Доменико Дольче и Стефано Габбана Единство противоположностей

Доменико Дольче и Стефано Габбана

Единство противоположностей

Их очень хочется назвать «сладкой парочкой» – и не только потому, что фамилия Дольче переводится как «сладкий». Скорее, никто, в том числе и они сами, просто не может их себе представить друг без друга. Недаром, даже прекратив связывавшие их больше двадцати лет романтические отношения, они остались самыми близкими друзьями и деловыми партнерами. Они ввели моду на художественно изорванные джинсы, одели женщину в мужской костюм поверх кружевного нижнего белья и в элегантное платье-бюстье. У них заказывают одежду Мадонна, Виктория Бекхэм и Изабелла Росселини. Они владеют сетью бутиков по всему миру и продают под своей маркой не только одежду и обувь, но и парфюмерию, предметы интерьера, аксессуары и даже эксклюзивные модели автомобилей. Они очень разные – и внешне, и по характеру, и по происхождению, но есть у них и много общего, и не в последнюю очередь – чувство юмора. Так, например, вместо того чтобы раздражаться, что их все время путают, они просто стали носить ремни с именными пряжками – на одной указаны инициалы DD, а на другой – SG: Domenico Dolce и Stefano Gabbana.

Родились они с разницей в четыре года в одной стране, но, можно сказать, в совершенно разных мирах, потому что Северная и Южная Италия – это две разные цивилизации, объединенные лишь языком. Старший, Доменико Дольче, появился на свет 13 августа 1958 года в маленьком городке Полицци Дженероза, располагающемся на Сицилии неподалеку от Палермо. Сицилия, как известно, место, где до сих пор рьяно чтут традиции, патриархат и кровные узы, а детям предназначено идти по стопам родителей, наследуя семейный бизнес. В случае с Доменико все получилось не совсем так. С одной стороны, он уже с раннего возраста начал перенимать отцовское портновское искусство: отец был владельцем небольшого швейного производства. В семь лет Доменико мог самостоятельно сшить пиджак – и, казалось, его будущность как продолжателя семейного дела предопределена. Он всегда говорил, что именно отцовская профессия была основной причиной того, что он выбрал создание одежды как способ выразить себя. Но по мере взросления он понимал, что место на фабрике по пошиву готовой одежды – отнюдь не предел его мечтаний. Его влекло творчество.

Проучившись всего год в университете, он оставил его ради художественной школы, где изучал моду и дизайн, а после ее окончания, к разочарованию родителей, не вернулся в родной городок, а уехал в центр итальянской моды – Милан. Там Доменико устроился работать ассистентом в местной дизайн-студии по созданию одежды. Он мгновенно почувствовал: это то, что ему нужно. В одном из интервью он позже делился: «Дизайн оказался способом делать то, о чем я мечтал. Это похоже на работу психолога. Будучи дизайнером, я ухватываю то, что люди чувствуют, перевожу это на язык моды и даже обеспечиваю исполнение их желаний – до того, как они сами поймут, чего хотят».

Именно в этой дизайн-студии в 1980 году он встретил совсем еще юного Стефано Габбану, который решил параллельно с учебой в университете по специальности графический дизайн попробовать себя на поприще моды. Детство Стефано прошло в совсем другой обстановке. Он родился 14 ноября 1962 года в Венеции, но в совсем юном возрасте перебрался с семьей в Милан. В детстве он даже не думал о том, что когда-либо свяжет жизнь с созданием одежды. Мода интересовала его только как потребителя: будучи подростком, он стал страстным поклонником модного дома Fiorucci, выпускающего яркую и стильную одежду для молодежи, и по возможности покупал все их новинки. Мама Стефано до сих пор хранит коллекцию фирменных пакетов Fiorucci, которую в свое время собрал ее сын, а сам Стефано регулярно приглашает Элио Фиоруччи, своего кумира детства, на модные показы Dolce&Gabbana. На его восприятие моды повлияла и мать – Стефано до сих пор вспоминает, как она, несмотря на скромную должность в прачечной, любила «навести марафет», приодеться в красный костюм, состоящий из короткого жакета и расклешенных брюк, и отправиться с сыном по магазинам. Но все же главной его страстью в детстве было рисование, а о карьере модельера он даже не думал. Все изменила встреча с Доменико.

«Мне повезло, потому что дизайнер взял меня под свое крылышко и помог мне понять мир моды. Именно Доменико научил меня практически всему, что касается моды. И чем больше я узнавал, тем больше я влюблялся – в дизайн, в создание одежды, в одевание людей», – вспоминал потом Стефано.

С первого ли взгляда они поняли, что созданы друг для друга? Вряд ли. Вот как оба описывают первые впечатления от знакомства. «Мне он показался чудовищем. Серьезно, он выглядел так нелепо – словно священник, весь в черном, бледный, с обритой головой. Не слишком-то это впечатляло», – вспоминает Стефано. А вот что сохранилось в памяти у Доменико: «Стефано был таким до мозга костей миланцем, со своими длинными волосами и в футболке Lacoste». Но первоначальная взаимная неприязнь очень быстро переросла в симпатию, а впоследствии и в нечто большее. Молодые люди, узнав друг друга получше, поняли, что, несмотря на очевидную разницу во внешнем виде, характере и воспитании, у них есть много общего. Как оказалось, оба они любят эпоху барокко и итальянский неореализм – фильмы Росселини, Де Сика, Висконти; обожают классических кинодив – Софи Лорен, Джину Лоллобриджиду, Анну Маньяни. Кроме того, выяснилось, что, хоть Стефано и вырос в Милане, с культурой Сицилии он тоже был знаком не понаслышке, проводя многие месяцы каникул на этом острове; и искренне ею восхищался. Именно в сицилийской эстетике, с ее черными платьями вдов и шалями, гангстерскими костюмами в полоску и шляпами-федорами, начали они черпать свое вдохновение. Кстати, один из самых знаменитых их нарядов – надетый на женщину мужской костюм поверх кружевного нижнего белья – появился из детских впечатлений Доменико: именно так ходила его мама по дому, когда занималась домашними делами: брала папин старый костюм, который было не жалко, ведь спортивный трикотаж для сицилийской женщины носить было неприемлемо.

Но до успеха поначалу было далеко. Пер вые несколько лет будущие модельеры-мультимиллионеры хватались за любые фрилансовые предложения, чтобы прокормиться: зачастую денег не хватало настолько, что приходилось сидеть на молоке и пасте. Начинали они в 1982 году с крошечной студии в центре Милана, где придумывали свои первые модели. «Помню наш самый первый показ, – воспоминает Дольче. – Мы провели его в маленькой миланской квартире. Организовали сами, вдвоем со Стефано, безо всякого пиара, без всего. Гостей встречали у дверей мои брат с сестрой».

Моделями у Доменико и Стефано соглашались поработать их друзья, показы проходили где попало, один даже состоялся в забегаловке – кафе быстрого питания – где посетители сами выглядели как гамбургеры. Однако даже такое скромное начало привлекло внимание общественности. О юных модельерах начали говорить, и уже в 1984 году они приняли участие в миланской неделе моды, а в 1985-м состоялся их настоящий громкий дебют в показе Milano Collezzioni, после чего, в марте 1986-го, вышла первая женская коллекция – уже тогда они понимали, что для достижения успеха основной акцент нужно делать на женской одежде, и продемонстрировали одежду для настоящей женщины – «стильной, красивой, но не идеальной».

«Женщина Dolce&Gabbana – сильная личность: она нравится самой себе и знает, что нравится другим. Она космополитична и ездит по всему миру, но помнит о своих корнях», – так утверждают модельеры. И еще добавляют: «Женщина не может быть сексуальной только потому, что носит ту или иную одежду. Сексуальность – это нечто большее: ее отношение к жизни, ее индивидуальная манера поведения. А одежда может лишь усилить эту черту. Иногда женщина даже не догадывается, насколько она сексуальна, до тех пор, пока не наденет наши модели. И тогда, встав перед зеркалом в примерочной, она вдруг понимает – у меня же красивое тело!»

В чем же уникальность их моделей и секрет успеха? Отчасти на этот вопрос ответила Изабелла Росселини, которая одевается у Dolce&Gabbana практически с самого их появления в мире моды: «Впервые я увидела их давным-давно на неделе моды в Милане. Запомнила, что одного звали Дольче, второго как-то еще. Зато их коллекция поразила меня – поразило то, как они умудрились объединить в одном пространстве две абсолютно несовместимые вещи – Сицилию и новаторство. Я итальянка и прекрасно знаю, что такое Сицилия. Это старый мир, где до сих пор свято чтут древние традиции: девственницы, вендетта, вдовы, хранящие верность своим умершим мужьям. А мода немыслима без соблазнения, ярких красок, ярмарки тщеславия – всего, что старые сицилианские правила осуждают. Но эти двое все же нашли возможность соединить два мира. Первой моделью, которую я у них купила, стала белая блузка. Очень целомудренная, с ручной вышивкой по воротничку. Но эта блузка, скроенная особым образом, так увеличивала грудь, что казалось, будто она сейчас взорвется. У мужчин эта блузка, вернее я в ней, пользовалась бешеным успехом. Много позже мы познакомились лично – у меня было такое чувство, будто мы – старые друзья».

А вот и еще один секрет – помимо объединения миров традиции и новаторства, модельерам удалось объединить в своей одежде женское и мужское начала, не прибегая при этом к унылой унисексовой уравниловке: в их женских коллекциях изящное платье может сочетаться с армейскими сапогами, а в мужских – строгий костюм с легкомысленным розовым шарфиком. Сами они утверждают, что это не имеет никакого отношения к сексуальной ориентации, просто во всех женщинах есть частичка маскулинности, а в мужчинах – феминности, и модельеры считают, что это очень здорово – заглянуть в себя поглубже и обнаружить эту частичку. В конце концов, в XVII веке мужчины носили высокие каблуки и пользовались макияжем – и при этом во многом были гораздо более мужественны, чем современные представители сильного пола.

Уникальное «сочетание несочетаемости» их моделей объясняется весьма просто: «У нас разные вкусы, а это значит, что мы нащупываем комбинацию разных устремлений. Иногда мы можем создать что-то больше в духе Габбаны, в другой раз – в духе Дольче. Но все, что мы делаем, – это результат достижения определенного компромисса».

После шумного успеха самой первой коллекции творческий союз Dolce&Gabbana принялся покорять все новые вершины. В 1989-м они открыли свой первый бутик – в Японии, а вскоре и в Милане; в 1990-м выпустили первую мужскую коллекцию; в 1994-м появился новый бренд D&G, с более доступными ценами. Охватили партнеры и молодежную, и детскую аудиторию; не останавливаясь на этом, заключили множество лицензионных соглашений на производство самых разных модных товаров, включая очки, парфюмерию, товары для дома, даже две модели автомобилей Citroёn, салоны которых украшены бриллиантами от Swarovski. Всего за десять лет никому не известное маленькое ателье превратилось в международную модную империю, и сейчас фирменные магазины Dolce&Gabbana и D&G открыты уже более чем в восьмидесяти странах мира.

Разумеется, творения итальянского дуэта не обошли вниманием и знаменитости. Стинг, Брэд Питт, Брюс Уиллис, Брайан Ферри, Деми Мур, Бейонсе, Анджелина Джоли, Сельма Хайек, Кэтрин Зета-Джонс, Виктория Бекхэм – вот лишь несколько имен, все их перечислить просто невозможно. Но самым любимым клиентом пары, а также источником их вдохновения всегда была Мадонна. Оба они, ее преданные поклонники, долго не могли поверить своему счастью, когда в 1993 году она сама предложила им сотрудничество. Им нужно было в самые короткие сроки сшить 1500 костюмов для нее самой и сопровождающей ее в мировом турне группы The Girlie Show. Модельеры работали не покладая рук, и поп-дива осталась более чем довольна результатом. Правда, денег за работу им не заплатила, потому что они забыли оговорить в контракте сумму. Впрочем, Доменико и Стефано совершенно не остались на нее в обиде – кроме того, что им все-таки перепали двадцать четыре тысячи долларов за ее бюстгальтер, проданный через несколько лет на аукционе, главное, чего они добились благодаря этому звездному сотрудничеству, – это грандиозный всплеск популярности. Теперь их узнали те, кто раньше даже никогда не слышал о Dolce&Gabbana. Сотрудничество продолжилось и в дальнейшем, и прекращаться не собирается, ведь обе стороны пребывают в полном восторге друг от друга. В одном из многочисленных интервью у модельеров спросили: если бы они стали гетеросексуалами на одну ночь, с кем из женщин они захотели бы ее провести, и оба не сговариваясь выпалили: «С Мадонной!», после чего вместе расхохотались. «На свете существует много красивых женщин, но она самая-самая», – уточнил Стефано.

Сейчас уже сложно сказать, что было прежде, – их влюбленность друг в друга или начало совместного творчества. Скорее всего, это происходило одновременно, и личные отношения пары тесно вплетались в творческие. Недаром и выход их первой коллекции совпал по времени с клятвами, которые принесли друг другу Стефано и Доменико, обязуясь беречь и любить друг друга, – это было в 1986 году. Пусть эти клятвы и не сопровождались никакой формальной церемонией – да это и не было возможно в то время – на протяжении дальнейших девятнадцати лет они считали себя состоящими в браке. Разница в характерах им совершенно не мешала. «Мы обожаем проводить время вместе, но при этом ценим и уважаем свободу каждого. Никакого домостроя! – утверждал Доменико. – Я, например, свободное время предпочитаю проводить дома, готовя всякие деликатесы, а Стефано Габбана любит вечеринки, ночные клубы, шумные компании. И мы не пытаемся навязывать друг другу свой стиль жизни – мы просто умеем ценить все ее стороны».

Пара жила на Villa Volpe – в шикарном дворце XIX века в самом центре Милана, с красными диванами, анималистическими узорами на стенах и огромным количеством церковных свечей – обстановка дома зримо демонстрировала разницу во вкусах его хозяев.

Единственное, чего, казалось, им не хватало для счастья, – это дети. Причем оба их очень хотели, правда, расходились во мнениях по поводу возможных путей их обрести. Так, Доменико очень хотел бы усыновить, причем не одного ребенка: он сам вырос с братом и сестрой и всегда считал, что нормальная семья – это семья многодетная, с шумом, возней и стуком ложек по столу. А вот Стефано считает, что ребенок не должен расти без матери, поэтому он предпочел бы, чтобы малыша родила ему женщина, которой он доверяет, через искусственное оплодотворение, и потом принимала участие в его воспитании.

Впрочем, все эти планы все равно не осуществились – помешали и законы страны, и расставание пары, которое произошло в 2005 году. Из-за чего это случилось, они не говорят, зато охотно рассказывают о том, как пережили этот сложный период и к каким отношениям в итоге пришли.

«Когда мы с Доменико расстались, я очень тяжело это переживал. Я люблю деньги и роскошь, но, когда я находился в своем прекрасном доме в Портофино, его красота не помогла мне справиться с печалью. Не изменили настроение и роскошная яхта, и частный самолет. Я ведь человек, а не только дизайнер модной одежды», – так вспоминал Стефано о том нелегком периоде в жизни.

«На профессиональном уровне мы по-прежнему партнеры, и мы любим друг друга настоящей любовью. Доменико – часть моей жизни, но теперь и у него, и у меня есть новый бойфренд», – так Габбана объясняет сложившуюся ситуацию. «В самом начале было много проблем, – добавляет Дольче, – но мы хотели показать людям пример, что можно и после разрыва сохранить хорошие отношения. У смертного одра мы хотели бы видеть друг друга».

Иногда они задумываются о том, что их ждет в будущем. «Если посмотреть на художников и дизайнеров прошлого – у каждого из них был период подъема творчества, но также важно понять, когда пора уходить», – отвечает Доменико на вопрос о возможном уходе на покой.

«Но для нас будет практически невозможно остановиться, – перебивает его Габбана. – Мы создали наш бренд с нуля, он – наше детище. Думаю, я умру, если перестану этим заниматься. Да, точно умру».