17. Молитва о том, чтобы стать выше ростом

17. Молитва о том, чтобы стать выше ростом

После того как мне исполнилось тринадцать, я перестала расти. Раньше я всегда выглядела старше своих лет, а теперь почти все мои подруги были выше меня. В классе, где насчитывалось тридцать учениц, я относилась к числу самых малорослых. Каждую ночь я молилась Аллаху, чтобы Он позволил мне еще немного вырасти. Я постоянно измеряла собственный рост, делая карандашные отметки на стене своей комнаты. Проснувшись утром, я первым делом вставала к стене, чтобы проверить, выросла я или нет. Но карандашная отметка упорно замерла на высоте 152 см. Я так переживала, что даже обещала Аллаху, если Он сделает меня хоть чуточку выше, прочесть сто ракат нафль, дополнительных молитв, добровольно прибавляемых к пяти обязательным ежедневным молитвам.

Я боялась, что выступления такой коротышки нельзя воспринимать серьезно, даже если они посвящены чрезвычайно важным вопросам. Иногда голова моя едва виднелась над кафедрой. Приходилось носить туфли на каблуках, хотя ходить в них было ужасно неудобно.

Одна из моих одноклассниц в новом учебном году перестала ходить в школу. Ее выдали замуж, едва она достигла половой зрелости. Она была крупной девочкой, хотя ей было всего тринадцать лет. Через некоторое время мы узнали, что она родила двойню. Заучивая формулы на уроке химии, я размышляла о том, каково это – заботиться о муже и детях в такие юные годы.

Конечно, мы никогда не забывали о талибах, но жизнь входила в свою колею, и у нас появлялись новые заботы и интересы. Пакистанская армия, которая помимо своих основных обязанностей постоянно занималась весьма необычными для военных делами, например производством кукурузных хлопьев и химических удобрений, решила снимать телевизионные сериалы. Теперь вся нация в прайм-тайм усаживалась у экранов своих телевизоров и смотрела сериал «Там, где кончается долг». Предполагалось, что сериал этот основан на реальных событиях, произошедших во время операции по освобождению долины Сват от талибов.

Во время этой операции более ста солдат правительственных войск было убито и около девятисот получило ранения. Конечно, армия хотела представить свои действия в героическом свете. Тем не менее зачастую действия военных нельзя было назвать иначе как беззаконными. Иногда, возвращаясь из школы, я заставала дома незнакомых заплаканных женщин, приехавших в Мингору, чтобы получить хоть какую-то информацию о своих мужьях и сыновьях. Во время военной операции пропали без вести сотни мужчин. Возможно, они были арестованы армейскими службами или военной разведкой, но никто не мог сказать, так ли это на самом деле. Женщины, ничего не знающие о судьбе своих мужей и сыновей, были в отчаянии. Некоторые семьи, лишившиеся кормильцев, оказались в бедственной ситуации. В Пакистане женщина, муж которой пропал без вести, не считается вдовой и не может вступить в брак повторно.

Моя мама кормила этих несчастных, поила их чаем, но они приезжали в Мингору не ради угощения. Они рассчитывали, что мой отец поможет им в поисках близких. Благодаря тому, что отец занимал должность спикера Сват Кауми Джирга (совета старейшин), он служил связующим звеном между народом и армией.

– Я хочу узнать, жив ли мой муж, – говорила одна из таких просительниц. – Если он убит, я могу отдать детей в сиротский приют. А сейчас я ни вдова, ни мужняя жена.

Еще одна женщина рассказывала мне, что ее сын пропал без вести.

Женщины утверждали, что их мужчины никогда не сотрудничали с талибами, разве что время от времени давали им воды или хлеба. Но сейчас их мужей удерживали боевики или военные, а лидеры Талибана тем временем разгуливали на свободе.

Одна из учительниц нашей школы жила всего в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Ее брат был арестован армейскими службами, закован в кандалы и подвергнут пыткам, после которых его поместили в морозильную камеру и держали там, пока он не умер. Он был владельцем магазина и никогда не имел дела с талибами. Впоследствии армейское руководство принесло семье убитого свои извинения, признав, что он был арестован по ошибке.

К нам домой приезжали не только несчастные женщины, лишившиеся мужей. Как-то раз к отцу пришел богатый бизнесмен, живущий в городе Мускат в Персидском заливе. Он рассказал, что пропал его брат и пятеро племянников и он хочет узнать, какова их судьба. Если они мертвы, он должен подыскать новых мужей их вдовам. Если они находятся в заключении, он должен им помочь. Один из племянников оказался мауланой и благодаря хлопотам моего отца вышел на свободу.

Подобные беззакония творились не только в Свате. В Пакистане насчитывались тысячи пропавших без вести. Люди стояли у зданий судов с фотографиями пропавших родственников, требуя хоть какой-то информации об их судьбах.

Пакистанские суды в то время был заняты решением совсем других вопросов. В нашей стране действует так называемый Закон о богохульстве, который защищает Священный Коран от оскорбления. Во время кампании по исламизации, проводимой генералом Зия-уль-Хаком, закон этот был ужесточен. Теперь всякий, кто «порочит святое имя Пророка, да пребудет с ним мир», подвергался смертной казни или отправлялся в тюрьму пожизненно.

В ноябре 2010 года средства массовой информации сообщили о том, что женщина-христианка по имени Асия Биби приговорена к смертной казни через повешение. Она жила в одной из деревень Пенджаба, была матерью пятерых детей и для того, чтобы заработать на жизнь, занималась сбором фруктов. Как-то раз, в жаркий день, она принесла воды людям, работавшим вместе с ней. Но некоторые отказались пить, заявив, что вода, принесенная христианкой, является «нечистой» и может осквернить мусульман. Одна из женщин, отказавшихся пить, была соседкой Асии. Между ними недавно возникла ссора, потому что коза Асии забрела на соседский двор и повредила поилку для скота. Теперь перепалка вспыхнула вновь. Как это водится, каждая сторона имела свою версию конфликта. Согласно самой популярной версии, люди, работавшие вместе с Асией Биби, убеждали ее принять ислам. На это она ответила, что Иисус Христос умер на кресте, чтобы искупить грехи христиан, и спросила, сделал ли Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, что-нибудь подобное для мусульман. Одна из сборщиц фруктов сообщила об этом инциденте местному имаму, а тот сообщил в полицию. Асия Биби была арестована, больше года провела в заключении в ожидании суда, который в конечном итоге приговорил ее к смерти.

После того как Мушарраф разрешил пользоваться спутниковыми антеннами, наш телевизор принимал множество каналов. Мы могли наблюдать за реакцией на это событие во всем мире. Необоснованная жестокость приговора вызвала всеобщее негодование. В Пакистане в защиту Асии Биби выступил губернатор Пенджаба Салман Тасир. В свое время он, сподвижник Беназир Бхутто, сам был политическим узником. Впоследствии он стал богатейшим медиамагнатом. Он посетил Асию Биби в тюрьме и заявил, что президент Зардари должен помиловать эту бедную женщину. Закон о богохульстве он назвал «черным законом», и некоторые телевизионные дикторы повторили это определение, подлив масла в огонь. В пятницу во время молитвы в самой большой мечети Равалпинди имамы прокляли губернатора как врага ислама.

Несколько дней спустя, 4 января 2011 года, Салман Тасир был убит своим собственным телохранителем. Убийство произошло, когда губернатор прогуливался после обеда по одной из фешенебельных улиц Исламабада. Телохранитель выпустил в него двадцать шесть пуль. Позднее он сказал, что решил сделать это, узнав, что его босс предан проклятию имамами Равалпинди. Наша семья была потрясена тем, какое множество людей восхищалось убийцей и возносило ему хвалы. Когда он предстал перед судом, судьи осыпали его лепестками роз. Между тем имам мечети, которую посещал убитый губернатор, отказался прочесть над ним погребальные молитвы, а президент не присутствовал на его похоронах.

Наша страна словно сошла с ума. Пакистанский народ до небес превозносил убийц и считал, что их деяния угодны Богу.

Вскоре после этого мой отец получил очередное письмо с угрозами. Он выступал на заседании, посвященном третьей годовщине взрыва, уничтожившего среднюю школу Хаджи Баба. Как всегда, отец говорил очень страстно.

– Фазлулла – это предводитель дьяволов! – заявил он. – Я не понимаю, почему он до сих пор не арестован!

После выступления люди подходили к нему и советовали быть осторожнее. А через несколько дней к нам домой пришло анонимное письмо, адресованное отцу. Оно начиналось словами «Ас-саляму алейкум» – «да пребудет с тобой мир», – но содержание его вовсе не было мирным.

«Ты – сын имама, но тебя нельзя назвать добрым мусульманином, – говорилось в письме. – Моджахеды найдут тебя повсюду, куда бы ты ни скрылся».

Отец, конечно, был встревожен. Но он не собирался отказываться ни от своих взглядов, ни от своей правозащитной деятельности, и многочисленные заботы вскоре заставили его забыть об угрозах.

В те дни Америка была на языке у каждого. Прежде мы во всех своих бедах обвиняли нашего извечного врага, Индию, теперь ее место заняли США. Все жаловались на атаки беспилотных самолетов, которые случались в ФУПТ почти каждую неделю. До нас доходили слухи, что эти налеты унесли жизни множества мирных жителей. Враждебные настроения усилились, когда агент ЦРУ по имени Раймонд Дэвис застрелил в Лахоре двоих мотоциклистов, которые приблизились к его машине. Он утверждал, что они собирались его похитить. Американцы заявили, что Дэвис – обычный дипломат и не имеет к ЦРУ никакого отношения, но этому никто не поверил. Даже мы, школьники, знали, что обычные дипломаты не разъезжают в машинах без номеров и не возят с собой пистолеты «глок».

Наши средства массовой информации утверждали, что Дэвис – представитель многочисленной армии разведчиков, которых США, не доверяя пакистанской разведке, заслали в нашу страну. Большинство журналистов считали, что он собирал информацию о военной группировке под названием Лашкаре-Тайба, которая базировалась в Лахоре и в свое время оказала значительную помощь пострадавшим от землетрясения и наводнения. По некоторым сведениям, именно эта группировка организовала в 2008 году атаку на Мумбаи. Главной целью группировки являлось освобождение кашмирских мусульман от власти Индии. Но в последнее время они усилили свою активность в Афганистане. Впрочем, существовала версия, согласно которой Дэвиса в первую очередь интересовал ядерный арсенал нашей страны.

Раймонд Дэвис стал самым знаменитым американцем в Пакистане. По всей стране прокатилась волна протестов против вмешательства Америки в наши дела. Люди воображали, что на базарах полно американских шпионов, собирающих стратегическую информацию. Вдова одного из мотоциклистов, застреленных Дэвисом, отчаявшись добиться правосудия, покончила жизнь самоубийством, приняв крысиный яд.

Несколько недель Вашингтон и Исламабад, точнее штаб-квартира армии в Равалпинди, выясняли отношения. Наконец Дэвис предстал перед судом, который вынес решение в духе нашей традиционной джирги. Американцев обязали выплатить «компенсацию за кровь» в размере 2,3 миллиона долларов, а Дэвис был выслан из страны. Пакистан требовал, чтобы США отослали домой своих агентов. Американцам перестали выдавать пакистанские визы. 17 марта, в день, когда Дэвис был выпущен на свободу, беспилотный самолет атаковал здание Совета племен в Северном Вазиристане. Около сорока человек погибло. Судя по всему, ЦРУ хотело показать, что умеет действовать методами, принятыми в нашей стране.

Как-то раз в понедельник я в очередной раз собиралась измерить, не подросла ли за ночь, когда до меня донеслись громкие возбужденные голоса. Один из друзей отца принес новость, в которую трудно было поверить. В минувшую ночь американские «морские котики» совершили рейд в Абботтабад, один из городов, где мы жили во время изгнания, обнаружили местопребывание Усамы бен Ладена и убили его. Террорист номер один жил на вилле, окруженной высокими стенами, расположенной в километре от военной академии. Невозможно было поверить, что армейское руководство ничего не знало об этом соседстве. Газеты утверждали, что курсанты академии тренировались на лужайке, расположенной за домом бен Ладена. По шестиметровым стенам, окружавшим особняк, шла колючая проволока под напряжением. Бен Ладен жил на верхнем этаже с самой молодой из своих жен – уроженкой Йемена по имени Амаль. Две другие жены и их одиннадцать детей жили этажом ниже. Как сказал один из американских сенаторов, на доме не хватало только неоновой вывески «Здесь живет бен Ладен».

По правде говоря, в пуштунских районах многие окружают свои дома высокими стенами – чтобы оградить собственную частную жизнь и защитить женщин от чужих глаз. Но то, что в доме не было ни телефона, ни Интернета и обитатели никогда не выходили из ворот, не могло не вызвать подозрений. Продукты бен Ладену и его семье доставляли два курьера – братья, которые жили в том же доме со своими женами. Кстати, одна из этих жен оказалась уроженкой Свата!

Американские «морские котики» убили бен Ладена выстрелом в голову. Тело его было вывезено на вертолете и выброшено в Аравийское море, чтобы избежать превращения его могилы в место паломничества. Судя по всему, он не пытался ни бежать, ни сопротивляться. Оба брата-курьера и взрослый сын бен Ладена тоже были убиты, женщины и дети связаны и помещены в пакистанскую тюрьму. Президент Барак Обама был счастлив. Мы все смотрели по телевизору торжественную церемонию, которая была устроена на лужайке перед Белым домом.

Поначалу мы думали, что пакистанское правительство было осведомлено об операции по уничтожению бен Ладена и даже принимало в ней участие. Но вскоре выяснилось, что американцы действовали в одиночку. Это не слишком понравилось жителям Пакистана. Предполагалось, что мы и американцы – союзники. В так называемой войне с терроризмом мы потеряли больше солдат, чем они. Выяснилось, что американцы пересекли границу Пакистана ночью, используя специальные бесшумные вертолеты, летевшие чрезвычайно низко. Все наши радары они блокировали при помощи специальных электронных устройств. Лишь после того, как операция была завершена, они сообщили о ней главнокомандующему армией генералу Ашфаку Кайани и президенту Зардари. Большинство армейских начальников узнали об уничтожении бен Ладена из телевизионных новостей.

Американцы заявили, что у них не было иного выбора. По их словам, они не были уверены, что пакистанская военная разведка не свяжется с бен Ладеном и не предупредит его о готовящейся операции. Руководитель ЦРУ заявил, что пакистанские спецслужбы «или некомпетентны, или покрывают террористов. Ни тот ни другой вариант не делает им чести».

Мой отец считал, что это великий позор.

– Как мог известный всему миру террорист спокойно жить в Пакистане в течение стольких лет? – спрашивал он.

И он был далеко не единственным, кто задавался подобным вопросом.

Никто не сомневался, что местопребывание бен Ладена было известно межведомственной разведке. ПМР – могущественная организация, повсюду имеющая своих агентов. Разумеется, они не могли не знать, что главный террорист планеты живет всего в ста километрах от пакистанской столицы. Тем более он поселился там вскоре после землетрясения 2005 года и прожил несколько лет. Двое его детей появились на свет в больнице Абботтабада. Конечно, лучший способ спрятаться – жить открыто, но вряд ли таким образом бен Ладену удалось обмануть военную разведку. Всего в Пакистане он провел девять лет, до Абботтабада жил в Харипуре, а еще раньше скрывался в долине Сват. Именно там он встретил Халида Шейха Мухаммеда, организатора теракта 11 сентября.

Операция по уничтожению бен Ладена напоминала эпизод из шпионских фильмов, которые обожает мой брат Хушаль. Чтобы случайно не выдать себя, бен Ладен пользовался исключительно услугами курьеров, не прибегая ни к телефону, ни к электронной почте. Но американцы вычислили одного из его курьеров, сели ему на хвост, когда он находился в Пешаваре, определили номера его машины и следовали за ним до Абботтабада. После этого они просветили дом при помощи беспилотного самолета, снабженного рентгеновской установкой. На снимке можно было увидеть очень высокого бородатого мужчину, разгуливающего по внутреннему двору туда-сюда. Американцы прозвали его Ходок.

Каждый день мы узнавали все новые подробности, которые вызывали у людей жгучее любопытство. Тот факт, что террорист номер один спокойно жил на нашей земле, возмущал большинство жителей Пакистана куда меньше, чем самовольное вторжение американцев. Некоторые газеты утверждали даже, что американцы убили бен Ладена много лет назад и до поры до времени держали его тело в холодильнике. А после поместили тело в особняке поблизости от военной академии и инсценировали операцию по уничтожению террориста с одной-единственной целью – скомпрометировать Пакистан.

Мы стали получать эсэмэски, призывающие выйти на улицы и выразить поддержку пакистанской армии. «Армия сражалась за вас в 1948, 1965 и 1971-м», говорилось в одном из таких сообщений. Речь шла о трех войнах с Индией. «Поддержите армию сейчас, когда ей нанесли удар в спину». Но приходили нам и другие эсэмэски, в которых об армии говорилось с насмешкой и пренебрежением. В одном из сообщений спрашивали, как это возможно, что в стране, которая ежегодно тратит на вооружение 6 миллиардов долларов (в семь раз больше, чем на образование), американские вертолеты смогли беспрепятственно пересечь границу. И если Америка смогла сделать это, что помешает Индии поступить так же? «Пожалуйста, не шумите, армия спит!» – иронизировало одно из сообщений. «Продаются бывшие в употреблении пакистанские радары, – издевалась другая эсэмэска. – Они не способны засечь вертолет, но отлично ловят кабельное телевидение».

Генерал Кайани и генерал Ахмед Шуджа Паша, глава межведомственной разведки, были вынуждены давать объяснения в парламенте. Подобных прецедентов Пакистан прежде не знал. Нашу страну подвергли унижению перед лицом всего мира, и народ хотел знать, почему это стало возможно.

Американские политики тоже были в ярости, узнав, что главный террорист планеты все это время не скрывался в горной пещере, а жил под носом у пакистанских властей. Они напоминали о том, что в течение восьми лет, проведенных бен Ладеном в Абботтабаде, США выделили Пакистану более 20 миллиардов долларов на совместную борьбу с терроризмом, и теперь спрашивали, на чьей же мы стороне. В те дни все говорили об американских деньгах, называя астрономические суммы. Но все эти средства шли на армию; простые жители Пакистана не получали ровным счетом ничего.

Несколько месяцев спустя, в октябре 2011 года, отец получил по электронной почте письмо, где сообщалось, что я стала одним из пяти номинантов международной премии мира, которую присуждает организация «KidsRights», находящаяся в Амстердаме. Мою кандидатуру предложил архиепископ Десмонд Туту из Южной Африки. Отец всегда восхищался этим человеком, неутомимым борцом против апартеида. Но премию мне не присудили, и отец был очень этим разочарован. Тем не менее я считала, что это справедливо. В отличие от победителей, активно занимавшихся практической деятельностью, я пока что не имела возможности перейти от слов к делу.

Вскоре премьер-министр Пенджаба Шахбаз Шариф пригласил меня выступить на грандиозном школьном празднике, который проводился в Лахоре. Шахбаз Шариф организовал целую сеть новых школ, получивших название Школы Дааниш. Учащимся этих школ бесплатно выдавали ноутбуки, на рабочем столе которых была заставка с портретом министра. Для того чтобы стимулировать интерес к учению, он выдавал денежные премии мальчикам и девочкам, успешно сдавшим экзамены. Мне вручили чек на полмиллиона рупий, что составляет примерно 4500 долларов, за участие в кампании за право девочек на образование.

Я надела свое любимое розовое платье и в первый раз в жизни рассказала на публике о том, как мы с одноклассницами нарушали постановление талибов и продолжали тайно ходить в школу.

– Только когда книги и тетради были отняты у меня силой, я поняла всю важность образования, – сказала я. – Девочки долины Сват никого не боятся. Мы будем продолжать учиться, несмотря ни на что.

Как-то раз, когда я пришла в школу, одноклассницы встретили меня словами:

– Тебе присудили большую премию и полмиллиона рупий!

Я бросилась к отцу, и он подтвердил, что правительство Пакистана наградило меня только что учрежденной Национальной премией мира. Я ушам своим не поверила. В тот день в школу явилось столько журналистов, что она буквально превратилась в телестудию.

Церемония награждения проходила 20 декабря 2011 года в официальной резиденции премьер-министра – большом белом особняке на холме. Во время своих прошлых приездов в Исламабад я любовалась этим особняком, гуляя по проспекту Конституции. Я уже привыкла встречаться с политиками и даже не думала нервничать. Правда, отец пытался нагнать на меня благоговейный трепет, сообщив, что премьер-министр Гилани происходит из семьи святых. После того как премьер-министр вручил мне премию и чек, я передала ему длинный список требований. Разрушенные талибами школы необходимо отремонтировать, сказала я. К тому же все школьницы Свата мечтают, чтобы в нашей долине открылся женский университет. Я знала, что премьер-министр вряд ли отнесется к моим требованиям серьезно, и не слишком настаивала. «Настанет день, когда я сама стану политиком и сделаю для своей страны все, что считаю нужным», – думала я.

Было решено, что премия ежегодно будет вручаться подросткам до восемнадцати лет. В мою честь ее назвали Премия Малалы. Я заметила, что отца не слишком обрадовало это обстоятельство. Как и большинство пуштунов, он довольно суеверный. В Пакистане не принято почитать живых. Увековечивают имена только тех, кто уже умер. Поэтому премию, названную в мою честь, отец счел дурным предзнаменованием.

Мама тоже не особенно радовалась моей растущей популярности. Она боялась, что я стану слишком заметной мишенью для талибов. Сама она никогда не появлялась на публике и даже отказывалась фотографироваться. Моя мама всей душой предана традициям, сформированным нашей многовековой культурой. Но она никогда не возражала против того, чтобы отец занимался правозащитной деятельностью и привлекал к ней меня. И все же, когда мне присудили премию, она заявила:

– Мне не нужны никакие премии. Мне нужна моя дочь. И одну-единственную ее ресничку я не отдам за все премии на свете.

Отец возражал на это, что премии для нас – это далеко не самое главное. Все, что мы хотим, – дать детям возможность учиться. И поэтому нам приходится заниматься правозащитной деятельностью и принимать участие в политических кампаниях. Другого способа борьбы не существует.

– Мое самое главное желание – дать образование собственным детям и всему нашему народу, – говорил он. – Ради этого я сделаю все, что в моих силах. Но когда я вижу, что половина наших политиков лжет, а другая сотрудничает с талибами, я не могу с этим мириться. Каждый из нас обязан бороться за правду.

Когда я вернулась домой, выяснилось, что группа журналистов хочет взять у меня интервью. Естественно, для такого события надо было одеться как можно красивее. Сначала я думала надеть самое нарядное из своих платьев, но потом решила, что для интервью подойдет что-нибудь поскромнее. Ведь я хотела, чтобы люди слушали мои слова, а не рассматривали мой наряд. Придя в школу на следующий день после интервью, я увидела, что все мои подруги загадочно улыбаются.

– Сюрприз! – закричали они, когда я вошла в класс.

Девочки собрали деньги и устроили для меня праздник. Они специально заказали огромный белый торт с надписью шоколадной глазурью «Желаем успеха!». Я была счастлива, что подруги разделяют мою радость. И не сомневалась в том, что все мои одноклассницы достигли бы такого же успеха, если бы пользовались поддержкой своих родителей.

– Ну а теперь вернемся к занятиям, – сказала госпожа Мариам, когда мы доели торт. – Не забывайте, что в марте экзамены!

Но год закончился печальным событием. Через пять дней после того, как я получила премию, старшая сестра моей мамы, тетя Бабо, внезапно умерла. Ей еще не было пятидесяти. Тетя страдала диабетом. Увидев по телевизору рекламный ролик некоего доктора, предлагающего своим пациентам чудодейственное лечение, она убедила дядю отвезти ее в Лахор на прием. Неизвестно, какое лекарство он ей ввел, известно только, что она впала в шок и умерла. Отец сказал, что доктор – один из тех шарлатанов, которые процветают благодаря всеобщему невежеству.

Что касается меня, то я буквально купалась в деньгах, получив по полмиллиону рупий от правительства Пакистана, премьер-министра Пенджаба, премьер-министра нашей провинции Хайбер-Пахтунхва и правительства провинции Синд. Генерал Гулам Камар, командующий армией нашего округа, выделил нашей школе 100 000 рупий для создания химической лаборатории и библиотеки. Но я знала, что борьба не закончена. Премии, признание и известность вовсе не являлись для меня самоцелью. Я не собиралась почивать на лаврах. Уроки истории, рассказывающие о печальной участи армий, которые после выигранной битвы предавались разгулу, были живы в моей памяти. Мы должны были выиграть войну, а не одержать победу в одном сражении.

На деньги, которые мне вручили, отец купил мне новую кровать и шкаф, а мама поставила зубные имплантаты. Мы приобрели также участок земли в Шангле – деревне, где родился отец. Все оставшиеся деньги мы решили использовать для помощи нуждающимся. Я хотела создать фонд, который финансировал бы обучение детей из бедных семей. Впервые эта мысль пришла мне в голову, когда я увидела детей, копошившихся в мусорных кучах. С тех пор эти дети с чумазыми лицами и свалявшимися от грязи волосами постоянно стояли у меня перед глазами. Я знала, они не должны копаться в мусоре вместе с огромными черными крысами. Мы провели конференцию, в которой участвовала двадцать одна девочка, и вынесли постановление, согласно которому все девочки в долине Сват должны получать начальное образование. Особое внимание на конференции было уделено вопросам беспризорности и детского труда.

Как-то раз, проезжая через перевал Малаканд, я увидела девочку-подростка, которая продавала апельсины. Как видно, она не умела ни читать, ни писать, и для того, чтобы вести счет проданным апельсинам, делала карандашные отметки на листе бумаги. Я сфотографировала ее и поклялась сделать все возможное, чтобы такие девочки смогли учиться. Самые решительные битвы в войне, которую мы вели, были еще впереди.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.