Плацдарм у Баранува

Плацдарм у Баранува

В начале августа 1944 года казалось, что над Германией нависла угроза полного разгрома. В Нормандии американцы прорывались у Авранша, и 3-я армия Паттона готовилась начать свой грозный поход в Бретань и Анжу. В Италии союзники вышли к реке Арно, со дня на день должна была пасть Флоренция. В Германии за взрывом бомбы в ставке Гитлера 20 июля последовала кровавая расправа над многими представителями высшего командования. Наконец, на Востоке разразилась катастрофа, и весь Восточный фронт грозил рухнуть.

На совещании 31 августа Гитлер заявил: «Я уверен, что не может быть хуже обстановки, чем та, которая сложилась в этом году на Востоке. Когда прибыл фельдмаршал Модель[221], группа армий „Центр“ находилась в отчаянном положении»[222]. К концу июля войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием маршала Баграмяна прорвали наши позиции южнее Западной Двины и вышли к Рижскому заливу, отрезав группу армий «Север». 2 августа поляки начали восстание и захватили большую часть Варшавы. Помимо всего этого, войска маршала Конева на широком фронте вышли на Вислу и грозили вбить клин между 1-й и 4-й танковыми армиями.

Такова была общая обстановка, когда генерал Бальк и я прибыли в 4-ю танковую армию, пытавшуюся в то время создать оборонительный рубеж в большой излучине Вислы около места ее слияния с рекой Сан. Крупные силы русских уже переправились через Вислу под Баранувом и грозили смять нашу оборону ударом с юга на север. Наш 56-й корпус удерживал фронт от города Солец до реки Пилица. На этом участке русские уже создали два плацдарма — у Козенице и около Ивангорода[223]. От Солеца линия фронта нашего 42-го корпуса шла на западном направлении к Островцу. Правый фланг этого корпуса был открытым, и 3-й танковый корпус спешно подтягивался, чтобы примкнуть к нему (см. схему 54). Южнее Вислы в районе Кракова выгружалась 17-я армия, имеющая задачу прикрыть разрыв между 1-й и 4-й танковыми армиями. В это время 24-я танковая дивизия сдерживала наступление русских на левом берегу реки Сан западнее Перемышля[224].

Обстановка в районе Баранува была особенно критической в период с 5 по 9 августа. 42-й корпус испытывал сильное давление крупных танковых частей русских, но, к счастью, это было одно из лучших наших соединений, имевшее исключительно способных командиров. Оборона была эшелонирована в глубину, а из личного состава тыловых служб были созданы группы истребителей танков для борьбы с танками русских в случае их прорыва.

В то время когда 42-й корпус вел оборонительные бои, Бальк направил 3-й танковый корпус против левого фланга русских. Во время этого удара 3-му корпусу удалось остановить наступление русских и продвинуться на значительное расстояние. В это время подошел 48-й танковый корпус, и с его помощью мы смогли значительно уменьшить размеры плацдарма русских у Баранува. Гудериан пишет: «Только благодаря неисчерпаемой энергии и умелому руководству генерала Балька удалось в этом районе предотвратить катастрофу»[225].

Когда стало ясно, что полностью ликвидировать плацдарм у Баранува не представляется возможным — я уже подчеркивал ту быстроту, с которой русские могут сделать любой плацдарм неприступным, — Бальк решил уничтожить два плацдарма в полосе 56-го корпуса. Для этой цели он решил создать подавляющее превосходство в технике, но использовать минимальное количество живой силы. Для удара по плацдарму у Козенице, удерживаемому двумя-тремя русскими дивизиями, мы использовали только шесть батальонов, зато мы обеспечили их поддержку 120 самоходными орудиями, артиллерией двух дивизий, сдерживающих русских в районе плацдарма, многочисленными батареями 42-го корпуса и всей артиллерией трех танковых дивизий. Кроме того, мы подтянули две минометные бригады. Сосредоточение артиллерии 42-го корпуса было особенно смелым маневром, ибо на каждой огневой позиции наших батарей у Баранува было оставлено только одно орудие. На участок под Козенице артиллерия была переброшена ночью и возвращена на свои позиции немедленно после проведения артиллерийской подготовки.

Артиллерийская подготовка была короткой, но очень интенсивной. Штурмовые орудия использовались массированно, и этот шквал огня сломил сопротивление русских, несмотря на большое мужество, проявленное отдельными солдатами и целыми подразделениями.

Тем временем общее положение в Польше значительно улучшилось. Восстание в Варшаве сперва казалось очень опасным, но обстановка разрядилась после того, как русским не удалось прорваться для соединения с восставшими поляками. По мнению командования 9-й армии, которая вела там бои, у русских кончились запасы горючего и боеприпасов, и поэтому они не смогли прорвать нашей обороны. Положение в Прибалтике также улучшилось. Генерал Гудериан, новый начальник генерального штаба сухопутных войск, убедил Гитлера отдать приказ об эвакуации войск из Эстонии и Латвии. Прорыв наших частей 16 сентября из Курляндии к Риге позволил группе армий «Север» вновь соединиться с группой армий «Центр». В этих боях особенно отличился мой старый друг полковник граф Штрахвиц.

К сожалению, обстановка в Румынии приняла угрожающий характер. Маршал Антонеску был преданным другом Германии и человеком, способным трезво разобраться в военной обстановке. Антонеску предложил эвакуировать Молдавию и Бессарабию и создать прочную оборону на рубеже, проходящем вдоль Карпат и дальше через Галац к устью Дуная. Подобные меры были очень своевременны, так как немецкие резервы были переброшены севернее для восстановления положения в Польше; кроме того, распространялись зловещие слухи о предательстве в Румынии, поэтому было желательно сосредоточить немецкие войска в Валахии. Однако ничего этого не было сделано, и когда Красная армия начала 20 августа наступление, румынские дивизии перешли на сторону русских и повернули свои пушки против отступающих немцев[226]. Наши бывшие союзники захватили переправы через Дунай и Прут, в результате чего шестнадцать немецких дивизий были полностью уничтожены. Мы потеряли свои позиции на Балканах. Болгария и Румыния были заняты русскими, а в сентябре они вступили и в Венгрию.

В это время фронт 4-й танковой армии на Висле прочно удерживался нашими частями, но генерал Бальк и я не оставались подолгу на сравнительно спокойных участках. Кампания в Нормандии закончилась ужасным поражением у Мортена и Фалеза, 25 августа пал Париж, и передовые части 3-й армии Паттона уже двигались на восток к границам рейха. В сентябре генерал Бальк был вызван в ставку Гитлера. Он получил приказ принять командование группой армий «Г» на Западе, а я должен был следовать за ним в качестве его начальника штаба. Итак, я наконец расстался с русским фронтом и опять отправился на новый театр военных действий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.