Интервью с Пашей Краевым.

Интервью с Пашей Краевым.

Паша: Сначала я с Майком познакомился, не с его творчеством. Вообще, я не знал, кто он такой, мне сказали, что есть такая группа - «Зоопарк», говорят, что очень хорошая группа

Корр.: Ты тогда учился во ВТУЗе?

П: Я уже закончил ВТУЗ, когда услышал об этой группе. Вот когда он у меня на улице Композиторов появился, вот тогда и у слышал. У соседки Ольги и услышал. Она сказала, что ей кто- то сказал, что есть такая группа «Зоопарк» - хорошая, прямо вообще, полный атас и все. А кто и что, я даже и не знал, имени «Майк» даже не слышал тогда Это был конец 82-го года.

К: Так значит, это Шебашов Майка привел?

П: Да, так же, как и нас.

К: А какое впечатление на тебя Майк произвел?

П: Отличное просто: очень мне понравился, как человек, ну фазу же просто. К: А чем понравился-вот он пришел с Шебашовым..

П: Его сразу же ко мне на кухню привели, как водится, ну и давай выпивать. Шебашов ему лекцию прочел - вот здесь, мол, туалет, здесь -ванная, это - Оля, это - Паша, здесь у них, мол, нечто вроде коммуны… Майк с солидным видом кивал, осматривал все, а Шебашов рядом, как экскурсовод какой, хи-хи. Ну, налили, выпили, все отлично. Нет, ну у Майка вид такой был., действительно, солидный, серьезный такой

К. А как это все оплачивалось?

П: Юраня всем распоряжался. Вообще, интересно было все устроено - были два брата больших, забыл фамилию, у меня где-то записано. Ходили они с повязками - то ли дружинники, то ли что-то вроде этого. Вот. На дверь комнаты, где Майк играл, повесили табличку - «Закрыто. Вечер», а Юраня всех обходил и теребил, чтобы ему сдавали все по два рубля, даже с меня снял. Ну, я думаю - ладно, дал ему два рубля… Что там склоку устраивать.

К: А разговоры были о дальнейшем вашей сотрудничестве?

П: Нет. Я уже потом стал звонить Юране, Шебашову, узнавать майковский телефон, потом позвонил Майку, напомнил ему, кто я…

К: А как ты считаешь - он ответственно подходил к квартирникам?

П: Очень ответственно подходил. Всегда строго приезжал во время и без всякой халявы играл. Наиля готовил, чтобы тот нормально подыгрывал. Один раз только он переусердствовал с алкоголем и позабыл все тексты напрочь. Потом долго извинялся.

К: Ты считаешь, ему очень мешали напитки, или это, так сказать, входило в его имидж? Питие я имею в виду.

П: Ну, питие… Не он же один. А кто тогда не выпивал?..

К: Нет, ну мне, например, это мешает - я не могу совмещать работу с выпивкой - либо одно, либо другое.

П: Нет, ему это не мешало. Ну, можно, конечно, упиться совсем - тогда это любому помешает…

К: Ну, а меру свою он, как это называется, знал?

П: Да, пожалуй что, знал. Ну, а дальнейшее знакомство… Я позвонил ему, он сказал - подъезжай, мол, ну, я приехал, поговорили, потом я ему еще концерт сделал, к Наилю вместе на день рождения ходили, ну, так все ближе и ближе общались. После третьего концерта он сказал, что ему у меня очень нравится, что это идеальное место для квартирников, и вообще все в кайф. И вообще, говорит, я к тебе очень хорошо отношусь… Это его слова были.

К: А какие у вас с ним были точки соприкосновения - вот, к примеру, музыку ведь вы несколько разную слушали - ты - Цеппелин и проч., а он совсем другое…

П: Да, у него вкусы по-рок-н-ролльнее… Но для нас-то он всегда был учителем, учителем рок-н-ролла…

К: Учителем в музыке или учителем вообще?

П: Сначала, конечно, в музыке, а потом… Он же - хранитель традиции, понимаешь? Я у него даже манеру говорить на какое-то время перенял, да и не только я. Все мы у него учились.

К: Ты работал на заводе каждый день по восемь часов. Ты не завидовал образу жизни Майка?

П: Я всегда завидовал. Ну, то есть, как, понимаешь, дело-то не в этом. Я мог такой вариант провернуть - уйти с работы да и все, тоже - сторожем, или, там, в кочегарку… И Майк мне, кстати, говорил, и Цой - чего ты, мол, давай в Камчатку… Я даже и с начальником один раз договорился. Но у Майка ведь было свое дело - музыка, а у меня такого дела не было, я бы, конечно, развлечение себе нашел, но ведь это не то…

К: А как ты считаешь, Майк освобождал себе время для творчества, или… Или просто лень ему было каждый день работать, или еще что-то?

П: Вообще-то творчеством можно заниматься, и работая на заводе - это же все в голове происходит. Он просто не мог быть в этой системе. Она же гробит человека.

К: А на твой взгляд, например, в Америке или какой-нибудь другой стране, смог бы он ходить на работу каждый день - от звонка до звонка?

П: Мне кажется, нет, не смог бы. У него другое отношение к жизни было. Его бы там тоже в конце концов задолбало.

К: Ты ездил с «Зоопарком» на гастроли, скажи - они много репетировали, готовились?

П: Я ездил с Майком в Челябинск в составе фестиваля «Рок-акустика» (1990) и могу повторить его любимую фразу: «Пусть репетируют те, кто не умеет играть». Все именно так и было. И Наиль даже это здоровое раздолбайство у «Зоопарка» перенял.

К: А сверхзадачей его гастролей что было - деньги, реклама, удовольствие или что-то еще?

П: Ну, деньги, конечно, это была насущная проблема - Майк ведь, ты знаешь, человек был очень небогатый. И квартирнички тоже - подспорье для него… Правда, он мне ни разу не звонил и не говорил - давай, мол, квартирник сделаем, а то денег нет. В отличие, кстати, от Цоя и даже Башлачева - те частенько просили подработать. А у Майка какой-то чистый интерес был. Он мог отказаться от выгодных концертов, если ему что-то не нравилось - город, устроители или еще что…

К: А как тебе его квартира?

П: Ну, квартира-то - полный кайф, конечно. Отъявленная коммуналка.

К: А он не прилагал усилий для того, чтобы переменить обстановку?

П: У него, по-моему, были кое-какие возможности для этого, то ли к родителям переехать, не знаю… А в эту коммуналку к нему все любили ходить, кто только мог. И на работе у него хорошо было - туда тоже все ходили. Я раз даже заночевал там на полу…

К: Как ты считаешь, Майк мог бы в этой стране стать звездой -раскрученной, хорошо оплачиваемой?

П: Мог бы.

К: Ой, ну этим же надо специально заниматься, а эти занятия от души-то кусок оторвут. Если бы он стал таким, он уже не был бы тем Майком.

К: А ты можешь назвать музыкантов, которые бы никогда не шли на компромисс с шоу-бизнесом?

П: Нет, только Майк. Он и не стал существовать в этом качестве. Его жизнь как раз и показывает это.

К: А по какому принципу он подбирал себе музыкантов?

П: О-о-о! У него были сложные периоды в группе - то барабанщика не было, то басиста… А у Майка были жесткие требования: во-первых, чтобы человек не был наркоманом - это принципиально. С этим у Майка было очень строго. Но, это, наверное, два. А раз - чтобы просто человек был хороший. Пускай он не так круто играет, но чтобы это был наш, кайфовый человек. И по этому принципу, насколько я знаю, вся группа и создавалась. Он бы не потерпел прекрасного музыканта, но как человека не устраивающего его и его коллектив.

К: А какими общими качествами обладают члены группы «Зоопарк»?

П: Ну, как это… Ну, образ жизни. Не оттяг даже, а близость духовная - вот, они все близки..

К: Но «хороший человек» - это, в принципе, нормальное состояние, а не достоинство.

П: Верно, но, к сожалению, это не на каждом шагу встречается.

К: То есть, ты считаешь, что хороших людей мало, и их приходится искать?

П: Да Майк, в принципе, и не искал никого - Кирилов, вот, сам появился. Вполне достойный член группы, хи-хи.

К: На твой взгляд Майк стремился играть, выступать почаще или ему это было безразлично? Главное для него - оставаться поэтом внутри себя или демонстрировать это?

П: Нет, главное, по-моему, для него было оставаться художником внутри себя. Мне так кажется. Ему в кайф было играть, но чтобы он специально куда-то стремился - нет. Вот. Если хорошие люди пригласят, и условия хорошие, не денежные, а вообще, если люди интересные, город, тогда - пожалуйста. А гоняться за деньгами, за популярностью - нет.

К: А он любил гулять по новым местам, смотреть, или на гастролях он основное время проводил в гостинице?

П: По рассказам знаю, что все-таки ходил, смотрел. По городу, по книжным магазинам… Другое дело, что денек походишь, а там уже и не до этого, ха-ха… То есть, даже если и не удавалось погулять, то в душе-то он это делал, ходил, скажем так. От Горького вот у него были большие впечатления, от Волгограда. От российских таких городов.

К: А как ты думаешь, он удовлетворен был таким вот своим образом жизни?

П: По-моему, да. Он старался не зависеть от внешней среды, весь мир был в нем, как у йогов.

К: А он больше был веселым человеком или грустным?

П: Я не знаю, какие мысли были у него, когда он улыбался - веселые или грустные. На мой взгляд, он был веселый человек. И все любили приходить к нему - всегда было весело и хорошо.

К: Но песни-то у него, прямо скажем, в основном, довольно трагичные.

П: Ну, веселых тоже хватает. Может быть, когда он оставался один, тогда там мысли всякие… А так чего, когда друзья пришли - праздник. Чего грустить - надо веселиться. Вокруг друзья, на столе вино - чего же тут грустить?

К: А от вина он мог отказаться?

П: Конечно мог, но зачем? Чтобы заняться шоу-бизнесом? Так ему это было не нужно. Вот. У него никогда и вопроса такого не стояло. Человек он был не запойный.

К: А что тебе сейчас первое приходит в голову, когда ты начинаешь думать о Майке?

П: Первое? Его комната, мы все там сидим, тепло и хорошо, душевно так. Это первое, что приходит в голову.

К: Майк был обидчивый человек, ранимый?

П: Думаю, что да. обидчивый и ранимый. Но он умел прощать. Не все, правда.

К: А он завидовал кому-нибудь из своих коллег?

П: Думаю, что не завидовал, тем более, что половину этих коллег он сам воспитал - и Цоя, и «Секрет»… и еще целую кучу.

К: А чем он отличается от основной массы наших рокеров?

П: Ну, я же говорил - он хранитель традиций и жизненных, и музыкальных. И вклад его состоит в воспитательном воздействии его музыки. Опять-таки и Цой, и Кинчев, и толпа других музыкантов - они ведь все сначала слушали Майка, а потом уже создавали свои вещи. Даже Наумов - уж совсем другую музыку делает, но даже он считал Майка своим учителем, еще не будучи знаком с ним.

К: А почему все-таки его музыка была для многих эталоном, чем она отличалась, почему от нее, как от печки, начинали совершенно разные музыканты?

П: Отличалась своим качеством, естественно. Это действительно был рок. И Майк не вдавался в заумности, он был ясен, он делал качественный рок-н-ролл, а не стиль, он делал жизненный рок-н-ролл. А многие, как «Секрет» и другие, делают стиль, а это немножко не то.

К: А с каким цветом у тебя ассоциируется Майк?

П: С черным. Он любил черную одежду. Его один раз спросили: «А почему вы в черной рубашке, черных брюках, черном галстуке, да еще и в темных очках?» А Майк ответил: «А почему это вы в голубой рубашке?» Но он был не «черный человек», на нем не было мишуры, он не любил навешивать на себя всякие штучки, как вы с Цоем, например, у него к этому было очень спокойное отношение. Вся веселость должна быть в тебе самом, а не наружу выпирать и не на рубашке висеть. Он же не новогодняя елка… А в данном случае черный - просто строгий цвет, солидный. Он вообще был солидным. При всем его раз дол байстве и веселье. Это вопрос интеллигентности.

К: Хорошо. А чем он тебя еще привлекал? Кроме веселья, кроме солидности?

П: Так он же был просто кладезь всего, энциклопедист настоящий. На любую тему говорил. Анекдоты новые я всегда у него слышал, о литературе - он всегда советовал мне, что читать, даже по телевизору нашему дурацкому что-то умудрялся отлавливать интересное. Он за информацией вообще-то не бегал, она к нему как-то сама стекалась, как к магниту. Он умел ее получить и выбрать то, что ему надо. Доя него и для всех. И умел передавать эту информацию. Уж не говоря о музыке… Столько я от него узнал, что вообще… А информация-то вокруг каждого из нас, ее просто море. Просто надо уметь ее принимать. Он вот умел. А отдавал он людям гораздо больше информации, чем получал от них. Изначально был образованный человек.

К: А в жизни он играл когда-нибудь или всегда оставался самим собой?

П: Вот уж точно, никогда не играл. Всегда был сам собой. Я немного назову людей, которые не играют.

СПИ, БЭБИ, СПИ (БЛЮЗ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА).

Спи, бэби, спи, уже уснули двери. И

затихает наш полночный разговор, Спи, нет

причин для страха и волнений: Хранит твой

сон Варшавский договор.

Пускай враги нам машут кулаками, Мы не

боимся Люксембургов и Андорр, Спи,

бэби, спи, день был таким тяжелым, Спи,

ведь не спит Варшавский договор.

Пусть дураки кричат о водородной бомбе,

Спи, бэби, спи, не надо слушать этот вздор.

Ведь наши бомбы круче и числом по боле,

В обиду нас не даст Варшавский договор.

Забудь про то, что сотни самолетов Гудят так

злобно, к нам спеша во весь опор. Надежен щит

противовоздушной обороны -Его создал

Варшавский договор.

Агрессор нагл.

Он снова строит козни.

К границе он тайком крадется, словно вор.

Спи, бэби, спи, нахал тот будет обезврежен,

Под зад поддаст ему Варшавский договор.

Спи, бэби, спи, пусть будут сны твои спокойны,

Пусть голоса цветов сольются, словно хор.

Устала ты, но бодр ангел-хранитель - Всегда на

страже Варшавский договор.

Глаза слипаются: темно и чуть прохладно,

Спи, бэби, спи, я докурю свой «Беломор», И

перед тем, как лечь в объятия Морфея, Я

допою твой блюз, Варшавский договор.