящий состав наркомата, объявил о решении правительства и мерах по своевременному и организованному проведению эвакуации. Для непосредственного руководства эвакуацией на наиболее крупные заводы немедленно командировались заместители наркома и начальники главков Б. Л. Ванников, И. А. Мирзаханов, Н. Г. Костыгов, И. П. Карасев, А. Н. Сергеев.

Одновременно часть руководящих работников наркомата (В. Н. Новиков, Н. Э. Носовский, Б. И. Каневский и др.) направлялась на новые базы для обеспечения своевременного монтажа и пуска эвакуируемых заводов. На заместителя наркома Н. Д. Агеева возлагалась персональная ответственность за своевременную подготовку строящихся объектов в новых пунктах. Туда же еще до начала эвакуации заводов направлялись от них бригады монтажников, технологов и конструкторов для подготовки планировок и обеспечения ускоренных темпов монтажа оборудования.

Начальнику транспортного отдела Н. М. Денисову вменялось в обязанность контролировать и ежедневно докладывать мне ход погрузки, подачи и отправки вагонов с оборудованием, материалами и людьми эвакуируемых предприятий и продвижение эшелонов.

8 октября начался демонтаж оборудования и погрузка на платформы. Тяжело было рушить то, что еще недавно создавали. Я постоянно бывал на заводах в те дни и видел, как многие рабочие плакали, снимая с фундаментов станки. Особенно запомнилось мне 13 октября.

* * *

Ранним утром приехал я на один из московских заводов. Погода была плохая. Шел мелкий холодный дождь. У заводоуправления меня встретил директор завода. Поздоровались.

— Какая обстановка на заводе?

— Обстановка неважная, а точнее — тяжелая.

— Почему?

— Рабочие говорят: «Москву не сдадим!» — и не хотят уезжать. Говорят, что надо всеми силами защищать столицу, а не бросать ее, лучше, мол, здесь погибнем в боях, чем куда-то ехать.

— Откуда такие настроения? Вы разъяснили людям, почему и для чего проводится эвакуация? Судя по вашему докладу, нет. Идемте в цеха. И пригласите с собой парторга.

В цехах рабочие упаковывали в ящики части оборудования, инструменты. Работали как-то вяло, даже угрюмо. Поговорил с начальниками цехов, с некоторыми мастерами и рабочими. Во время этих бесед рядом со мной были и директор, и парторг ЦК ВКП(б) на заводе.

После посещения третьего или четвертого цеха я сказал:

— Совершенно очевидно, что к эвакуации завода вы приступили без убедительного разъяснения людям ее острой необходимости. Давайте исправлять ваши промахи. Собирайте общезаводской митинг.

Через полчаса люди собрались в сборочном цехе.

— Товарищи, — обратился я к ним, — эвакуация завода проводится не потому, что Москва якобы будет сдана врагу. Нет! Принимаются все меры по защите столицы. За нее будем драться до последней капли крови. Но на подступах к Москве сейчас обстановка очень сложная. Враг нацеливает удары по заводам. Нарушение их работы лишает армию нужного ей оружия. Выведя заводы из-под ударов врага, мы обеспечим в самый короткий срок нарастающий выпуск оружия. Значит, эвакуация нужна, нужна для победы. Партия и правительство верят в то, что рабочие столицы и Подмосковья покажут образцы революционной сознательности, проведут эвакуацию организованно и быстра и на новом месте будут давать фронту еще больше оружия!

Выступления заводских товарищей на митинге покачали, что настроение в коллективе переменилось. Люди поняли, что эвакуация необходима. Надо отдать должное и руководству, партийному комитету завода. Они сумели быстро перестроиться и мобилизовать коллектив на дружную, самоотверженную работу. Это позволило заводу уже на новом месте через два месяца выдать первую партию зенитных пушек.

А обстановка на фронте продолжала усложняться. 14 октября немецко-фашистские войска захватили Калугу и ворвались в Калинин.

ГКО принял решение ускорить эвакуацию оборонных заводов из Москвы и Московской области, а также перевести в Куйбышев часть партийных и правительственных учреждений и дипломатический корпус. 15 октября меня вызвали в Кремль, где я встретил и других наркомов. Собрались в зале заседаний Совнаркома. После недолгого ожидания вошел В. М. Молотов и без всяких предисловий сказал:

— Сегодня же все наркомы должны выехать из Москвы в места, установленные для размещения их наркоматов по плану эвакуации.

Кто-то спросил, а как быть, если наркомат еще не перебазировался на новое место. Последовал ответ: все равно выехать сегодня, а эвакуацию наркомата поручить одному из заместителей.

Наш наркомат первоначально намечалось эвакуировать в Ижевск, затем в Киров. Но к середине октября выявилось, что Ижевск и так уже перенаселен, а из Кирова связь с заводами в центральной части страны и в Поволжье недостаточно надежна. Поэтому еще 13 октября я обратился в ГКО с просьбой о размещении аппарата наркомата во главе с В. М. Рябиковым в Перми. В Москве при себе просил оставить оперативную группу с соответствующим персоналом общим количеством 80 человек[14].

ГКО утвердил представленный нами проект постановления. Около четырех месяцев находился наркомат вооружения в Перми. Основная его часть возвратилась в столицу после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, к 24-й годовщине Красной Армии.

Вместе с другими семьями в Пермь уехала и моя жена с двумя детьми. Там Таисия Алексеевна работала. Там же она в вступила в партию.

Небольшая оперативная группа наркомата вооружения находилась и в Куйбышеве, где правительство было поручено представлять Н. А. Вознесенскому.

К концу 1941 года было эвакуировано 80 процентов всех предприятий промышленности вооружения. С заводов вывезено около 54 тысяч единиц различного оборудования, в том числе почти 40 тысяч металлорежущих станков. К новым местам базирования переехало около 150 тысяч человек.

Многие заводы эвакуировались на однотипные предприятия, с которыми обычно сливались. Но оборудование приходилось чаще всего устанавливать в недостроенных и непроизводственных помещениях. Немало заводов располагалось на территориях гражданских предприятий и в различных малопригодных для производства зданиях и подсобных помещениях.

Развертывание производства на новых базах проходило в трудных условиях. Порой оборудование устанавливалось под открытым небом, и начинался выпуск продукции еще до завершения строительства цехов. Вся эта работа проводилась в условиях дождливой, холодной осени и очень морозной зимы.

В конце 1941 года я приехал на Урал, на завод имени М. И. Калинина. Стоял сорокаградусный мороз. Но цехи работали. Работали под открытым небом — крыш не было. У большинства станков на перевернутых ящиках — подростки. В проходах «горнушки» — так рабочие называли круглые металлические короба с дырами для тяги. «Горнушки» топили круглосуточно. Около них и отогревались ребята, когда мороз совсем уж допекал, и снова брались за дело…

Так было и в других местах. Вопреки немыслимым трудностям, всем невзгодам и лишениям, вопреки всему, уже через месяц-полтора после перемещения заводы начинали давать продукцию. Но все-таки они эти месяц-полтора не работали. Конечно, мы учитывали предполагаемое снижение производства вооружения в связи с эвакуацией и представляли соответствующие данные в ГКО. Например, в последнем квартале 1941 года ожидалось уменьшение выпуска 25-мм и 37-мм зенитных автоматических пушек на 2500, 7,62-мм самозарядных винтовок и пистолетов-пулеметов более чем на 450 тысяч, пулеметов — на 24 тысячи, орудийных, авиационных прицелов и панорам-на 35 тысяч, артиллерийских буссолей и стереотруб — на 5400[15].

Эти расчеты давали возможность Государственному Комитету Обороны реально планировать обеспечение вооружением соединений и частей Красной Армии и проведение операций на фронте с учетом снижения выпуска военной продукции. Оно началось в октябре и упало до минимального уровня в ноябре. Но уже в декабре падение было приостановлено. А с начала 1942 года наметился общий его рост, который не снижался затем всю войну.

Быстро нарастал военно-промышленный потенциал восточных районов страны. Только за первые полгода войны 1523 промышленных предприятия, в том числе более 1360 крупных, были переброшены в Поволжье, на Урал, в Западную и Восточную Сибирь, в Казахстан и Среднюю Азию. Размещение и введение в действие сотен эвакуированных предприятий придали огромное ускорение развитию экономической базы, создание которой на Востоке страны было начато в годы первых пятилеток. Здесь налаживалось кооперирование предприятий, разрабатывались и вовлекались в производство наличные ресурсы сырья и материалов, разворачивались крупномасштабные капитальные работы. Сюда шли все основные запасы металла, материалов, оборудование и инструмент.

В целом к середине 1942 года перестройка народного хозяйства на военный лад была полностью завершена. На такую перестройку потребовалось около года. Для сравнения можно сказать, что в США и Англии, несмотря на то, что в этих странах условия для экономической мобилизации были благоприятными, а американская земля вообще не была затронута войной, перевод промышленности на военные рельсы занял значительно больше времени. Тем самым социалистическая экономика, основанная на общественной собственности на орудия и средства производства и имеющая плановый характер, продемонстрировала свою несравнимо более высокую устойчивость и мобильность. В неимоверно трудных условиях первого периода навязанной Советскому Союзу войны она убедительно доказала огромные преимущества перед капиталистической экономикой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.