Зондирование Соединенных Штатов

Зондирование Соединенных Штатов

Человеческое мышление по-прежнему слишком медлительно и слишком поверхностно во всем, что касается будущего американского континента. Только англосаксонский мир обладает силой, способной преодолеть революцию нигилизма, противопоставив абсолютизму тоталитарных государств с их принципами подчинения и террора идею управления свободно взаимодействующих между собой объединений. Обе эти системы имеют историческое объяснение. Понятия свободы и демократии в Англии и США иные, нежели в континентальной Европе, включая Францию. В этом отношении элементы, являющиеся общими для обоих полушарий, а также различия между ними прояснились много лет назад, когда Токвиль[23] опубликовал свое замечательное исследование политической системы США. После великой атаки Берка[24] на Французскую революцию никогда не забывалось, что демократические свободы Англии имеют мало общего с тем, что Франция завоевала в 1789 г. в результате кровопролитной борьбы, с применением столь знакомых методов терроризма. Завоеванное с таким трудом было утрачено, затем отвоевано и вот теперь снова приносится в жертву.

Англосаксонская демократия — продукт длительного непрерывного развития. Она развилась из древнейших форм общинной свободы и самоуправления. По сравнению с ней, французская демократия — полная противоположность. Французская демократия образовалась в результате отхода от традиций. Этот разрыв исторической преемственности так и не был преодолен. Французская демократия была радикальным начинанием. Она отличалась доктринерством и рационализмом. Благодаря идее рационального планирования она представила миру одно из самых соблазнительных политических искушений. Именно во Франции терроризм был использован в политических целях, и именно там возникло понятие tabula rasa[25], представляющее собой идею разрушения всех существующих общественных институтов, возникших в результате долгого и постепенного развития, а также идею замены всей нерациональной системы — этого продукта исторического развития — чем-то радикально новым и логически выверенным. Благодаря якобинству и культу разума Французская революция стала матерью всех континентальных революций, вплоть до революций большевизма и нигилизма, и положила начало новому абсолютизму, проникающему в сферу личной жизни и в сокровенные мысли отдельного человека.

Англосаксонское представление о руководстве берет свое начало непосредственно в средневековых институтах самоуправления замкнутых групп и сообществ. Непрерывная нить поступательного развития тянется от старинных графств к Британскому Содружеству и Североамериканскому союзу. Ни Великобритания, ни Америка не имеют того опыта, которым обладают государства на европейском континенте. То, что рейх значил для германцев до Бисмарка, в отличие от Пруссии или Австрии, дошло неизменным до настоящего времени, игнорируя любые тенденции к централизации, бюрократизации и схематическому развитию. Величайшая прочность англосаксонского государственного устройства и неистощимая способность к восстановлению заключается в том, что его органы самоуправления не превращаются в механизм подавления, а просто приспосабливаются к современным условиям. Может показаться, что эти органы содержат элементы слабости. На самом деле, это элементы силы. Только в таких сообществах могла быть предпринята попытка управления гигантскими территориями без принуждения их к повиновению. Это управление осуществлялось посредством тех же самых свободных институтов, которые в недалеком прошлом казались приемлемыми только для небольших территорий, в которых обучали свободному сотрудничеству с метрополией. Люди, обладающие даром умелого управления и выросшие под влиянием этих учреждений, презирают тиранию и не допускают проявления насилия или хаоса.

Если какие-то страны казались невосприимчивыми к искушению тоталитаризмом, то это наверняка были англосаксонские страны, и никакие другие. Но почему?

Англосаксонский мир лежит открытым для потрясений и уже испытал на себе удары, потрясшие его до основания. И порой кажется, что он уже теряет способность замечать разницу между понятиями свойственными ему по духу и понятиями чужеродными. Существует, к примеру, понятие рационального планирования, перекочевавшее из технократического общества, где оно определяет социальную и политическую жизнь. Когда это понятие претендует на превосходство во всем, что уже исторически сложилось, когда насаждает требования, являющиеся продуктом любой революции, — тогда оно становится по сути своей революционным. Рациональное планирование как принцип — это не просто средство, обрывающее связь с прошлым и разрушающее историческую преемственность. Там, где оно укореняется, там расчищается путь революционным силам.

Кроме того, существует новый феномен масс — это огромные аморфные, колеблющиеся группы людей, не имеющие где-либо корней. Сюда относятся не только жители больших городов, но и жители сельской местности. Они встречаются и среди фермеров и колонистов, в маленьких городах и в интеллектуальных центрах. Везде, где возникает типично массовый характер, исчезают все высшие человеческие ценности. Их место занимают примитивные эмоции, первостепенными становятся желание безопасности и требование счастья. Смысл этого роста масс, подвергающих человеческую цивилизацию в целом опасности прекращения развития, всем нам стал особенно понятен за последние двадцать лет. Именно это, а не безнравственное нападение Гитлера, несет смертельную угрозу нашей цивилизации. Наступление Гитлера не оказалось бы столь опасным, если бы не существовали благоприятные условия, сложившиеся в результате подъема масс.

Вот где кроются возможности для гитлеровского нападения на США. Рано или поздно Гитлер, возможно, решится на военные действия, но будет исходить из собственной, столь присущей ему концепции — разрушения изнутри. Там, где рациональное планирование успешно заявляет о себе как о супернауке политического руководства, уже невозможно найти критерии оценки условий и ограничений, навязанных существующей обстановкой.

Когда массы отвергают собственный исторический опыт, в образовавшемся таким образом пространстве быстро развивается ноля к радикальному перевороту.

Гитлер считал, что он сумеет заранее обнаружить признаки полномасштабной революции в США. Это придавало ему уверенности, и он не обращал внимания на постоянные предостережения таких людей, как Фриц Тиссон, о том, что новая Германия должна любой ценой до биться расположения Соединенных Штатов и ни в коем случае это расположение не потерять. Доводы этих политиков основывались на элементарной цепочке рассуждений.

Если бы Германия могла рассчитывать на поддержку или хотя бы терпимость Соединенных Штатов, то было бы сравнительно легко добиться и одобрения Великобритании. И то и другое было существенным для признания законных и разумных намерений Германии избежать войны, которая, случись, неминуемо превратилась бы в мировую войну.

Гитлер отказывался внимать этим советам: он не воспринимал Соединенные Штаты как державу, имеющую серьезное значение; США не были для него предметом восхищения. Его отношение к ним было смесью особого презрения и неохотного признания жизнеспособности и технических возможностей этой страны. Прежде всего, Гитлер презирал политическую систему США. Он вообще презрительно относился к жизни Штатов, считая ее легкомысленной и неразвитой. Ни Северная, ни Южная Америка, думал он, все еще политически и социально незрелы, никто из них не приобрел прочных политических и социальных форм на сколько-нибудь долгий срок. Все может случиться на этом континенте, ему еще предстоит претерпеть великие исторические потрясения. В Америке политическая стабильность кажется нереальной, она — всего лишь фикция, которая в любой момент может быть уничтожена. Кажется вполне вероятным, что в результате противодействия либеральной и индивидуальной свободе в США может быть установлена очень строгая дисциплина и навязан централизованный государственный механизм. Раз в Америке начались политические беспорядки, то все может произойти. Может последовать продолжительный хаос, полный паралич и распад искусственной индустриальной системы, сила которой — только кажущаяся. Затем может наступить новая фаза примитивного колониального существования, способная излечить страну, если ей предоставить новую опору в виде возврата к аграрным условиям. Следовательно, думал Гитлер, национал-социализм должен приложить усилия, чтобы как можно быстрее занять прочное место в политической жизни США и иметь возможность влиять на события. Национал-социализм не может быть безразличен к судьбе американского континента, поскольку в мире уже не существует изолированных территорий, как бы огромны и экономически самостоятельны они не были. Возможно, удастся привлечь США на сторону молодых наций, но для этого требуется, чтобы существующий там демократический режим пал.

Гитлер часто заявлял тем, кто пользовался его доверием, что он не боится США как державы, потому что обладает средствами доставки в любое время на американский континент революции, незнающей себе равных. Рано или поздно пробьет час Америки, и массовые волнения ознаменуют собой новое будущее. Если бы кто-то спросил Гитлера, каким образом возможен этот переворот, он бы ответил, ссылаясь на изобилие фактов, о которых в Германии никому не известно. Он бы указал на постоянно растущие массы людей, лишенных корней, и предрек бы крушение старого мира колонистов, придерживающихся определенных социальных и политических взглядов. Существует, говорил он, огромная армия разочарованных в бизнесе, тех, кто не выдержал конкуренции. Именно они составляют класс, формирующий повсюду запас сил для новой революции. Затем идет особый мир безответственных молодых людей, мир авантюристов и гангстеров. Существует и не менее важный контингент отдельных индивидуумов, которым доставляет наслаждение жестокость и пытки. В глазах нацистской элиты Америка представлялась миром, полном явной жестокости, в котором воля к власти и готовность к безжалостному применению насилия были скрыты лишь тонким слоем условностей, причем эти условности в любой момент могли быть преодолены. Поистине благодатная почва для подрывной пропаганды и для формирования революционных кадров! Можно субсидировать контрабандистов и других противозаконных элементов. Никогда не было недостатка в тех, кто ради денег готов выполнять любую работу. Любой политический лидер, занимающийся своим обычным делом, кажется тесно связанным с идеями нацистской партии.

Затем, продолжил бы Гитлер, нужно учесть все национальные разногласия. Бывшие европейские народы, еще не совсем американизированные во втором и даже в третьем поколении, загнанные в гетто больших городов, особенно чувствительны к любому сорту пропаганды. Или взять тех, кто остался в тесном контакте со своей родиной, и обладает, таким образом, раздвоенной преданностью, что в настоящее время очень опасно. Когда даже население стран с давно укоренившейся национальной традицией может быть поколеблено в своей вере, в своей преданности этим традициям, и которое можно склонить отказаться от всех своих убеждений, как от поношенного плаща, чего уж следует ожидать от эмигрантов, которых еще не затронули политические и социальные идеи Нового света!

В заключение он бы указал на отсутствие в США боеспособной армии и строгой дисциплины, сдерживающей проявление индивидуализма и неограниченных свобод. Кажется, все пронизано коррупцией и продажностью, даже в высших слоях общества. Концентрация на ловком бизнесе не может не нейтрализовать запрещения, которые все еще существуют в Германии и в европейских странах. Кроме этого, в Америке настолько много амбициозности, что в результате можно подкупить выдающихся людей, внушив им патриотические чувства. Несмотря на явно бедственное положение и слабость, лозунг "проснись Америка" может оказать большое воздействие на них. Перспектива спасения Америки от бедствия может стать соблазном для патриотов, которые находятся в отчаянном положении.

В Германии нацизм проложил себе путь к победе с помощью элемента, известного как "зыбучие пески". Массы аполитичных людей, разоренные войной и инфляцией, потеряли все. Маленькие люди, у которых не осталось никакой надежды, служащие и чиновники; их больше, чем рабочих ниже среднего класса или пролетариев. Масса такого экономического, политического, социального и морального "зыбучего песка" особенно велика в Америке. А Америка уже больше не является страной неограниченных возможностей. Сохранились старые элементы напряженности, к ним добавились новые: расовый, негритянский вопрос, разногласия между Северными и Южными штатами. Гитлер рассчитывал извлечь серьезную выгоду из расовых проблем. Он верил, что разногласия, вызвавшие гражданскую войну, отнюдь не устранены. Гитлер рассчитывал вызвать такие же разногласия, как и в Германии, оживив былые расхождения во взглядах и распри. Ему казалось, что существует возможность возврата к старым и более качественным формам американского общества. Таким образом, он хотел склонить на свою сторону ту часть нации, которая скептически относится к силе современной массовой демократии, и которая с упоением смотрит назад, на времена своих предков, как на романтическое прошлое, куда более приятное и надежное.

Помимо прочего, существовал еврейский вопрос. Казалось почти детской забавой разжечь антисемитизм в Америке и использовать его для активизации революционных элементов, как это было сделано в Германии, имея в виду огромное еврейское население в городах и проникновение евреев в преуспевающие круги. Активный антисемитизм, в котором нацизм постепенно достиг совершенно безнравственных результатов и рупором которого стала газета Юлиуса Штрайхера, оказался средством, благодаря которому первые действующие пропагандистские группировки распространились по всему миру. Уже видно какую роль в успехе Гитлера сыграл антисемитизм и кампания против масонства во Франции. То же самое было и в Польше, и в Чехословакии, и в Австрии. Повсюду антисемитизм становился отправной точкой в разжигании раздора, в расколе политического единства, сеял подозрительность и расчищал путь для революционного наступления на частную собственность.

Не мне судить о правильности или ошибочности гитлеровских планов относительно США. Моя задача — лишь показать обратную сторону этих идей. Многое из того, что он говорил, было всего лишь реакцией на текущие события и ничего более. Многое было отражением идей его окружения, которым он не всегда следовал. Перед всем миром стоит острейший вопрос — каким образом американцы будут реагировать на угрозу нигилистической революции. Если иметь в виду только воздушные налеты, попытки вторжения или крупномасштабные диверсии — значит совершенно недооценивать эту угрозу. Опасность таких действий, конечно же, существует. Технические возможности настолько возрастут в ходе этой войны, а политическая ситуация может оказаться настолько благоприятной, что рано или поздно может произойти оккупация Америки вооруженными силами другого континента. Но реальная угроза все же кроется в революционных действиях, причем совершенно непохожих на то, что уже испытали или еще испытают на себе Британия или Франция, а именно — огромное революционное движение. Заимствованные идеи и лозунги нигилистической революции, которая как и любая другая революция выступает инструментом освобождения и установления нового порядка, уже оказывают свое воздействие на массы. От них нельзя отгородиться, поскольку изоляция была давным-давно разрушена. В этом смысле американский континент уже находится в самой гуще борьбы, независимо от его желаний или теорий. Никакие заявления не могут избавить американцев от участия в этой войне. Бездействие или отказ от борьбы с нацизмом и революцией означает играть на руку этой революции и способствовать нацистскому мировому господству. Как бы не относиться к гитлеровским высказываниям о том, что для США существует единственный выход — либо ввести диктатуру, подобную нацистской, либо сдаться на милость большевизма местной закваски — так оно и есть на самом деле.

Не следует с пренебрежением относиться к идеям Гитлера, даже если они выглядят совершенно абсурдными. В настоящее время истерия и внушение имеют пагубное влияние и способны вызвать такие политические последствия, которые могут быть расценены вовсе не как достижения, а как нечто нереальное. Феномен коллективного подсознания масс требует тщательного изучения. Здесь, в подсознательных психических процессах лежат псевдосозидательные силы массовой истерии и мании, готовые в любой момент внезапно вызвать к жизни мир, в возможность которого никогда бы не поверил ни один здравомыслящий человек. Если Америка является страной, народ которой все еще держит наготове ружье для защиты своей свободы, вместо того, чтобы просто открыть свои чековые книжки и завоевать благосклонность новых революционных сил, пожертвовав приличную сумму, то в самом деле нет необходимости испытывать страх за исход революции нигилизма в этой стране. Просторы Америки в некотором роде представляют собой тормоз для революционной атаки. Возможно, революции будет оказано местное сопротивление, но возможно и то, что огромные просторы Америки послужат защитой от государственных переворотов, основанных на принципе Троцкого по организации кадров, способных занять в определенных местах жизненно важные центры власти до того, как сможет вмешаться правительство. Материальные ресурсы США колоссальны, может быть, величайшие в мире. Но они остаются неорганизованными. Они находятся в такой форме, которая не позволяет организовать объединенную защиту. Вероятно, самая лучшая из всех существующих организаций на американской земле находится в руках именно той группы населения, которая нелояльна к существующему режиму. Государственные перевороты и революционные движения всегда обязаны своим успехом победе организованного меньшинства над неорганизованным большинством.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.