От коменданта концлагеря до командира дивизии Теодор Эйке

От коменданта концлагеря до командира дивизии

Теодор Эйке

Теодор Эйке вошел в историю как создатель системы концентрационных лагерей Германии. Однако его вклад в создание войск СС настолько велик, что он стоит в одном ряду с такими командирами войск СС, как Дитрих и Хауссер. Если первый был создателем дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», второй — дивизии СС «Рейх», то именно Эйке своим появлением, а затем и славой — причем часто довольно сомнительного свойства — обязана дивизия СС «Мертвая голова». Эта дивизия всегда была «головной болью» послевоенных западногерманских адептов войск СС, утверждавших, что они были «солдаты как все». Солдаты дивизии «Мертвая голова» выпадали из стройной концепции.

В этой книге мы не будем подробно останавливаться на деятельности Эйке в качестве инспектора концлагерей, а сосредоточимся на нем как командире войск СС. Тем не менее полностью обойти эту сторону его жизни, конечно же, невозможно. Вначале сразу же оговоримся: в отечественных источниках фамилия Теодора Эйке приводится по-разному — его также часто именуют Айке. Все дело в том, что по-немецки она пишется как Eicke, и если точно следовать современной традиции перевода немецких фамилий, основанной на звучании имени, то его следовало бы перевести как Айкке. Однако до 1945 года в СССР существовала другая традиция, в соответствии с которой его фамилия писалась как Эйке; этот принцип написания его фамилии (как, впрочем, и всех остальных) мы и будем использовать в этой книге.

Юность и война

Будущий командир дивизии «Мертвая голова» родился 17 октября 1892 года в Хюдингене. Этот город находился в Лотарингии (район Шато-Салинс) — когда-то это герцогство входило в состав Священной Римской империи германской нации, а в 1766 году было включено в состав Франции, хотя в сущности эта земля (и ее население) продолжала тяготеть к Германии. Пока город находился в составе Франции, он именовался Ампоном (Hampont), это же название он носит и сегодня. После поражения Франции в франко-прусской войне 1870-1871 годов по Франкфуртскому миру Восточная Лотарингия и соседний с ней Эльзас были присоединены к Германии и объединены в имперскую землю Эльзас-Лотарингия. На территории этой земли и родился Эйке. Теодор был младшим из одиннадцати детей начальника железнодорожной станции Генриха Эйке. Несмотря на то что Генрих был не рядовым железнодорожником и имел вполне приличный оклад, на содержание столь большой семьи средств катастрофически не хватало и Эйке сильно нуждались. Особенно тяжело приходилось младшему сыну. Тем более что Теодор с детства отличался неуравновешенным и вспыльчивым характером, а каких-либо способностей к учебе не проявил.

Теодор с грехом пополам окончил народную школу и поступил в реальное училище в Хюдингене. Учеба не привлекала Эйке, больше его влекла романтика военной жизни. Поэтому стало вполне закономерным, что в 1909 году шестнадцатилетний Теодор бросил учебу и поступил добровольцем в имперскую армию. Эйке был зачислен рядовым в 23-й пехотный царя Фердинанда Болгарского полк, дислоцированный в Ландау, в Рейнланд-Пфальце. Пройдя первичную подготовку, он был произведен в унтер-офицеры и занимал в основном штабные должности. В 1913 году он был переведен в 3-й Баварский пехотный принца Карла Баварского полк, в котором прослужил до августа 1914 года.

С началом Первой мировой войны Эйке был зачислен в 22-й Баварский пехотный князя Вильгельма Гогенцоллерна полк. Полк воевал в составе 6-й армии кронпринца Рупрехта Баварского, куда вошли все баварские части. Эйке принял участие в боевых действиях на Ипре, у Нев-Шапеля, в затяжных позиционных боях во Фландрии. Сначала Эйке занимал различные посты в штабе — был писарем, помощником казначея, а затем был переведен и в боевые части и принял участие в боях.

Еще до войны Эйке познакомился с Бертой Швебель (Schwebel), уроженкой Ильменау. В конце 1914 года командир одобрил выбор Эйке (это было необходимо для срехсрочников) и предоставил Эйке отпуск для женитьбы. 26 декабря 1914 года Теодор вступил в законный брак с Бертой. В этом браке родилось двое детей: дочь Ирма (родилась 5 апреля 1916 года) и сын Герман (родился 4 мая 1920 года). К детям Эйке мы еще вернемся несколько позже.

В 1916-1917 годах Эйке воевал в составе 2-го Баварского пешего артиллерийского полка, который входил во 2-ю Баварскую пехотную дивизию. Полк Эйке был переброшен под Верден и во время самой кровопролитной операции на Западном фронте Первой мировой войны потерял почти половину своего состава. Эйке, правда, это не коснулось — большую часть времени он провел в штабе, однако укорить его в отсутствии храбрости нельзя: Железный крест 2-го класса он все же заслужил, кроме того, Эйке за отличия на фронте был награжден брауншвейгским Крестом за заслуги 2-го класса, баварским Орденом заслуг 2-го класса и баварским Знаком отличия за военную службу 3-го класса. С 1917 года и до конца войны Эйке служил в резервной пулеметной роте (Ersatz-maschinengewehr Kompanie) II Баварского армейского корпуса генерала кавалерии Отто фон Штеттена, сражавшегося во Франции. К этому времени он вновь вернулся к исполнению обязанностей казначея.

11 ноября 1918 года германские представители подписали условия перемирия — война была проиграна, крайзер Вильгельм II, присягу которому Эйке принес, поступая на службу, бежал в Голландию. Положение осложнялось и тем, что родина Эйке — Лотарингия была оккупирована войсками союзников и возвращаться Теодору было просто некуда. Не столько война, сколько поражение ожесточили Эйке, тем более что новому руководству его услуги не были нужны — армия сокращалась в разы (позже по условиям Версаля в ней разрешено будет оставить 100 тысяч человек, и места для Эйке среди них не было). Теодор пополнил ряды сотен тысяч фронтовиков, уверенных, что германская армия проиграла войну исключительно из-за «предательства тыла» — это позже возникнет ставшая популярной концепция «удара кинжалом в спину». А пока, приехав на родину жены, в Ильменау, он видел только хаос, марширующие по улицам отряды коммунистов и нищих фронтовиков, выброшенных на обочину жизни. Эйке не отличался аналитическим умом и не хотел задумываться о том, что привело Германию к катастрофе. Как и многие другие, он увидел врагов в «ноябрьских преступниках» — социал-демократах, коммунистах и евреях.

1 марта 1919 года он был демобилизован из армии в звании унтер-цалмейстера (младшего казначея — самое старшее унтер-офицерское звание финансовой службы; выше — уже офицеры), а через четыре месяца пришло известие: 28 июля 1919 года в зеркальном зале Версальского дворца был подписан мир, по которому родина Эйке — имперская земля Эльзас-Лотарингия — отторгалась от Германии и включалась в состав победившей Франции. На общегерманскую трагедию накладывалась личная… После десяти лет профессиональной службы 27-летний обремененный семьей мужчина оказался выброшенным на улицу: без родины, без профессии, без средств к существованию.

В Ильменау (это довольно крупный по тем временам город в Тюрингии) Эйке поступил в техническое училище — все-таки опыт работы казначеем подразумевал наличие определенных знаний. Однако в сентябре 1919 года выяснилось, что Берта вновь беременна — надо было кормить семью, а впереди были еще новые расходы. Тесть, на поддержку которого рассчитывали Эйке и его супруга, сам оказался в тяжелом положении и помочь не мог. Эйке бросил учебу, тем более что в училище местное начальство крайне отрицательно смотрело на ярко выраженные радикальные политические воззрения бывшего фронтовика. У человека, с 16 лет служившего в армии, в условиях безработицы был очень небольшой выбор, но Эйке повезло: в декабре 1919 года он поступил на службу в полицию в качестве кандидата — самая низкая должность, что-то сродни осведомителя, но штатного и с определенными правами. Новая работа позволяла сводить концы с концами и содержать семью, в которой вскоре появился второй ребенок. Однако неприятие Эйке нового режима — Веймарской республики, его антиреспубликанские настроения и постоянное муссирование темы «ноябрьских преступников» привели к тому, что эти самые «ноябрьские преступники» (то есть социал-демократы, занявшие руководящие посты, в том числе и в полиции Веймарской республики) в июле 1920 года выгнали Теодора со службы. Пытаясь найти работу, Эйке переехал в Коттбус, где в 1920 году сдал экзамен при школе охранной полиции (Schutzpolizei), но вновь его политические симпатии сыграли злую шутку, и он снова остался не у дел. В 1921 году он переехал в Веймар, где всего две недели проработал кандидатом на офицерскую должность в местной полиции. Затем была служба в полиции Зорау-Нидераузица и Людвигсхафена-на-Рейне. Наконец, в январе 1923 года, после очередного увольнения из полиции за политические убеждения, Эйке понял, что места на государственной службе Веймарской республики, которую он ненавидел всеми фибрами своей души, ему нет.

Эйке довольно быстро нашел работу: в январе же 1923-го бывшего кандидата в офицеры полиции приняли на работу в том же Людвигсхафене в филиал одного из крупнейших не только в Германии, но и в мире химического концерна «И.Г. Фарбенин-дустри» (I.G. Farbenindustrie), сначала как коммерческого агента, а вскоре перевели в службу безопасности офицером. Политические воззрения Эйке здесь никакой роли не играли — в «И.Г. Фарбен» ценили исполнительного и решительного офи-цера, не обращая внимания на слишком ярко выраженный национализм и антисемитизм. Руководство было готово терпеть его политическую деятельность, пока она не мешала работе.

Карьера в СС

Однако националистические воззрения привели Эйке в ряды нацистской партии довольно поздно — скорее всего, он просто не имел времени активно участвовать в партийных мероприятиях, работа отнимала много времени. Но тяга к «соратникам» все же восторжествовала, и 1 декабря 1928 года Теодор Эйке вступил в НСДАП и Штурмовые отряды (СА). Партийный номер, который получил Эйке, был не особо престижным — 114 901. Хотя это и дало ему впоследствии право именоваться «старым бойцом», тем не менее уже после «захвата власти» особо престижными считались номера до 100-тысячного. К партийной работе Эйке склонности не имел, и его первые шаги в НСДАП были связаны с СА. Сначала он стал труппфюрером СА — то есть командиром отделения — в Фарнкентале, а затем в Людвигсхафене. Вольница СА не очень импонировала свято верившему в торжество дисциплины унтер-офицеру со стажем и поэтому, когда только началось развертывание СС, Эйке записался в новое партийное формирование. Отбор в СС был довольно серьезным, и в принципе Эйке несколько не соответствовал предъявляемым требованиям. Не по физическим, расовым или политическим параметрам — нет, он был просто уже довольно стар. Когда Эйке вступил в СС ему уже было 38 лет, а Генрих Гиммлер настаивал, чтобы в его организацию входили бы молодые люди в возрасте до 35-ти. Тем не менее 29 июля 1930 года Эйке стал стал СС-манном и получил СС-№ 2921. Здесь он смог полностью реализовать свое стремление к жесткой дисциплине. Гиммлер сразу же заметил хотя и несколько неуравновешенного, но физически крепкого Эйке, к тому же имевшего опыт службы в армии в качестве унтер-офицера — командных кадров в СС катастрофически не хватало. 30 августа 1930 года Эйке был произведен в труппфюреры СС и зачислен в размещавшийся в Людвигсхафене 147-й штурм СС. Уже 27 ноября ему было поручено командование этим штурмом, что принесло Эйке звание штурмфюрера. (Заметим, что в то время так называемые чины СС являлись скорее должностными категориями, их количество было незначительным, и их получение зависело напрямую от должности, занимаемой эсэсовцем: командир штурма именовался штурмфюрером, штурмбанна — штурмбаннфюрером и т. д.) Таким образом Эйке наконец удалось получить офицерскую должность: звание штурмфюрера довольно условно можно было приравнять к лейтенанту, а штурм теоретически соответствовал роте рейхсвера.

Теодор Эйке оказался находкой для СС. Причем здесь свою роль сыграл именно опыт унтер-офицера — Гиммлеру прежде всего нужны были хорошие исполнители, умеющие создать из его пока еще аморфных отрядов высокодисциплинированную, готовую без сомнений выполнить любой приказ идеологическую армию. Рвение Эйке было быстро оценено, и уже 30 января 1931 года Гиммлер поручил ему формирование 2-го штурмбанна 10-го штандарта СС, что автоматически принесло ему звание штурмбаннфюрера СС. Учитывая, что штурмбанн соответствовал примерно батальону, а звание штурмбаннфюрера — примерно майору рейхсвера, можно сказать, что в служебном (но пока отнюдь не в финансовом) плане Эйке за три года сделал более быструю карьеру, чем за предшествующие двадцать. Эйке крайне повезло и на этот раз: следующим распоряжением рейхсфюрера СС ему было присвоено звание штандартенфюрера СС, и 15 ноября 1931 года он был назначен командиром 10-го штандарта. В общих СС от руководителя (командиры СС именовались вождями — фюрерами) требовалось прежде всего поддерживать дисциплину среди своих подчиненных, иметь организационные способности, но в принципе наличие у них опыта и способностей воинского командира не требовалось. А таланты организатора и администратора у Эйке были, хотя они и осложнялись его психопатической личностью, и его стремление к насаждению железной дисциплины часто выливалось в патологическую жестокость, что опять же только нравилось руководству.

7 ноября 1931 года Эйке был переведен на должность административного офицера 10-го штандарта СС, дислоцированного в Кайзерслаутерне. Фактически же речь шла о его подготовке к занятию поста командира этого штандарта, тем более что 15 ноября Эйке в качестве аванса был произведен в штандартенфюреры СС. 21 декабря того же года назначение состоялось, и Эйке стал командиром соединения СС, примерно соответствовавшего полку рейхсвера. В марте 1932 года Теодор Эйке был вынужден оставить службу в «И.Г. Фарбениндустри». Причем инициатива исходила не от Эйке, а от руководства «И.Г. Фарбен» — к этому времени обремененный своими «общественными» обязанностями Эйке стал манкировать своей основной работой, а кроме того, его непредсказуемое поведение и слишком радикальные политические взгляды вызывали недовольство начальства. Психически неуравновешенный Эйке стал очень активно участвовать в «уличной войне» и очень скоро оказался замешан в темных делах. Не прошло и нескольких месяцев, как Эйке был арестован властями по обвинению в незаконном хранении взрывчатых веществ и подготовке убийства. Обвинения были достаточно серьезными, но доказательства лишь косвенными. И тут на помощь Эйке пришел министр юстиции Баварии Франц Гюрнтер — убежденный немецкий националист, покровительствовавший нацистам. В 1932 году Гюрнтер отдал приказ об изменении меры пресечения, и Эйке был освобожден под честное слово. Определенную роль сыграла и медицинская экспертиза, установившая у Эйке определенные психические нарушения. Оказавшись на свободе, Теодор Эйке вернулся к прежней деятельности, немедленно нарушив честное слово, и вновь вступив в конфликт с законом. Учитывая, что он все еще оставался под следствием, полицейские власти начали розыск головореза с целью его ареста. Вполне отдавая себе отчет, что новый арест, скорее всего, завершится осуждением, Эйке, выправив поддельные документы, бежал из Германии и перебрался в Италию, где в то время скрывалось значительное количество членов СС и СА, вступивших в конфликт с законом. При этом свой пост руководителя 10-го штандарта СС он сохранил, кроме того, Гиммлер 26 октября 1936 года присвоил ему звание оберфюрера СС, что было достаточно редким явлением: как уже указывалось выше, в принципе в этот период звания СС были привязаны к должностным категориям, и звание оберфюрера скорее соответствовало руководителю абшнита СС, то есть более крупного, чем штандарт, формирования.

Оказавшийся в Италии Эйке был назначен (Гиммлером) комендантом лагеря членов СА и СС, бежавших в эту страну. Здесь — в Боцен-Гри[25] — Эйке впервые получил опыт руководства лагерем, на него легла работа по его обеспечению, поддержанию дисциплины и т. д. Правда, в лагере были не заключенные, а товарищи по партии, но именно здесь Эйке впервые начал разрабатывать те формы, которые позже стали нормой для концентрационных лагерей Германии. На родине у Эйке осталось много недоброжелателей, в том числе и среди высокопоставленных нацистов. Один из самых влиятельных региональных руководителей НСДАП, Йозеф Бюркель, занимавший в то время пост гаулейтера Рейнпфальца (а Кайзерслаутерн был центром одного из крайзов этого гау), открыто называл Эйке опасным психопатом и сделал все, чтобы добиться его снятия с поста руководителя штандарта и вообще отстранить от всякой партийной деятельности. Однако Гиммлер проигнорировал мнение гаулейтера и не дал своего подчиненного в обиду.

После того как Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером (30 января 1933 года), находившиеся «в бегах» нацисты получили возможность вернуться на родину. В их рядах был и Эйке, который прибыл в Кайзерслаутерн и вновь приступил к обязанностям руководителя своего штандарта. Но неуравновешенность, мстительность и вздорный характер Эйке сыграли с ним злую шутку, чуть было не поставив крест на его дальнейшей карьере. Для Теодора не было секретом, что, пока он был в Италии, Бюркель сделал все возможное, чтобы отстранить его от должности, и поэтому, только начав обживаться на родине, Эйке собрал отряд единомышленников и 21 марта 1933 года отправился в Людвигсхафен, где в тот момент находился его старый враг. Руководимые Эйке эсэсовцы ворвались в местную штаб-квартиру НСДАП, разогнали находившихся там партийных чиновников и штурмовиков, а Бюркеля Эйке запер в стенном шкафу. В шкафу депутат Рейхстага, гаулейтер Рейнпфальца, комиссар гау Саарланд — то есть очень крупная фигура в нацистской иерархии — провел три часа, откуда и был освобожден вызванной бежавшими партфункционерами полицией.

Разразился крупный скандал: несмотря на покровительство, оказываемое Гитлером СС, фюрер всегда отмечал, что его главной основой и опорой являются местные организации НСДАП, руководимые лично ему подчиненными гаулейтерами. И в тот момент, и позже Гитлер всегда в конфликтах между партией и СС вставал на сторону гаулейтеров. Кроме того, надо учитывать, что сразу после прихода нацистов к власти посты руководителей полиции на местах заняли в основном чины СА, которые традиционно недолюбливали СС и пользовались любой возможностью, чтобы досадить им. Расплата последовала немедленно: по требованию Бюркеля Эйке был арестован (для чего, впрочем, «требования» не было нужно — Эйке и так совершил противоправный поступок). Дальнейшая судьба Эйке была предрешена, тем более что старый диагноз о его психическом состоянии забыт не был. Мятежный оберфюрер СС был объявлен душевнобольным и «как представляющий общественную опасность» помещен на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу в Вюрцбурге. Единственный, кто мог защитить Эйке, был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Но тот абсолютно не собирался ввязываться в конфликт с партийными кругами ради своего подчиненного. В этот раз, как и часто впоследствии, панически боявшийся вызвать раздражение фюрера Гиммлер «сдал» подчиненного: 3 апреля 1933 года он официально лишил Эйке должности командира 10-го штандарта и одобрил его пребывание в психической лечебнице на неопределенное время.

Лечение в клинике пошло Эйке на пользу — видимо, ему действительно давно требовалось проконсультироваться с врачами. Тем более что его состояние хотя и вызывало определенные вопросы, все же буйнопомешанным назвать его было нельзя и отчет о своих действиях он себе отдавал. Скорее у него наблюдалось психомоторное возбуждение. Уже через несколько недель местные психиатры оценили его положение как стабильное и отметили значительное улучшение. Эйке написал Гиммлеру несколько писем, в которых раскаивался в содеянном и просил о возврате на службу; лечащий врач также констатировал, что причин для дальнейшего содержания Эйке в клинике нет. Кроме того, на руку Эйке сыграло и то, что в эти месяцы всем в общем-то было не до него: в Германии бешеными темпами шла нацификация страны, нацистские иерархи бешено боролись за новую компетенцию, стараясь обойти своих соперников по партии. Одновременно набирали силу СА, численность которых росла в геометрической прогрессии — так же как и амбиции Эрнста Рёма. В этой ситуации никому уже не было дела до психически неуравновешенного оберфюрера СС, тем более не имевшего должности — Бюркель вполне удовлетворился тем, что изгнал Эйке с подконтрольной территории.

Во главе системы концлагерей

Выждав еще месяц, Гиммлер распорядился освободить Эйке. Тем более что подобные ему сотрудники были в этот момент очень нужны рейхсфюреру СС. Все дело в том, что Гиммлеру удалось установить контроль над несколькими концентрационными лагерями, буквально вырвав их из рук СА. Важнейшую роль играл лагерь, находившийся в 17 километрах к северо-западу от Мюнхена, близ маленького городка Дахау — с игрушечными домиками и прекрасным дворцом Виттельсбахов на холме. Здесь положение было неблагополучным — ставший комендантом Гильмар Вэккерле набрал в охрану «старых бойцов», которые дисциплиной не отличались. В лагере процветали совершенно открытая коррупция и откровенный неуправляемый террор, а что еще хуже: неуправляемые эсэсовцы позволяли себе рассказывать о своих подвигах в пивных, что приводило к нежелательной утечке информации. Гиммлер счел, что Эйке, имевший опыт организации лагерей и, таким образом, управления значительным количеством людей, размещенных на ограниченной площади, является лучшей кандидатурой. Тем более что куда-то девать его было надо, а дорога в Рейнпфальц была закрыта — Гиммлер не собирался лишний раздражать стремительно набиравшего силу Бюркеля.

26 июня 1934 года Эйке был выписан из психиатрической клиники и зачислен офицером для особых поручений в штаб группы СА «Юг». В тот же день он сменил Вэккерле на посту коменданта концлагеря Дахау. (Уже 1 июля 1933 года против Вэккерле, а также лагерного врача Нюрнбека и старшего секретаря канцелярии Муцбауера выдвинуто обвинение в пособничестве убийству — причем не заключенных, а своих же товарищей. Дело замяли. Свою карьеру Вэккерле закончил штандартенфюрером в войсках СС — он погиб в июне 1941 года под Львовом.) Эйке навел порядок в подотчетном лагере со стремительной скоростью: он уволил почти половину охраны лагеря, разработал жесткие правила поведения для заключенных (утвержденные 1 ноября 1933 года), которые четко регламентировали жизнь концлагеря. Причем за малейшее нарушение следовало крайне жестокое наказание, часто несоизмеримое по тяжести с проступком: за малейшую провинность заключенные помещались в карцер или назначались телесные наказания — в основном удары плетью (обычно за мелкие проступки назначалось 25 ударов). Правила, введенные Эйке, произвели впечатление на Гиммлера, который вообще любил всяческую мелочную регламентацию. После того как все концлагеря Германии перешли под контроль СС, эти правила были распространены на всю подконтрольную Германии территорию. Они являются прекрасной характеристикой психического состояния самого Эйке, человека который их составил. Учитывая, что это важно для понимания того, каким был Эйке и как командир, приведем лишь две статьи из Правил:

«Статья 11. Нарушители нижеследующих правил считаются агитаторами и подлежат повешению, а именно:

— всякий, кто… занимается политикой, произносит агитационные речи, организует группировки, слоняется без дела и отвлекает других;

— всякий, кто сообщает подлинные или лживые сведения о концлагере, а также распространяет россказни о зверствах для передачи врагам в целях ведения пропаганды, кто получает подобную информацию, хранит ее, разбалтывает другим, незаконно переправляет из лагеря иностранцам и т. д.

Статья 12. Нарушители нижеследующих правил считаются бунтовщиками и подлежат расстрелу на месте либо позднее повешению:

— каждый, кто нападет на охранника или офицера СС;

— каждый, кто отказывается повиноваться или работать по наряду;

— каждый, кто кричит, говорит громким голосом, подстрекает, выступает с речами во время движения в строю или во время работы».

Жестокие порядки, установленные Эйке в лагере, имели своей целью не только полное подавление воли заключенных. Другой важнейшей задачей было и формирование вышколенных, готовых безоговорочно выполнить любой приказ частей охраны. Отставной унтер-офицер получил возможность наконец на практике удовлетворить свою болезненную тягу к железной дисциплине и беспрекословному повиновению. Эйке сделал все возможное — и добился в этом успеха, — чтобы убить в своих подчиненных любое сомнение в целесообразности приказа, чтобы избавить их от каких бы то ни было угрызений совести. Ему нужны были автоматы, выполнявшие его волю, — так же как он сам был готов беспрекословно и с максимальной жестокостью выполнить волю вышестоящего руководства (правда, под этим руководством он подразумевал только Гитлера и Гиммлера). Автор самой известной книги об СС, западногерманский историк Гейнц Хёне считал, что «под опытным руководством Эйке любой, в ком еще сохранились малейшие остатки порядочности, очень скоро превращался в бесчувственную скотину».

Деятельность Эйке в Дахау показала Генриху Гиммлеру, что он не зря вызволил своего подчиненного из психиатрической клиники. Чтобы показать свое расположение верному коменданту, Гиммлер 30 января 1934 года присвоил ему звание бригадефюрера СС и одновременно расширил его полномочия. А такие люди, как Эйке и подготовленные им охранники, были в этот момент чрезвычайно нужны Гиммлеру. Назревал решительный бой с СА Эрнста Рёма, который, опираясь на почти два миллиона штурмовиков, претендовал на первые роли в нацистском государстве. Иллюзий у рейхсфюрера СС не было — если Рём добьется своего, то СС, которые до сих пор считались составной частью СА, полностью утратят самостоятельность и выродятся в части почетного караула. Не только Гиммлера раздражали действия Рёма. Против начальника штаба СА выступили и Герман Геринг, и Йозеф Геббельс, и высшие партийные функционеры, и генералы рейхсвера.

На кого бы позже ни возлагали ответственность за «Ночь длинных ножей», можно с полным правом сказать: важнейшую роль в ней сыграли именно СС. И Эйке был одним из главных действующих лиц. Прошел лишь год и несколько дней, как он пришел в Дахау и начал свои «реформы», как его вышколенные люди-автоматы оказались востребованы для проведения «государственного дела» — вместе с «Лейбштандартом» Зеппа Дитриха им предстояло подавить «мятеж Рёма».

Эйке был проинформирован Гиммлером о стоящих перед ним задачах и стал готовить своих людей. Наконец он получил приказ и в ночь на 30 июня 1934 года начал выдвижение со своими подчиненными на соединение с подразделением «Лейбштандарта» в Мюнхен — благо было недалеко. Его охранники приняли участие в аресте руководителей мюнхенских СА и затем приветствовали прибывшего в Мюнхен Гитлера. Фюрер немедленно отбыл в Бад-Висзее в сопровождении своих телохранителей из «Лейбштандарта», Эйке остался в Мюнхене, организовывая доставку в тюрьму Штадельхайм арестованных. Вечером 1 июля Эйке получил еще одно важное задание — Рём должен был умереть. Сначала теперь уже бывшему начальнику штаба СА оставили в камере пистолет с одним патроном, но выстрела не последовало. Тогда Эйке в сопровождении оберштурмбаннфюрера СС Михаэля Липперта[26] вошел в камеру. «Рём хотел что-то сказать, но эсэсовец знаком приказал ему замолчать. Тогда Рём, обнаженный по пояс, встал по стойке “смирно”, его лицо выражало презрение» — вспоминал очевидец. Эйке выстрелил в Рёма из пистолета, а пока тот истекал кровью, добивал ногами.

За участие в убийстве Рёма, а также проявленную верность Эйке сразу же получил повышение. Никто уже не вспоминал его проколов, он был активным участником подавления «путча Рёма» — Гитлер объявил, что Рём готовил военный переворот и только благодаря верности СС удалось избежать катастрофы. Уже 4 июля Теодор Эйке был назначен инспектором концентрационных лагерей (Inspekteur der Konzentrazionslager) и командиром караульных соединений СС (F?hrer des SS-Wachverbande). 11 июля ему было присвоено звание группенфюрера СС: таким образом, всего за четыре (!) года Эйке удалось пройти путь от рядового (СС-манна) до генерал-лейтенанта. Карьеры в Третьем рейхе делались стремительно!

«Хозяйство» у Эйке было большое: в 1935 году в Германии действовали концлагеря Дахау, Эстерваген, Лихтенберг, Заксенбург, Бад-Зульца, Колумбия-хаус, Фюльсбюттель; в 1936 году был создан Заксенхаузен, в 1937 году — Бухенвальд; с 1939 функционировал женский лагерь Равенсбрюк, а после аншлюса Австрии — Маутхаузен. Первоначально инспекторат концентрационных лагерей разместился в Берлине, в здании по Фридрихштрассе. Однако Эйке это не устраивало — он должен был держать свой аппарат под полным и неусыпным контролем, его ведомство должно было представлять собой тот же лагерь, находящийся под его управлением. Только в этом случае он мог воспитывать из своих подчиненных верных солдат режима. Вскоре Эйке перевел аппарат инспектората в комплекс зданий, примыкавший к концлагерю Заксенхаузен близ Ораниенбурга, к северу от Берлина. Этим решалась как уже указанная проблема, так и вопрос рабочей силы — теперь в случае необходимости (а необходимость была — кто-то ведь должен был все это обслуживать) можно было привлечь любое количество дармовой рабочей силы, причем заключенные были бы только рады, так как это освобождало их от тяжелых работ. Таким образом Ораниенбург стал столицей лагерей Третьего рейха и сохранил это качество до последних дней режима.

Фактически именно Эйке стал создателем системы концлагерей в том виде, в котором она существовала в Третьем рейхе. Но в то же время он был лишь исполнителем, настоящими вдохновителями были руководители режима: концлагеря стали закономерным развитием национал-социалистической идеологии (как, впрочем, и любой тоталитарной). Но вот в том, какой вид они приняли, — здесь «заслуга» Эйке велика. Тем более что как личность Эйке был довольно отталкивающим человеком. Вот, например, как его характеризует в своей книге «Солдаты разрушения» американский исследователь Чарлз Синдор: «К 1937 году среди коллег по СС Эйке имел ужасную репутацию необузданного и порочного человека. Подозрительный, вздорный, начисто лишенный чувства юмора, снедаемый болезненными амбициями, Эйке был истинным фанатиком-нацистом, отдававшим всего себя делу политической и расовой литургии с рвением неофита».

Мы не будем подробно останавливаться на том, какую же в конце концов систему концлагерей создал Эйке, — это предмет другой книги. Здесь же мы рассматриваем лишь те факты его биографии, которые помогают составить мнение о нем как о командире боевых частей СС. Тем не менее именно с концлагерями связана история возникновения той дивизии СС, во главе которой Эйке добился высших военных отличий (заслуженно или нет — читатель, надеюсь, сможет сделать вывод сам). Как известно, лагеря надо охранять, и для этого необходимы специально обученные люди. Их подготовке Эйке и отдавал большую часть свих усилий. Первоначально существовавшие караульные соединения СС (SS-Wachverbande) 29 марта 1936 года были переименованы в соединения СС «Мертвая голова» (SS-Tokenkopfverbande, или, сокращенно, SSTV). Выбор названия, скорее всего (это всего лишь предположение) был обусловлен тем, что если члены частей усиления СС и Общих СС носили на петлицах сдвоенные руны Зиг, то члены охраны концлагерей имели на петлицах эмблему с Мертвой головой (то есть с черепом и скрещенными костями) — ту же, что все члены СС носили на фуражках в качестве кокарды. Выбор названия, в принципе, довольно странный — сама эмблема обозначала самопожертвование, презрение к смерти. Причем здесь охрана концлагерей? Учитывая, что каких-либо более-менее внятных объяснений тому, что данные соединения получили такое название, не сохранилось, остается лишь высказывать предположения: вполне возможно, что свою роль сыграл тот факт, что созданные примерно в это же время части усиления СС — прообраз войск СС — получили по-немецки название SS-Verf?gungstruppe, сокращенно SSVT, а Гиммлер питал склонность к регламентированию и использование для обозначения двух «военизированных» соединений СС двух похожих аббревиатур (SSVT и SSTV) вполне в его духе.

Первые караульные соединения СС численностью 3,5 тысячи человек созданы 29 марта 1934 года. В течение 1935 года было создано пять караульных штурмбаннов (Wachsturmbann): 1-й «Верхняя Бавария» (Oberbayern; дислоцированный в Дахау), 2-й «Эльба» (Elbe; дислоцированный в Лихтенберге), 3-й «Саксония» (Sachsen; дислоцированный в Заксенхаузене), 4-й «Восточная Фрисландия» (Ostfriesland; дислоцированный в Эстервегене), 5-й «Бранденбург» (Brandenburg; дислоцированный в Ораниенбурге). В 1937 году благодаря неимоверной активности Эйке были сформированы штандарты частей СС «Мертвая голова» (SS-Totenkopf-Standarte): 1-й штандарт «Верхняя Бавария» (Oberbayern) в Дахау, 2-й штандарт «Бранденбург» (Brandenburg) в Ораниенбауме, 3-й штандарт «Тюрингия» (Th?ringen) в Веймаре. После аншлюса Австрии в 1938 году был создан 4-й штандарт «Остмарк» (Ostmark) в Вене, а в сентябре 1939 года — 5-й штандарт «Дитрих Экхардт» (Dietrich Eckardt) в Берлине и Ораниенбурге, 6-й штандарт в Праге, 7-й — в Берлине. (В дальнейшем в ноябре 1939 года были сформированы также 8-13-й штандарты соединений СС «Мертвая голова».)

Солдаты в соединениях «Мертвая голова» не являлись военнослужащими. Сюда набирали молодых людей в воз-расте 17-22 лет, которые должны были подписать контракт на службу в лагерях в течение 12 лет. По разработанной Эйке системе они одну неделю в месяц несли службу по непосредственной охране заключенных концлагерей, а затем три проводили в тренировках, включавших строевую и физическую подготовку, стрельбы, а также политические занятия. Подобная система была направлена на полное подчинение членов SSTV приказам, а также воспитывала фанатичных приверженцев режима. И впоследствии они доказали, что разработанная Эйке система хотя и не гуманистична, но чрезвычайно эффективна. Выбор у Эйке был, он мог себе позволить отбраковывать некачественный «материал» (позже с этим возникнут проблемы).

Служба в соединениях «Мертвая голова» разительно отличалась от службы в вермахте, и только из-за специфики службы. По своему опыту, приобретенному во время Первой мировой войны, унтер-офицер Эйке считал, что самое главное для солдата (и в этом он был в какой-то мере прав) — это «фронтовое братство». Именно по этому «фронтовому братству» ностальгировали ветераны Первой мировой войны, а позже — и Второй мировой, именно это «фронтовое братство» становилось основой романтических стремлений молодых немцев, не «нюхавших пороха», но гордившихся своими родственниками, участвовавшими в боях. А Эйке им это «фронтовое братство» — причем без офицеров — давал. В СС разрыв между командным составом и подчиненными был неизмеримо меньше, чем в вооруженных силах (хотя и там он был не столь уж велик). В соединениях СС все их члены были равны — только одни были командирами, которыми другие добровольно и сознательно (в смысле «бессознательно») подчинялись. Эйке удалось создать новое «фронтовое братство», в котором все были равным — и рядовой и генерал. Никто не имел преимуществ, именно поэтому психопата с садистскими наклонностями его же собственные подчиненные начнут уважительно называть «Папа» (Papa). Командиры в дивизиях СС станут не назначенные сверху, а свои же товарищи, «первые среди равных». Эйке стремился, чтобы уже в мирное время соединения «Мертвая голова» стали для их членов не просто местом службы, не просто политической организацией, они должны были стать для них семьей, где они бы жили в полной гармонии в окружении своих братьев, за которых они могли бы отдать свою жизнь.

30 января 1937 года Эйке был избран депутатом Рейхстага — это свидетельствовало о высокой оценке его работы. Быть депутатом Рейхстага было почетно, хотя во времена Третьего рейха никакого дополнительного влияния не давало. Правда, это давало дополнительные материальные блага — неплохой оклад и, что еще важнее, бесплатный проезд на транспорте. Вообще, в Рейхстаге было довольно значительное количество высших офицеров СС, и Эйке был не исключением. Но в системе концлагерей он был единственным депутатом высшего законодательного органа Германии.

Уже в 1938-1939 году Гиммлер стал рассматривать подготовленные Эйке соединения «Мертвая голова» как возможную основу для формирования боевых частей СС. Именно в этом направлении действовали директива рейхсфюрера СС от 17 августа 1938 года и его же распоряжение от 18 мая 1939 года. В соответствии с ними предусматривалась в случае начала войны «возможность развертывания соединений СС “Мертвая голова” до 50 000 солдат».

Польская кампания

В Польской кампании соединения «Мертвая голова» приняли участие не как регулярные вооруженные формирования, то есть собственно военных действий они не вели. Тем не менее именно подчиненные Эйке первыми стали готовиться к войне с Польшей. Еще в июне 1939 года Генрих Гиммлер распорядился включить в состав Данцигского хаймвера 3-й штурмбанн 4-го полка соединений СС «Мертвая голова» «Остмарк» (около 500 человек) под командованием оберштурмбаннфюрера Ганса Фридемана Гётце. Штурмбанн был переброшен в Данциг и переформирован в противотанковый учебный штурм СС (Panzerabwehr-Lehrsturm der SS-Totenkopfstandarten). 5-7 сентября 1939 года Данцигский хаймвер (1550 человек) принял участие в боях с польскими войсками на Вестерплятте (где потерял около 50 человек), а затем был придан «родным» соединениям «Мертвая голова».

Предполагалось, что с началом военных действий против Польши штандарты «Мертвая голова» войдут на ее территорию вслед за частями вермахта и будут заниматься «зачисткой» в тылу. Для участия в операции были выделены штандарты «Верхняя Бавария», «Бранденбург» и «Тюрингия» — всего около 7 тысяч человек. Их задачей было оказание помощи эйнзатцгруппам, сформированным СД и полицией безопасности. 7 сентября 1939 года группенфюрер СС Теодор Эйке принял командование тремя штандартами на театре военных действий. Штандарты «Верхняя Бавария» и «Тюрингия» действовали в области ответственности (в тыловом районе) 10-й армии генерала Вальтера фон Рейхенау в Верхней Силезии, штандарт «Бранденбург» — 8-й армии генерала Йоханнеса Бласковица в Центральной Польше. 10 сентября Эйке был официально назначен Высшим руководителем СС и полиции в оперативной зоне 8-й и 10-й армий. 13 сентября части соединений «Мертвая голова» перешли немецко-польскую границу и начали проведение «операций». Особенно «отличился» штандарт «Бранденбург» штандартенфюрера СС Пауля Ноститца,[27] подчиненные которого только в Влоцлавеке расстреляли 800 местных жителей.

Солдаты Эйке участия в боевых операциях не принимали, не считая отдельных стычек с «окруженцами», но на их счету оказалось большое число фактов военных преступлений: конфискаций, расстрелов, уничтожений синагог и т. д. Именно действия эйнзатцгрупп и соединений «Мертвая голова» вызвали резкий протест командования вермахта. Назначенный командующим частями вермахта на Востоке Йоханнес Бласковиц из своей штаб-квартиры в Спале направил чрез Вальтера фон Браухича докладную записку на имя Гитлера «о преступных действиях СС в отношении гражданского населения Польши», потребовав «прекратить бесчинства» (дело, естественно, было «спущено на тормозах»). Хотя Браухич и не выказал особой инициативы в деле наказания преступников, но тем не менее Гитлеру об этих фактах было доложено. Но фюрер любые обвинения в адрес СС отмел — он не собирался на Востоке соблюдать так называемые законы войны. Кроме того, Гиммлер, очень боявшийся осложнений в отношениях с вермахтом, поспешил заверить Браухича, что предпримет меры, «чтобы остановить неоправданное кровопролитие».

Часто Эйке называют Высшим руководителем СС и полиции на Востоке (HSSPF Ost), но в этом только доля правды. На самом деле как таковое ведомство HSSPF Ost было сформировано лишь в начале октября 1939 года, когда Эйке уже в Польше не было. Однако в то же время новый Высший руководитель СС и полиции на Востоке обергруппенфюрер СС Фридрих Вильгельм Крюгер стал преемником именно Эйке, и именно Эйке начал формирование аппарата СС и полиции на территории генерал-губернаторства.

Создание дивизии СС «Мертвая голова»

После Польской кампании было принято решение о создании полноценных войск СС в составе пока трех дивизий. Однако амбиции Гиммлера немедленно натолкнулись на упорное сопротивление вермахта, руководство которого не планировало предоставлять в распоряжение СС призывников. Поэтому было решено на этом этапе воспользоваться внутренними резервами — то есть с помощью членов СС, находившихся вне поля зрения мобилизационных структур вермахта. Во исполнение этих планов Эйке 16 октября 1939 года начал формирование в учебном лагере СС (SS Ubungslager) при концлагере Дахау новой — третьей — дивизии СС. Новая часть получила название дивизии СС «Мертвая голова» (SS-Division Totenkopf или SS-Totenkopf-Division). Ее основой стали все те же штандарты соединений СС «Мертвая голова», что принимали участие в Польской кампании. В первых числах октября 1939 года их вывели из Польши и перебросили в Дахау, где начали переводить на штаты пехотных полков. Кроме того, в состав дивизии — несколько позже, в декабре 1939 года — вошел и упоминавшийся выше «Данцигский хаймвер», на основе которого был развернут противотанковый дивизион. Штаб и дивизионные службы укомплектовывались офицерами из руководства концлагерей и инспектората, поэтому в рядах дивизии в первые годы можно увидеть позже получивших печальную известность комендантов концлагерей Пауля Хоппе (Штутгоф), Йоханнеса Хассенброека (Гросс-Розен) или Рихарда Баера (Освенцим). В остальные части были направлены члены запасных команд частей усиления СС, Общих СС и частично — из новых штандартов соединений СС «Мертвая голова». В результате состав дивизии получился довольно пестрым: если три полка «Мертвая голова» и «Данцигский хаймвер» включали в себя хорошо подготовленных солдат, то другие соединения по уровню подготовки и дисциплины сильно до них не дотягивали. 17 ноября 1939 года формирование дивизии было в целом завершено и Эйке был уже официально назначен ее командиром, при этом он сохранил за собой пост инспектора концентрационных лагерей и командующего соединениями СС «Мертвая голова».

Насчитывавшая 15 тысяч человек, дивизия состояла из трех (1-го, 2-го и 3-го) пехотных полков (SS-Totenkopf-Infanterie-Regiment), артиллерийского полка (SS-Totenkopf-Artillerie-Regiment), саперного (SS-Totenkopf-Pionier-Bataillon) и разведывательного (SS-Totenkopf-Aufkl?rungs-Abteilung) батальонов, батальона связи (SS-Totenkopf-Nachrichten-Abteilung), противотанкового дивизиона (SS-Totenkopf-Panzerabwehr-Abteilung), а также стандартных административных и вспомогательных подразделений дивизионного подчинения, в том числе полевого госпиталя (SS-Feldlazarett), взвода военных корреспондентов (SS-Kriegsberichter-Zug), отделения полевой жандармерии (SS-Feldgendarmerie-Trupp) и др. Все части носили название «Мертвая голова».

Начался период изматывающих тренировок: сначала в Дахау, а затем в учебных лагерях в Людвигсбурге и Хейльбронне. Особое внимание Эйке, как и раньше, уделял воспитанию в своих подчиненных железной дисциплине, причем не изменились и методы, используемые им. Своих целей он добивался все с той же патологической жестокостью, которая и дала пищу для размышлений о психической нормальности инспектора концлагерей. Обладая также властью над соединениями СС «Мертвая голова», Эйке имел возможность проводить ротацию кадров, подбирая наиболее подходящих ему людей. Тех кто его не устраивал, Эйке немедленно отправлял обратно в охрану концлагерей. В своей книге тот же Чарлз Синдор приводит такой случай: один из охранников, зачисленный в дивизию, высказал недовольство тяжелыми тренировками, подал рапорт с просьбой о переводе обратно в лагерь. В ответ Эйке отправил его в концлагерь, но в качестве заключенного — история, конечно, апокрифическая, но методы Эйке характеризует хорошо. Фактически Эйке ставил подчиненных в безвыходное положение: им оставалось лишь соответствовать требованиям своего жесткого начальника.

В то же время жестокость Эйке сочеталась с заботой о солдатах. Предъявляя к ним завышенные требования, он стремился обеспечить их всем необходимым: доставить им лучшее снаряжение и вооружение, обеспечить бесперебойное снабжение. Это было довольно трудно — поставки снаряжения и вооружений шли прежде всего в вермахт, а генералы не стремились делиться с СС, и они обеспечивались по остаточному принципу. Приходилось выкручиваться, изыскивая обходные пути. Так, например, на вооружение войск СС поступили пистолеты «Маузер 712» (с характерной «коробкой»), уже снятые с вооружения. Энергичные меры Эйке по «доставанию» необходимого дали ему возможность превратить свою дивизию фактически в мотопехотную (в марте 1940 года дивизия имела 3500 единиц различной техники), хотя она продолжала пока еще числиться пехотной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.