ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ РОДИНА У НАС ОДНА…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

РОДИНА У НАС ОДНА…

1

Когда закончилась Великая Отечественная война, Буденному исполнилось 62 года. Но об отдыхе он не думал, хотелось еще многое сделать. Впоследствии он говорил, что, когда ездил по стране и видел разрушенные города и села, у него «от боли за людское горе душа разрывалась на части», хотелось работать больше и лучше, чтобы поскорее залечить раны, нанесенные войной. В 1947 году по предложению Генерального секретаря ЦК партии маршал Буденный по совместительству назначается заместителем министра сельского хозяйства СССР. В беседе с ним И. В. Сталин спросил:

— Вот скажите, что требуется для успешного развития животноводства в стране?

Буденный доложил, что для этого необходимы два условия: во-первых, создание прочной кормовой базы, во— вторых, организация и проведение племенной работы в животноводстве…

— Я же говорил, что вам все это хорошо знакомо, — сказал Сталин. — У меня была беседа с министром сельского хозяйства Бенедиктовым. Он говорит, что у вас есть опыт по организации и руководству коневодческим хозяйством страны…

Бывший министр сельского хозяйства СССР И. А. Бенедиктов вспоминал: «В один из обычных рабочих вечеров, было это в 1947 году, в моем кабинете раздался требовательный звонок.

— Бенедиктов у аппарата.

— Здравствуйте, Иван Александрович, — услышал я хорошо знакомый голос Н. А. Поскребышева. — Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин.

— Товарищ Бенедиктов, — услышал я неторопливый, чуть с хрипотцой голос Иосифа Виссарионовича, — мы тут в Политбюро посоветовались и приняли решение направить к вам заместителем по коневодству товарища Буденного…

После небольшой паузы, длившейся ровно столько, чтобы я мог сообразить, что бы это означало, Сталин сказал еще несколько слов о том, что коневодство, этот особый, государственной важности участок находится в запущенном состоянии и его надо как можно скорее выправлять.

«Такого человека к нам, в Министерство сельского хозяйства», — невольно подумал я после того, как положил трубку на рычаг. Честно говоря, в те минуты мне подумалось, что, как бы ни сложилась его работа в качестве моего заместителя по коневодству и куратора главка этой отрасли, он подомнет своим авторитетом и славой всех специалистов…»

Кое-кому это назначение Буденного показалось странным — маршал, военный деятель и вдруг занимается вопросами сельского хозяйства. Однако маршал воспринял это как ответственное задание партии. «Новая должность не помешала моему маршальскому званию, — писал Буденный. — Работал. Старался, и как будто мною были довольны». А вот что сказал спустя годы И. А. Бенедиктов: «Буденный, большой знаток вопросов коневодства и коннозаводства, сделал для сельского хозяйства очень многое. Достаточно сказать, что написанная им книга «О племенной работе в коневодстве и коннозаводстве» стала настольной для зоотехников и специалистов в области продуктивного животноводства».

Сразу же после окончания войны вопросам дальнейшего развития сельского хозяйства страны Коммунистическая партия и Советское правительство уделили огромное внимание. В стране не хватало лошадей, крупного рогатого скота. Свою работу в министерстве Буденный начал с того, что укрепил кадрами все звенья коневодческого хозяйства страны. Особенно тщательно подбирал руководящие кадры для конных заводов. Он лично знакомился с каждым директором конного завода, инструктировал их. Чаще всего это были люди опытные, бывшие командиры кавалерийских частей и соединений, которых хорошо знал маршал. Буденный много ездил, изучал работу конных заводов, колхозов и совхозов, встречался с их руководителями, секретарями райкомов партии, специалистами сельского хозяйства и обсуждал многочисленные вопросы. Без коренного улучшения кормления и содержания животных, говорил им маршал, а также без правильно проводимой работы по улучшению существующих и по выведению новых пород, отбора и подбора невозможно добиться высокой продуктивности животноводства. Что касается племенной работы в животноводстве, ее надо строить на основе передовой биологической науки. Об этом Буденный сказал и на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, проходившей 5–9 мая 1949 года.

Сессия обсудила вопрос о задачах научно-исследовательских учреждений по выполнению трехлетнего плана развития общественного колхозного и совхозного продуктивного животноводства (1949–1951 гг.). Позже Буденный писал, что академия и вся научно-исследовательская сеть должны так организовать свою работу, чтобы она способствовала быстрейшему подъему животноводства. В одной из своих статей он отмечал: «Работники академии, институтов, специалисты всех звеньев должны держать тесную деловую связь с колхозами, совхозами, так как только при этом условии они смогут совершенствовать свои знания, быть полезными стране и не превратятся в схоластов, мимо которых пройдет живая действительность».

Почти два года Буденный готовил научный труд, который был издан Государственным издательством сельскохозяйственной литературы. В своей работе он рассматривал многие вопросы: требования к коневодству по зонам; система организаций по улучшению коневодства; что такое порода, чистопородность и чистокровность; о родственном разведении; способы племенной работы в коневодстве и коннозаводстве; выведение лошадей буденновской породы; выведение лошадей терской породы. К этому следует добавить, что буденновская порода лошадей выведена в конных заводах имени С. М. Буденного и имени Первой Конной армии. Лошади этой породы по своим рабочим качествам универсальны: они пригодны под седло и упряжь, прекрасно использовались в кавалерии и на сельскохозяйственных работах.

Академик Герой Социалистического Труда П. П. Лобанов отмечал, что маршал Буденный был известен «как один из лучших знатоков теории и практики коневодства и коннозаводства, он успешно наладил планомерную работу по выведению новых, более продуктивных и выносливых пород лошадей на базе конного завода, носившего его имя». Профессор И. Ф. Бобылев, заведующий кафедрой коневодства Московской ветеринарной академии имени К. И. Скрябина, много лет работавший в этой области рядом с Буденным, писал, что Семену Михайловичу «потребовалось более 25 лет, чтобы путем скрещивания знаменитых чистокровных скакунов с неутомимыми золотисто-рыжими донскими работягами вывести новую породу лошадей. Создание буденновской и терской пород — результат вдохновенного труда многих советских специалистов отрасли, руководил которой заместитель министра сельского хозяйства С. М. Буденный».

Большую работу проводил маршал Буденный на посту члена Президиума Верховного Совета СССР. Опираясь на помощь местных партийных и советских органов, он глубоко вникал во все области жизни Советского государства, помогал местным органам власти, не оставлял без внимания пи один негативный факт. Так было и в 1952 году, когда он побывал у себя на родине, на Дону. «Меня поразила одна особенность, — писал позднее Семен Михайлович. — Всегда донские станицы утопали в зелени. Возле каждой хаты здесь имеются сады. И вот эти сады очень сильно поредели. Я спросил у земляков, почему вырубают фруктовые деревья? Оказывается, на каждое деревцо финансовые органы накладывали налог. Заниматься садами стало невыгодно. Началась вырубка фруктовых деревьев. Слезы навертывались на глаза, когда валили под корень цветущие яблони, вишни, груши.

Возвратившись в столицу, я написал специальное письмо по этому поводу. Однако по письму мер принято в свое время не было».

Тогда Семен Михайлович лично поехал в ЦК партии, чтобы доложить о положении с фруктовыми деревьями на Дону. Вскоре налоги на них были отменены.

Маршал в те годы объездил тысячи колхозов и совхозов, оказывал им большую практическую помощь.

Буденный принимал активное участие в совершенствовании советского законодательства и правовой системы в целом. Климент Ефремович Ворошилов как Председатель Президиума Верховного Совета СССР поручал боевому другу важные задания, и Семен Михайлович с присущей ему взыскательностью к себе выполнял их: он ездил по стране, изучал работу местных органов власти, вносил на обсуждение Президиума Верховного Совета СССР важные вопросы жизни народа.

Большой вклад внес Буденный в проведение определенного Коммунистической партией курса на мирное сосуществование со всеми странами. Во время поездок за рубеж, встреч с представителями иностранных государств в нашей стране он в своих беседах настоятельно пропагандировал миролюбивую политику Советского государства, разъяснял внешнеполитический курс Коммунистической партии Советского Союза, направленный на борьбу за ослабление угрозы войны, обуздание гонки вооружений. Однажды на приеме по случаю Дня Победы один из иностранных дипломатов в беседе с Буденным сказал, что Англия и США наравне с Советским Союзом вели борьбу с Гитлером. Буденный подозвал к себе переводчика и попросил передать господину дипломату следующее: да, Англия и США оказали некоторую помощь советскому народу в его борьбе с гитлеровскими захватчиками. Но советско-германский фронт был главным фронтом второй мировой войны, СССР вынес на своих плечах основную тяжесть войны, в которой погибло свыше двадцати миллионов советских граждан. «Я гость вашего посольства, — сказал маршал Буденный, — а гости должны быть сдержанными. Однако вынужден заявить вам, что искажение истины — это дело рук наших недоброжелателей, а мы хотим со всеми жить в мире и дружбе. Я немало воевал на фронтах, не раз был ранен, знаю, что такое война, и могу сказать, что только враги желают проливать народную кровь. Судьба Гитлера — хорошее предупреждение всем тем, кто мечтает о чужих землях».

Особое значение придавал Буденный укреплению дружеских интернациональных связей СССР со странами социалистического содружества. Как-то в беседе с военным атташе ГДР Рихардом Фишером Буденный говорил о том, как важно укреплять дружеские связи между СССР и ГДР. «Мы хотим, — подчеркивал маршал, — чтобы ваш народ знал: советские люди гордятся дружбой с ГДР, всегда готовы прийти на помощь, если кто-либо попытается нарушить ваш мирный труд. Но и мы хотим, чтобы каждый гражданин ГДР знал, какой дорогой ценой добыта наша с вами дружба. Гитлеровский фашизм потерпел крах, и надо сделать все, чтобы он никогда не возродился на немецкой земле».

Военный атташе Рихард Фишер с уважением относился к маршалу, ценил его незаурядный талант военного деятеля. В марте 1967 года Р. Фишер, уезжая в ГДР после пяти лет деятельности в качестве военного атташе при посольстве Германской Демократической Республики в СССР, не смог увидеться с Буденным, поэтому написал ему прощальное письмо, в котором сообщал: «Хочу заверить Вас, что для моей супруги и для меня было большой честью и радостью нашей деятельностью вносить вклад в дело углубления дружбы между ГДР и СССР. Население нашей родины делает все, что в его силах, для того, чтобы с немецкой земли не разразилась новая война. Наши люди знают, что дружба с Советским Союзом означает для них счастье, благосостояние, мир и счастливое будущее.

Бросая взгляд на предстоящую пятидесятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, заверяю Вас, уважаемый товарищ маршал, что сердца нашей молодежи тысячей уз связаны с сердцами вашей молодежи…»

Буденный внес большой вклад в установление и укрепление отношений между СССР и Монгольской Народной Республикой: многие годы Семен Михайлович был председателем Центрального правления Общества советско-монгольской дружбы. В апреле 1973 года правительство МНР наградило Буденного вторым орденом Сухэ-Батора. Тогда же посол МНР в СССР Н. Лувсанчултэм вручил маршалу этот орден. «Я с радостью выполняю поручение правительства моей страны; вручаю вам, дорогой товарищ Буденный, орден Сухэ-Батора, — сказал посол. — Вы много сделали и делаете для Монголии, и наш народ этого не забыл». — «Благодарю вас, товарищ посол, за высокую награду, — ответил Буденный. — Я буду носить орден с гордостью…»

Семена Михайловича лично поздравил с высокой наградой Первый секретарь Монгольской народно-революционной партии Юмжагийн Цеденбал. Еще в годы Великой Отечественной войны у маршала сложились с ним добрые отношения. После войны Буденный неоднократно встречался с Ю. Цеденбалом. На XVII съезде КПСС Семен Михайлович говорил Цеденбалу:

— Прошло десять лет с тех пор, как я гостил в Монголии, и рад, что многое изменилось за эти годы. Я читал ваш доклад четырнадцатому съезду Монгольской народно-революционной партии. Ваша страна стала еще сильнее, ваш народ добился больших успехов.

— Да, мы стали сильнее, — ответил Цеденбал. — Но это благодаря бескорыстной помощи великого Советского Союза. У нас простроены предприятия угольной, мукомольной, молочной промышленности, воздвигнуты важные объекты транспорта и связи… Я уверен, что экономическая мощь вашего государства сыграет огромную роль в выполнении третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства МНР. Я чувствую это сердцем, а оно меня еще не подводило…

В январе 1966 года советская партийно-правительственная делегация во главе с Первым секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым прибыла на землю древней Монголии. В канун приезда ее в Улан-Батор маршал Буденный выступил в газете «Унэн» со своей статьей. В ней были и такие слова: «Нам, советским людям, кому Ленин завещал быть верными интернациональному долгу революционеров, радостно знать, что свои успехи монгольский народ неразрывно связывает также с советско-монгольской дружбой, с широким и плодотворным сотрудничеством наших стран. Наше братство, родившееся в революции, было осенено великим Лениным и славным сыном монгольского народа Сухэ-Батором».

Маршал вел большую переписку. Рабочие рапортовали ему о первых трудовых успехах, писали колхозники, ветераны войны; другие благодарили маршала за участие в их судьбе, а кто просто рассказывал о себе или напоминал давнюю встречу с Семеном Михайловичем, делился радостями. Сотни, тысячи писем, и в каждом угадывался искренний порыв души советского человека, его уважение к заслугам маршала перед Родиной. Молодые рабочие Камского автомобильного комплекса писали Буденному: «Мы гордимся тем, что народ доверил нам, молодым, эту стройку, и мы докладываем вам, товарищ маршал, что не уроним рабочей чести, будем изо дня в день перевыполнять задания на каждом объекте…»

— Я верю этим ребятам, — говорил Семен Михайлович. — У них есть цель в жизни, а это как крылья для человека.

Некоторое время спустя Буденный узнал, что к строителям Камского автозавода и города Набережные Челны с напутственными словами обратились герои первых пятилеток — Алексей Стаханов, Мария Виноградова, Петр Кривонос, Александр Бусыгин и Иван Гудов. Прославленные ветераны труда призывали строителей добиваться высоких результатов на любом участке. «Стране нужен массовый большегрузный автомобиль. И мы, люди, знающие цену рабочему слову, уверены, что в срок, назначенный партией и правительством, начнет действовать и даст очень нужную народному хозяйству продукцию Камский автомобильный комплекс…»

— Знаю многих героев первых пятилеток, лично знаком с ними, — сказал тогда маршал. — Помню первый съезд стахановцев. Это был гимн труду. А люди-то какие собрались на нем! Орлы! Спрашиваю Алексея Стаханова, мол, как дела. А он: «Взять бы еще рекорд!» Хорошо знал я и Макара Мазая, лучшего сталевара страны. Двадцать дней подряд средний съем стали у него был почти тринадцать тонн с квадратного метра площади мартеновской печи. Серго Орджоникидзе, в то время нарком тяжелой промышленности, пожал комсомольцу руку, назвав его рекорд революцией в металлургии. Когда я беседовал с Макаром, — продолжал Буденный, — то свой успех он не считал подвигом. В бою проявить себя — да, это мужество, подвиг, а на работе — ну что, мол, там такого? Вари себе сталь, гляди в стеклышко, как кипит она в мартеновской печи, не в огонь же лезешь! В годы войны Мазай сражался в рабочем отряде под Мариуполем, а когда в город ворвались фашисты, остался в подполье. Но его схватили враги, они хотели склонить Мазая к измене Советской Родине, обещали ему несметные богатства, только бы он согласился работать на них. Но Мазай не предал свою Родину. Погиб, но не предал. Характер у него оказался покрепче той стали, которую сам он плавил.

Кто бы ни приезжал к маршалу, для каждого он находил время. Принес адъютант как-то на подпись документы, а маршал говорит: «Поезжайте во Внуково, там у военного коменданта ветеран ждет, ко мне прилетел из дальних краев. Что-то с пенсией у пего неладно…» Однажды у Буденного поднялось давление. Врач, осмотрев его, строго заметил: «Покой и покой. Лежать в постели». Но едва врач уехал, как маршалу позвонили из приемной Президиума Верховного Совета СССР. С Кубани приехала старая женщина, вся в слезах — сын под суд попал, а ей кажется, что он вроде бы и невиновен. Просит встречи с членом Президиума Верховного Совета СССР Буденным. «Я ему все по совести расскажу, а уж Семен Михайлович сам решит, что мне делать…».

— Пусть ко мне приезжает, — маршал положил трубку телефона. — Я чуть-чуть, два слова скажу ей, и все. Только два слова…

Дело оказалось не «на два слова». Когда женщина ушла, маршал продиктовал адъютанту письмо Генеральному прокурору СССР с просьбой взять жалобу под особый контроль. И действительно, через месяц с Кубани пришло радостное письмо, полное всяких благодарностей.

В ноябре 1969 года предстоял III Всесоюзный съезд колхозников. Семену Михайловичу принесли гостевой билет № 0272, где указывалось, что он, маршал Буденный, приглашается принять участие в работе съезда. В билете значился первый ряд в зале. Один из близких друзей маршала по гражданской войне, генерал-майор П. К. Случевский, сказал:

— Тут, видно, произошла какая-то ошибка. Ваше место, Семен Михайлович, в президиуме съезда.

— Петр Кириллович, а может, попросить для себя отдельную ложу? — с иронией спросил Буденный и серьезно добавил: — Важно не то, где сидеть, важно дело делать… Правда, у меня были ситуации посложнее. — Буденный лукаво прищурил глаза. — В феврале тридцать пятого года я участвовал в работе второго съезда колхозников-ударников. Так вот Мария Демченко начала свою речь с упоминания моей персоны. Ничуть не смущаясь, с трибуны съезда она во весь голос заявила: «Хай живе любимый Буденный!» Честное слово, я так смутился, что глаз не мог поднять. А сидевший рядом Демьян Бедный толкает меня в бок и шепчет: «Семен, ты слышишь? Если Демченко желает тебе долго жить, то будешь ты жить сто лет!» Хотя бы только раз упомянула мою персону, а то не раз и не два. В перерыве ей и говорю, мол, к чему прославлять меня, а она смеется: «Так це ж привет от сельчан!..» Ну каково, а? — Семен Михайлович улыбнулся. — Потом попросила меня с ней сфотографироваться. «Если, — говорит, — я не привезу фотокарточку, мне никто не поверит, что я передала вам привет от колхозников района».

Когда маршал работал над третьей книгой своих воспоминаний «Пройденный путь», возникла необходимость проверить написанное, особенно те страницы рукописи, где рассказывалось о деятельности Г. К. Жукова в инспекции кавалерии РККА. Семен Михайлович поручил адъютанту съездить к маршалу Жукову. Может, вкралась какая-нибудь ошибка. А тут важна объективность. Книги ведь живут века.

В те дни Георгий Константинович прибаливал, но он все же нашел время выслушать просьбу маршала.

— Нет уж, — сказал Жуков, — читать я не стану. Не имею права. Не год и не два я служил под началом Семена Михайловича. Я многому научился у него до войны, уже тогда известного всей стране полководца и народного героя. И то, что он счел нужным написать обо мне, ему лучше известно, нежели мне. Он был моим командиром, и он вправе оценивать мою работу. Знаете, — добавил Жуков, — если ученик начинает поучать своего учителя, то это плохой ученик. А я не хочу быть плохим учеником. Нам с ним довелось пройти тяжкими дорогами Великой Отечественной войны. Но даже в те горячие годы мы оставались с Буденным искренними боевыми друзьями. Не раз в Ставке или у Верховного Главнокомандующего обсуждали разные военные вопросы, особенно когда Семен Михайлович был командующим кавалерией Красной Армии. Не скрою, порой мы спорили с ним, расходились в оценке той или иной операции, в подготовке войск, в частности, кавалерийских частей и использовании их на различных фронтах. Но всегда это был деловой, партийный разговор. Буденный по натуре своей хотя и горяч, но эго не мешало ему быть во всем объективным. Мне, как заместителю Верховного Главнокомандующего, не раз приходилось давать Семену Михайловичу поручения, и всегда он выполнял их на совесть, в пример другим военачальникам. Точно так же поступал и я в двадцатых и тридцатых годах, когда служил и работал под его началом…

Буденного связывала большая дружба с писателями, художниками, скульпторами, артистами. Как-то ему позвонил художник В. Н. Мешков и попросил разрешения писать его портрет. Семен Михайлович дал согласие, и художник стал работать у маршала на квартире. Сеансы проходили интересно: Мешков рассказывал Буденному о художниках, о различных течениях в искусстве, а маршал — о подвигах воинов Красной Армии.

— Однажды, оставшись один после очередного сеанса, — рассказывал маршал, — я стал рассматривать портрет, и мне показалось, что застежка на гимнастерке не на середине и усы уж очень жесткие, торчат, как у кота. Я взял кисть и поправил портрет. Мне показалось, что портрет стал лучше. Но каково же было мое удивление, когда на следующий день, приехав домой, я еще в передней услышал разгневанный голос художника. Вхожу в кабинет и вижу разъяренного Мешкова. Он ругался, что кто-то «изуродовал» портрет.

— Не изуродовал, а подправил, — сказал я.

Это окончательно вывело художника из равновесия. Я тоже вспылил. И в результате сеанс не состоялся.

Через некоторое время Мешков позвонил.

— Семен Михайлович, вы на меня не сердитесь? — спросил он.

— Нет, — отвечаю я, — я быстро отхожу.

— Я тоже, — сказал Мешков. — Может, продолжим наши встречи?

— Пожалуйста, — ответил я.

Портрет получился хороший и мне очень понравился.

— Но почему глаза вы сделали светлыми, с голубизной? — спросил я. — Ведь они у меня, как у кошки, карие с зеленцой?

— Глаза — зеркало души, а душа у вас светлая, — ответил художник с улыбкой.

Так был закончен портрет, и мы расстались друзьями. Буденный выдвигал таланты, помогал людям утвердить себя. Так было и с народным артистом СССР, лауреатом Государственной премии СССР К. К. Ивановым. «Мой Костя» — как любовно называл его маршал. Иванов был воспитанником одного из полков Красной Армии, где научился хорошо играть на духовых инструментах. Прослужив некоторое время музыкантом в пехотных частях, он попал в кавалерию и был очень рад, потому что давно мечтал стать кавалеристом. В Тифлисе, где в ту пору жил Иванов, свою службу он совмещал с учебой в консерватории. Директором консерватории был известный композитор профессор М. М. Ипполитов-Иванов. Но вот Иванов уволился из полка и приехал в Москву с одним желанием — поступить учиться в Московскую консерваторию. Устроился он в 63-й полк Особой кавбригады, который стоял на Ходынке. Там его и увидел Буденный. Командир полка Павловский доложил Семену Михайловичу, что «наш трубач Костя Иванов и музыку сам сочиняет». Оркестр сыграл один из маршей, сочиненных Ивановым. Буденный, когда утихла музыка, сказал: «Тебе, парень, учиться надо, нам нужны хорошие музыканты». Буденный отдал приказание начальнику штаба по слать Иванова учиться и дал направление в музыкальный техникум имени Скрябина. Позже, когда при Московской консерватории открылись курсы военных капельмейстеров, он перешел на эти курсы, и потом его перевели на симфоническое отделение. Так Иванов стал студентом Московской консерватории. В апреле 1963 года маршалу Буденному исполнилось 80 лет. Не забыл его поздравить и народный артист СССР К. К. Иванов. Позже Иванов писал: «За разговором Семен Михайлович вдруг спросил меня:

— Костя, а помнишь ли ты наши боевые сигналы? — Я ответил утвердительно. Да и разве мог я забыть наши кавалерийские сигналы!..

— А ну спой, — сказал Семен Михайлович, — «Всадники, двигайте ваших коней в поле галопом быстрей» (то есть галоп).

Я спел. Он попросил спеть «По переднему уступу». А потом мы в два голоса начали с Семеном Михайловичем петь другие сигналы…

Встречи с Семеном Михайловичем оставили след в моей душе, в моей жизни. Ведь, дав мне направление на учебу, он стал моим крестным отцом, помог найти себя. Не обрати Семен Михайлович тогда, в те далекие годы, внимания на мальчишку с трубой, может, и не стал бы я дирижером. И за это особое, великое спасибо ему…»

Лауреат Ленинской премии скульптор Е. В. Вучетич давно мечтал вылепить из мрамора бюст полководца, и когда ему удалось это сделать, бюст экспонировался на Всесоюзной художественной выставке 1951 года в Третьяковской галерее. Семен Михайлович приехал на выставку. Долго и с интересом разглядывал он скульптуру, затем сказал стоявшему рядом Евгению Викторовичу Вучетичу: «Вот уж не думал, что из мрамора можно сделать такое живое лицо». На вопрос скульптора, похож ли он, маршал ответил: «Очень даже…»

Затем они заговорили о другом произведении — «Степан Разин». В работе над ним Вучетичу помог М. А. Шолохов. По первому замыслу, горбинки на носу у «Степана» не было. Сделал ее Вучетич по совету Шолохова.

— Должна быть горбинка непременно, — заметил Шолохов…

Буденный гордился, что был земляком Шолохова, не раз бывал у него в гостях; рассказывал, как с трибуны XVIII съезда партии Шолохов заявил: в частях Красной Армии под ее овеянными славой знаменами «будем бить врага так, как никто никогда его не бивал, и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем — нам этот японский обычай ну… не к лицу».

В романе М. Шолохова «Они сражались за Родину» есть такой эпизод. Командир дивизии полковник Марченко, раненный под городом Серафимовичем в предплечье и голову, узнал о том, что к нему пришло двадцать семь бойцов во главе со старшиной Поприщенко. В тяжелом и неравном бою они сохранили знамя полка. Марченко, несмотря на острую боль, лично поблагодарил бойцов за мужество и преданность своему воинскому долгу. Он говорил о том, что с этим знаменем на Южном фронте сражался полк с деникинскими бандами. Это знамя видел на Сиваше товарищ Фрунзе. Развернутым это знамя многократно видели в бою товарищи Ворошилов и Буденный. Это место в романе показал маршалу генерал армии А. Стученко. Буденный просмотрел страницы, прочел о себе, нахмурился.

— Зря он обо мне… Герои-то солдаты. Я только командармом был. Мое дело направлять бойцов. А уж сражались они…

«Голос большого писателя, как звон огромного колокола, слышен далеко, — любил говорить Семен Михайлович. — У Миши Шолохова и есть такой голос». Сам писатель с уважением относился к полководцу, высоко ценил его заслуги перед своим Отечеством. В день 80-летия Семена Михайловича М. Шолохов прислал ему приветственную телеграмму. В архиве хранится ответ маршала. Буденный, в частности, писал: «Если бы я обладал талантом художника слова, каким щедро наделила Вас природа, родная донская земля и ее мудрый народ, то все бы самое сильное я вложил в это послание, чтобы оно донесло до Вашего сердца мои горячие чувства братской признательности. Я горжусь, что являюсь земляком писателя, могучая жизненная правда и художественное совершенство литературных трудов которого с таким ослепительным блеском показали громаду исторических событий Великого Октября, гражданской войны и становления Советской власти. За власть Советов я расписался шашкой и рад, что мой ратный автограф пригодился для Ваших чудесных произведений».

Уж если маршал с кем «завязывал узелок», то это накрепко и надолго. Так у него было и с Алексеем Толстым. «Русский народ, — писал Толстой, — создал новые формы организации конной боевой части. Такой была вышедшая из Сальских степей бригада Семена Буденного. Не в одной только храбрости заключалась ее сила. Белоказаки тоже умели рубить до седла. От обозного бородача до знаменосца, с усами в четверть, буденновская бригада была спаяна верностью и дисциплиной. Ее эскадроны, ее взводы формировались из односельчан. Бойцы, когда-то вместе ловившие кузнечиков в степи, шли рядом на конях. Сыновья, племянники — в строю, отцы, дядья — на тачанках и в обозе».

Когда Алексей Толстой писал свой знаменитый роман-трилогию «Хождение по мукам», он часто бывал у Буденного, и все просил открыть ему «тайну» побед бойцов Красной Армии. Толстой недоумевал — раздетые, порой голодные, красные кавалеристы били хорошо вооруженных, сытых, поддерживаемых империалистами врагов. В чем была их сила? Буденный как мог пояснял писателю, в чем сила воинов Красной Армии, в том числе и конармейцев. По словам маршала, Толстой был благодарным слушателем, дотошно вникал во все детали армейской службы, особенно требовал подробностей, когда речь заходила о боях Конной армии. Порой спорил, выясняя истину. Выпытывал мельчайшие детали не только у Семена Михайловича, но и у Ворошилова, у других ветеранов гражданской войны. Иногда просил Буденного нарисовать ему схему боя или показать на карте, где и как стояли полки, откуда наседал противник и где были конармейцы.

Однажды автор этой книги попросил маршала С. Буденного рассказать что-нибудь интересное из встреч его с Алексеем Толстым. Семен Михайлович сказал: «Да, Алеша Толстой… Дружили мы с ним, он часто бывал у меня, Клима Ворошилова. Довелось мне слушать его на Чрезвычайном восьмом съезде Советов. Интересно говорил! После вечернего заседания пригласил его к себе домой. Веселый, общительный, умный человек. Все донимал расспросами о гражданской войне: как, дескать, воевал, каких генералов бил? А потом неожиданно спросил: «А как же получилось, что Шкуро от вас ушел?» Трусливый, говорю, потому и ушел. Ведь храбрый один раз умирает, а трус — десятки раз. Выглядел Толстой хорошо, не дашь ему пятьдесят лет, а ведь мы с ним почти ровесники: он отмечал свое пятидесятилетие в январе 1933 года, я — в апреле того же года. Верилось, он напишет еще немало хороших книг. К двадцатилетию Октябрьской революции обещал написать роман «Оборона Царицына», хотя работал над романом «Хождение по мукам». В нем просто все бурлит. Не зря Ворошилов сказал: «Этот бывший граф тоже отдал свое сердце Советской России». Просил меня оказать ему помощь в подборе исторических материалов. Чувствовалось, что Толстой — огромный, большой художник, требовательный к себе и к другим, прекрасный учитель молодых литераторов. Не зря его хвалил Максим Горький. Я помню траурный митинг на Красной площади во время похорон Горького. Толстой сказал: «В какой-нибудь год имя Горького облетело весь мир. Он стал предтечей революции, ее буревестником». Хорошо сказал! И сам следовал призыву Горького писать для народа… — Буденный сделал паузу. — Ну а что касается его романов, то в них отражено немало эпизодов, связанных с Первой Конной армией, и за это я ему благодарен. Вы помните мой рассказ о том, как Олеко Дундич вручил генералу Шкуро мое ультимативное письмо? Так вот, об этом эпизоде я рассказал Толстому, и писатель использовал его в своем романе…»

А. Толстой писал: «В ночь на девятнадцатое октября разведка донесла, что началось движение противника. Час кровавой битвы наступил. Семен Михайлович, сидевший со своими начдивами при свече над картой, сказал: «В добрый час», — и отдал приказ по дивизиям, по полкам, по эскадронам: «По коням!» Алексей Толстой был прав, упрекнув Буденного в том, что генерал Шкуро из Воронежа тогда удрал. Писатель затронул больное место Семена Михайловича: он никак не мог себе простить, что в боях за Воронеж Шкуро удалось бежать. Ну а от возмездия этот кровавый генерал— палач так и не ушел… Сразу же после победы в Великой Отечественной войне в один из весенних дней Буденному позвонил домой И. В. Сталин. Он спросил, не хочет ли Семен Михайлович посмотреть на своих бывших «друзей» по гражданской войне. Естественно, маршал тут же спросил: кто они? Сталин ответил: Шкуро, Краснов и другие. Буденный уже знал о том, что под ударами наших войск в предгорьях Альп части так называемой «русской освободительной армии» (РОА) бежали в горы. Генерал-лейтенант Шкуро, атаман Краснов, командир «дикой» дивизии генерал-майор князь Султан-Клыч, а также генерал-майор Доманов попали в плен. Буденного смутил такой неожиданный вопрос, ему не хотелось видеть этих битых генералов, и он сразу даже не решился прямо сказать об этом Сталину. Наконец ответил с присущей ему честностью:

— Товарищ Сталин! Честно скажу: не хочу их видеть. Народ давно вынес им свой приговор.

— Ну что ж, Семен Михайлович, я не возражаю, — согласился Сталин. — Я понимаю и разделяю ваши чувства…

Но вернемся к Алексею Толстому. Буденный щедро помогал ему освоить материал для своих романов. По его совету Толстой едет туда, где проходили жестокие сражения с белогвардейцами. Он побывал в Ростове, Новочеркасске, в станице Павловской, в Синельникове, в Запорожье, пароходом проехал по Волге от Астрахани до Рыбинска. Сколько впечатлений, сколько интересных встреч с ветеранами гражданской войны!..

К маршалу Буденному обращались люди самых разных возрастов и профессий, и в этом было признание его великих заслуг перед партией и советским народом.

2

Февраль 1957 года. В Кремле проходят заседания шестой сессии Верховного Совета СССР четвертого созыва. После окончания вечернего заседания маршала Буденного окружили депутаты. Тут были его земляки с Дона, друзья из Калмыкии и Ставрополья, ветераны Первой Конной армии. Герой Социалистического Труда председатель колхоза имени Буденного М. А. Посмитный с увлечением рассказывал Семену Михайловичу о делах тружеников. Хозяйство их окрепло, так что есть о чем доложить на сессии Верховного Совета СССР. Посмитный пригласил маршала в гости. Буденный не без чувства уважения ответил: вот он скоро поедет по конным заводам Дона и обязательно выкроит время для встречи с тружениками артели. Не может же он не побывать в колхозе, носящем его имя! Тут уж надо выбрать время, а то что люди скажут? Возгордился, мол, Буденный… К ним подошел Николай Константинович Черкасов и по-военному поздоровался с маршалом. «Добрый день, товарищ Полежаев!» — с лукавой усмешкой ответил Буденный. Черкасов быстро нашелся: для него, полководца, он скорее не профессор Полежаев, а Александр Невский. «Помните его слова? «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет русская земля»?» Буденный пригласил Черкасова и Посмитного к себе. Они сидели за столом, и тут Черкасов, как бы продолжая начатый разговор, признался, что поначалу трусил браться за роль Александра Невского. Вдруг не сумеет? А потом все получилось. Посмитный спросил, а правда, что в кинофильме «Александр Невский» лошади тонут в Чудском озере? Ну, когда русские ударили по крестоносцам.

— Бутафория! — сказал Черкасов.

Буденный шутливо заметил: если бы в озере утонула хоть одна лошадь, он, маршал, посадил бы Николая Константиновича на гауптвахту. Все трое добродушно засмеялись.

В Черкасове маршалу правились энтузиазм актера и его темперамент на сцене, покоряющая зрителя правдивость создаваемых им образов. Потому-то он и покорял людские сердца. Вот кинофильм «Ленин в восемнадцатом году». Там Черкасов играет роль Максима Горького. До чего же сильно у него получилось! Или взять картину «Оборона Царицына». Там Черкасов — крестьянский ходок к Ленину. Какой образ! Истинный крестьянин. Маршалу, бывшему батраку, это очень близко. И сам фильм — сущая правда, в обороне Царицына в годы гражданской войны он также принимал участие. После боев под Царицыном, по существу, и родилась Первая Конная армия.

В годы войны на экраны страны вышел кинофильм «Его звали Сухэ-Батор». Черкасов в этом фильме сыграл роль барона Унгерна. Вместе с Буденным этот фильм смотрел маршал Чойбалсан. «Молодец товарищ Черкасов, — сказал тогда Чойбалсан, — я лично отблагодарю его». И отблагодарил…

Весной 1943 года, когда Черкасов находился в Алма— Ате на съемках художественного фильма «Иван Грозный», ему из Монголии прибыл подарок — охотничье ружье. В посылке было письмо. «Уважаемый Николай Константинович! — писал советскому артисту маршал Чойбалсан. — Весьма рад Вашему успеху в работе над ролью Ивана Грозного. Надеюсь, что Вы воспользуетесь возможностью посетить нашу страну, как только для этого будут соответствующие условия. Наш народ, которому Вы знакомы по многочисленным кинокартинам, примет Вас как дорогого гостя. Посылаю Вам в подарок охотничье ружье 12-го калибра «Зауер» три кольца № 261870 и 100 шт. патронов к нему. От души желаю доброго здоровья и успехов в работе…»

Автор этих строк как-то спросил Буденного, почему маршал Чойбалсан подарил Черкасову именно ружье?

— Черкасов был охотником, и, когда зашел разговор о подарке, я посоветовал Чойбалсану послать ему ружье.

Однажды в одной из бесед Буденный сказал Черкасову:

— Образы, которые вы создаете на сцене или в кино, помогают нашим людям, особенно молодежи, лучше работать во имя настоящего и будущего, видеть себя в деле, искать и находить то, что мешает идти в ногу с жизнью. Я видел вас в роли Александра Невского, Ивана Грозного, профессора Полежаева, Максима Горького, Александра Попова, профессора Антонова, Стасова, академика Дронова… Я не напутал, нет?

Черкасов с любовью глядел на маршала и кивал.

— Все правильно, это мои главные роли. Память у Вас, Семен Михайлович, крепкая, дай бог мне иметь такую память в ваши годы.

Маршал, словно не слыша его, спросил:

— Скажите, пожалуйста, а что главное для актера?

Черкасов задумался, поглядел в окно:

— Я, право, затрудняюсь сразу ответить. Лично для меня главное — это учиться у жизни. Изучать современников, проникать в их мир, в их характеры. Я бы сравнил актера с командиром Советской Армии. У командира много подчиненных, десятки, сотни, а иногда и тысячи. У каждого свой характер, свои нравы, свое отношение к окружающему. И чтобы влиять на эту массу людей, учить ее, делать то, что велит командир, а не то, что ей хочется, надо обладать определенным талантом воспитателя. Такими были Фрунзе, Блюхер, Чапаев, Щорс, Пархоменко, Котовский. А если взять минувшую войну, то я назвал бы маршалов Конева, Рокоссовского, Мерецкова… Ну а Жуков — это талантище. Не зря ведь Сталин сделал его своим первым заместителем. Не знаю, как удались бы мне роли полководцев. А вот Жукова, пожалуй, взялся бы сыграть. Ведь какая натура — богатая, властная, требовательная, мужественная.

— У вас есть учителя в актерском смысле слова? — спросил маршал.

Черкасов ответил сразу, словно ожидал этого вопроса.

— И не один, Семен Михайлович. Вот Борис Щукин. Он первым создал на сцене образ вождя революции Ленина в пьесе Николая Погодина «Человек с ружьем». Я завидовал Щукину, До чего же сильно он играл! Чем он покорил меня? Правдой-матушкой. Его Ленин — натура сильная, цельная, живая и неугомонная. Ему удалось схватить мельчайшие штрихи в облике вождя революции. Ленин буквально слит с народом, рабочими, ты чувствуешь его могучий ум, ты восхищаешься этим гениальным человеком. Порой даже забываешь, что на сцене артист, а не Ильич. Вот она, сила искусства, — ты веришь образу, как поверил бы себе.

Буденный поглядел на Черкасова, задумчиво сказал:

— Ленин один у всего человечества. Ну а как вам удается почувствовать своего героя, сжиться с ним? Что здесь главное — понять его натуру, распознать характер?

— И то и другое, — пожал плечами Черкасов. — Хотя я не волшебник, а самый обыкновенный человек. И еще надо быть храбрым. Говорят, что храбрость — это до конца не осознанная ответственность. Конечно, это относится к храбрости на войне, в бою. Но есть она и у нас, артистов. Это когда ты добиваешься чего-то на сцене. Тебе трудно, до слез трудно, а ты должен, обязан воплотить свой замысел в образе. А тот, кто уходит со сцены, не добившись своего, просто дезертир.

— У вас такое было? — Маршал смотрел на артиста с улыбкой.

— Что вы, Семен Михайлович? — воскликнул Черкасов. — Да я бы первым пришел к вам и сказал: рубите мне голову шашкой. Может, потому и добился я многого в искусстве, что до седьмого пота работал. А вот сижу сейчас рядом с вами, беседую, и как-то мне становится неловко при мысли, что не довелось служить в армии. Вы — участник четырех войн, кровь проливали, осколок до сих пор сидит у вас в теле… А я кто такой?

— У каждого в жизни своя судьба, — заметил Буденный. — Своя дорога, свой долг и свое призвание. Я в кино не сыграл ни одной роли — и ничего, живу. Значит, моя польза обществу в другом.

Заслуженный работник культуры РСФСР Б. В. Преображенский почти всю войну пробыл в 6-м гвардейском кавалерийском корпусе, которым командовал генерал-лейтенант С. В. Соколов. «Уже после войны генерал Соколов пригласил меня поехать с ним на дачу к Буденному, — рассказывал художник. — Я с радостью согласился. Маршал близко знал художников Грекова, Мешкова, Бродского, Авилова, Герасимова, Савицкого и многих других. И неудивительно, что, пожалуй, самая большая изолетопись создана о Семене Буденном. Как-то у меня возникла идея написать картину — Буденный с командирами-кавалеристами. «А что, командиры гвардейских кавалерийских корпусов — это же настоящие герои! — воскликнул маршал. — Пиши, если что, я готов помочь». По моему эскизу Семен Михайлович утвердил расположение всех персонажей. Потом началась этюдная работа над портретами участников композиции. Буденный часто приезжал в мою мастерскую позировать. В 1948 году, к тридцатилетию Советской Армии, эта картина была показана на выставке о Музее имени А. С. Пушкина.

Так началась моя дружба с полководцем. Позируя, Семен Михайлович рассказывал мне о своем трудном детстве, немало интересного узнал я о героях Первой Конной армии, о тех, с кем довелось маршалу служить в период Великой Отечественной войны. Как-то маршал показал мне две свои фотокарточки — в парадной и повседневной форме, когда служил в царской армии драгуном. «Давай напишем, а?» — спросил он. Это предложение мне понравилось. Так появились портреты маршала — полного георгиевского кавалера. За двадцать лет дружбы с маршалом я написал немало картин, посвященных боевой деятельности полководца. А картина «Степные богатства», созданная вместе с художником Д. И. Домогацким после поездки на конный завод имени Буденного в Сальских степях, экспонировалась на всесоюзной выставке. Картина «Вручение С. М. Буденному золотого оружия от ВЦИК» и «Шашка от Ленина» также полюбились воинам. К 30-летию Победы я написал картину «Маршал С. М. Буденный принимает парад войск на Красной площади 7 ноября 1941 г.». Но эту картину Семен Михайлович уже не увидел…»

Однажды на встрече с молодыми литераторами маршала спросили: «Как вы оцениваете творчество Владимира Маяковского?» Буденный ответил: «Очень высоко. Я люблю Маяковского, он воспел нашу партию. Ленина воспел. А партия и Ленин для меня святая святых… Я хорошо знал поэта. В бытность мою заместителем командующего войсками Северо-Кавказского военного округа в начале двадцатых годов Маяковский приезжал к нам в Ростов, читал нам, военным, свои произведения. Когда в двадцать восьмом году он прочел мне свою «Десятилетнюю песню», я обнял его, как родного человека. С какой любовью он написал о Красной Армии! Стихи посвящались десятой годовщине Красной Армии. Вот послушайте:

Помня

          принятие

красных

          присяг,

лава

     Буденных

пойдет

        на рысях.

Против

          буржуевых

новых блокад

красные птицы

          займут облака.

Крепни и славься

в битвах веков,

Красная

          Армия

большевиков!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.