Доверие

Доверие

Зима 1937/38 года в круговороте заводских дел и забот промелькнула как-то незаметно. Я был полностью поглощен работой, да и весна началась необычно рано и дружно.

В конце марта в моей судьбе произошел новый крутой поворот — я был назначен директором завода «Большевик». Казалось, еще только вчера получил назначение инженером конструктором в заводское КБ и не без робости впервые в этой роли приближался к проходной. И вот позади беседы и обкоме партии, наркомате, в Центральном Комитете ВКП(б). Я — директор.

Все произошло быстро и для меня неожиданно. Однажды вечером мне сообщили, что поскольку главный конструктор завода болен, мне, как его заместителю, придется докладывать завтра А. А. Жданову о работе конструкторского бюро. Времени на подготовку было очень мало. О составлении письменного доклада не могло быть и речи. Только продумал его содержании и набросал план.

В назначенное время прибыл в Смольный. Андрей Александрович вначале расспросил, давно ли я в партии, получаю ли моральное удовлетворение от новой работы, как идут дела на заводе, как живу и не тесно ли в одной комнате с семьей в четыре человека. Беседа приняла непринужденный характер. Я доложил о работе конструкторского бюро, об узких местах, трудностях, высказал свои соображения о том, что желательно сделать в ближайшее время и в перспективе. По-видимому, мой доклад и ответы на заданные им вопросы удовлетворили А А. Жданова. Заканчивая разговор, он спросил, как мне удалось за короткое время изучить производство. Я ответил, что тесные связи с заводом у меня установились задолго до перехода туда, а работа в конструкторском бюро, ежедневное посещение основных цехов и активное участие в жизни заводской парторганизации позволили быстро вникнуть и в общее состояние дел, и в проблемы дальнейшего развития предприятия.

Вскоре меня снова вызвали в Смольный, а потом в Москву — в ЦК ВКП(б) — и предложили возглавить коллектив «Большевика». Огромное доверие партии надо было оправдать долом. Я отчетливо понимал, что директор несет ответственность перед партией и правительством за все на заводе: за морально-политическую атмосферу в многотысячном коллективе, безусловное выполнение плана, соблюдение трудовой дисциплины всеми работниками, да и за себя. Ведь на директора смотрят все, видят, когда приходит и уходит, что и как делает, как разговаривает с людьми, насколько близок к ним.

Возвратившись из Москвы, я прямо с вокзала поехал на завод. Поднялся на второй этаж заводоуправления. Зашел в кабинет директора, сел за стол и задумался о том, как и с чего начать работу в новой должности.

Мои раздумья прервал телефонный звонок.

— Товарищ Устинов? — спросила телефонистка. — С вами будет говорить товарищ Жданов.

Тотчас в трубке раздался знакомый голос:

— Здравствуйте, товарищ Устинов.

— Здравствуйте, Андрей Александрович.

— Давно ли возвратились? Все в порядке? Хорошо. Входите в курс дела. A завтpa прямо с утра прошу ко мне. И секретаря парткома с собой пригласите. Договорились? Ну, до встречи.

В трубке раздались короткие гудки, а я все продолжал держать ее возле уха. Потом спохватился, набрал номер телефона Рябикова. Василий Михайлович ответил сразу же, словно только и ждал моего звонка, и тотчас пришел в директорский кабинет. Я рассказал ему о поездке в Москву, о звонке Жданова. Обсудили, какие материалы надо посмотреть, чтобы подготовиться к завтрашнему разговору в обкоме партии. На сердце стало спокойней — мне словно передалась частица рябиковской уверенности и оптимизма.

Так получилось, что первые шаги на заводе я сделал рука об руку с Рябиновым, и теперь, на новом важном для меня жизненном этапе, он снова был рядом. А надежное, крепкое плечо товарища значит очень много.

Ранним утром следующего дня, успев еще раз обсудить с Василием Михайловичем ряд вопросов, которые касались положения дел на заводе и казались нам наиболее важными, мы были в Смольном, в приемной кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Жданова.

Андрей Александрович поднялся нам навстречу, крепко пожал руки, поздравил меня с назначением.

— Ну вот, — сказал он с удовлетворением, — теперь у вас упряжка получится сильная. Должна получиться! Ведь вы с Рябиковым, если не ошибаюсь, знакомы давненько и далеко не шапочно. Знаний вам не занимать. Порох тоже, мне кажется, есть в достатке. Верно? Ну а опыт — дело наживное.

Все это Жданов говорил, пока мы шли от середины просторного кабинета, где он нас встретил, к столу, пока усаживались на стулья, говорил приветливо и просто. И я почувствовал, как схлынуло напряжение, в мыслях появилась спокойная, созвучная ждановскому тону ясность.

— А завод ваш пока работает плохо, — продолжал он. — Вы знаете не хуже меня, что уже несколько лет не выполняется государственный план. И это при тех богатых технических возможностях, которыми завод располагает. Вы задумывались, почему так происходит? Ведь и люди у вас прекрасные, и работать по-настоящему умеют. Но на заводе нет должного порядка, дисциплины, ответственности за порученное дело. Люди устали от штурмовщины и безалаберности. Вы замечали, как утомляет людей отсутствие дисциплины? Неорганизованность ставит в положение отстающих даже хороших работников. Значит, что для вас сейчас самое важное, самое главное? Дисциплина. Наша, большевистская, сознательная дисциплина, дисциплина действия, инициативы, активности. Как ее добиться? У Ленина вы найдете четкий ответ на этот вопрос. Нужно поднять воспитательную и организаторскую работу и соединить ее с хозяйственной. Иными словами, каждое производственное мероприятие надо обеспечивать политически, помнить, что и технология, и ремонт оборудования, и чертежное хозяйство — все это вопросы и политические, вопросы работы с людьми.

Больше часа продолжался разговор в кабинете Жданова. Впоследствии мне не раз приходилось встречаться с Андреем Александровичем, и я вновь и вновь убеждался в том, что стремление вовремя помочь, ободрить, подсказать пути решения самых острых проблем, основанное на способности тонко и верно чувствовать психологическое состояние как отдельного человека, так и многих людей, — не случайность, не эпизод в деятельности одного из видных руководителей нашей партии, а неотъемлемый элемент этой деятельности. Во всяком случае, с первых же своих директорских шагов я постоянно ощущал внимание, поддержку и действенную помощь горкома и обкома партии.

Завод я в общем-то знал неплохо, но теперь на многое стал смотреть другими глазами. Это и понятно — иным стал уровень ответственности. Именно поэтому решил познакомиться с заводом как бы заново — пройти по всем подразделениям, окунуться в самую гущу рабочих, получить информацию о положении дел на различных участках из первых рук. Удобно это было сделать еще и потому, что у нас как раз работала комиссия наркомата по приемке завода.

Замечу, что такое «знакомство заново» позволило мне воочию увидеть так называемые узкие места на заводе, послушать мнение рабочих, мастеров, руководителей цехов и участков относительно того, как эти узкие места «расшить». Узнал я получше и командиров основных заводских подразделений, узнал не в кабинетной обстановке, когда многое видится и воспринимается иначе, а непосредственно на рабочем месте, там, где протекает их основная деятельность. Начальник одного из цехов, докладывая мне, явно нарочито подбирал только мрачные факты, говорил, что при всем его старании никак нельзя работать лучше.

— Так почему же все-таки план не выполняется? — спросил я, прерывая поток объяснений.

— А потому, что он просто нереальный! — заявил начальник цеха. — Выполнить его не позволяют объективные причины.

Решил задержаться в цехе, чтобы выяснить, что же это за «объективные причины». Поговорил с рабочими, мастерами, секретарем партийной организации, коммунистами цеха. Посмотрел, как организовано производство, как расставлены люди, насколько полно используются имеющиеся в цехе мощности. Выяснилось, что главные причины отставания цеха носят отнюдь не объективный, а сугубо субъективный характер. Начальник цеха оказался закоренелым консерватором и бюрократом, который вместо живой работы с людьми предпочитал отсиживаться в кабинете, производство знал плохо, инициативу работников не поддерживал, не советовался с ними, уверовав в свою исключительность и непогрешимость.

Для меня стало ясно, что этот руководитель не пользуется авторитетом в коллективе и чем скорее его заменим, тем лучше будет для дела. И действительно, цех стал работать успешнее после замены его начальника и принятых парткомом мер по активизации работы цеховой парторганизации.

Должен сказать, что подобного рода руководителей мне пусть не так уж часто, но все же приходилось встречать и в последующем. И всегда я испытывал чувство горечи, недоумения и досады. Значит, доверие, которое оказано человеку, им не оправдано. А что может быть дороже доверия? В нем концентрируются доброе отношение к работнику, высокая оценка его деловых и политических качеств, уважение к нему, надежда на то, что он с максимальной пользой послужит общему делу на порученном ему месте. Быть достойным доверия это значит оправдывать его повседневным упорным, самоотверженным трудом, высочайшей требовательностью к себе, неподкупной честностью в словах и поступках.

Известно, как окрыляет человека доверие, как приумножает его силы, какую вселяет уверенность. Но это вовсе не исключает контроля за его деятельностью. Напротив, практика показывает, что доверие дает должный эффект тогда, когда оно сочетается с высокой требовательностью. Ведь руководство — это прежде всего ответственность. И чем выше пост, том выше ответственность.

Партия и народ дают руководителю соответствующие права. Права зачастую значительные. Но они для того и даются, чтобы руководитель в полной мере использовал их в общих интересах. Вот почему его права никогда, ни при каких обстоятельствах не должны отделяться от обязанностей. Какой бы пост ему ни был доверен, руководитель должен помнить о своей ответственности перед людьми, всегда и но всем исходить из этой ответственности. Только тогда права, предоставляемые ему должностью, переплавляются в моральное право руководить. Иначе говоря, такое право- результат слияния и облике и повседневной работе руководителя высокой идейности, деловитости, трудолюбия и дисциплинированности, высочайшей требовательности к себе, неподкупной честности. Все это составляет прочную жизненную основу авторитета, придает ему действительно весомый, или, как говорят, непререкаемый характер. Понятно, что авторитет не дается вместе с должностью как некий непременный атрибут. Он и не завоевывается раз и навсегда. Его надо подтверждать всю жизнь и всей своей жизнью…

Непременным требованием к руководителю любого ранга является знание им дела. Наряду с этим нужен боевой партийный дух, когда человек внутренне убежден, что он за все в ответе, необходима увлеченность работой, когда не жаль отдавать ей все свои силы, энергию, талант, важна, наконец, любовь к людям, без которой нет по-настоящему прочной обратной связи, и, значит, слова и дела руководителя по находят должного отклика и поддержки. Руководитель должен аккумулировать в своих решениях мнение коллектива, уметь максимально мобилизовывать его творческий потенциал на выполнение стоящих задач. Наша партия готовит и воспитывает замечательные кадры руководителей, подлинных вожаков, умелых организаторов и воспитателей масс, пользующихся глубочайшим авторитетом, искренней любовью и уважением советского народа. Вдохновляющим образцом руководителя является для всех нас Владимир Ильич Ленин. Гениальный теоретик, блестящий стратег и тактик революционной борьбы, создатель нашей партии и государства, великий зодчий социализма, Ленин бесконечно дорог и близок всем людям доброй воли и как самый человечный человек. Бескомпромиссно нетерпим был Ильич ко всякому бюрократизму, администрированию, инертности, фразерству, безответственности.

Известно, что, желая получить краткую характеристику работника, В. И. Ленин как Председатель Совнаркома просил дать оценку политических взглядов этого работника, знания им дела, административных способностей, добросовестности. Вообще же всякая работа управления, считал он, требует особых свойств. «…Чтобы управлять, — подчеркивал Владимир Ильич, — нужно быть компетентным, нужно полностью и до точности знать все условия производства, нужно знать технику этого производства на ее современной высоте, нужно иметь известное научное образование»[5].

Эти ленинские требования партия последовательно и твердо проводит в жизнь с первых дней Советской власти. Для меня, как хозяйственного руководителя, директора завода, серьезнейшим и поучительным экзаменом стал, например, отчет перед правительством в мае 1938 года — то есть менее чем через два месяца после назначения. А подготовка к отчету явилась в высшей степени полезной школой не только для меня, но и дня всего руководства завода, для его партийной организации, всего коллектива. Мы поставили вопрос так: каждое слово, каждая строчка отчета должны основываться на тщательном анализе состояния дел, на досконально выверенных фактах. На это были мобилизованы все силы.

Думаю, что такая постановка вопроса была единственно правильной. Нельзя начать действительного движения вперед, не дав себе, говоря ленинскими словами, самого точного отчета о положении дел, не признав безбоязненно недостатки, чтобы тверже повести борьбу с ними. Большую роль сыграла продуманная, целенаправленная работа парткома. В. М. Рябикову, партийным активистам удалось поднять коммунистов на борьбу с недостатками, на выполнение и перевыполнение плановых заданий, добиться, чтобы это стало делом чести каждого работника «Большевика».

Перелом в общий настрой коллектива внесла общезаводская партийная конференция. Состоялась она во второй половине апреля. На ней был дан настоящий партийный бой расхлябанности, неисполнительности, неорганизованности, бесхозяйственности. Откровенный, страстный, взыскательный разговор на конференции до глубины души взволновал меня. Я еще раз убедился, какие прекрасные, какие замечательные люди работают рядом со мной. С такими людьми заводу любая задача по плечу.

С этими мыслями я и приехал в Москву. Они не покидали меня ни на мгновение и во время моего доклада правительству. Доклад был остро самокритичным и в то же время взвешенным, аргументированным, содержал ясные, говоря инженерным языком, просчитанные, основанные на реальной оценке сил и возможностей ответы на важнейшие вопросы, связанные с уже осуществляемым улучшением деятельности и дальнейшим развитием завода. Все это явилось результатом коллективной работы многих руководителей, специалистов, рядовых тружеников «Большевика», и я испытывал глубокую благодарность к моим товарищам за оказанную помощь.

В принятом по докладу решении правительства был определен ряд организационных и технических мероприятий, реализация которых способствовала ускоренному совершенствованию производства на «Большевике».

Большую роль в мобилизации коммунистов на выполнение стоящих перед заводом задач сыграла районная партийная конференция, состоявшаяся в мае. На ней меня избрали членом Володарского райкома партии города Ленинграда. Подъему трудовой активности, творческой инициативы способствовали и проведенные на заводе комсомольская конференция, собрания стахановцев, интеллигенции, хозяйственного актива, а также совещания руководящего состава и заводского актива по различным вопросам производственной деятельности.

Важным подспорьем для нас стала развернувшаяся в это же время подготовка к юбилею завода — 75-летию со дня его основания. По этому поводу в конце мая состоялось торжественное собрание. Оно вылилось в волнующий общезаводской праздник. На него мы пригласили ветеранов завода — старых большевиков, участников Обуховской обороны, Октябрьской революции и гражданской войны, представителей других ленинградских предприятий. Партком поручил мне выступить с докладом.

В докладе особое внимание уделялось раскрытию стоящих перед заводским коллективом задач, необходимости приумножения славных революционных и трудовых традиций старших поколений.

С взволнованными речами выступили бывший слесарь — член петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», создатель революционной социал-демократической организации на заводе В. А. Шелгунов и первый красный директор Обуховского завода А. А. Антонов. Тепло поздравили коллектив завода делегаты ряда предприятий Ленинграда и других городов страны, Ленинградский горком партии, видные деятели Коммунистической партии и Советского государства. Прислали приветствия М. И. Калинин, Н. К. Крупская, Е. М. Ярославский.

Главное, чем, на мой взгляд, обогатили юбилейные торжества каждого их участника, — это ясное ощущение сопричастности к славному революционному прошлому, завода, понимание личной ответственности за достойное продолжение его традиций.

Исподволь, не сразу происходили изменения на заводе. Изо дня в день улучшались показатели участков, цехов, отделов. Партийный комитет, заводская многотиражка заботились о том, чтобы о конкретных результатах, достигнутых в работе, знали все, чтобы в коллективе формировалась и крепла уверенность в своих силах, чтобы люди почувствовали и полюбили вкус трудовой победы, радость хорошо исполненного дела, гордость за свою бригаду, участок, цех, завод.

Вместе с В. М. Рябиновым, главным инженером Л. Г. Говором, главным технологом М. А. Минковым, другими товарищами мы искали, вычисляли то звено в производственной цепи, которое в данный момент было главным, решающим, за которое, как говорил В. И. Ленин, надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему звену.

Первым таким звеном была сборка машин. Здесь сходились, по сути, завязывались в узел производственные нити со всего завода, отсюда выходила готовая продукция. Поистине сборка была для нас гордиевым узлом. Цех работал неритмично, часто авралил, и никакие частные меры, которые мы принимали, нужного эффекта не давали. Вновь и вновь мы изучали организацию производственного процесса в цехе, характер и степень использования имевшихся в нем мощностей и ресурсов. Привлекали к решению проблем улучшения сборки не только ведущих специалистов завода, начальника цеха В. Ф. Белова, его заместителя Я. В. Смирнова, но и экономистов, технологов, руководителей участков, рабочих. И в конце концов пришли к единому выводу: нужна кардинальная и организационная, и технологическая перестройка работы цеха. Иначе говоря, гордиев узел надо было рубить.

Мы приняли решение отделить сборку от крупномеханического производства. На результатах работы отрицательно сказывалось то, что они были объединены в одном цехе.

Как показали первые же дни и недели работы в новой организации, такой шаг был полностью оправдан. Сразу же стали очевидными причины сбоев и неполадок, конкретные виновники недопоставок комплектующих узлов и деталей. Мы получили возможность оперативного и, главное, эффективного влияния на процессы, предшествующие сборке, и на само сборочное производство. А когда для сборочного цеха достроили специальную сдаточную площадку, последние, как мы их называли, внутренние помехи в процессе сборки были устранены.

Одновременно осуществили реконструкцию ряда других цехов, пересмотрели и упорядочили состав и структуру отделов. Реорганизовано было, в частности, и конструкторское бюро. Здесь наиболее рациональную форму организации подсказал главный конструктор завода И. И. Иванов. Вместо одного мы создали два подразделения с конкретным профилем — серийно-конструкторское бюро (СКВ) во главе с Г. Н. Петуховым, в обязанности которого вменялась работа с серийной продукцией, и проектно-конструкторское бюро (ПКБ) под руководством Е. Г. Рудяка — для разработки опытных образцов машин. Специально созданная общезаводская комиссия привела в надлежащий вид чертежное хозяйство.

Главному конструктору был подчинен и созданный на заводе специальный цех для производства опытных работ. Это позволило в корне изменить существовавшее прежде положение дел, когда опытные работы считались в цехах второстепенными, а то и необязательными. За их отставание могли просто пожурить и тем ограничиться.

Был создан цех нормальных деталей, что дало возможность эффективно использовать при разработке новых образцов машин уже освоенные в производстве и проверенные в эксплуатации детали, узлы, агрегаты. Практика подтвердила правильность этого шага: существенно сократилось время проектирования, возросла надежность изделий. Только за год мы сэкономили около миллиона рублей.

Много сил и времени отнимало у нас строительство теплоэлектроцентрали ТЭЦ. Нужна она была, как говорится, позарез. С ее вводом в строй снимались с повестки дня проблемы, связанные с энергетикой завода, созданием резерва производственных мощностей и обеспечением постоянной мобилизационной готовности. Кроме «Большевика» новая ТЭЦ должна была обеспечивать нужды еще трех предприятий, а также жилого массива. Словом, стройка была ответственная. В ней участвовали организации нескольких наркоматов.

Постоянно следили за ходом строительства ТЭЦ Ленинградский обком и горком партии. Городской комитет ВКП(б) даже направил на стройку своего уполномоченного — парторга горкома партии.

С приближением назначенного правительством срока ввода ТЭЦ и действие становилась все яснее угроза его срыва. Выполнение ряда работ запаздывало на полтора-два месяца, причем по причинам, от нас не зависевшим. Однажды после очередного посещения стройки я позвонил А. А. Кузнецову, секретарю горкома партии.

— Алексей Александрович, на ТЭЦ работы опять застопорились, — сказал я и перечислил материалы, нехватка которых вынуждает строителей и монтажников простаивать.

— По ряду позиций город окажет помощь стройке, — ответил Кузнецов. — Но и мы не боги, и у нас лимиты и фонды. Надо, видно, серьезно ставить вопрос перед Москвой. Сейчас же свяжусь с Ванниковым. О результатах тебе, Дмитрий Федорович, сообщу позже. Но ты со своей стороны продолжай искать, как помочь стройке.

Вечером того же дня мне позвонил нарком Борис Львович Ванников.

— Получил телеграмму от Кузнецова, — поздоровавшись, сказал он. — Горком бьет тревогу, думаю, не без твоего ведома…

— Положение действительно серьезное, — отвечал я. — Считаю, что в оставшееся время теми силами и средствами, которыми стройка располагает, выполнить задачу не сумеем.

— Хорошо. У нас есть намерение вопрос о пуске ТЭЦ рассмотреть на коллегии. Готовьте материалы. Приглашение на заседание получите.

На заседание коллегии наркомата вместе со мной были приглашены секретарь парткома, главный инженер, начальник управления капитального строительства и некоторые другие товарищи. Коллегия детально разобралась в причинах возникновения угрозы срыва своевременной сдачи ТЭЦ, определила меры по их устранению и завершению строительства. В частности, было решено, учитывая особую важность ТЭЦ для промышленности Ленинграда и всей жизнедеятельности города, просить Совнарком увеличить на 600–700 человек число рабочих на стройке, улучшить поставку необходимых материалов. Просьба была удовлетворена. ТЭЦ вступила в строй в предусмотренное правительственным заданием время.

Главный энергетик завода Н. А. Дубасов представил мне на утверждение проект штатного расписания ТЭЦ. Предполагаемая численность обслуживающего персонала составляла более 400 человек. После изучения проекта я пригласил главного энергетика.

— Николай Алексеевич, на основании каких расчетов составлены у вас в отделе штаты ТЭЦ?

— Мы, Дмитрий Федорович, исходили из необходимости обеспечения бесперебойной работы. — И Дубасов начал пространно пояснять исходные позиции, от которых отталкивался отдел в расчетах. Большая часть из них основывалась или на устаревших нормативах, или на произвольно, на глазок взятых данных. Я терпеливо выслушал главного энергетика, а затем спросил, сколько человек обслуживают аналогичную станцию и капиталистических странах, например в США. Он ответил, что не располагает такими данными. Я попросил его еще поработать над проектом, основательно просчитать и техническую, и экономическую целесообразность каждой штатной единицы, а заодно изучить опыт обслуживания электростанций, сопоставимых по мощности с нашей, в США.

— Так то же американские, — возразил Дубасов.

— А что — американские? По техническому уровню наша ТЭЦ ни в чем им не уступает. Ну-ка давайте посмотрим…

Через некоторое время Николай Алексеевич доложил новое штатное расписание ТЭЦ со значительно меньшим по численности обслуживающим персоналом, а также показал результаты изучения этого вопроса по данным зарубежного опыта и станций, работавших в нашей стране.

История со штатным расписанием ТЭЦ лишний раз показала мне, что на заводе с вопросом использования людских ресурсов не все благополучно. А ведь обстановка требовала особой заботы о наиболее рациональном использовании людей. На это я обратил внимание всех руководящих работников завода, главных специалистов, начальников отделов в цехов. Состояние работы с кадрами мы рассмотрели на заседании парткома. Кадровый вопрос был остро поставлен и на общезаводском партийном собрании, посвященном итогам XVIII конференции ВКП(б). Сохранилась стенограмма моего выступления на этом собрании. Позволю привести из нее несколько строк, касающихся необоснованной траты рабочей силы.

«Д. Ф. Устинов, директор завода:

…С давних пор у нас повелось так: как только даешь цеху новое задание, сейчас же требуют новых людей, настаивают на увеличении штатов… Мы должны стремиться к тому, чтобы штат наших социалистических предприятий был не больше, а меньше капиталистических. Нам надо относиться к людям особенно бережно. Это главное богатство нашего общества. Каждый должен работать с наибольшей отдачей. Разве сможет он так работать, если его берут в штат на всякий случаи, про запас, я для него и дела-то нет? Пора понять, что лишние работники на предприятии не улучшают, а ухудшают, дезорганизуют работу».

Параллельно с ТЭЦ мы вели строительство других производственных объектов, в частности, первой в Ленинграде заводской АТС с машинным приводом. Как одну из главных забот руководство и партком завода рассматривали улучшение условий труда и быта работников «Большевика». Столовая, поликлиника, детские учреждения, жилые дома — все это возводилось нарастающими темпами, способствовало закреплению кадров на заводе, улучшало настроение людей, благотворно сказывалось на росте производственных показателей.

Большую роль в подъеме производства сыграли проведенные в это же время на заводе мероприятия по совершенствованию технологического процесса. На решении этой задачи мы сконцентрировали свои усилия сразу же после реализации основных организационных преобразований, хотя подготовительные работы в этом направлении велись уже давно.

Нам нужна была единая, всесторонне обоснованная, учитывающая конкретные возможности в особенности именно нашего завода технология. Ее, по существу, не было. И это, бесспорно, серьезно влияло на весь производственный процесс, порождало многие неувязки, а порой и противоречия.

К выработке прогрессивной технологии были привлечены наиболее квалифицированные специалисты «Большевика». Не постеснялись мы попросить помощи и у ленинградских ученых, позаимствовать опыт передовых предприятий отрасли и страны. Фактически заново созданный на заводе технический отдел превратился наконец в то, чем он и должен быть, — в настоящий штаб технической и технологической мысли. В короткий срок была завершена разработка технологии производства для всех основных видов продукции, выпускаемой заводом. Благодаря широкому привлечению конструкторов, рационализаторов и изобретателей, лучших производственников-стахановцев в технологических процессах нашли всестороннее использование самые совершенные, самые экономичные, наиболее перспективные приемы и способы работы.

Мы получили, образно говоря, мощный рычаг общего подъема производства, повышения производительности труда. Но можно ли было успокоиться на этом? Конечно нет! Нужно было решить по меньшей мере две взаимосвязанные задачи.

Первая состояла в том, чтобы научить людей пользоваться этим рычагом, применять его с максимальной пользой. С этой целью на заводе были проведены совещания и семинары специалистов, беседы и лекции, слеты стахановцев, обмен опытом лучших специалистов по профессиям, организовано практическое освоение этого опыта в бригадах, на участках, в цехах.

Действенной формой передачи передового опыта явились стахановские школы. Инициатором первой из них, которая стала и первой в Ленинграде, был стахановец Михаил Тимофеевич Зыковский. Собрав около десяти работавших вместе с ним товарищей, он показал им приемы работы, пользуясь которыми в 3–4 раза перевыполнял норму. Занятие имело большой успех. Инженеру Спиваку было поручено технически обосновать опыт стахановца и составить программу обучения. По ней было проведено шесть занятий. Их результат сказался очень быстро. Даже те рабочие, которые прежде не могли выполнить норму, стали давать 120–160 процентов плана. Резко снизился брак. Тогда мы организовали стахановские школы по всему заводу.

Опытом нашей работы я поделился на страницах газеты «Известия» в статье «Стахановская школа»[6]. Он получил широкое распространение на многих предприятиях страны. Освоению передовой технологии, повышению эффективности использования времени и оборудования послужила в такая форма работы, как «фотография» рабочего дня. Суть ее состояла в том, что на определенном участке или в цехе фиксировались все подробности организации работы в течение смены. Затем полученные результаты скрупулезно анализировались и оценивались. Это позволяло выявлять недостатки в использовании станков, инструментов, в работе прежде всего начальников цехов и участков, бригадиров, мастеров и оперативно устранять их. Активно включились в дело стенная печать, наглядная агитация, заводская многотиражка и радио.

В частности, в нашей многотиражке «Большевик» была заведена постоянная рубрика: «Работа стахановцев и ударников». Газета регулярно информировала о новых трудовых достижениях передовиков производства, помещала их фотографии. В то же время она смело, по-партийному писала о причинах и виновниках недостатков. Ее всегда с интересом читали в цехах, отделах, на стройках, во всех подразделениях завода, имела она и обширный рабкоровский актив. Систематически выпускались и цехах и отделах также бюллетени, технические листки, карты обмена опытом…

Хороший эффект дали и принятые нами меры по повышению действенности социалистического соревнования. Его итоги подводило заводское жюри ежемесячно и ежеквартально. Причем обеспечивалась широкая гласность. Активно применялись разнообразные формы морального и материального стимулирования. Лучшему цеху, например, присуждалось специально учрежденное дирекцией, парткомом, завкомом и комитетом комсомола переходящее Красное знамя и вручалась денежная премия для награждения наиболее отличившихся работников. Работник, завоевавший звание лучшего мастера завода или цеха, отмечался грамотой и премией. Портреты передовиков помещали на красочных стендах. Здесь же подробно рассказывалось об их производственных достижениях.

Все это обеспечило встречное движение по внедрению и освоению передовой технологии — сверху и снизу.

Так решали мы первую задачу.

Вторая задача заключалась в обеспечении повсеместного и безусловного выполнения технологических процессов, строжайшего соблюдения технологической дисциплины. По заводу был издан приказ, который регламентировал производственный процесс, устанавливал ответственность должностных лиц и работников за выполнение требований технологии. Без ведома главного технолога никто не имел права отступать от утвержденной технологии, нарушать ее. За выполнением приказа был организован строгий контроль на местах. Это способствовало лучшему использованию оборудования и материалов, наведению порядка во всех звеньях производства, а в конечном счете — повышению производительности труда и качества выпускавшейся заводом продукции.

Не видели мы ничего зазорного в том, чтобы применять у себя лучший опыт других производственных коллективов. Как-то была опубликована в «Правде» статья об опыте коломенцев, организовавших на заводе проведение общественного смотра оборудования в целях улучшения его использования. Обсудили почин коломенцев в парткоме, завкоме, комитете ВЛКСМ. Нам он пришелся по душе.

Решили провести общественный смотр оборудования и на «Большевике». Создали специальные так называемые смотровые бригады. В их состав вошли начальники цехов, мастера, технологи, лучшие рабочие. Они выявляли состояние станков, агрегатов, машин, определяли, что и в каком ремонте нуждается. Обращалось внимание цеховых коллективов на культуру производства, рачительное отношение к инструменту и его экономное использование. Подготовка к смотру и сам смотр освещались в многотиражке, стенных газетах, а его результаты были обсуждены на цеховых, участковых и бригадных совещаниях. Материалы смотровой комиссии мы систематизировали в масштабе завода и наметили конкретные меры по устранению недостатков. Было реализовано более двух тысяч поступивших в ходе смотра предложений. Это позволило устранить многие недочеты в существенно поднять производство.

Не могу не упомянуть здесь и об использовании нами зарубежного опыта. Для его изучения по решению правительства выезжали советские делегации. Одну из них, побывавшую в Чехословакии летом 1938 года в целях ведения переговоров о возможности заказа некоторых образцов техники, было поручено возглавить мне. На нас тогда произвели впечатление прежде всего высокая культура производства, чистота на территории завода и в цехах, порядок в хранении деталей, инструмента, строжайшая экономия электроэнергии, материалов и сырья. Мы не видели на заводе праздношатающихся. Каждый был занят делом. Для решения текущих вопросов широко использовался телефон.

Конечно, мы понимали, что все это держится на жестокой эксплуатации, на капиталистической дисциплине — дисциплине страха и бесправия человека труда. Но немало поучительного и полезного для нас можно было почерпнуть в применить и на нашей, социалистической основе. В частности, по возвращении домой я предложил уменьшить (разумеется, после соответствующих расчетов) численность управленческого аппарата завода на 20 процентов. Наркомат поддержал меня. И это принесло производству весомую пользу: ощутимо сократилось время прохождения через различные ненужные инстанции многих документов, а цеха и участки получили немало высвободившихся квалифицированных специалистов. Были осуществлены и некоторые другие новшества.

1938 год был для меня одним из самых насыщенных, исключая, конечно, период Великой Отечественной войны. В итоговом приказе по наркомату производственно-техническая деятельность завода «Большевик» за год была оценена как хорошая. По всем показателям государственный план не только выполнили, но и перевыполнили, порой значительно. Это стало большой победой всего нашего многотысячного коллектива.

А вскоре, 8 февраля 1939 года, наш завод был награжден орденом Ленина. Орденами и медалями была отмечена и большая группа — 116 человек — рабочих, инженерно-технических и руководящих работников завода, в том числе В. М. Рябиков, Л. Р. Гонор, И. И. Иванов и другие товарищи. Высшей награды Родины удостоился и я. Это моя первая и, наверное, потому особенно памятная для меня награда.

9 февраля, когда указы были опубликованы в печати, состоялся митинг. Из цехов, из заводоуправления на заводской двор, туда, где возвышается фигура Ильича, собрались рабочие и специалисты. Я зачитал Указ о награждении завода орденом Ленина. Громом аплодисментов встретили собравшиеся эту весть. Потом огласили другой Указ — о награждении орденами и медалями работников завода.

На митинге выступили старый производственник, стахановец — лекальщик Н. П. Поваляев, награжденный орденом Ленина, начальник цеха И. Н. Колмаков, удостоенный ордена «Знак Почета», секретарь горкома партии А. А. Кузнецов и другие товарищи.

Через два месяца состоялось вручение наград. Оно проходило в Москве, в Свердловском зале Кремля. Появление М. И. Калинина собравшиеся встретили бурными аплодисментами. Награды вручались в этот день не только нам, но и воинам. Символично: за ратный подвиг и за труд. Первым получал орден Ленина и грамоту Героя Советского Союза майор С. И. Грицевец. Затем ордена и медали вручались бойцам и командирам Красной Армии — участникам боев у озера Хасан и другим военнослужащим, награжденным за успехи в боевой и политической подготовке. После этого был зачитан Указ о награждении завода «Большевик», и наша делегация получила орден.

Выступив от имени коллектива завода, я сказал, что высокая оценка нашей работы обязывает рабочих, инженерно-технических работников и служащих «Большевика» трудиться еще лучше, образцово выполнять все планы и задания, поблагодарил партию и правительство и заверил, что будем высоко нести почетное звание орденоносного завода, неустанно крепить мощь Родины. Награды были вручены и работникам завода.

С краткой речью к награжденным обратился М. И. Калинин. Поздравив всех товарищей, получивших ордена и медали, он особо остановился на награде, которой удостоен «Большевик». Пожелав заводу дальнейших успехов, М. И. Калинин призвал нас приумножать славные традиции, овладевать новой техникой, добиваться первенства в соревновании с другими передовыми заводами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.