I.IX. Сергей Лисовский. Стенограммы

I.IX. Сергей Лисовский. Стенограммы

В 1998 году тройка журналистов — Лариса Кислинская, Александр Какоткин, Сергей Плужников — опубликовала в «Совсеке» стенограмму переговоров Сергея Лисовского с партнерами (11 утра 17 августа 1995 года, почти полгода спустя трагедии на Новокузнецкой). «Сергей Иванович», упоминаемый в беседе, — лидер ореховской ОПТ Сильвестр.

«1.00. Лисовский (по телефону охране). Вы где сейчас? Значит, слушай, срочно позвони вниз, включи все камеры, там подъедет человек ко мне, машину, его, в общем, всю информацию снять… Але, значит, слушай (смотрит на монитор), сейчас джип подъедет. Его зовут Макаров Юра.

11.9. Л. Зайди, у меня чай убери, потом, когда выйдешь, пригласишь людей. А давно они приехали?

Секретарь. Минут десять.

Л. Что ж ты не сказала?

Секретарь. У вас тут люди сидели.

Л. Да какая разница… Когда приезжают люди — сразу сообщай. Давай пригласи.

Л. Привет. Это у меня секретарша тупая, не предупредила. Присаживайтесь, мужики.

Юра. Ну чего, Сережа? Чем вызвана такая спешка? Мы ж договорились с Сергеем Ивановичем.

Л. Я объясню ситуацию, смотри, что у нас происходит.

Отец Миши Дмитриева стал вести против нас ярую просто войну.

Ю. А как он стал давить?..

Л. Тут вопрос запутанный, он не такой простой, поэтому я более широко охвачу тему.

Миша. Мы-то знаем «Инкомбанк» давно.

Л. Я говорю, как он появился. Значит, где-то около полутора лет наша группа вела работу по созданию рекламного пула, затратили много сил, нервов, денег и так далее. Господин Дмитриев, по сути дела, нам только мешал. Ну, как опытный чиновник такую политику вел, что если мы бы обос. сь, то вот я вам говорил и так далее.

Ю. А есть пепельница?

Л. Возьми на том столе. А если получится, то типа я тут рядом, я помогал. Ну профессиональный чиновник. Не подставляться и в то же время вовремя подсуетиться. Ну, понимаешь, я знаю чиновников уже столько лет. Это их политика.

Ю. Извини, у тебя нет зажигалки?

Л. Не, я не курю. Так вот. Когда мы подписали эти документы, Дмитриева назначил Яковлев президентом от «Останкино», хотя были и другие кандидатуры.

М. Вы подписали документы о том, что вам дали время для рекламы.

Л. Подписали контракт. Начали работать. Все учредители приняли решение, что банк будет наш. «Премьер СВ». Банк «Премьер СВ» зарегистрировал все документы акционеров, с уставным фондом там поработал. Уже месяц практически работал. И вдруг Дмитриев ни с того ни с сего говорит — будет «Инкомбанк». Я вызвал своего коммерческого директора, спросил, в чем проблема с «Пиком-банком», он говорит, что они его вызывали и требуют, чтобы я взял кредит, а я сказал, что без учредителей я не могу. Исполнительный директор реализует решение совета учредителей.

М. Это Кувалдин.

Л. Ну, я говорю, передай Дмитриеву, пусть он выносит этот вопрос на совет учредителей, как решит совет, так и будет, у «Останкино» там тридцать процентов. Он пошел к Дмитриеву-старшему. Тот говорит — ничего не буду выносить. И тут он начал против нас войну. Вот есть какой-то бизнес. Ты продаешь сто телевизоров, которые реально стоят тысячу долларов. Ты их продаешь за тысячу двести. И это твой бизнес. И вдруг тебе говорят, ты у меня купишь эти телевизоры не за тысячу долларов, а за пять. То же самое сейчас делает Дмитриев. Он объявил за цену времени рекламного цену ну минимум в два раза выше, чем может быть. мы хотим нормально работать, мы сейчас на своем месте, он там тоже хочет, пусть получает. Но раз получает, пусть нормально работает.

М. Сейчас основной разговор идет за то, что повысили тарифы, да? Или за что?

Л. Ну да. Одно дело, если ты повысил на пятнадцать процентов.

М. Сереж, это ж Россия, сейчас взяли въе. ли, извини за выражение, подняли арендную плату в пятнадцать раз.

Л. Понимаешь, в чем дело, рекламный бизнес.

М. Мы просто не сильно понимаем, насколько можно повышать все это.

Л. Я тебе объясняю. В России, где угодно, ты знаешь, что реальная цена этой вещи такая…

Ю. Нет, Сереж, я тебе объясняю. Мне кажется, у нас разговор пустой, потому что мы ни в мире шоу-бизнеса, ни как рекламодатели, мы ничего не понимаем, понимаешь. У нас есть другая информация, что это, как ты говоришь, военново или мутилово идет как раз от тебя.

Л. Ребят, вы послушайте.

Ю. Подожди. Мы тебя послушали. это уже в принципе пустой разговор. Мы тебе хотим сказать, что в принципе мы в этих людях заинтересованы. И естественно, мы заинтересованы в банке, поэтому ты уж сейчас никаких шагов не предпринимай до приезда Сергея Ивановича. А если ты будешь предпринимать, мы уже будем это конкретно расценивать, что. ты перешагнул через нас.

М. Ты пойми, в чем дело, Сереж. Мы сами не сторонники какой-то конфронтации. Но в марте месяце был договор и с Кувалдиным, и с Дмитриевым по поводу создания всей этой системы и участия «Инкомбанка» в этих во всех операциях. Понимаешь. Был договор конкретный. Да? Да. Потом был такой момент.

Ну вот третий квартал. Были недорасчеты. В принципе расторгнуть договор могли бы. Но исходя из того, что пошли на компромиссные шаги, и не было смысла так жестко ставить. Но единственное условие было такое, договоренность в марте, что все платежи и счета будут находиться в «Инкомбанке».

Они и находятся. Сейчас, насколько я понимаю, основной момент — это то, что вы хотите закрыть счета и осуществлять платежи через.

Л. Через наш Премьер-банк.

М. Нет, тот договор — я еще раз сделаю акцент — тот договор, который был, и та операция, которая шла, ты сейчас ее пытаешься нарушить. Вот основной вопрос, по которому мы приехали.

Л. Нет проблем. Моя позиция такая. Я об этом договоре не знал и выполнять его не обязан. Согласны?

М. Ну, сразу скажу, что мы не согласны.

Л. Ну, это уже другая история. У Дмитриева всего лишь тридцать процентов, совет учредителей с семьюдесятью процентами примет решение о переводе денег в другой банк. Ваш договор с Дмитриевым и Кувалдиным — это ваши проблемы. Идите и предъявляйте претензии Дмитриеву с Кувалдиным, со мной такого договора не было, так ведь? Кто-то со мной говорил?

М. Понимаешь, никто не разделял на тот момент тебя с Кувалдиным.

Л. Ну, это другая история. Я готов Кувалдину, пожалуйста, любые претензии предъявить. Что хотите, то и делайте, если этот договор был заключен за моей спиной. Я этот договор выполнять не обязан. У нас с вами может быть другой разговор. Либо вы объясняете Дмитриеву, что он должен делать, и мы работаем вместе. Мне очень хочется с вами договориться. Либо пусть Дмитриев повышает хоть в три раза тарифы, что угодно, он придет и уйдет, мы на этом рынке пять лет. Но мы тогда предпримем легальные меры.

М. Сереж, но здесь спорить, кто на этом рынке сколько и кто первым уйдет, — бессмысленно.

Л. А яне спорю. Ребята, вы согласны со мной, что я вам никаких гарантий не давал? Так?

М. Ты лично — нет.

Л. Дальше. У меня 70 процентов в акционерке. Значит, я имею контрольный пакет. Я решаю, что делать. Согласны? Я готов с вами договориться. Но мне хотелось бы, чтобы интересы мои были учтены. На сегодняшний день мои интересы просто растоптаны.

М. Ну, ты так начал речь, что решение акционеров уже выполнено и уже будет принято решение о переводе денег в другой банк. Вот если это решение будет выполнено, тогда, естественно, у нас ни о каком дальнейшем разговоре не может идти речь…

Л. Нет, я предлагаю, что, ребята, давайте вы, как люди, которые держат слово, как я понимаю, и знают, что делать, и могут требовать с других выполнения этих обязательств. Давайте сами сейчас наметим, что будет.

М. Ты уезжаешь на сколько?

Л. Где-то на неделю. В общем, у меня просьба какая — могли бы вы сейчас за эту неделю переговорить с Сергеем Ивановичем по вопросу: мы, допустим, оставляем счета в «Инкомбанке», но не все, часть средств мы пускаем через наш банк, при этом наши банкиры встречаются и решают все так, чтобы были учтены интересы и ваши, и наши. Я в этом тоже очень смутно понимаю. Они там придумают схемы и будут нам докладывать. Учитывая это, семья Дмитриевых ведет себя лояльно в отношении рекламодателей, я не требую, чтобы она обманывала «Останкино», нам это не нужно, пусть «Останкино» получает те деньги, которые получает. Но это должны быть реальные деньги.

М. Сереж, мы не можем оценить реальность каких-то денег.

Л. Я понимаю, мужики, но Дмитриев же на меня грязь льет, мне же это вредит. Вы поймите меня правильно. А я знаю правила игры и понимаю, что должен быть нейтральным. Но он же нарушает все правила.

М. Сереж, подожди, пожалуйста. Пусть девушка принесет нам зажигалочку, у нее есть, мы же просили, а ты, конечно.

Л. Майя, занеси мне зажигалку, пожалуйста. Вот и все.

Ю. Правильно, Сереж, я понимаю, что ты сейчас объясняешь, что ты такой миролюбивый и разговариваешь со всеми вежливо и красиво, но мы примерно представляем, как это было на самом деле, понимаешь?

Л. Ребят, я понимаю, на что вы намекаете. Я действительно знаю, как мои слова можно повернуть. Поэтому поверьте мне, я действительно был очень мягок. Тем более я никогда не позволю себе ни капли угрозы. Действительно это все выглядело очень корректно.

М. А то, что с сыном может что-то случиться, ты разве не говорил?

Л. Это не так звучало. Я говорил: ваш сын не до конца понимает, в какие игры он играет.

М. Ну, не будем за этим столом играть в эти игры. Потому что, когда говорят такие слова, их можно шифрануть так, как их понимаешь, вот как страшно, вот так и расшифровываешь.

Л. Я действительно считаю, что у нас нет реальных причин для конфликта и что их можно решить легальным путем.

Ю. Ну, если быть точным, то происходит то, что ты практически пугаешь нашего человека, то есть пытаешься надавить на нежные струны отца.

М. Он не был наш. Он стал наш, когда завязалась вся эта программа.

Ю. Давай ты не разжигай страсти.

М. Этого не будет. А по поводу тарифных ставок, если они реальны и имеют под собой какую-то базу — это другое.

Л. Ребят, эти ставки нереальны, и потом, он требует быстрого решения.

М. О какой сумме идет речь?

Л. Сорок миллионов долларов. Это нереально.

М. Не, разница какая?

Л. Первоначальный расчет был в районе двадцати. Он был более-менее реальный, хотя мы хотели торговаться на восемнадцать, но, в общем, вот так. Вот цифры. Он просто в два раза поднял все.

М. Давай, Сереж, мы цифры отложим. И разговор отложим. Потому что, если мы будем решать на нашем уровне, получится грубовато и угловато. То есть мы не знаем там всяких банковских моментов, нюансов.

Л. Нет, но он сейчас вызывает бухгалтеров и требует, чтобы уже в пятницу мы приняли решение. Вот в чем дело. Поэтому пусть он сейчас не требует. Мы сейчас готовим свои расчеты, свои обоснования.

М. Он требует по тарифным ставкам или по подписанию договора о том, чтобы все платежи шли через «Инкомбанк»?

Л. Нет, пока сейчас все платежи идут через «Инкомбанк».

М. Итак, какого числа ты вернешься? Сегодня 17-е. 24-го?

Л. 24-го я готов. Будет Сергей Иванович 24-го числа?

М. Да, он будет раньше.

Л. В принципе вы можете встретиться с моими партнерами и без меня.

М. С партнерами мы, конечно, можем поговорить, но мы видим, что все это исходит в основном от тебя, а не от партнеров. Так что давай уже разговаривать с первыми лицами.

Л. Давай уже, если точным быть, 25-го. В четверг.

М. И ты, Сережа, пойми правильно, что у вас состоялся разговор с Сергеем Ивановичем, ты сказал, что никаких движений предпринимать не будешь, и после этого ты уже оказываешь давление на Дмитриева и на его сына. Вот так вот это выглядит для нас, и так оно и есть. Понимаешь?.. Поэтому, Сереж, давай то, что мы сказали, мы сделаем и не будем уже случаев таких допускать.

Л. Господа, со своей стороны, если я обещаю, я выполняю.

Ю. Мы тоже».

Сергей Иванович Тимофеев («Сильвестр», «Иваныч», «Сережа Новгородский») в 1992 году женился на Ольге Жлобинской и получил гражданство Израиля. Позднее Ольга возглавила «Московский торговый банк», где в 1994 году коммерческая структура Бориса Березовского «Автомобильный Всероссийский Альянс» разместила денежные средства. Банк задержал выплату денег Березовскому. 7 июня 1994 года на Новокузнецкой улице у здания «ЛогоВАЗа» был взорван заминированный автомобиль в момент, когда рядом проезжал Березовский. В результате взрыва погиб его водитель, сам Березовский получил ранения. Покушение на Березовского вызвало резонанс в СМИ, президент Ельцин заявил о «криминальном беспределе в России», и вскоре «Московский торговый банк» вернул средства Березовскому.

14 июня Ольга Жлобинская и несколько человек из преступной группировки Тимофеева были задержаны московским РУБОПом. 17 июня была взорвана бомба в офисе «Объединенного банка», основным акционером которого являлся «ЛогоВАЗ». 17 августа состоялся разговор, стенограмма которого приведена выше.

13 сентября 1994 года в 19:0 °Cергей Иванович Тимофеев погиб в шестисотом «мерседесе», который был взорван посредством радиоуправляемого устройства возле здания «Чара-банка» на улице 3-я Тверская-Ямская у дома № 46 города Москвы. По воспоминаниям одного из ближайших сподвижников Сильвестра, бомба могла быть заложена в машину, когда та находилась в мойке. По оценкам специалистов ФСБ, масса тротилового заряда, прикрепленного магнитом к днищу автомобиля, равнялась 400 граммам. Взрыв произошел, как только Сильвестр сел в машину и начал разговаривать по телефону. Корпус сотового телефона отбросило взрывной волной на 11 метров.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.