ГЛАВА СЕДЬМАЯ НА ПОЛЬСКОМ ФРОНТЕ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

НА ПОЛЬСКОМ ФРОНТЕ

1

Переброшенная из Майкопа на Украину походным порядком, Конная армия прошла более 1200 километров. И сразу же ее полки ринулись в стык между киевской и одесской группировками противника в общем направлении на Казатин. Им ставилась задача не позднее 1 июня захватить район Казатин — Бердичев и ударить по тылам врага. С юга Конармию поддерживала 14-я армия, на Фастовском направлении — группа войск И. Э. Якира: 44-я и 45-я стрелковые дивизии, кавалерийская бригада Г. И. Котовского и 3-й отряд Днепровской военной флотилии. Первые бои показали, что белополяки построили свою оборону прочно. К тому же в полосе наступления Конармии действовала не только 13-я польская стрелковая дивизия, а почти вся 2-я армия. Несмотря на это, Конармия прошла с боями около ста километров и нанесла противнику тяжелые удары. Однако Буденный видел и отдельные недостатки в ведении боевых действий конармейцев. 2 июня он собрал в Тетиве командиров и комиссаров, чтобы выслушать их мнение. Начальник 11-й кавдивизии Ф. М. Морозов признал, что в бою он действовал иногда шаблонно, бросал людей в лобовые атаки. Он призвал отказаться от тактики, которую применяли на Дону и Северном Кавказе, а вести комбинированный бой в конном и пешем строю. Его поддержал лихой и отважный А. Я. Пархоменко. Немало ценных мыслей высказали на этом совещании политработники П. В. Бахтуров, А. В. Хрулев, П. К. Случевский, В. И. Берлов, К. И. Озолин и другие. Начальник разведотдела армии И. С. Стройло обратил внимание на то, что в частях все еще слабо поставлена служба разведки и охранения… После совещания Буденный, Ворошилов и начальник полевого штаба Зотов подготовили приказ, в котором рекомендовалась тактика действий в предстоящем наступлении. Командарм требовал от командиров большей гибкости, инициативы, рекомендовал ряд оправдавших себя тактических приемов. «Всякий бой, — подчеркивалось в приказе, — должен быть развит в неотступное преследование врага до полного его разгрома или пленения». Очевидным для командарма было и другое — дать войскам хотя бы короткий отдых, чтобы подтянуть резервы, лучше изучить систему обороны противника, произнести глубокую разведку. Без этого нельзя начинать большую операцию. Однако, к удивлению Буденного, командование Юго-Западного фронта расценило эту передышку Конармии как слабость ее сил для глубокого прорыва в столь трудных условиях и обратилось к В. И. Ленину и главкому С. С. Каменеву с просьбой об изменении прежнего плана наступления. И 3 июня Реввоенсовет Конармии получил новую директиву, которая предписывала овладеть районом Фастова. Буденный огорчился: удар на Фастов — это удар во фланг, а не в тыл 3-й польской армии! Командарм тут же послал ответную телеграмму. Нет, никак не мог он согласиться на новую задачу, ибо она сулила противнику, а не ему выигрыш времени. При этом Конармия не только не получала оперативного простора, а напротив, сама могла стать объектом атаки войск противника непосредственно с полосы обороны. Командование фронта согласилось с его доводами и оставило для Конармии прежнее направление удара — на Казатин, Бердичев. Все складывалось удачно и, несмотря на яростное сопротивление белополяков, соединения Конармии — 4, 6, 11 и 14-я кавдивизии и поддерживающая их 45-я стрелковая дивизия с тяжелыми боями упорно продвигались вперед. Пытаясь задержать их продвижение в свои тылы, противник создал две ударные группировки — в Липовце и Сквире — с задачей зажать Конармию с флангов и разгромить. На рассвете 5 июня передовые части Конармии стремительной атакой прорвали польский фронт в полосе 10–12 километров, обеспечили всей армии выход на оперативный простор. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, участник боев на польском фронте, писал: «Перед буденновцами поставили задачу пробиться к Бердичеву и разгромить вражеские тылы. 5 июня после затяжного и яростного боя противник дрогнул. 4-я дивизия ворвалась в Ягнатин, форсировав реку Ростовицу. Справа и слева прорвались наши 14-я и 11-я дивизии, а в Озерную вошла 6-я дивизия. Теперь вся Конармия вклинилась в расположение вражеских войск, которые пытались сжать нас с боков. По флангам Конармии ударили кавдивизия Карницкого с севера, кавбригада Савицкого и пехота — с юга. Но Буденный не стал отбиваться на флангах, а повел армию вперед, в глубокий рейд на северо-запад. Сзади нас сомкнулось польское кольцо. Так начался знаменитый Бердичевский прорыв. Еще через три дня 4-я кавдивизия ушла на Житомир, с ходу овладела им, освободив несколько тысяч пленных красноармейцев, потом повернула на восток и установила связь неподалеку от местечка Брусилов с фастовской группой войск во главе с И. Э. Якиром. Это означало, что между Киевом и Винницей практически был создан «красный коридор». При штурме Бердичева и Житомира конармейцы проявили массовый героизм. Реввоенсовет Юго-Западного фронта 9 июня известил по радио советский парод о первой победе над войсками белополяков. «Всем… Всем… Всем… — радировал Кременчуг. — Доблестные части Конной армии Юго-Западного фронта прорвали фронт противника в районе Сквира. В кровопролитных боях, изрубив лучшие части генерала Галлера, стремительным ударом в 11 часов 8 июня части Конармии захватили Житомир. Польскими войсками командует лично маршал Пилсудский. Преследование противника продолжается». Конная армия с выходом в район Житомир — Бердичев разрезала польский фронт на глубину 120–140 километров, нарушила важнейшие линии связи, вышла в тыл 3-й польской армии и вынудила белополяков отступить к Киеву. Благодаря этому фастовская группа, 12-я и 14-я армии получили широкую возможность для развития наступления. В этих боях командарм проявил личное мужество и геройство. В приказе Реввоенсовета республики № 38 от 13 марта 1923 года отмечалось: награждается вторично орденом Красного Знамени Буденный Семен Михайлович за то, что, командуя 1-й Конной армией на польском фронте в 1920 году, во время создавшейся для нашего левого фланга тяжелой обстановки энергичным, неожиданным для противника ударом на Житомир прорвал его расположение и, продолжая развивать одержанный им успех в направлении к сердцу буржуазной Польши — Варшаве, заставил поляков поспешно отступать под постоянной угрозой ударов со стороны наших войск, перешедших в наступление по всему фронту. «При проведении этой операции т. Буденный неоднократно принимал личное участие в кавалерийских атаках, подавая пример храбрости и мужества героям 1-й Конной армии». 11 июня все кавдивизии Конной армии успешно преследовали белополяков. Порадовал командарма успех Тимошенко; его бойцы в районе Городковки разгромили кавалерийскую бригаду из дивизии генерала Карницкого, оседлали железную дорогу Киев — Казатин, закрыв пути отхода противника на Житомир, Бердичев и Казатин. Добилась успеха и 11-я кавдивизия, но ее комиссар К. И. Озолин был хмур и невесел. Это сразу заметил Буденный, как только увидел его. Оказывается, от тяжелых ран умер комиссар 2-й бригады И. Я. Трегубое. Умирал в полном сознании, как доложил Озолин. Перед смертью сказал: «Жизни своей не жалко, потому что отдаю ее за святое дело, за свободу и счастье пролетариата. Но хочу, чтобы глаза мне закрыл большевик. Так что ты уж не уходи, Константин». Озолин признался командарму, что не выдержал, заплакал. И все же, несмотря на успех, Буденный был огорчен. Дело в том, что 3-я польская армия все же сумела ускользнуть из окружения. Там, где прорывались польские части, фронт держала 4-я кавдивизия. Ее начальник Д. Д. Коротчаев растерялся, отдавал противоречивые приказания, чем еще больше осложнил положение дивизии. Только решительное вмешательство К. Е. Ворошилова позволило навести порядок и организованно отразить атаки белополяков. 16 июня, когда дивизиям был дан отдых, Буденный собрал членов Реввоенсовета, начдивов и сделал разбор проведенной операции. Вскрыл недостатки и тут же произвел некоторые перемещения. Д. Д. Коротчаев был понижен в должности до командира бригады, вместо него начальником 4-й кавдивизии стал Ф. М. Литунов, коммунист, отважный и талантливый командир, которого давно знал и ценил командарм. И уже через несколько дней он оправдал доверие Реввоенсовета Конармии. Польское командование пыталось разгромить правый фланг и выйти в тыл Конармии. На пути белополяков встала 4-я кавдивизия. Всю ночь шел упорный бой. Бойцы не только удержали свои позиции, но и нанесли противнику ощутимые потери. В эти горячие дни Буденный все время находился в передовых частях. Шли бои на подступах к городу Новоград-Волынскому. 26 июня ему доложили, что 14-я стрелковая дивизия захватила первую линию окопов противника и подошла ко второй, но белополяки усилили натиск. К Буденному прискакал разгоряченный начдив Ф. Морозов и попросил разрешения бросить в бой 3-ю бригаду. «Давай, только гляди в оба!» — предупредил командарм. Вскоре поступило донесение: 14-я стрелковая дивизия прорвала оборону противника, а 2-я кавбригада Морозова форсировала Случь у Ивашковки. На другой день полки Конармии ворвались в Новоград-Волынский. На очереди был город Ровно.

2

Из дивизии Тимошенко Буденный возвратился усталый. Начальник штаба Зотов подал Семену Михайловичу котелок с горячей картошкой и салом.

— Степан Андреевич, разве вы не знаете, что мне необходимо в первую очередь?

Зотов тут ж принес карту боевых действий фронта. Пробежав глазами директиву Юго-Западного фронта, командарм подчеркнул красным карандашом: «Командарму Конной, стремительно преследуя разбитого противника, забирая его технику и пленных, занять 29 июня район Шепетовки и не позднее 3 июля — район Ровно». Буденный, глядя на карту, сказал: «Ударом на Ровно мы сможем окончательно разрезать польский фронт на Украине и разбить противника по частям. Сейчас перед нами поставлена конкретная задача — овладеть Ровно. Может быть, нанести удар с флангов, как это нам не раз удавалось». После глубокого анализа обстановки Буденный предложил свой план действий: выдвинуть Конармию на рубеж реки Корчик, в сорока километрах западнее Новоград-Волынского, и здесь тщательно подготовиться к операции. Ворошилов и Минин поддержали командарма. На совещании в штабе армии Буденный отметил, что в прошедших боях хорошо зарекомендовал себя такой при ем, когда меньшая, спешенная часть конницы сковывала противника демонстративными действиями с фронта, а большая часть скрытно выходила во фланг или тыл врага для решительного удара в конном строю. По данным разведки, говорил Буденный, главные силы 2-й польской армии закрепились на западном берегу реки Горынь. Город Ровно с востока прикрывает 3-я пехотная дивизия легионеров, а в полосе Оженин — Могиляны расположилась I-я кавалерийская дивизия. Все это предстоит преодолеть бойцам. Наши фланги открыты. Конармия вклинилась далеко на запад, опередив соседей на полсотни километров. Ворошилов предложил нанести удар правым флангом в направлении Тучин — Ровно. Однако командарм возразил: армия попадет в леса и болота, увязнет в них, а тем временем белополяки стянут сюда свои войска. Нельзя идти и в лобовые атаки, в этом случае бои затянутся, что крайне невыгодно.

— А если главный удар нанести по правому флангу второй польской армии? — спросил Ворошилов. — Здесь есть броды, да и оборона белополяков гораздо слабее.

— Вот это другое дело, Клим, — улыбнулся Буденный.

Когда план обсудили во всех деталях, сели обедать. Хозяйка дома принесла Буденному польский журнал и показала на рисунок. На нем был изображен всадник, застрявший в болоте. Он размахивал шашкой, что-то кричал. Внизу под рисунком Ворошилов прочел вслух:

— «Красный генерал Буденный застрял в болотах, он погибнет здесь вместе со своей Первой Конной армией, и победа будет на стороне маршала Пилсудского».

— Ишь чего захотели! — улыбнулся Буденный.

На рассвете 2 июля Конармия стала наступать. Враг упорно оборонял город. Ударная группа скрытно вышла к назначенному месту и решительно атаковала. Удар оказался неожиданным, и противник отступил. 11-я кавдивизия Ф. М. Морозова первой подошла к городу. И тут случилось то, о чем командарм предупреждал начдива, — с севера по шоссе на Здолбунов, куда ворвались части II-й кавдивизии, шли танки, а рядом по железной дорого двигались три вражеских бронепоезда. Они напугали конармейцев, некоторые повернули лошадей назад. Морозов на какое-то время растерялся. Буденный в это время прибыл в штаб дивизии.

— Чего стоишь? — крикнул командарм. — Прикажи артиллеристам открыть по ним огонь и подготовь к контратаке резервную бригаду. А я пошлю к Тимошенко связного, чтобы его дивизия ударила по флангу противника. Действуй!

Морозов тут же отдал необходимые распоряжения. Первым же снарядом был накрыт паровоз бронепоезда — он взорвался. Затем вспыхнул первый танк, остальные повернули обратно.

— Ну вот, — сказал Буденный, — не так страшен черт, как его малюют! — И, уже обращаясь к артиллеристам, громко сказал: — Спасибо, орлы, за верную службу Советской власти!..

Ударная группа с боем продвигалась к городу с юга. Белополяки попытались силами 18-й пехотной дивизии атаковать Конармию, но их маневр вовремя разгадал командарм, и с помощью решительных действий 45-й стрелковой дивизии и кавгруппы А. Осадчего действия белополяков северо-восточнее Ровно были локализованы. Это позволило армиям Западного фронта начать наступление в Белоруссии. 11 июля войска фронта освободили Минск, 14 июля вступили в Вильно. Войска Юго-Западного фронта тоже теснили врага на запад. Конная армия заняла Ровно, Клевень, Здолбунов и Погорельцы.

12-я армия приближалась к железной дороге Сарны — Ровно, 14-я вышла на рубеж Базалия — Ермолинцы — Каменец-Подольский.

— Белополяки бегут без оглядки, — сказал Ворошилов.

— Маршал Пилсудский не из тех, кто легко уступает победу, — не без иронии возразил командарм. — Он наверняка соберет свежие силы и попытается нанести Конной армии удар. Но где? Я пока этого не знаю.

Полевой штаб находился в районе Здолбунова. Воспользовавшись передышкой, Буденный обсудил с начдивами план предстоящей операции. 13 июля он получил директиву А. И. Егорова, из которой следовало, что для развития общего успеха 12-й армии предлагалось двигаться в направлении на Ковель — Брест-Литовск. А Конной армии с частями 45-й стрелковой дивизии отводилась роль ударной группы фронта: полки 45-й дивизии должны были овладеть городом Ковель, Конная — Холмом и Замостьем, а 14-я армия — Равой-Русской, Городком и Львовом. Буденный быстро понял цель нового наступления: продвигаясь к Люблину, Конная армия создаст угрозу северо-западной группе польских войск и таким образом облегчит наступление Западного фронта к Висле. Об этом и шел разговор командарма с начдивами. Когда обсуждение закончилось, Буденный вышел во двор. И вдруг видит: к штабу несется пулеметная тачанка. На ходу из нее кто-то лихо выпрыгнул. Так это же Демьян Бедный! И вот уже гость обнял командарма, расцеловал его.

— Не имею желания получать выговор от товарища Буденного, — улыбнулся Демьян. — Мое слово — закон: если обещал быть днем, значит, буду. Ну, — подмигнул он командарму, — что прикажете делать?..

— Ты вовремя прибыл, Демьян, — сказал командарм. — Сейчас поедем в шестую кавдивизию, будешь читать бойцам стихи.

Вернувшись в штаб армии, Демьян Бедный остался тут ночевать и допоздна читал членам Реввоенсовета и работникам штаба Конармии свои стихи. Его знали бойцы Конармии, его знала вся Красная Армия. Стихи и басни поэта любили, заучивали их наизусть, они были просты и доступны каждому. Как позже говорил Семен Михайлович, «красноармейцы охотно брали на вооружение сатиру Бедного — как винтовку или шашку».

3

Конармия с боями продвигалась на запад, громя белополяков на реках Случь, Горынь, Стырь, Западный Буг. В эти напряженные дни Буденный особое внимание уделял командному составу армии, тщательно анализировал действия начдивов, командиров бригад и командиров полков. Между тем в ведении боевых действий Конармии выявились серьезные недостатки, которые, естественно, не могли не беспокоить командарма. В одной из своих дневниковых записей член Реввоенсовета Ворошилов отмечал тогда: «Наши командиры медлительны, нерешительны и плохо ориентируются в обстановке. Связь до сих пор налажена плохо: рядом действующие дивизии не знают друг о друге. Сторожевое охранение отсутствует. Начдивы до безумия храбры, как и весь комсостав, но плохо справляются с управлением…» Эти недостатки обсуждались на совещаниях комсостава, в штабе армии, но чаще всего непосредственно на местах, в дивизии, где командарм и член Реввоенсовета Ворошилов учили командиров тактике и искусству ведения боя. С течением времени выявился еще один весьма существенный недостаток: в сложных и постоянно менявшихся условиях маневренных действий Конармии ее политотдел не поспевал за дивизиями и бригадами, часто находился в отрыве от них. Ворошилов предложил командарму создать политотдел тыла, которым будет руководить заместитель начальника политотдела армии. Буденный согласился, и это дало положительные результаты: политработа в бригадах и дивизиях активизировалась. Тогда же в политотделах армии появились крестьянские секции для налаживания политико-массовой работы среди населения освобождаемых районов. В подразделения назначены политруки. Однако предметом особой заботы Буденного и Ворошилова были коммунистические ячейки. Реввоенсовет заботился об их росте, пополнении из числа наиболее преданных и храбрых бойцов и командиров. Только за период с 15 марта по 1 июня 1920 года число коммунистов в Конармии увеличилось с 1605 до 3228, а число партийных ячеек с 78 до 140. Коммунисты шли первыми в атаку и поэтому несли большие потери. 19 июля в бою погиб командир 2-й бригады 11-й кавдивизии Семен Михайлович Патоличев, которому еще недавно, при переходе Конармии на польский фронт, М. И. Калинин лично вручил орден Красного Знамени. Буденный высоко ценил своего тезку — так они в шутку называли друг друга. Это был храбрый человек, грамотный командир, отлично разрабатывавший операции, и поэтому его бригада была ударной силой дивизии. Командарм всегда ставил Патоличева в пример другим командирам, ибо во всех боях в наступлении он был первым. «Не один я жизнью своей рискую, потому как боремся мы за родную Советскую власть», — говорил как-то в беседе с командармом Патоличев. Однажды Буденный с М. И. Калининым во время смотра объезжали части Первой Конной армии. Рядом с командиром бригады С. М. Патоличевым они увидели верхом на лошади в полной военной форме юношу лет пятнадцати. Михаил Иванович спросил, чей это мальчуган. Патоличев не без гордости ответил, что это его сын. «У меня их семеро, жена прибаливает, да и в наших местах голодно, вот и приходится старшего возить с собой», — пояснил командир 2-й бригады. Калинин участливо посмотрел на юношу и сказал, чтобы его поберегли в бою. «Мы за их будущее сражаемся, терпим лишения. — И, посмотрев на Патоличева, добавил: — И себя поберегите, вам детей растить». После гибели С. М. Патоличева в Реввоенсовет Конармии поступил рапорт от начдива 11-й Ф. М. Морозова. «В боях под г. Дубно, — писал он, — пал смертью доблестного революционера командир 2-й бригады вверенной мне дивизии тов. Патоличев. Происходящий из бедных крестьян Владимирской губернии, тов. Патоличев оставил после себя ничем не обеспеченную семью из жены и семи человек детей, причем старшему из них 15 лет. Высоко ценя заслугу тов. Патоличева перед революцией вообще и, в частности, перед 11-й кавдивизией, прошу разрешения выдать его семье из сумм штадива (штаба дивизии. — А. 3.) единовременное пособие в сумме 20 тысяч рублей». В эти дни умерла жена комбрига Патоличева, и дети остались круглыми сиротами. Буденный распорядился выдать им трехмесячное жалованье отца и пособие в размере 15 тысяч рублей из денег, присланных трудящимися в подарок Конной армии. Конармейцы также помогли деньгами детям героя. Деньги вручили старшему сыну Патоличева Михаилу и в сопровождении боевого друга отца А. Гулякова отправили домой… Ныне один из сыновей героя — Николай Семенович Патоличев — видный партийный и государственный деятель, министр внешней торговли СССР, дважды Герой Социалистического Труда. Буденный до конца своей жизни с глубоким уважением относился к сыну легендарного комбрига, нередко они встречались у маршала на даче, и тогда невольно разговор заходил о гражданской войне, о бойцах и командирах Первой Конной. «Я рад, Коля, что ты продолжаешь дело отца, не щадишь себя во имя служения Родине», — говорил маршал. Уже после кончины Семена Михайловича в своей книге «Испытание на зрелость» Николай Семенович Патоличев писал: «Прошло много-много лет. Конница Буденного в 1969 году отмечала свое пятидесятилетие. Буденновцев Патоличевых уже не было в живых. Ко мне пришли ветераны-буденновцы, члены совета ветеранов Первой Конной армии: Шахматов Александр Матвеевич, Кузнецова Елена Ивановна, хорошо знавшие отца по гражданской войне. Они вручили мне юбилейную медаль «50 лет Первой Конной армии». Теперь это наша семейная реликвия». …Бои продолжались. Конная армия, главная ударная сила Юго-Западного фронта, осуществляла быстрые маневры. Она разгромила сильную дубно-кременецкую группировку противника и освободила города Дубно, Кременец, Броды. И в это время Реввоенсовет Юго-Западного фронта дает командарму новую директиву: не позднее 29 июля овладеть районом Львов — Рава-Русская. Буденный высказал сомнения командующему фронтом: такое крутое отклонение Конармии от главного оперативного направления на Варшаву очень опасно. Но Егоров сказал, что «польские войска нашим Западным фронтом разбиты, и помощь ему не нужна, а овладение Львовским районом санкционировано главкомом». Как же родилось это ошибочное решение? Еще в середине июля Реввоенсовет Западного фронта сообщил главкому, что левое крыло польских войск в Белоруссии разбито и что победа не за горами. С. С. Каменев тут же выехал в Минск, в штаб Западного фронта. Главком поставил вопрос о развитии наступления на Варшаву, считая, что эту задачу успешно выполнят три из четырех армий М. Н. Тухачевского. В свою очередь, командующий Юго-Западный фронтом А. И. Егоров доносил 22 июля главкому, что поляки по всей линии фронта оказывают весьма упорное сопротивление, особенно на Львовском направлении. «При данных условиях считаю необходимым центр тяжести главного удара со стороны армий Юго-Западного фронта перенести в пределы Галиции». Реввоенсовет республики 23 июля санкционировал новый план действий для армий Юго-Западного фронта. Против изменения направления Юго-Западному фронту не возражал и М. Н. Тухачевский, который еще 19 июля рекомендовал главкому «обдумать удар Конармии в юго-западном направлении, чтобы пройти укрепления в районе, слабо занятом противником, и выиграть фланг поляков…». В тот же день С. С. Каменев, убежденный в том, что другого решения в данной ситуации быть не может, сообщил командующему Западным фронтом, что дальнейшие действия Конармии «будут именно в этом направлении, о котором вы говорите». Как же так, негодовал Буденный, ведь армии Юго-Западного фронта должны, обязаны помогать войскам Западного фронта, а ему ставят совершенно иную задачу! Нет, это явная ошибка. Уже после гражданской войны Буденный прочтет вот эти строки в многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза»: «Ход событий показал, что это было ошибочное решение. Действия Юго-Западного фронта отныне направлялись не на содействие войскам Западного фронта, который наносил главный удар в Варшавском направлении, а на решение самостоятельной задачи — занятие Львова. Войска Юго-Западного и Западного фронтов теперь наступали в расходящихся направлениях, ослабляя тем самым свои удары». Несмотря на решительное возражение Буденного, ни главком С. С. Каменев, ни командующий фронтом А. И. Егоров эту ошибку тогда не исправили. Конармия вынуждена была наступать на Львов, где хорошо вооруженный Антантой противник держался особенно упорно. Весь день Буденный просидел над картой, изучал обстановку, донесения разведки. Вечером вернулся от начдива Ф. М. Морозова Ворошилов.

— Какие новости, Семен Михайлович?

— Враг собирается ударом второй армии с северо-запада и частью сил шестой армии с юго-запада в направлении города Броды окружить и разгромить нас. В этом я окончательно убедился, допросив пленных белополяков. Надо сорвать замысел врага, — добавил Буденный. — А для этого нужно разгромить его луцко-боремельскую группировку.

Позже стало известно, что Буденный точно определил замысел белополяков. Маршал Пилсудский, главнокомандующий войск буржуазно-помещичьей Польши, впоследствии утверждал, что мог бы остановить наступление советских войск, сконцентрировав на севере часть сил с Украины. Но для этого была необходима «ликвидация того сильного козыря, которым располагал противник в лице конницы Буденного…».

Ставя начдивам задачу, командарм строго-настрого предупредил: в наступлении действовать быстро и решительно, ибо только ликвидировав луцко-боремельскую группировку противника, армия сможет развить наступление в направлении Львова. Об этом он сообщил и Реввоенсовету фронта.

Упорное сражение разгорелось 30 июля на реке Стырь. Конармия, сдерживая натиск врага, не позволила соединиться 2-й и 6-й армиям белополяков. Но окончательно разгромить луцко-боремельскую группировку польских войск Конармии не удалось. Главные силы 2-й польской армии концентрировались перед центром и правым флангом Конармии. А 1-я дивизия польских легионеров, глубоко вклинившись в наши боевые порядки, пыталась совместно с 6-й пехотной и 1-й кавалерийской дивизиями ударить на Броды — Радзивиллов, разгромить красную конницу, а затем соединиться со своей 6-й армией. Буденный разгадал замысел врага и был твердо убежден, что в этой сложной обстановке нужно немедленно отвести части Конармии подальше от центра, ближе к флангам. Но ежедневные бои измотали людей, и Буденный понимал, что теперь надо упорно держать оборону, выбрать удачный момент и самим контратаковать.

Утром 31 июля положение армии еще более ухудшилось. 11-я и 4-я кавдивизии отошли к Стыре. 6-я кавдивизия неоднократно контратаковала противника, но безуспешно, а 14-я кавдивизия отступила к Козину. Лишь правофланговая 24-я и левофланговая 45-я стрелковые дивизии удерживали свои рубежи. Командарм принимал все меры, чтобы не дать 1-й дивизии легионеров продвинуться на юго-восток, ибо это грозило серьезными неприятностями. С этой целью в 14-ю кавдивизию он направил начальника штаба армии Л. Л. Клюева с задачей помочь начдиву А. Я. Пархоменко восстановить утраченное положение, организовать взаимодействие с 24-й стрелковой дивизией.

На другой день 4-я кавдивизия Ф. М. Литунова отбросила неприятельскую пехоту своим огнем, а 11-я кавдивизия под командованием Ф. М. Морозова отрезала противнику пути отхода к реке Западный Буг. Но длилось это недолго: получив подкрепления, белополяки снова пошли в атаку.

— Надо бы дать людям отдохнуть, иначе трудно будет драться, — задумчиво сказал Буденный.

— Нет, Семен Михайлович, рано еще отдыхать, — возразил Ворошилов.

В штаб вошел Зотов и доложил, что из штаба фронта получена телеграмма, в которой указывается, что лично В. И. Ленин потребовал от члена Реввоенсовета республики И. В. Сталина «ускорить распоряжение о бешеном усилении наступления»[6] на Польшу.

— Вот видишь, Семен Михайлович, — улыбнулся Ворошилов. — Куда уж тут отдыхать…

4

2 августа на всем фронте армии бои разгорелись с новой силой. Обстановка осложнилась. Дивизия С. К. Тимошенко успеха не имела: ее атаковали части 6-й польской пехотной и 1-й кавалерийской дивизий. Пришлось отступить на юго-восток к Бродам. Тыл 4-й кавдивизии оголился, и, чтобы противник не окружил ее полки, начдив отдал приказ отойти на прежние рубежи. Командарм остро переживал неудачу. В эти дни В. И. Ленин, внимательно следивший за ходом боев на польском фронте, в телеграмме на имя члена Реввоенсовета республики И. В. Сталина запрашивал: «Завтра в шесть вечера назначен пленум Цека. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения»[7]. В тот же день, 4 августа, И. В. Сталин доложил В. И. Ленину о положении дел на Юго-Западном фронте. «Заминка Буденного временная, — писал он, — противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника». Буденный послал телеграмму на имя командующего фронтом, в которой указал, что Реввоенсовет Первой Конной армии видит спасение положения только в отходе армии по крайней мере за реку Икву, где можно было бы привести в порядок армию. 6 августа пришла телеграмма, в которой Реввоенсовет фронта отклонил его просьбу и приказал «с неослабной энергией выполнять боевую задачу по ликвидации львовской группы противника». «Конечно, командующий фронтом исходил из общей ситуации на фронте, — анализировал Буденный. — И моя точка зрения не должна идти вразрез с позицией комфронта. Значит, надо наступать». 6 августа на совещании командиров и комиссаров он кратко сказал:

— Значит, так, надо выстоять! — И добавил: — Видимо, нет еще возможности дать отдохнуть Конной, не может Главное командование обойтись без нашей армии. Все ясно? Тогда всем по своим дивизиям…

Оставшись один в штабе, Буденный долго сидел за столом. За окном бушевал ветер, накрапывал дождь. На память пришли слова В. И. Ленина: «Как огня надо бояться партизанщины…»[8]. Да, а мы до сих пор ее не изжили. Вот Семен Тимошенко вчера получил приказ, форсировать реку Слоновку и занять район Полуночное — Редков. Тогда бы мы смогли перехватить все дороги из Радзивиллова на запад и не дать белополякам выйти из леса. При этом Тимошенко получил строгое указание — на шоссе не выходить! Но он все же решил пробиваться по шоссе, ссылаясь на то, что на пути дивизии большие болота. Командарм строго наказал Тимошенко. «Я ценю вашу храбрость, — сказал начдиву Буденный. — Но не позволю нарушать мои приказы». Обстановка осложнилась, и командарм решил послать в Бердичев Ворошилова, чтобы оттуда связаться по прямому проводу с главкомом и доложить об истинном положении в армии. Собрав работников тыла, командарм распорядился немедленно и энергично, пока на фронте наступило затишье, наладить снабжение. Во-первых, упорядочить движение обозов, доставлявших боеприпасы в дивизии и другие грузы; во-вторых, тыловым учреждениям указать пункты, куда в первую очередь направлять материальные средства. Пока Ворошилов находился в Бердичеве и вел переговоры с Реввоенсоветом фронта и главкомом С. С. Каменевым о нуждах Конармии, Буденный побывал во всех дивизиях, встретился с командным и политическим составом, выступил перед ним, обрисовав обстановку в стране и на фронтах, подчеркнув ту главную мысль, что партия большевиков, лично товарищ Ленин требуют напрячь «наши усилия для еще большего наступления на врага». В связи с вступлением на территорию Галиции Реввоенсовет Юго-Западного фронта принял обращение к войскам Красной Армии. Теперь комиссарам и политработникам надлежало довести это обращение до каждого бойца. В эти дни в 4-й кавдивизии состоялась красноармейская конференция, в которой принял участие командарм. В резолюции говорилось, что бойцы подтверждают свою полную солидарность с политикой Советского правительства, выражающей революционную волю русских рабочих и крестьян по вопросу о войне с польской шляхтой. …Бои становились упорными. Вспоминая о тех тяжелых днях, бывший помощник начальника штаба 6-й кавдивизии по разведке Маршал Советского Союза К. А. Ме рецков впоследствии писал: «Неделя с 4 по 11 августа прошла в сражении за переправы через Стырь и за подступы к Радехову. Новое руководство дивизии действовало очень энергично, что оказалось кстати, так как вконец измотанные 4-ю и 11-ю дивизии С. М. Буденный своей властью вывел на отдых, а в первом эшелоне Конармии остались наша и 14-я дивизия да Особая кавбригада. Подчиненные Буденному соседи тоже напрягали все силы: на севере пехота взяла Луцк; на юге золочевская группа И. Э. Якира с кавбригадой Г. И. Котовского и червонноказачьей дивизией В. М. Примакова упорно наступали на Ясенов. Апанасенко получил задачу овладеть Бус— ком». 10 августа из Бердичева вернулся Ворошилов и сообщил Буденному, что Конармии направляется все необходимое — и боезапас, и обмундирование, и фураж. Что касается боевой задачи, то она остается прежней — овладеть Львовом. Вскоре в районе Львова начались затяжные бои. Буденный стремился совместно с войсками 14-й армии охватить город с трех сторон и решительным штурмом сломить сопротивление противника. И вдруг вечером 14 августа в штаб поступила директива Реввоенсовета Юго-Западного фронта, датированная 13 августа. В ней говорилось: «Согласно директиве главкома от 13 августа за № 4774/оп 10.52/ш приказываю: 1. 12-й и 1-й Конной армиям без 8-й кавалерийской дивизии червонных казаков с 12 часов 14 августа поступить в оперативное подчинение командующего Западным фронтом… 2. Командарму 1-й Конной с 12 часов 14 августа передать 8-ю кавдивизию червонных казаков в полное распоряжение командарма-14…» Буденный посмотрел на часы — девять вечера. Почему так поздно поступила директива? Где она задержалась? Как бы то ни было, но Первая Конная армия не была своевременно передана Западному фронту и не могла принять участия в Варшавской операции. Что же произошло? Буденный еще не знал, что 2 августа состоялось заседание Политбюро ЦК РКП (б). Оно обсудило положение на юге страны в связи с активизацией Врангеля и приняло решение выделить крымский участок Юго-Западного фронта в самостоятельный Южный фронт. Члену РВС республики И. В. Сталину поручалось сформировать Реввоенсовет нового фронта. Одновременно Западный и Юго-Западный фронты объединялись, и в качестве Реввоенсовета объединенного фронта намечалось оставить Реввоенсовет Западного. В тот же день В. И. Ленин телеграммой сообщил об этом решении И. В. Сталину. Одновременно с телеграммой И. В. Сталину был направлен полный текст решения Политбюро. 4 августа И. В. Сталин телеграфировал в ЦК РКП (б) о согласии с постановлением Политбюро в части, касающейся передачи трех армий Западному фронту. Вместе с тем он предложил штаб и РВС Юго-Западного фронта не делить, а преобразовать в штаб и РВС Южного фронта. Эти его соображения были приняты Пленумом ЦК партии 5 августа. В тот же день главком директивой известил командование Юго-Западного фронта о предстоящем подчинении Западному фронту 12-й и Первой Конной армий, а 6 августа потребовал подготовить к передаче М. Н. Тухачевскому и 14-ю армию. Последней директивой предлагалось «сменить пехотой 1-ю Конную армию и вывести ее в резерв для отдыха и подготовки к решительному новому удару». Несколько дней между главкомом и командованием фронта велись переговоры и переписка по организационной стороне передачи армий, и только 11 августа была достигнута договоренность об участии 12-й и Первой Конной армий в боях против основной варшавской группировки противника. Главком предлагал 12-й армии наносить главный удар на Люблин, а Первую Конную армию двинуть в районе Грубешов — Замостье — Томашов. Позже в новой директиве главком потребовал от 12-й армии немедленно приступить к выполнению задачи — двинуться на Люблин. Но в директиве ничего не говорилось о Конной армии. К тому же в полевом штабе Реввоенсовета республики при передаче директив в штабы фронтов шифр был искажен, и они стали известны командованию Юго-Западного фронта лишь во второй половине дня 13 августа. А тем временем командование фронта бросило Конармию в наступление на Львов, хотя уже не имело права использовать ее: армия находилась в резерве главкома. Весь день 19 августа Конармия штурмовала подступы к Львову. В одном из боев погиб начальник 4-й кавдивизии Ф. М. Литунов, один из отважных и любимых командиров Семена Михайловича. Командование 4-й кавдивизией Буденный временно возложил на Ивана Владимировича Тюленева, командира 2-й бригады, ставшего впоследствии известным военачальником, генералом армии. Когда Конармия находилась в пяти-семи километрах от Львова и охватывала его с трех сторон, в штаб Реввоенсовета прибыла делегация львовских рабочих. Они заявили Буденному, что готовы ночью провести в город целую кавалерийскую дивизию, минуя железную дорогу, где стояли вражеские бронепоезда, помешавшие Конармии ворваться в город. Однако поздно вечером 19 августа была получена директива командующего Западным фронтом М. Н. Тухачевского, которая предписывала Буденному перебросить Конармию на Варшавское направление, где белополяки перешли в наступление. Командующий фронтом требовал ликвидировать люблинскую группировку врага, для чего к 20 августа сосредоточиться в районе Владимир-Волынский — Устилуг, чтобы затем наступать в тыл ударной группировки противника. А ведь до Бреста, где находился противник, было 140 километров! Первое, о чем подумал Буденный, — физически невозможно в течение одних суток выйти из боя и совершить стокилометровый марш, чтобы к 20 августа быть в указанном районе. А кто займет боевой участок Конармии? Снять армию не представляется никакой возможности, ибо противник сразу же перейдет в наступление и ударит ей в тыл. Буденный сознавал всю ответственность и тем не менее вынужден был признать, что в сложившейся обстановке единственно правильное решение — продолжать наступление на Львов. Это привело бы к разгрому львовской группировки неприятеля и укреплению Юго-Западного фронта. Более того, захват Львова создавал угрозу правому флангу и глубокому тылу противника, оперировавшему против нашей армии на Варшавском направлении. В этом случае белопольское командование неизбежно вынуждено было бы перебросить значительные силы в Львовский район с севера, что, безусловно, облегчило бы положение отступавших соединений Западного фронта. Буденный по предложению Ворошилова послал донесение командующему фронтом. Объяснив Тухачевскому, почему за два дня боев 18 и 19 июля Львов не был взят, и указав на то, что противник, хотя и понес значительные потери, все еще силен (у него восемь бронепоездов, две кавдивизии, четыре пехотные дивизии), Буденный твердо заверил, что через два-три дня Львов будет занят частями Конной армии. Оставление Конной армией занимаемого участка и замену ее другой частью в данный момент и при данных условиях он считает абсолютно невозможным и могущим катастрофически отразиться на всем фронте. И все же, несмотря на это, командарм подготовил приказ на отход армии за реку Буг. 20 августа в шесть часов утра командарм уже читал ответ М. Н. Тухачевского. Командующий подтвердил свою директиву о движении Конармии в район Владимир-Волынский. Однако вовремя прибыть в район Устилуг — Владимир-Волынский Конармия не смогла. Ворошилов по этому поводу писал члену Реввоенсовета республики И. В. Сталину и члену Реввоенсовета Западного фронта Уншлихту: «По моему глубокому убеждению, основанному на опыте, снятие Конармии с Львовского фронта в момент, когда армия подошла вплотную к городу, приковав к себе до семи дивизий противника, является крупнейшей ошибкой, чреватой значительными последствиями». Как и предполагал командарм, обнаружив отход Конармии, белополяки стали преследовать ее, и вскоре их части вышли на реку Буг. Генерал Галлер уход Конармии от Львова расценил как свой крупный успех и использовал его для поднятия боевого духа своих войск. «Нетрудно было представить, — писал впоследствии Буденный, — что в условиях отхода главных сил обоих фронтов наступление на Замостье могло превратиться в обособленную операцию Конармии. Однако директиву требовалось выполнять, и мы немедленно начали готовить соединения к наступлению. Справедливости ради следует сказать, что М. Н. Тухачевский был против движения Конармии на Замостье и отдал директиву лишь по настоянию главкома». К исходу 25 августа командарм принял решение выдвинуться на 25–30 километров в сторону Замостья и запять район Скоморохи — Варенж — Комаров. Буденный знал, что Конармии придется действовать с открытыми флангами, поэтому оперативное построение войск он избрал в форме ромба. 4-я кавдивизия наступала в голове, за ней справа, уступом назад, 14-я, а слева — 6-я. 11-ю кавдивизию командарм вывел в резерв, и она двигалась в хвосте армии. Продвигаясь с боями в направлении на Замостье, Конная армия оказалась в узком коридоре между соединениями польских войск в лесисто-болотистой местности, без должного запаса боеприпасов, продовольствия и фуража. Польское командование было совершенно уверено в успехе операции, а маршал Пилсудский приказал даже не только полностью уничтожить красную конницу, но и захватить в плен Буденного и Ворошилова. Противнику на какое-то время удалось окружить Конармию, но все попытки сжать кольцо не увенчались успехом. Конармейцы героически сражались. Сам командарм часто спешил туда, где складывалась особенно тяжелая обстановка. Так было у села Хорышова-Русского, куда прибыл Буденный. Выслушав доклад Тимошенко о том, что в селе находятся крупные силы противника и он готовится лично повести бригаду в атаку, Буденный сказал:

— Бригаду я сам поведу в атаку.

Он тотчас же проехал перед строем, подбадривая шутками конармейцев, а потом подал команду и первым выхватил из ножен шашку. Конная масса лавиной ринулась вперед. На флангах стремительно рванулись пулеметные тачанки, поливая врага свинцовыми очередями. Белополяки ответили орудийным огнем. Рядом рвались снаряды. Истошно ржали раненые лошади, но командарм был поглощен азартом боя и теперь думал только об одном — чтобы не дрогнули, не остановились бойцы. Оглянулся назад — конармейцы вихрем с криком «ура!» летели на врага.

Смяв белополяков, конармейцы ворвались в село. Хорышов-Русский был очищен от врага.

Очень тяжелыми были бои в районе Замостья. 31 августа 3-я бригада 4-й кавдивизии расположилась на окраине Стаброва, километрах в пятнадцати от Замостья. И вдруг из-за леса выскочили уланы. Тревога! 24-й кавполк быстро развернулся в боевой порядок и двинулся навстречу противнику.

«Оглянувшись, я увидел группу всадников, а впереди знакомую коренастую фигуру командарма, — вспоминал бывший командир взвода 4-й кавдивизии, ныне генерал— майор инженер Потоцкий. — Товарищ командарм, — что было силы закричал я, — еще конница справа!

Но Буденный и группа конармейцев продолжали скакать с обнаженными шашками. Командарм, поглядев в ту и другую стороны, громко подал команду:

— Черт с ними! Бей этих, потом тех!

Бойцы полка увидели командарма, ближайшие к нему услышали его необычную команду: «Бей этих, а потом тех!» и передавали ее по цепи. Эта команда подняла наш дух, усталость как рукой сняло, отовсюду неслись крики:

— С нами Буденный! Ур-рр-ааа!

Полк двинулся на врага. Завязалась рубка. Вначале я еще видел Буденного, старался своим взводом прикрывать его. Командарм был напорист. Он сильным ударом выбил из седла одного улана, схлестнулся в поединке с другим… В гуще боя, когда все смешалось и возникла настоящая свалка, я потерял Буденного из виду. Схватка была недолгой, вскоре противник, беспорядочно отступая, скрылся в лесу.

И тут мы снова увидели Семена Михайловича. Он был разгорячен боем, сверкающий клинок сабли опущен, усы задорно торчат, фуражка, закрепленная ремешком на подбородке, лихо сбилась набок. Счастливые минуты… Мы радовались успеху и гордились своим боевым командармом, храбрым и непобедимым в кавалерийском бою». После этих боев Буденный окончательно убедился, что кольцо окружения можно прорвать. Но где, в каком месте лучше нанести удар? И он принял решение — в районе деревни Русский Горяшев-Грубешов, там, где находились болота. Полки конармейцев не только успешно форсировали заболоченную местность, но и с ходу нанесли по белополякам ощутимый удар.

Ночью 16 сентября из Бердичева прибыл начальник политотдела Конармии Вардин, он сообщил командарму приятную новость: с Польшей ведутся переговоры о мире.

— Дали им по шапке, вот и о мире заговорили! — Семен Михайлович устало зевнул.

Вардин доложил, что в Бердичев прибыло пополнение — четыре тысячи конников. Солдаты бывалые, есть среди них и сибирские казаки. В конце беседы начальник политотдела передал Буденному обращение военнопленных поляков к своим соотечественникам. «Мы не хотим войны с Советской Россией, — читал Семен Михайлович. — Мы требуем немедленного заключения мира. Мы желаем жить в дружеских отношениях и мирно исполнять свой труд совместно с рабочими и крестьянами России. И обещаем Ревкомитету Польши на каждое его воззвание и требование встать с оружием в руках, как один, как кирпичная стена, для защиты Рабоче-Крестьянского Революционного Комитета Польши и совместно с советскими российскими войсками вступить в бой против лакеев иностранного капитала и угнетателей рабочих и крестьян Польши.

Председатель Дрожанский. Секретарь Аспер. От имени присутствующих Иондрас».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.