Встреча Рейгана с Громыко

Встреча Рейгана с Громыко

После четырехлетнего перерыва в советско-американских контактах на высоком политическом уровне впервые за время пребывания Рейгана у власти 28 сентября состоялась его встреча с Громыко. До этого американский президент фактически делал вид, что для него ни советско-американские отношения, ни личные контакты с советским руководством большого значения не имеют.

Конечно же, это было не так. Как и следовало ожидать, сам Рейган отошел от такого подхода, когда ему предстояло пройти через президентские выборы 1984 года. Президент и его ближайшее окружение, видимо, спохватились, что напряженность в отношениях с СССР и отсутствие прямых контактов с советским руководством вызывают тревогу у американского народа, а это может неблагоприятно сказаться на президентских выборах.

Надо сказать, что советское руководство специально обсуждало директивы — наказ для Громыко к его встрече с Рейганом.

В принятом решении Политбюро, в частности, говорилось:

„Центральной для советско-американских отношений была и остается проблема безопасности, прежде всего все то, что связано с наличием у обеих сторон ядерного оружия и со сложившимся военно-стратегическим паритетом.

Не вдаваясь сейчас в детали, для начала было бы важно в принципе проявить обоюдную готовность остановить гонку ядерных вооружений и в количественном, и в качественном отношениях, другими словами, заморозить существующие ядерные потенциалы и на взаимной основе отказаться от производства и развертывания новых типов и систем ядерного оружия, которые способны еще более дестабилизировать стратегическую ситуацию, или существенно их сократить.

Необходимо также условиться о недопущении милитаризации космического пространства".

Как видно из директив, советское руководство на этот раз основной упор делало не на пропагандистские аспекты противоборства с Рейганом, а на попытку начать процесс достижения договоренностей, прежде всего в области ограничения и сокращения ядерных арсеналов обеих стран. Расчет был на то, чтобы использовать более примирительный тон Рейгана в связи с предвыборной кампанией и постараться задействовать его в этом направлении после выборов, ибо его победа над Мондейлом приобретала достаточно реальные очертания.

Самому Громыко — с протокольной точки зрения — при встрече с президентом был оказан прием скорее на уровне главы правительства, чем министра иностранных дел. Были организованы фотосъемки Громыко и президента в Овальном кабинете Белого дома.

В перерыве во время коктейля перед ланчем к собравшимся вышла супруга Рейгана. После знакомства Громыко предложил тост в ее честь. У него в бокале был клюквенный сок, у Нэнси Рейган — содовая вода. „Мы, конечно, большие любители выпить", — пошутил он. Затем Громыко спросил супругу президента:

— Ваш муж за мир или за войну?

— За мир, — ответила она.

— Вы в этом уверены? — переспросил Громыко.

— Да, уверена, — сказала Нэнси Рейган.

— Почему же тогда он не принимает наших предложений? — заметил Громыко.

— Каких предложений? — переспросила г-жа Рейган. В этот момент их прервали. Потом, уже перед самим ланчом, Громыко сказал ей:

— Вы по ночам на ушко напоминайте президенту о мире.

— О, конечно. Но я буду так же шепотом говорить об этом и Вам, ответила она.

Громыко остался очень доволен этим разговором и с удовольствием рассказал о нем на заседании Политбюро.

Возвращаясь к деловой части встречи Рейгана с Громыко, надо сказать, что она началась с двухчасовой беседы в Овальном кабинете, а затем была продолжена за ланчом в столовой. С американской стороны присутствовал полный набор высших должностных лиц: Буш, Шульц, Уайнбергер, Риган; советники президента Бейкер, Мис Макфарлейн, Дивер и другие. С советской стороны — заместитель министра Корниенко и я.

Рейган начал с пространного заявления о надеждах Америки на мир и с объяснений, почему американцы видят в Советском Союзе угрозу этим надеждам. Громыко дал, разумеется, свою оценку событиям в мире.

Высказывания президента можно было изложить примерно так: политическая философия марксизма-ленинизма, лежащая в основе курса СССР, предусматривает уничтожение капиталистического строя в США и других странах Запада. Значит, США должны вооружаться, чтобы не оказаться, в конце концов, поставленными перед выбором — либо сдаться, либо умереть.

Громыко отстаивал нашу концепцию о неизбежности — в силу объективного хода исторического развития — смены одной общественной формации другой, замены капиталистической формации социалистической.

Шла дискуссия с историческими экскурсами и по вопросу, кто больше виновен в гонке вооружений и кто представляет сейчас более существенную военную угрозу для безопасности другой стороны.

Перед утренним заседанием Рейган неожиданно попросил Громыко через своего помощника переговорить с ним вдвоем в перерыве. После, рассказывая мне об этой части беседы наедине в кабинете президента, Громыко, ожидавший серьезного разговора, заметил, что он не совсем понял, зачем президент сделал это. Президент как бы доверительно заявил ему: „Моя мечта — мир, в котором не будет ядерного оружия". Громыко в ответ подчеркнул, что „вопросом всех вопросов является ядерное разоружение". Оба согласились, что конечной целью должно быть полное уничтожение ядерного оружия. На этом практически весь разговор и закончился.

Вспоминая этот эпизод, я не исключаю, что Рейган хотел высказать советскому министру эту свою мечту, о которой он время от времени говорил и публично, но знал, что мало кто этому верит, включая и его собственное окружение.

Помощники президента подтверждают, что Рейган заранее предупредил их, что он в перерыве собирается побыть наедине с Громыко, но не сказал, о чем будет говорить. Один из его сотрудников через чуть приоткрытую дверь кабинета стал наблюдать за ними на случай, если он понадобится президенту. Однако последний, после того как перекинулся парой фраз с советским министром (что конкретно было сказано, он не слышал), прошел в туалет, где потом побывал и его собеседник. Помощники так и не знали, забыл ли президент о своем намерении поговорить о чем-то важном наедине с Громыко или передумал.

В целом, обмен мнениями между ними в присутствии сопровождавших их лиц и во время ланча проходил корректно, без излишних эмоций, но каждая сторона осталась при своих взглядах. Не произошло сближения позиций сторон по обсуждавшимся проблемам.

По окончании встречи с Рейганом Громыко сделал заявление для печати:

„Состоявшаяся беседа с президентом Рейганом, в ходе которой с обеих сторон были изложены основы политики СССР и США, не позволяет, к сожалению, сделать вывод о практических положительных изменениях во внешнеполитическом курсе администрации США". Это заявление как бы подтверждало неизменность советской оценки администрации Рейгана.

В своем выступлении по радио президент охарактеризовал свою беседу с Громыко как „полезную". Она и была таковой прежде всего с точки зрения президентской кампании, а также первого контакта на высшем уровне.

30 сентября состоялась еще одна беседа Громыко с Шульцем. Они в основном обсудили положение дел в разных географических районах мира, а также вопросы двусторонних отношений.

В интервью телекомпании „Эй-Би-Си" Шульц, подводя итоги встреч Громыко с представителями администрации США, заявил: „Мы провели интенсивное обсуждение практически всех проблем, которые беспокоят нас и СССР, а затем пришли к единому мнению о важности поддержания контактов".

Таков, по существу, и был на деле основной итог встреч Громыко с Рейганом и Шульцем в сентябре 1984 года.

В целом, Громыко остался доволен оказанным ему вниманием и приемом. Перед отлетом из Вашингтона он сказал мне, что Рейган, конечно, упрямый догматик (любопытно было услышать это из уст самого Громыко), но он, кто знает, может быть, и пойдет теперь после выборов на какие-то договоренности. Громыко не исключал, что такой сдвиг может произойти еще до их следующей (традиционной) встречи. Он не знал тогда, что это был его последний визит в Белый дом.

Поездка Громыко в США поставила перед советским руководством кардинальный вопрос: куда вести дальше отношения с Рейганом? Ставка на то, что движение общественности в Европе против размещения там американских ракет заставит США и НАТО пересмотреть свое решение, — явно не оправдалась.

Ракеты уже появились в Европе. Надо было искать компромиссное решение путем возобновления переговоров. Этого же требовали и вопросы борьбы против милитаризации космоса.

С послом США в СССР Хартманом мы завтракали в посольстве 2 октября. Он рассказал, что сразу после встречи с Громыко Рейган имел беседу со своими ближайшими сотрудниками, среди которых был и Хартман. Рейган с заметным облегчением — „что все прошло" — сказал в шутливой форме, что вести дискуссию с Громыко куда труднее, чем с Мондейлом.

По впечатлению Хартмана, Рейган доволен, что „прошел испытание через Громыко", и это даже как-то подняло его в собственных глазах. Рейган охарактеризовал советского министра как твердого оппонента, убежденно отстаивающего позиции советского руководства.

Суммируя, Рейган высказал мнение, что было бы иллюзией исходить из того, будто бы в советско-американских отношениях возможен возврат к временам Рузвельта. Взгляды двух стран на общественные системы непримиримы, и это надо рассматривать как фактор постоянного соперничества между СССР и США. Вместе с тем у Рейгана сложилось впечатление, что СССР действительно хочет определенных договоренностей по снижению гонки вооружений, особенно ядерных, и что в этой области, видимо, могут появиться определенные перспективы в случае его переизбрания на пост президента.

У самого Рейгана, заметил Хартман, вроде наметился сдвиг в его мышлении. До сих пор проблему безопасности США Рейган, как известно, сводил только к новым военным программам. Теперь же, по мнению Хартмана, он начинает склоняться к формуле: безопасности США в наилучшей степени отвечали бы новые военные программы плюс возможные соглашения с СССР по контролю над определенными типами вооружений, хотя пока чрезмерных иллюзий на этот счет строить не приходится.

В конце октября я встретился с еще одним высокопоставленным членом администрации. На этот раз моим собеседником был вице-президент Буш.

На вопрос, как он оценивает ход предвыборной кампании, Буш сказал, что они абсолютно уверены в победе. Этот парень (Мондейл) не умеет выбирать то, что хочется услышать рядовому избирателю, саркастически добавил он. Например, он обещает повысить налоги. Это отбивает у многих охоту голосовать за него. В шутку спросил Буша насчет спекуляций в прессе, что в случае победы на выборах Рейган в середине своего второго срока может добровольно уступить место Бушу. Рассмеявшись, Буш сказал, что скорее в Вашингтоне произойдет землетрясение, чем добровольный уход Рейгана, ибо он очень любит пост президента и все атрибуты власти.

Бизнесмен Кендалл рассказал мне в конце октября о некоторых закулисных деталях того, как Рейган добивается укрепления своих позиций в стране накануне выборов.

Недавно Рейган провел закрытую для прессы встречу с представителями крупного бизнеса. Президент призвал их, помимо денежной помощи (которой он удовлетворен), оказать активную поддержку, в том числе используя как бы в качестве „агитаторов" среди населения свой большой управленческий аппарат, членов семей, своих друзей и соседей. Он призвал провести эту работу и через их многочисленную систему субподрядчиков, а также торговых, финансовых и страховых агентов.

Присутствовавшие на встрече с Рейганом обещали свою поддержку и в этом деле. Подключились сейчас к указанной организованной обработке населения и влиятельная Торговая палата и Национальная ассоциация промышленников. Все это делается без лишнего шума, но с большим размахом и по-деловому, как это присуще бизнесу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.