Святочные хари

Святочные хари

Увидев впервые полотна Олега Целкова, Вика нарочито в упор и неотрывно уставился на картины, расставленные по всей мастерской.

Знаменитые целковские гоминоидные морды! Многоголовые и многоглазые. Кухонные ножи, лопаты, булавки, топоры, вилки. Потрясающие цвета, и эманация агрессивной, но нечеткой тревоги.

Повернулся ко мне, пока Олег побежал за следующей бутылкой.

– Боже, какие страхи! – полусерьёзно сказал он, покачивая головой.

– Да вы всмотритесь получше! – вскричал я. – Сколько в этих картинах иронии, выдумки! А какой колорист, таких поискать надо!

Некрасов вздохнул: нет, это не для меня, мне бы что попроще и не таких огромных размеров! Где бы я всё это повесил? Вот картины Бориса Заборова – это по мне, хотя человек он непьющий.

С Заборовым они приятельствовали, иногда виделись, прогуливались, болтали о жизни или разговаривали о серьёзном. Симпатизировал Вика и Эдуарду Зеленину, встречался пару раз и с модерновым художником Вильямом Бруем, видным мужиком, плавно рассуждавшим о своём искусстве – разлинованных в разнообразную клетку полотнах. Известен Виля был ещё и тем, что вся эмиграция при встрече с ним вспоминала нехитрую присказку:

Хочешь жни, а хочешь куй,

Всё равно получишь Бруй!..

По дороге домой я неутомимо убеждал Вику, вот, мол, как повезло, что мы так сблизились с Целковыми, теперь всё время проводим с ними, нашими друзьями. Как трудно заиметь в эмиграции друзей. Как их найти! Чтобы могли пособить, посочувствовать, посоветовать. Как найти приятного в компании соотечественника…

У нас в эмиграции, поддержала Мила, редкость даже приятелями стать, а о друзьях и говорить нечего, неимоверно трудно находить друзей.

– Да какие вы с ними друзья! – как-то бесстрастно и слегка ревниво сказал Вика. – Вы не друзья, вы просто собутыльники!..

Только через много лет выяснилось, что В.П. как в воду глядел…

Некрасов несколько раз приглашался на ужины к Целковым и всегда внимательно и даже тщательно осматривал поразительные картины, а по дороге домой делился впечатлениями.

– Олег-то, – тихонько удивлялся В.П., – пишет свои устрашающие полотна, будучи в жизни не задиристым, жизнерадостно пьющим и симпатичным человеком. Всё говорит о том, что он парень что надо. А своими картинами явно стремится подорвать основы!

Но что интересно, скажу я вам. Увидев картины Олега, буквально все жаждут высказать своё суждение. А особо чувствительные, слывущие посвящёнными в эзотерические тайны, говорят об отрицательных флюидах и о некоей пагубной ауре. Мне смешно!

Буквально все, в том числе и Вика, обожали сниматься на фоне картин Целкова! Предварительно поужасавшись и пожаловавшись на отрицательные эмоции.

Никто не мог сообразить, что его персонажи – тупорылые, неотёсанные, скотские, с пристальным взглядом вепря – были полны иронии, насмешки и укора. Ироническая аллегория, можно сказать. Но зрители видели только живописные ужасы и не замечали животной теплоты. Какие, поражались, чудовищные рыла! Мерзкие святочные хари! Что за маски! Да не хари это и не маски! Ведь под маской должно что-то скрываться. А тут обычные лица!..

Лично у меня целковские персонажи вызывают откровенную симпатию. Будучи помоложе, я перебрасывался, бывало, с ними парой-другой слов. Естественно, выпив для облегчения контакта.

Хотя Некрасов говорил, что тревожная аура, как ископаемое излучение, иногда действительно улавливается. Источаемая не столько самими целковскими персонажами, сколько зловещими аксессуарами – ножами, топорами, корявыми орденами, гвоздями, верёвками, булавками.

Посмотрите, отвечал я, достаточно этим мордам увидеть стрекозу, кошку, лампочку, арбуз или пуговицу, как персонажи эти расцветают милыми ухмылками. Да и кого оставят равнодушными лучезарные краски, непостижимые оттенки, насмешливые мазки и лёгкая, загадочная пастозность полотен Олега Целкова?!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.