ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ

ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ

5 марта 2001 г.

Сегодня L-2, т. е. два дня до нашего старта 2A.1 (так его называют) и до начала нашей основной работы в качестве экспедиции на МКС-ISS - «Альфа».

Сейчас 18:30, вечер, 5 марта, Флорида, и мы только проснулись, так сказать живем в перевернутом времени. Никто не может толком объяснить, зачем мы сместили наш график сна несколько дней назад. Вроде бы для того, чтобы жить по времени станции - но тогда почему экипаж летающей 1-й экспедиции тоже живёт по смещённому времени. Мазохизм какой-то. А для меня это смещение вообще не имеет смысла, т. к. по программе полета я должен перейти в станцию на третий день полета и значит опять подстраиваться под время станции. Я устал разбираться, кто и зачем это придумал, просто расслабился - так приятно иногда плыть по течению. Легче будет перестроиться в полете, а после расстыковки Шаттла все станет на свои места.

Во Флориде холодно и ветрено, без куртки как-то не уютно. Но меня больше смущает ветер. Помню еще наши четыре попытки стартовать в мае прошлого года по программе STS-101. И совсем не хочется несколько раз тренироваться в посадке в Шаттл. Но поживем - увидим.

Несколько дней назад, уже будучи в «карантине», вечером заезжал в наши с Юрой апартаменты. С одной стороны хотелось оставить после себя порядок - на случай, если кто-то будет жить в моей комнате до моего возвращения, а с другой стороны - встретиться с прилетевшими на очередную учебную сессию Колей Будариным и Гешкой Падалка. Коля привез контракт, но не было времени даже вскользь пробежать по тексту, посмотрел только один пункт по поводу оплаты дороги для членов семей. Думаю, этот вопрос будет наиболее злободневным летом, когда время посадки будет более-менее определено. Юра Онуфриенко применил весь свой кулинарный талант и в поддержании традиций встречи вновь прибывших, так что меня встретила дружная компания русской диаспоры, заседавшая за столом. Они несколько раз поднимали тост за меня: «Вам все равно блин, а человеку в космос лететь», - говорил Юрец. Все было очень здорово и тепло. Пить я, конечно, не мог, настрой не тот и карантин опять же, но когда народ предложил налить «братину» - мою новую вазочку и пустил ее по кругу - я конечно был первым из соображений гигиены. Это было очень трогательно. Тут же предложили сделать этот тост из этой посуды традиционным для всех стартующих на Шаттле. Следующий Юра Лончаков должен поддержать традицию. Поставили эту вазочку на полку, на самое видное место - ждать следующего старта.

Вместе с «Миром» уходят старые традиции, а новых мы пока не придумали.

Моя «космическая» семья на ближайшие полгода - это конечно Джим и Сюзан. Мы готовимся вместе почти 4 года и сдружились за это время. Мы маленькая модель наших отношений между Россией и Америкой. Если люди хотят договариваться и работать вместе - они будут работать вместе. Если нет - ничто не поможет: ни деньги, ни язык.

Мы, говоря об американцах, как о нации, часто судим поверхностно. Особенно этим страдают люди, приезжающие в Хьюстон на 1-2 недели. Они ничего не понимают, в том числе часто и языка, и американцы становятся «дураки» по определению, а русские ну совсем другие и конечно же «хорошие». Может быть это защитная реакция, но любое упрощение в свою пользу говорит о слабости упрощающего.

Я ни в коем случае не хочу идеализировать обе стороны, все гораздо сложнее. У американцев есть много личных качеств, которых нет у нас и которые было бы неплохо приобрести. Они же учатся у нас и не считают это унижением. Признать себя не знающим (что, в общем-то, нормально) - это уже победа.

У американцев есть вещи, которых я не могу понять, а значит и принять: например, «ноги на стол» или «шапка на голове, когда сидишь за столом». Я не буду, конечно, делать замечание или что-то тому подобное, но внутренне не могу принять.

Я очень люблю и скучаю по России. Когда вынужден много ездить и подолгу не бывать дома, это особенно начинаешь понимать. Россия - это не просто отвлеченное абстрактное понятие, это тысячи ниточек - связей с самым дорогим для тебя.

Уже легче спится днем и работается ночью. Человек такое существо, которое привыкает ко всему.

Мы завтракаем в 19.00 с гостями в Бич Хаузе - домике астронавтов на берегу океана. Приехала моя «семья»: Василий Циблиев, Юра Катаев, Костик Вальков. Грустный разговор - контекст один: «нет денег, нет денег».

Перед уходом мы собираемся в круг с семьей Хелмс, кладем руки на плечи друг другу, и тетя Сюзан читает нам напутственную молитву.

Это очень трогательно и искренне. Да поможет нам Бог в нашей предстоящей работе.

Возвращаемся в Крюквоторс, читаем почту и Бортовую Документацию. Провели небольшой брифинг по безопасности на станции для Экспедиции-2 с Джимом и Сюзан. Это первый подобный разговор, самый общий, но мы будем возвращаться к нему снова и снова в полете. Я несу личную ответственность за безопасность моих членов экипажа.

Потом была сауна. Это конечно не дача, но если закрыть глаза и заткнуть нос, то вполне похоже.

Интересная деталь: в сауне подведена труба с водой к печке (электрической), и если открыть кран, то вода польется на камни и появится пар. Это настолько неестественно, настолько доведено до абсурда, что вызывает ассоциацию со сценой из «Соляриса» Андрея Тарковского. То место, когда океан «моделирует» жену главного героя - Донатаса Баниониса. Его жена одета в платье, очень похожее на настоящее, но на нем нет застежек, и Банионис режет его ножницами. Океан «знает», что нужно платье, но не знает, что это и зачем, а просто копирует, не вдаваясь в детали. То же самое и с сауной. Чувствуется, что люди что-то слышали о тепле и о паре, но не знают, что и зачем, и подводят водопроводную воду к электрической печке. О пользе испарений и пользе дыхания этим паром можно поговорить отдельно.

И надо-то совсем немного - нормальный огонь, настой травки и черпак со шляпой. Но это все после посадки, в бане.

Мы пообедали и теперь хорошее время для «Белого солнца пустыни». Джим, Сюзан и я посмотрели этот фильм от начала и до конца…

Теперь мы точно готовы к полету.

…6 часов до старта…

8 марта 2001 г.

3:33 (Восточное время) Занял место в «Дискавери».

3:48 Проверка связи закончена, ОТС - Джерри, NTD - Джеф, CapCom - Gas Goria.

4:40 Закрытие и проверка герметичности люка.

5:15 Персонал покинул стартовый комплекс.

6:30 «Летим - Не летим» > ЛЕТИМ!

Мы летим!!!

10 марта 2001 г.

GMT 02.35, MET 1/14:54

Борт «Дискавери». 30 км до станции. Мы продолжаем сближаться, и она уже видна невооруженным глазом. Утренняя побудка была под музыку «Ваше благородие» из «Белого солнца…» Очень приятно удивил Хьюстон. Кетти - наш утренний оператор связи, сказала очень добрые слова, в день стыковки. Джим и Сюзан готовят скафандры к выходу, завтра у них будет трудный день.

Приготовил свой ложемент, надо будет сделать замену с Юрой Гидзенко в первые часы после открытия люков.

Сколько времени и где находишься трудно сообразить, т. к. живем по времени отсчитываемому от момента старта. Такова шаттловская традиция - не важно какое время в Хьюстоне и во всём мире - старт шаттла - начало отсчета. Мы на «МИРе» привыкли работать по времени Москвы - то есть в одном времени с часовым поясом ЦУПа. Но со своим уставом в чужой монастырь не будем соваться. Помогает компьютерная карта, где есть день и тень.

Вчера утром пролетали над Ростовом - безоблачно и снег везде сошел. Там мой дом, мама, которая волнуется и ждет. Здесь Наталья с семьей, здесь Степная с детскими воспоминаниями. Я могу видеть все эти места одновременно в одном окне Шаттла.

11 марта 2001 г.

Я снова на станции, так и хочется сказать «на Мире». Очень она похожа эта новая станция «Альфа» на свою предшественницу. Да, наверное, так и должно быть. Последние три дня были так заняты, что в конце рабочего дня уже ничего не хотелось, кроме как поскорее забраться в спальный мешок. То ли действует перевернутое время, то ли перегруз.

Мы состыковались и перешли в станцию. После короткого приветствия и наслаждения от летания в большом объеме после Шаттла , мы с Юрой Гидзенко занимались установкой моего ложемента в транспортный корабль и проверкой герметичности скафандра. Все прошло нормально, и теперь в случае аварии (тьфу, тьфу, тьфу) я должен буду бежать к своему ложементу в транспортном корабле , а не в Шаттл.

Джим и Сюзан, готовились к «выходу», а я перенимал смену у Сергея Крикалева. Объем большой, много компьютеров и вообще нового оборудования и надо все это запомнить или записать.

Так же как и на «Мире» станция будет чужой в начале и родной в конце экспедиции.

Ребята поработали много и все-таки еще есть много мест, куда можно приложить руки.

Для меня самое главное понять организацию работ на борту, особенности планирования и взаимодействия ЦУПов. Здесь до выражения «конь не валялся» надо еще дорасти. Много ошибок и неутыков. Вчера прокладывали воздуховоды между «Дискавери» и «Альфой» и делали заборы проб воздуха, а позже оказалось, что один из концов воздуховода был закрыт крышкой, и обмена воздухом по сути никакого не было. Время потрачено зря, результат нулевой, если не считать «галочки» в дневном плане о выполнении работы. Как это все будет, когда ЦУП -Хьюстона будет ведущим - известно одному Богу.

Серьёзная проблема: пытаться интегрировать работу ЦУПов. Но мы полны терпения и будем работать. Чувствуется некоторое разочарование первой экспедиции - им конечно досталось. Пришлось во многом строить систему, и кажется, им это удалось. Джим и Сюзан делали «выход» сегодня, я занимался передачей смены и пару раз видел их в иллюминатор лаборатории. Завтра Джим переходит на станцию и расскажет, как это было.

Сплю в Функционально - грузовом Блоке, но здесь шумновато. Американские «NODе» и Лаборатория много тише, но там нет ничего. Хорошее будет место для Сюзан.

Буду ложиться спать - встаем в 00:00 по Гринвичу и я потерялся с этой переменой времени. Одна надежда, что все будет по-другому после отстыковки Шаттла.

Адаптация закончилась, уже можно перемещаться без ограничений и уже невесомость воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но спать надо все равно.

18:19 GMT, значит в Москве 21:19.

12 марта 2001 г.

Сегодня очень длинный день. Кажется, что мы проверяли скафандр Джима вчера, а это было сегодня утром. Теперь нас двое из нового экипажа на станции: Джим и я. Сюзан пока на стороне Шаттла - она будет помогать «выходу» Энди Томаса и Пола Ричарда. Утром я открывал люк в Шаттл, а она с Джимом была с той стороны. Счастливая, глаза большие, взахлеб рассказывает, как хорошо было вчера снаружи. Это очень важно, что теперь все члены экипажа имеют опыт «выхода». И очень хорошо, что для нее это прошло на положительном эмоциональном фоне. Чувствуется, что она счастлива от всего, что происходит и дай Бог, чтобы она сохранила это состояние на весь полет.

Джим огорчен, что во время выхода потерял переходник для якоря , чувствуется, что он хотел сделать все как можно лучше, но не совсем удалось.

Взаимодействие с Шаттлом по поводу планов с одной и другой стороны просто странное. Мне бы хотелось знать, что происходит у них: особенно, если это «выход». Такие операции могут быть критическими для станции .

Сегодня экипаж Шаттла подстыковывал к станции итальянский модуль MPLM - «Леонардо» - это первый модуль этой серии, большой, просторный. После открытия люков готовим оборудование для переноса на станцию. Завтра практически весь день будет посвящен этому модулю.

Интересны ощущения Сюзан во время «выхода», когда она была на ЛЭБе - Лаборатории, на боку, то ей казалось, что она может упасть с модуля вниз к Земле. У меня на «Мире» были точно такие же ощущения во время выхода на Базовом Блоке.

Продолжаем принимать смену от МКС-1. Гидзик после открытия люков прилетел на станцию заниматься физо. У нас конечно просторнее, чем на «Дискавери». Я тоже полетел на Шаттл поздороваться с экипажем, но почувствовал, что душой я уже на станции, что это уже не мое. А для МКС-1 это, наверное, самое желанное место, как долгожданный автобус, который отвезёт домой.

14 марта 2001 г.

Весь экипаж в сборе. Утром перенесли ложемент Сюзан в наш Транспортный Корабль, и теперь она член нашего экипажа фактически, т. к. в случае чего… нехорошего, если Шаттлу надо будет расстыковываться, то мы всем экипажем будем на стороне станции. Я помог установить ложемент в кресло, подготовил привязную систему, помог Сюзан облачиться в скафандр «Сокол», проверили герметичность и сразу после проверки «влетели» в ТВ-репортаж на штат Орегон. Очень эффектно: Сюзан в скафандре. Я думаю, что это было хорошее шоу для народа в Орегоне. Джим шутит, что это было «Сюзан-шоу». Она очень довольна, просто светится от ощущения новизны и хорошего самочувствия.

Джим работал как всегда очень много - MPLM разгружен, и он вел все записи по размещению разгруженного. Завтра будем загружать модуль возвращаемым оборудованием.

Много работ, которые можно было бы сделать после Шаттла: шумомер и замена пульта ИНПУ. Самое главное сейчас - это принять смену, получить максимум информации от первого экипажа, а все остальное потом.

Поговорили с командиром первой экспедиции Биллом Шепардом на предмет, что на его взгляд является наиболее важным для меня на ближайшее время. Он считает, что в Хьюстоне будут очень внимательно относиться ко всему, что я буду говорить: особенно к каким-либо пожеланиям. Он конечно прав: я должен быть очень взвешен в высказываниях. Надо поставить внутреннего «сторожа» на всякий случай. Чувствуется, что ответственность моя сейчас много больше, чем в прежних полетах.

Сегодня вечером пролетали над Кубой. Сергей показал, где находится Варадеро - очень красивое место. Сразу столько ассоциаций и воспоминаний. Надо будет рассказать завтра Вере с Женей об увиденном. Я думаю, что это была хорошая неделя в начале года.

16 марта 2001 г.

Пятница

На самом деле дни недели потеряли свой смысл - понимаешь, что это скорее условность, не имеющая особого смысла для жизни на станции. Мы могли бы с таким же успехом назвать этот день субботой или вторником: ничего бы не изменилось. На Земле это понятие наполняется смыслом, маленькими или не очень деталями - выходные дни, личные планы, привычка иметь свободные дни после какого-то количества рабочих - или еще чем-то. Но здесь, во всяком случае пока, мы работаем совместно с Шаттлом и первым экипажем, все дни слились в один: с перерывами на сон, обед и передачу смены.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это конечно временно. Шаттл увезет первый экипаж, и мы будем строить нашу жизнь-- жизнь размеренную и привычную.

Вчера был сеанс связи через Шаттл с ЦУПом Москвы. Это первая наша телевизионная встреча после разлуки. Картинка была не очень, но все равно лучше, чем телефон. Пришли родители и Вера с Женей. Женюлька уже совсем взрослая. Все у них нормально и слава Богу.

Провели ТВ-репортаж всем составом: 3 экипажа - 10 человек. Сначала были вопросы из Хьюстона, а потом из Москвы. Пришли Оля Пастухова, Валера Бабердин - очень много уже знакомых лиц за эти три полета. Там же в ЦУПе видимо были иностранные журналисты. Очень интересный вопрос от китайского журналиста ко мне: «Что вы думаете о китайской космической программе?» Вот так ни много, ни мало. Как будто я спец по китайской программе. Мои познания здесь не дальше «Новостей космонавтики», благодаря Игорю Маринину. Народ путает командирство экспедиции на МКС с руководством космической программой. А в общем все прошло хорошо. Я очень боялся сложных вопросов на английском языке: вдруг не хватит словаря выразить ответ достаточно понятно. В принципе надо избавляться от этого комплекса. «Наше дело правое и нам бояться нечего».

Полет «Дискавери» продлен еще на один день по причине пересчета центровки Шаттла для посадки. Нам хорошо: еще один день пересменки, но для 1-го экипажа это, наверное, тяжело.

17 марта 2001 г.

Сегодня День рождения папы. Очень жаль, что он не дожил до моего очередного полета. Наверное, очень гордился бы. Очень жаль.

Жизнь продолжается, живые должны думать не только о живом. Мне ближе теория знания Рериха о жизни и смерти. Кстати я пока так и не дочитал его «Семь великих тайн Космоса». Интересно как он будет восприниматься здесь на станции.

Полет продолжается. Сегодня был очередной ТВ-репортаж. Много вопросов о готовящемся затоплении станции «Мир», о нашем отношении к этому. Я думаю мои записки, привезенные с предыдущих полетов на «Мире», лучшее, что я могу сделать для нашей старушки. И этой нашей новой станции, конечно, не было бы без пятнадцати лет «Мира». На Землю пока нет времени толком посмотреть, все на лету.

Стараюсь выработать свой стиль управления процессом: радиограммы, переговоры с ЦУПами (теперь во множественном лице), вопросы и пожелания.

Сегодня утром Энди Томас - он ответственный за переносы грузов на борт Шаттла и Модуля MPLM - сказал, что ЦУП-Хьюстон дал положительный ответ на мою просьбу уложить в «Леонардо» часть мусора первой экспедиции!

Это фантастика! Я, честно говоря, не надеялся, что это возможно, когда просил об этом, понимая, что это вещь инерционная и вряд ли решится до расстыковки. Но спецы Хьюстона оказались гораздо лучше, чем я о них подумал. Извинюсь при встрече. Это было моё первое столь длинное славословие в адрес ЦУПа Хьюстона на английском языке, но они это заслужили и всегда приятно делать приятные вещи.

(«не для Богдашевского!»).

Это что-то новенькое. Иногда, спонтанно, днем параллельно с моими мыслями в голове идет какой-то посторонний разговор: как будто кто-то с кем-то говорит по телефону. Это не мешает мыслить, это не очень интенсивно - как будто кто-то подключился к твоей линии во время телефонного разговора. При желании можно сконцентрироваться и понять смысл «переговоров», но поскольку это не относится ко мне, я тут же забываю об этом. При желании можно самому «отключиться» от этого «разговора». (Это было отмечено в первые дни на станции и потом прекратилось.)

19 марта 2001 г.

23:30 Подъем (хорошо, но очень мало).

00:25 Церемония передачи командования станцией.

02:35 Закрытие люков.

04:35 Шаттл расстыковывается.

04:37 Сигнал АСУ: «консервант некачественный».

Вот и закончился наш первый самостоятельный день на станции. Вчера очень поздно лег спать. Сначала с Серегой Крикалёвым долго говорили, а потом писал письма Вере с Женей и ребятам из Звездного. Подъем в 11:30, в 12:01 первый сеанс связи. Сегодня особенный день: расстыковка и начало самостоятельной работы. Юра с Сергеем и Шэп спят все еще в станции. После утренних туалетов - первая «ласточка»-авария - нет смывной воды в туалете. Достаю шланги, дозаправляю ёмкость. Гидзик помогает, наверное, на нем закончилась вода. Через час церемония передачи управления-командования станцией. Народ готовит свет и камеру в ЛЭБе, завтракает на бегу, делаются заключительные фото и видеосъемки. Только успеваю одеть рубашку экипажа и найти гостевые значки .Все три экипажа в сборе, много светильников - идет сброс видео на Хьюстон.

Шэп «строит» народ, все занимают указанные места и он зачитывает свой спитч. Чувствуется, что он его долго и серьёзно готовил, чувствуются также нотки «морского котика». Говорит, что он готов быть освобожденным от обязанностей командира. Я говорю (по сценарию) предложенному Шэпом, что освобождаю его, и несколько слов от себя и моего экипажа: мы благодарим первый экипаж за все, что они сделали и принимаем станцию из их рук в свои руки, в свои души, свои сердца.

ЦУП-Х тоже говорит хорошие слова (наверное, это показывают сейчас в живую по каналу NASA). Потом говорит командир нашего шаттла Джим Вэзерби. Очень хорошая, немного волнительная церемония.

Мы тепло прощаемся, готовимся закрывать люки. Теперь мы экипаж станции.

Станция сразу опустела, как вокзальный перрон после отъезда гостей и, наверное, поэтому подкатило известное по «Миру» чувство легкой тоски-тревоги: «Теперь за все на борту отвечаю Я». Мы проверяем, что люк закрыт. Шаттл проверяет герметичность, и тут же получаем вторую «птичку» из станционного туалета - АСУ - «консервант некачественный». Сейчас не время, потом будем разбираться, почему системе не понравился консервант для урины. Сейчас Шаттл расстыковывается и облетает вокруг станции. Очень красивое зрелище: Шаттл снаружи, за окном. Облет закончился. «Дискавери» больше не видно, теперь можно заняться туалетом. Сюзан помогает, и через 10-15 минут неисправность устранена. Джим готовит место в ЛЭБе для Сюзан: там будет ее спальня. Мы размещаем американские ёмкости с водой ближе к корпусу, чтобы создать защиту. Джим изобретает по ходу, как лучше обеспечить безопасность и удобство для соотечественницы. Я улетаю в наш транспортный корабль «Союз» для завершения подготовки к срочному покиданию: во время пересменки мы сделали только самую основную работу по проверке герметичности и установке ложементов. Через 10-15 минут прилетает Сюзан с очередной вестью. У нас красный аварийный сигнал «Пожар» на пульте. Так, это уже многовато для первого дня. Джим уже за панелью, где находится датчик дыма, почувствовавший пожар. Запаха дыма нет, никакой нашей активности потенциально близкой к пожару не было. Вероятно, это просто ложное срабатывание из-за пыли, поднятой нашей заботой о Сюзан. И все бы ничего, да по этому сигналу, как и положено при пожаре, отключилась вентиляция в Служебном Модуле, Функционально-Грузовом Блоке и ЛЭБе. И только NODе продолжает добросовестно перемешивать атмосферу.

Пытаемся отработать по Бортовой Документации. Буковки тут мелкие и слишком много текста, чтобы реагировать на пожар. Пытаемся использовать электронную версию Бортовой Документации по восстановлению работы систем, а компьютер завис!

До сеанса связи 15-20 минут, вентиляции нет, что делать не знаем. Хороший урок. Вот вам автоматизация, вот вам компьютер и…

Через 10-15 минут ЦУПы оживают: они видят по телеметрии, что у нас происходит. Дают ЦУП-М,(ЦУП в Москве) и мы, после доклада о случившемся, ждем их рекомендаций. В Служебном Модуле по командам с Земли включается вентиляция. Я включаю кондиционер - СКВ-1 и систему очистки атмосферы «Воздух». Мы снова возвращаемся в исходное состояние.

Хороший денек, слава Богу, что это ложное срабатывание, но нам всем есть о чем подумать.

Я перебираюсь в каюту, где спал Сергей. Я спал в каюте на этом же месте на «Мире». Все становится на свои места. Только вместо Юры Онуфриенко сейчас в каюте напротив Джим Восс.

21 марта 2001 г.

Положение у меня трудное. С одной стороны, перед полетом говорили, что лидирующим ЦУПом будет Хьюстон, и я настроился, что это будет английский язык, американский аналог российского плана - «Ф24» и т. п.). Но вчера получил радиограмму, подписанную руководителем полёта Владимиром Соловьевым, где сказано, что в виду неспособности (неготовности) ЦУПа-Х вести оперативное планирование, основной формой работы экипажа на «переходный период» будет «Ф24». На Земле продолжается борьба и это не может не отражаться на нас. Я очень не хочу, чтобы экипаж был вовлечен в эту борьбу - тогда нам труба, можно закрывать люки между сегментами. Пытаюсь взять полезное из обеих форм, знаю, что в ЦУПах работает много людей по вопросу этой интеграции и у каждой из этих форм есть свои преимущества и недостатки. Конечно, у наших побольше опыта, но американцы учатся, и надо их научить планировать. Стараюсь сделать работу экипажа максимально эффективной: Джим и Сюзан поначалу будут больше работать по американскому сегменту и постепенно будут вовлекаться в работы с системами российского сегмента. Так меньше риск ошибок на начальном этапе. Посмотрим, что из этого получится, я ведь тоже учусь на ходу.

Приступили к разгрузке «Прогресса». Ребята ввязались в эту работу с удовольствием, но я стараюсь притормаживать их, очень важно занести все данные в базу - иначе утонем.

Второй день занимаюсь физкультурой на велотренажере - это удивительно, люди хотели сделать как лучше, а получилось… Ну как можно крутить велосипед одной рукой, а другой выбирать режим. Иначе, если остановишься, то экран пульта погаснет, потому что он питается от вращения педалей. Ну привет - приплыли.

Невольно вспоминается старый, добрый «Мир».

Повесил на стенку каюты фото Жени и Веры. Буду менять экспозицию каждую неделю.

«Дискавери» приземлился во Флориде. Ребята уже на Земле.

23 марта 2001 г.

Станции «Мир» больше нет на орбите. В первом сеансе связи главный оператор связи сегодня - Олег Гамаюнов принес это грустное известие. Затопление прошло нормально, она приводнилась в расчетном районе Тихого океана. И это хорошо, что она ушла без «опыта» «Салюта-7». Немногим более 15 лет назад Виктор Боровишки привел меня в ЦУП на запуск Базового Блока «Мира». Была ночь, и в ожидании этого события я бродил по ЦУПу, не зная никого и почти ничего о космическом полете. Так много воды утекло с тех пор. Уже нет ни Виктора, ни «Мира».

Интересные вещи происходят в космосе. Об этом говорили многие. К примеру, работа памяти меняется в невесомости. «Долгая» память не меняется, во всяком случае ощутимо, а вот «оперативная» - с ней явно что-то происходит. Только 4-5 дней назад мы с Сюзан оборудовали туалет в Транспортном Корабле, доставали из «прогресса» доставленное для этого оборудование, а вчера я потратил больше двух часов в поисках того самого мешка, который видел накануне. Стерлось из памяти напрочь - как будто не было никогда. И только когда нашел его, понял, что держал его в руках совсем недавно. Просто поразительно. То ли от того, что слишком много новой информации и голова сама определяет, что ей нужнее в данный момент, либо это какие-то биохимические изменения от невесомости. Пол дня потратил на замену блоков станционного туалета - так было и на «МИРе», новая экспедиция меняет эти блоки «под себя». Поменял все, что можно: от «седла» до фильтра. Испытал после замены. Все работает нормально.

Джим и Сюзан почти весь день занимались блоками канадского манипулятора.

В конце дня на связь в ЦУПе Хьюстона пришли руководители смен и операторы связи. Хороший состоялся разговор «только не о работе». После этого поужинали все вместе. Говорили о «Мире».

Начинаю заниматься физо. Беговая дорожка пока не работает. Кручу велосипед по 5 минут на каждой нагрузке - 100, 125, 150. Пока тяжело, но втянемся. Стараюсь изобретать для себя упражнения с эспандерами и на тренажере с сопротивлением «Айрэд». Это все не заметно откладывается в копилочку.

Хороший иллюминатор в американском ЛЭБе. Когда прильнешь к стеклу, можно видеть почти весь горизонт: просто фантастика! Зависнешь, отбаллансируешьеся - и полное ощущение полета, даже не замечаешь, что находишься внутри станции.

26 марта 2001 г., понедельник, вечер

Закончилась наша первая неделя. У нас есть уже кое-какой свой опыт - свой стиль. График удивительно плотный, времени посмотреть в окно просто нет. «Грузовик» усугубляет ситуацию. Каждую свободную минуту стараюсь проводить в нем. Очень много грузов надо разгрузить, чтобы можно было уложить отходы. Вчера провозился с подготовкой к сегодняшней работе до часу ночи, а утром с 6:00 продолжил. Не смотря на хорошую базу данных много времени отнимают поиски оборудования. Джим сделал защитный кожух для «Воздуха», и шум снизился на 4 децибелла. Молодец он, рукастый мужик. А значит наши ушки будут в лучшем состоянии после полета. Сюзан вся в базе данных и в организации размещения грузов из «Прогресса». Вчера еще раз «поиграли» с Джимом в перевернутое пространство - сели на выступ на потолке так, что потолок стал полом - ну совсем другая станция перед глазами. Все предметы интерьера вроде бы знакомы, но чужие. Перевернешься на 90° в одну или другую сторону - снова все становится на свои места. Нет, лучше жить в этом положении.

Иногда «тянут» мышцы шеи сзади, сначала никак не мог понять, почему хочется задрать голову. Веса головы не стало! Мышцы привыкли держать ее в вертикальном положении и пытаются сделать тоже самое в невесомости.

Просмотрел электронные фото на «скринсервере», подобранные группой психподдержки и присланные с «грузовиком». Хорошая подборка, многие фото я не видел лет десять.

Вчера состоялся наш первый в этом полете разговор с семьей. Женя молодец - всего 3 четверки за четверть, молодец доча. Хорошо поболтали с Верой и мамой с папой. Все у них нормально и слава Богу.

Сегодня главным оператором был Костя Галаев - удивительно как выросли наши главные операторы после моего последнего полёта - очень любезные и профессионально работающие ребята, молодцы. Откликаются на любую просьбу или предложение. Приятно с ними работать.

Разослал электронную почту по всем известным адресам - будем ждать ответы.

Есть одна особенность выгодно отличающая «Альфу» от «Мира». Там было больше всевозможных ремонтов и замен. То «Электрон» на пузыре сидит, то «Воздух» в отказе. Здесь, как два дня назад включили «Электрон», так больше туда и не заглядывали. И «Воздух» только щелкает своими клювиками - переключателями. Не дай Бог сглазить.

Чувствуется взаимопроникновение двух культур, двух подходов ко всем вещам на станции. Наше - вчерашний день в технологии - зато надежно, ремонтопригодно и работает! Американское - красивое, высокотехнологичное, требует бережного отношения, длинных-предлинных процедур - и не работает. Я, конечно, утрирую, но люди на Земле зачастую не представляют, как можно с этим работать в космосе. Но научатся - другого выхода нет. И мы подучимся - у американцев много вещей, которым нам можно бы поучиться. Только глупый человек считает, что учиться зазорно.

27 марта 20001 г.

Говорила бабушка Маруся: «Не кажи гоп, пока не вскочишь». Только подумал вчера вечером о том, как хорошо работают системы на российском сегменте, и на тебе. Утром с подъема Сюзан говорит, что меня разыскивает Москва: у нас ночью отказал «Воздух», и мы после короткой консультации с ЦУПом приступаем с Джимом к выходу из нештатной ситуации. Все делаем, как написано, но Перекидной Клапан не перекладывается, как ему положено. Начинаем разбираться, и (опять помогает интуиция) тут выясняется, что работа с клапаном гораздо хитрее, чем мы думали. Надо нажать его, а потом повернуть - видимо механизм не входит в зацепление с клапаном и система не понимает, что происходит. До связи далеко, и мы принимаем решение отключить «Воздух» и включить его снова с учетом открытой хитрости. Отключаем и снова включаем строго по Бортовой Документации, с затаенной надеждой ждем перекладки - и вот она маленькая победа над собственным ли незнанием или упущенным важным нюансом при подготовке. Ни я, ни Джим не помним, чтобы кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом. Кстати, это могло быть причиной отказа «Воздуха» у первой экспедиции.

Докладываем ЦУПу в сеансе связи - система работает… тьфу, тьфу, тьфу…

Следующая встреча со специалистами по системе инвентаризации - «IMS»- Первый экипаж так много говорил о ней во время своей экспедиции, что это стало традицией. Для нас это только инструмент - важный и нужный, но не единственный. Их было двое на систему, а я отвечаю за экипаж и весь российский сегмент. Я хочу, чтобы эта система ушла из ежедневного обсуждения с ЦУПом. Там работают хорошие девочки, очень любящие свою работу, но у меня нет столько времени на их систему. Я переложил этот груз, надо сказать к взаимному удовольствию на плечи Сюзан. Ей нравится это дело и делает она его лучше, чем я. Вернее будет делать через какое-то время. Вчера она ошибочно поменяла «локейшен код», что вызвало большой переполох и в Москве и Хьюстоне, т. к. специалисты на земле не могли работать с системой, пока не вмешался программист. Это конечно не приятно, но мы учимся и у меня язык не поворачивается выговаривать Сюзан, видя, как она старается разобраться и понять. Это придет с опытом, а на Земле «пережуют». Все будет нормально, нужно какое-то время.

Из ЦУПа все еще пристают с персональным кодом для входа в систему, а я борюсь с ними, пока. Земля всегда хочет найти крайнего, наверное, чтобы погрозить пальцем. Мне же кажется, что для консолидации нас как экипажа, важнее не переходить на личности, особенно при ошибках, а постараться найти причину ошибки. Мы экипаж, ошибки и удачи у нас должны быть общие.

28 марта 2001 г.

Среда

Только что пролетели над Москвой - погода там хорошая, наверное легкий ночной морозец разогнал все облака. Очень красиво - и кольцевая автодорога видна и лучики-шоссе. Кажется вот она, каких-то 400 километров. Но интересно, пока вид далекой и близкой Москвы не вызывает тоски, то ли мало еще отлетали, то ли где-то в глубине понимаешь, что путь в Москву лежит через 4 месяца полета, посадки Шаттла во Флориде, короткой адаптации в Хьюстоне и обратной дороги в Россию. Но не будем загадывать, чтобы не получилось как вчера с «Воздухом».

Кстати, сегодня отказал «Электрон». Мы провели весь день в ожидании рекомендации Земли, но так и не дождались, вернее поступила рекомендация наддуться кислородом из «Прогресса».

Провел первое МО-5 - велосипед со сбросом информации в ЦУП. Джим помогал, все прошло нормально - хорошо, что начали заниматься физо пораньше, чем обычно. Делюсь с Джимом и Сюзан, какой бы я хотел видеть их программу тренировок в полете. Мне кажется, что мы должны выйти на пик формы за 1-1,5 месяца до посадки.

28 марта

Слышу необычный звук - как будто кто-то стучит металлом по металлу. Этого еще не хватало.

Залетаю в NODе, вижу, Сюзан занимается ремонтом замков панели интерьера. Вот почему стук. Картина уж очень необычная для меня, чтобы на ней не задержать взгляд. В одной руке у Сюзан молоток, в другой зубило. Она увлеченно примеряет зубило и колотит по нему молотком. Картина просто «умиление». Такое же чувство возникало у меня в Хьюстоне, когда по одной из ТВ-программ «Сад и огород» показывали, как семья занимается ремонтом, строительством собственного дома или благоустройством участка. Там тоже бойкие женщины в джинсах пилили, строгали, работали молотками и прочими совсем не женскими инструментами. Как же далеко зашло общество на пути равноправия! Америка, что же ты делаешь со своими женщинами? Одевая всех в брюки и вручая молотки, очень легко сделать всех женщин похожими на мужчин. Только не надо меня подозревать в женоненавистничестве. Ну не могу согласиться, что молоток и нежность вещи совместимые. Что платье и лазание по лестницам и крышам вещи вполне обычные. Кирка или лопата не могут сделать женщину красивее - это все уход от природы. Так и хочется заорать: «Остановитесь, милые американские красавицы! Ваша сила в другом, а мужиков копировать не надо, а то получится нечто среднее - еще не мужчина, но уже не совсем женщина».

29 марта 2001 г.

Четверг

«Типовые сутки».

Звенит будильник. Этот будильник у этой «Омеги» разбудит даже мертвого. Нажимаю на кнопку, чтобы он не разбудил всех. 6 часов утра по Гринвичу, в Москве +4 часа, в Хьюстоне -6 часов. Голова пока плохо складывает и вычитает, она еще спит. Выбираюсь из мешка-спальника: в Служебном Модуле прохладно- комфортно, поэтому спалось так хорошо. Вынимаю беруши из ушей, и сразу станция оживает и пробуждает своими звуками: работают вентиляторы, щелкает «Воздух», гудит кондиционер. Включаю светильник у стола. Джим тоже возится в спальном мешке - проснулся, но выбираться не торопится. Включаю подогрев воды . Первое, что нам будет нужно после утреннего туалета - это горячая вода для завтрака. Джим говорит: «Доброе утро», я отвечаю по-английски. Похоже, это становится нашим утренним ритуалом. Так, теперь посещение заведения за углом - туалет - АСУ - и приступаю к бритью. Электрическая бритва вполне подойдет - быстрее и меньше возни с кремом и т. п. Может быть по воскресеньям или перед телерепортажем я побалую себя более чистым бритьем станком, но не сейчас. После бритья вытряхиваю содержимое бритвы на пылесборник рядом с каютой: никуда не улетит, а в субботу пропылесошу пылесборник. Теперь чистим зубы - даже небольшое количество воды дает такое количество пены во рту, что хочется быстрее выплюнуть это все, чтобы не захлебнуться. Пакет из-под чая и салфетка вполне для этого подходят. А сейчас умоемся, беру приёмное устройство, нажимаю кнопочку, и вода струйкой устремляется в подставленную ладонь. Жду пока будет шарик примерно в полстакана и отключаю воду. Смачиваю ладони, и потом прикладываю их к лицу - вода растекается по всему лицу, заполняя все дырочки и неровности. Так точно можно утонуть в стакане воды. Смачиваю уши - им тоже будет полезна подсеребренная вода. Остатки воды растираю по всему телу, и она, испаряясь, пробуждает ещё больше. Промокаю воду вафельным полотенцем, растираю лицо и всю голову, и жизнь все больше налаживается.

Прилетает Сюзан. Мы здороваемся, интересуемся, как спалось. Я в шортах от «Камелии», с голым торсом - надеюсь, ее это не очень смутит. Мы вынуждены мириться с некоторыми особенностями нашего совместного быта.

Российский крем после бритья напоминает о бритье в ванной комнате дома - пустячок, а приятно. И Верочке, помнится, нравился этот запах. Отёчность и некоторая одутловатость лица первых дней прошли, и теперь в зеркале вполне узнаваемое лицо. Легкий массаж лица, головы и всего тела очень помогает окончательно проснуться.

Натягиваю штаны и рубашку, беленькие «камелевские» носочки, и я готов к новому дню.

Лечу на Первый пост: давление по Мановакуметру - 761 миллиметр. Запишем на всякий случай и для доклада ЦУПу. Просматриваю форматы Системы Обеспечения Жизнедеятельности российского сегмента на предмет отказов или сбоев: все работает, параметры атмосферы в норме. На американском компьютере висит аварийное сообщение, оставшееся со вчерашнего вечера. До первого сеанса связи еще сорок минут, вполне достаточно для завтрака. Мы собираемся у стола, начинаем рыться в контейнерах питания для того, чтобы выбрать что-нибудь на завтрак.

Пудинг с тапиокой, фруктовая палочка из яблок и слив, коврижка медовая и кофе с сахаром - вполне устроят меня сегодня утром. Джим готовится более основательно - кусочки мяса, каша и чай. Сюзан похоже понравилась картофельное пюре с луком. Мы завтракаем, делимся впечатлениями о дне прошедшем, о пришедших вечером письмах по электронной почте и дне грядущем. После трапезы, убираем отходы в резиновый мешочек, висящий здесь же у стола. Он предназначен специально для пищевых отходов. Когда мешочек заполнится, мы загерметизируем его резинкой и избавим себя от неприятных запахов.

Пикает будильник, выставленный предупредить, что до сеанса связи осталось 2 минуты - дабы не прозевать. Готовлю мысленно утренний доклад и новую страничку в книге сообщений за день. После привычных шумов в начале сеанса связи, слышим голос Главного Оператора ЦУПа с пожеланиями доброго утра экипажу от очередной смены и пожеланием хорошего дня. Мы раскланиваемся в ответ, я докладываю давление в станции и мы сверяем наши часы с Москвой. Главный рассказывает об изменениях в программе полёта на день, об особенностях сегодняшних работ. Связь не очень хорошая, но, по-моему, это Олег Гамаюнов. Приятно работать, когда знаешь человека лично. Мы были когда-то вместе в Канаде на подготовке по манипулятору, и я помню его благородный жест во французском ресторане Монреаля. Они перебрасываются парой слов с Джимом - они друзья и чувствуется, что Джиму тоже приятно слышать знакомый голос.

Первый сеанс связи - это скорее ритуал. ЦУП хочет быть уверенным, что за ночь никаких неожиданностей не было, что мы спали хорошо и готовы к работе. Для нас это подтверждение, что ЦУП о нас еще не забыл, он поддерживает нас во всех отношениях. Ну невозможно знать всю станцию так, как знают специалисты «Энергии», ЦУПа и других смежников. Мы лучше всех знаем текущее, реальное состояние систем по той обратной связи, что у нас есть в виде пультов, лампочек, светодиодов и, конечно, форматов дисплеев, но то, что глубже, за стенкой прибора - конечно, они.

Но вот ритуал окончен, и мы расстаемся до 7:30 - времени ежедневной конференции по планированию работ на день.

Это мы придумали еще до полета - иметь две конференции по планированию утром и вечером. Утром уточняем работу на день, а вечером докладываем о результатах и задаем вопросы о работе на завтра. Мы предложили это, чтобы уменьшить время «пребывания на шнурке», чтобы снизить время связи для экипажа. Это отвлекает от работы: каждые 1,5 часа выходить на связь. Если есть причина для связи, тогда все понятно, но отрываться от работы, чтобы выйти на связь и услышать, что служебной информации нет - это по крайней мере не разумно. Я уже не говорю о цене времени экипажа. Конференция является одним из главных элементов интеграции работы ЦУПов, поэтому мы это всячески поддерживаем. Они должны подготовить планы и провести много времени, утрясая все вопросы планирования и исполнения. И они меняются на глазах. Оба ЦУПа выросли за эти две недели. Чувствуется, что они работают вместе и движутся на встречу друг другу. Это путь долгий, и мы должны быть терпеливы.

Но теперь все организационные дела позади, и мы приступаем к работе. Предстоит установить девять приборов, доставленных «Прогрессом», подключить разъемы. Земля особенно беспокоится о телеметрических разъемах, т. к. для их подключения надо отключать большую часть системы телеметрии , а после снова включать систему в работу. Очень много систем увязано с телеметрией, поэтому любая наша ошибка при подстыковке может привести к сбою в других системах. ЦУП дважды предупредил нас на конференции - стыковать телеметрию «строго по Указанию 3емли». Вот страху нагоняют - для нас все разъемы одинаково важны. Им трудно представить, что каждый даже самый маленький разъем или другая работа могут быть критически опасными для экипажа или станции. Поэтому здесь другое отношение ко всему, и именно поэтому, наверное, мы любим эту работу. Она позволяет нам жить под особым напряжением, чувствовать собственную ответственность за все, что здесь происходит. Это хорошая возможность реализоваться, действительно проверить, что ты можешь. Кроме того, на все это, летающее на орбите, затрачены огромнейшие ресурсы, и мы должны относиться ко всему этому по - особому. Это не значит, что мы живем в состоянии постоянного стресса , так ни какие нервы не выдержат. Но все мы становимся чуточку более серьезными, более собранными где-то там внутри и мысленно снимем этот груз только после окончания полёта, после касания носового колеса Шаттла на посадочной полосе во Флориде.

Итак, нас ждут девять блоков. По опыту «Мира» я знаю, что лучше готовиться к работе накануне, поэтому еще вчера я нашел все требуемые блоки, рассмотрел их как следует, открыл панели и осмотрел места их установки. Просмотрел Бортовую Документацию, чтобы быть уверенным, что она не противоречит присланной радиограмме. Похоже, что основную работу, требующую много времени и внимания, я сделал еще при подготовке. Еще одна причина для подготовки с вечера - я уже вработался за день и мне легче соображать вечером, чем утром. Сегодня все сводится к механической установке блоков и стыковке разъемов и конечно требует меньше времени, чем запланировано по форме 24.

Джим и Сюзан сегодня работают в ЛЭБе: они должны выяснить, почему не работает CDRA - американский аналог нашего «Воздуха», и, если потребуется, заменить часть блоков. Работа запланирована на весь день, с явным запасом времени, если придется действовать по длинному плану, т. е. заменять все блоки.

Работаю неспеша, чтобы не ошибиться. На Земле многое предусмотрели - все необходимые разъемы подвязаны по месту и даже мешочки с крепежом прикреплены здесь же. Надо обязательно поблагодарить в сеансе связи за то, что подумали о нас еще тогда, при подготовке Служебного Модуля.

Работа моя запланирована до 17:00 с перерывами на обед и физо. Нет, лучше уж я закончу все, а потом позанимаюсь физо и пообедаю. Много времени занимает открывание панелей и расбандажирование соседних бухт кабелей. К 12:30 все разъемы подстыкованы и блоки установлены. Докладываю в очередном сеансе связи, что мы готовы к стыковке телеметрических разъемов. ЦУП явно не ожидал от нас такой прыти, но обрадовался, что потребуется на меньшее время и раньше отключить систему БИТС-1-12. Они берут таймаут, а потом сообщают, что, вероятно, на следующем витке будем стыковать ТМ-разъемы. Очень хорошо - у меня есть время на физо и обед.

В Функционально - грузовом блоке, на потолке за панелью у меня хранится всё для физо: кроссовки, футболка и шорты.

Прикрываю люки, чтобы Сюзан не стала случайным свидетелем моего переодевания. Быстро меняю одежку - теперь можно вернуть люки в исходное положение. Все по негласно сложившемуся правилу понимают, если люк прикрыт, значит кто-то переодевается или моется после физо.

Короткая разминка перед велосипедом. Потягивания, растирания и т. п. Удивительно, здесь, зафиксировав носки ног под поручень, я могу прогнуться почти до своих ног. На Земле это сделать было бы невозможно. Готовлю велосипед, таймер и вперед. Пора нагружать себя как следует. Вчера прошел тестовое кручение МО-5, Джим помогал. Чтобы иметь резерв, кручу по 5 минут каждую ступеньку от 100 до 175 ватт. Последние 5 минут даются не легко, но решил, что докручу. Опять забыл включить музыку, чтобы было веселей крутить, ну ничего в следующий раз.

Теперь работа руками. Выбираю нагрузку 150 и кручу 3 минуты. Это сложнее, чем ногами, но надо готовить руки на случай «Выхода». Зато как начинаешь уважать себя после того, как эти 180 секунд истекут. Уже чувствуется, что плечевой пояс крепчает, главное регулярность и постепенное наращивание нагрузки. 10-15 минут занятий с эспандером для мышц пресса и для ног на резестивном тренажере « IRED». Нагружаю голень и вообще ноги. Хорошо, что после этого не надо никуда идти - лучшего расслабления и отдыха для мышц, чем невесомость, трудно представить.