Глава четвертая
Глава четвертая
Почти крыло в крыло сопровождали истребители на подлете к Москве шлифованный серебристыми облаками Ил-18, из иллюминатора которого нетерпеливо поглядывал на приближающуюся столицу первый космонавт планеты. Юрий попросил радиста передать привет сопровождавшим истребителям, и они в ответ благодарно качнули крыльями.
Ложась в крутой вираж, Ил-18 летел над Москвой уже так низко, что Юрий увидел и ленту реки, и остро-шпильное здание университета на взгорье, и чуть подальше, за крышами, показалось, чиркнули рубиновым огнем по иллюминатору звезды Кремля.
«Я посмотрел вниз и ахнул. Улицы Москвы были запружены потоками народа. Со всех концов столицы живые человеческие реки, над которыми, как паруса, надувались алые знамена, стекались к стенам Кремля».
Юрий вспомнил, как год назад, между прочим, в день его рождения, когда зачислили в космонавты, он возвращался самолетом в родной заполярный гарнизон, и к нему подошел мальчик с просьбой подарить что-нибудь на память. Четырехлетний малыш проявлял настойчивость, неудовлетворенный шоколадкой.
— Что же мне тебе подарить? И почему это должен сделать именно я?
— Что-нибудь такое, памятное, — настаивал мальчик. — Я у всех знаменитых людей прошу сувенир.
«Су-ве-нир»… Он еще и слово-то не мог как следует выговорить.
— Так то у знаменитых! А кто я? Просто обычный летчик, — явно смущенный, потому что на них уже начали обращать внимание, отговаривался Юрий. Кто-то даже направил фотоаппарат и несколько раз щелкнул.
Это могло бы остаться лишь детским капризом. Ну неудивительно ли, что через несколько месяцев Юрий получит фотографию, сделанную тогда в самолете. Сбылось, он уже стал знаменитостью, и не один мальчик, а тысячи, миллионы людей жаждали сувениров.
Самолет коснулся бетонки, остановился точно напротив трапа, от которого по всему полю метров на сто протянулась к правительственной трибуне красная ковровая дорожка. Юрий волновался, торопливо надел шинель, фуражку, по военной привычке оглядел себя в зеркале.
— Спокойно, Юра, спокойно, — подбодрил Николай Петрович Каманин и, прихлопнув по спине, подтолкнул к распахнутой дверце. Юрий ощутил нечто схожее с тем, что испытывал при первом прыжке с парашютом, — вокруг, куда только доставал взгляд, колыхались людские толпы.
«Дорожка была длинная-предлинная. И пока я шел по ней, смог взять себя в руки. Под объективами телевизионных глаз, кинокамер и фотоаппаратов иду вперед. Знаю: все глядят на меня…»
Не Юрий шел в такт оркестру, а оркестр, гремевший маршем, впервые исполненным в год рождения Юрия, подстраивался под быстрый уверенный шаг.
Все выше, выше и выше
Стремим мы полет наших птиц…
Вот уже рядом, совсем близко, различал он знакомые по портретам лица руководителей партии и правительства. Возле них узнал отца, мать, Валю. Во втором ряду выглядывал Сергей Павлович Королев.
Юрий собрался, овладел собой. Приложив руку к козырьку, доложил по-военному четко.
— Первый в истории человечества полет на советском космическом корабле «Восток» 12 апреля успешно завершен. Все приборы в оборудование корабля работали четко и безупречно. Чувствую себя отлично, готов выполнить новое любое задание нашей партии и правительства. Майор Гагарин.
Поцеловал отца в жесткую щеку, показалось, влажно-горькую; мать со слезами кинулась навстречу, обняла, не выпускает.
— Юра, Юраша! Сынок! Живой!
Но вот уже и Валентина, ее горячие губы, и тоже радость, хлынувшая через еще не унятую тревогу.
Успел подать руку Сергею Павловичу — задержаться не дали, увлекли к кортежу автомашин. В начале Ленинского проспекта — уже людская плотина. Юрий оглянулся назад — с полсотни, а может, сотня машин одна за другой въезжали в столицу. Где-то там ехала машина того, чье имя было еще никому не известным, но кто вынес Гагарина в это людское море всеобщего ликования. Юрий встал с сиденья, поднял руку, люди ловили его взглядами, хлынув с тротуаров на газоны, на мостовую, забирались на крыши домов. И так до самых Кремлевских стен, до Мавзолея. Юрий не помнил, как поднялся на трибуну…
Словно приостановленные Историческим музеем, стекавшие на Красную площадь толпы, заполнив ее, колыхнулись, замерли.
«Это они не меня приветствуют. При чем тут я? Разве я лично достоин такой славы? Это они радуются и аплодируют сами себе», — подумал Юрий, стараясь успокоиться.
— Родные мои соотечественники! — сказал он в микрофон и не узнал собственного голоса, эхом заметавшегося от здания к зданию по всей площади.
— Товарищи руководители партии и правительства! Прежде всего разрешите мне принести искреннюм благодарность Центральному Комитету моей родной Коммунистической партии, Советскому правительству, всему советскому народу за то, что мне, простому советскому летчику, было оказано такое большое доверие и поручено ответственное задание совершить первый полет в космос.
Находясь на старте в космическое пространство, я думал о нашей ленинской партии, о нашей социалистической Родине.
Любовь к славной партии, к нашей Советской Родине, к нашему героическому трудовому народу вдохновила меня и дала мне силы совершить этот подвиг.
Наш народ своим гением, своим героическим трудом создал самый прекрасный в мире космический корабль «Восток» и его очень умное, очень надежное оборудование. От старта и до самого приземления у меня не было никакого сомнения в успешном исходе космического полета.
Мне хочется от души поблагодарить наших ученых. инженеров, техников, всех советских рабочих, создавших такой корабль, на котором можно уверенно постигать тайны космического пространства. Позвольте также мне поблагодарить всех товарищей и весь коллектив, подготовивших меня к космических полету.
Я убежден, что все мои друзья летчики-космонавты также готовы в любое время совершить полет вокруг нашей планеты.
На каждом шагу жизни и учебы в ремесленном училище, в индустриальном техникуме, в аэроклубе, авиационном училище я ощущал постоянную заботу партии, сыном которой я являюсь.
Сердечное спасибо вам, дорогие москвичи, за теплую встречу. Я уверен, что каждый из вас во имя могущества и процветания нашей любимой Родины под руководством ленинской партии готов совершить любой подвиг во славу нашей Родины, во славу нашего народа.
Да здравствует наша социалистическая Родина!
Да здравствует наш великий, могучий народ!
Слава Коммунистической партии Советского Союза и ее ленинскому Центральному Комитету!
Словно в нарастающем шуме ракетных дюз прогремело по площади «ура!». Веселой стайкой взбежали на трибуну Мавзолея ребятишки. Цветы — Юрию Гагарину, руководителям партии и правительства, Анне Тимофеевне, Алексею Ивановичу и Валентине Ивановне.
Звонким голосом маленькая школьница, едва дотянувшись до микрофона, объявила, что Юрий Гагарин принят почетным пионером. Под гром аплодисментов девочка повязала космонавту алый пионерский галстук.
Оваций гром похож на вешний гром.
О площадь Красная, ты красный космодром!
Дыханьем толп ликующих согреты,
Во всю свою былую красоту
Здесь башни встали словно бы ракеты,
Нацелив звезд рубины в высоту.
И потекла нескончаемая река, да нет, не река, а людской океан небывалой демонстрации ринулся через площадь за валом вал мимо Мавзолея, мимо Спасской, вниз, растекаясь по мостам Москвы-реки.
Юрий взглянул вниз, налево, направо, стараясь выискать Сергея Павловича, и огорчился, что не нашел его.
И тут увидел, своих! Да, ребята из его отряда прошагали мимо Мавзолея своей космонавтской колонной.
Сергей Павлович же просто-напросто не мог сюда добраться. Оставив машину внизу, на Манежной площади, он с женой Ниной Ивановной стал было подниматься в гору по Историческому проезду к трибунам, но тут их стиснула, закрутила толпа.
Королев попытался продвинуться дальше, но, поняв, что это совсем бесполезно, подхватил Нину Ивановну под руку, чтобы не потерялась, и заторопил обратно.
— Скорее домой! Надо хотя бы успеть увидеть по телевизору.
Они встретились с Юрием лишь после трехчасовой демонстрации в белокаменном Георгиевском зале Кремля на правительственном приеме. Едва заметив Сергея Павловича, Юрий чуть ли не подбежал к нему, порывисто обнял, поцеловал:
— Спасибо вам. Это все вы.
Через несколько минут под гулкими сводами зала был зачитан Указ Президиума Верховного Совета СССР:
— За героический подвиг — первый полет в космос, прославивший нашу социалистическую Родину, за проявленные мужество, отвагу, бесстрашие и беззаветное служение советскому народу, делу коммунизма, делу прогресса всего человечества присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» первому в мире летчику-космонавту майору Гагарину Юрию Алексеевичу и установить бронзовый бюст Героя в городе Москве.
В ознаменование первого в мире космического полета человека на корабле-спутнике учредили звание «Летчик-космонавт СССР».
Здесь же было объявлено, что Президиум Верховного Совета СССР за большие успехи, достигнутые в развитии ракетной промышленности, науки и техники, успешное осуществление первого в мире полета советского человека в космическое пространство, наградил второй золотой медалью «Серп и Молот» семь видных ученых-конструкторов — Героев Социалистического Труда, присвоил звание Героя Социалистического Труда девяноста пяти ведущим конструкторам, руководящим работникам, ученым и рабочим, наградил орденами и медалями СССР 6924 рабочих, конструкторов, ученых, руководящих и инженерно-технических работников, а также наградил орденами СССР ряд научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и заводов.
— Вы самый достойный, — сказал Юрий Сергею Павловичу.
— Ну что вы, Юра, — покачал головой Королев, — самых достойных тысячи, их не вместил бы не только Георгиевский зал, а и весь Кремль со всеми его дворцами.
Весна новых героев шла по стране, да только ли по нашей стране — по планете! Гагарину рукоплескало все человечество.
На другой день встреча в Доме ученых: сотни фотообъективов, десятки кино- и телекамер устремились на Юрия, окруженного учеными, специалистами. Первая пресс-конференция.
— Следует подчеркнуть исключительное мужество, выдержку и самообладание пилота-космонавта Юрия Алексеевича Гагарина, — сказал президент Академии наук СССР академик А. Н. Несмеянов. — В ночь перед полетом, как это было предписано ему врачами, Юрий Алексеевич крепко спал… В корабле шутил и своим бодрым настроением укреплял уверенность в успехе полета. Когда ему сообщили, что подается команда на запуск ракетных двигателей, он весело воскликнул: «Поехали!»
Отныне и навеки день 12 апреля 1961 года будет связан с подвигом, который совершил Юрий Алексеевич Гагарин. Весь полет вокруг Земли был совершен за 108 минут, и эти минуты потрясли мир.
Открыв пресс-конференцию, академик предоставил слово Юрию Гагарину. В зале, казалось, перестали шуметь даже кинокамеры. Люди внимали каждому слову человека, который видел Землю с невиданной высоты.
— Земля с высоты 175–300 километров просматривается очень хорошо. Вид поверхности Земли примерно такой же, как мы можем наблюдать ее при полете на больших высотах на реактивных самолетах. Ясно различимы крупные горные массивы, большие реки, большие лесные массивы, береговые линии, острова.
Очень хорошо видны облака, покрывающие земную поверхность, тень от этих облаков. Цвет неба совершенно черный. Звезды на этом фоне выглядят несколько ярче и четче. Земля окружена характерным голубым ореолом. Он хорошо просматривается, когда наблюдаешь горизонт. От нежного, светло-голубого цвета небо очень плавно и красиво переходит в голубой, синий, фиолетовый и, наконец, в совершенно черный цвет.
При выходе из тени солнце пропало и просвечивало через земную атмосферу. Здесь этот ореол принял немного другой цвет.
У самого горизонта земной поверхности можно было наблюдать ярко-оранжевый цвет, который затем переходил всеми цветами радуги далее к голубому, синему, фиолетовому и черному.
Вход в тень Земли происходил очень быстро. Сразу наступает темнота, и ничего не видно. Очевидно, корабль проходил в это время над океаном. Если бы он проходил над большими городами, то, вероятно, были бы видны огни. Звезды видны очень хорошо.
Выход из тени Земли также был быстрым и резким.
Так как я был подготовлен, то воздействие факторов космического полета перенес очень хорошо. Сейчас чувствую себя прекрасно.
С интересом слушали главного ученого секретаря президиума Академии наук СССР академика Е. К. Федорова.
— ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР, — сказал он, — в своем обращении подчеркнули, что советский народ считает победы в космосе не только своим достижением, но и достижением всего человечества.
Вы помните, что выход на орбиту первого искусственного спутника Земли не побудил Советский Союз заявить о каких-то своих особых правах в космическом пространстве. Появление советского вымпела на Луне не привело к закреплению за Советским Союзом каких-то лунных территорий.
Наши ученые докладывают полученные ими результаты на многочисленных научных конференциях, обсуждают их вместе со своими коллегами из всех стран мира.
И этот полет первого человека в космическое пространство советский народ также вкладывает в сокровищницу научных достижений всего человечества.
А на стол уже поступили записки.
Вопрос: Если вас, семейного человека, отца двоих детей, послали в космос, значит, правительство и вы были уверены, что полет кончится благополучно?
Ответ: В этом вопросе я бы хотел заменить слово «послали» на слово «доверили», и я очень рад и горд этим доверием. А в том, что все сработает и полет будет произведен успешно, в этом никто не сомневался — ни наше правительство, ни ученые, ни инженеры, не сомневался и я.
— Ответьте, пожалуйста, с какими чувствами вы вышли из космоса и вернулись опять на родную Землю?
— Трудно передать чувства, которые испытал я в то время. Это были и радость, и гордость, и счастье. Счастье, что выполнено доверенное мне задание, что полет осуществлен Советским Союзом, его учеными, что наша передовая наука еще дальше шагнула вперед.
Вечером этого же дня собрались в Звездном городке за семейном праздничным столом.
— Сынок, — сказала Анна Тимофеевна, сияя счастливыми глазами, — а тебя ждут на корне, в Гжатске, Клушине.
— К майским праздникам, мама, обязательно приеду.
Но впервые в жизни Юрий не смог сдержать своего сыновнего обещания. Теперь вся планета стала его «корнем». Его звали, настойчиво приглашали страны и континенты.
Москва, Советский Союз, Юрию Гагарину. Телеграфные аппараты раскалялись от непрерывного потока телеграмм из КНР, Польши, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, ГДР, Румынии, Монголии, КНДР, Франции, Швеции, Японии, Кубы, Финляндии, Норвегии, Новой Зеландии, Колумбии, Нидерландов, Дании, Люксембурга, Мексики, Аргентины, Канады, Бирмы, Австрии, Испании, Пуэрто-Рико, Иордании, Швейцарии, Югославии, Греции, Индии, Австралии, Марокко, Цейлона, Бразилии, Эквадора…
Джон Ф. Кеннеди от имени США писал: «Народ Соединенных Штатов разделяет удовлетворение народа Советского Союза в связи с благополучным полетом астронавта, представляющим собой первое проникновение человека в космос. Мы поздравляем советских ученых, инженеров, сделавших это достижение возможным. Я выражаю искреннее пожелание, чтобы в дальнейшем стремлении в познании космоса наши страны могли работать вместе и добиться величайшего блага для человечества».
Но больше всех гордились полетом Юрия, конечно же, советские люди. Леонид Леонов через три дня напишет в «Правде»:
«Древние не зря называли тернистый путь человеческого развития дорогой к звездам. Если оглянуться с высоты на историю человеческого возвышения от колыбели в перегретой архейской лагуне до нашего безоговорочного нынешнего гегемонства, легко просматривается, на мой взгляд, сквозная идея этого движения — и пускай сведущие мудрецы подскажут мне какую-то иную, более достойную человеческого звания цель! Разведка неба — вот содержание человеческого прогресса. Стихийное вначале стремление, оно с течением времени становилось все сознательней: заострить взор, протянуть руку в глубь Метагалактики — настолько утончить пальцы и осязание, чтобы по своему усмотрению перемешать мельчайшие кирпичики микрокосмоса. И таким образом, с одной стороны, увеличить прочность вещества, чтоб не плавилось на космических скоростях, когда испаряются и метеоры, а с другой — создать предельной емкости горючее, горсть на всю трассу до Полярной звезды! — чтоб род людской мог преодолеть земную тягу и умным посевом разбрызнуться по Большой Вселенной…»
Первого космонавта желали обнять страны и континенты.
А в это время к старту готовился Герман Титов.
О его полете Юрий узнал в Канаде …Высокие ели, березовые рощи — почти что русский пейзаж, и вдруг телефонный звонок — только что передали: на орбите ко-рабль-спутник-2 с майором Германом Титовым на борту. И Канада уже не Канада. Герман! Как он там? Юрий замешкался над радиограммой: «Космос. Титову». Спросил, усомнившись:
— Дойдет по такому адресу?
— Дойдет, — подтвердил Каманин, — в космосе только он один.
«Дорогой Герман, — писал Гагарин, — всем сердцем с тобой. Обнимаю тебя, дружище. Крепко целую. С волнением слежу за твоим полетом. Уверен в успешном завершении твоего полета, который еще прославит нашу Родину, наш советский народ. До скорого свидания».
И заторопился обратно на аэродром. Ил-18, на котором Гагарин вернулся во Внуково, приземлился почти в то же время, когда и «Восток-2».
Через два часа Юрий вылетел к месту посадки второго корабля — не терпелось увидеть друга.
Страны мелькали калейдоскопом. Но вот Япония. Не самое ли волнующее?
Хорошо, хорошо, Гагарин!
Прибыл сюда наш друг,
Показавший будущее мира,
Открывший славный путь в космос.
Пусть расцветают сады мира
На зеленой, щедрой земле!
«Хорошо, хорошо, Гагарин!» Но отчего так сжимается сердце? Всматривался в лица японцев: может, вот этот бледный из Хиросимы? «Хорошо, хорошо, Гагарин!» Сидели прямо на полу за низенькими столиками. Гагарин поднял небольшие деревянные палочки для еды и сказал, посмеиваясь глазами:
— Самое лучшее оружие в мире!
— В нашем народе, — промолвил один из японцев, — приняты напутствия отцов своим детям. Какие заповеди, Юрий Алексеевич, вы, как известнейший во всех странах человек, первым побывавший там, где еще никто не был, высказали бы своим дочерям, когда они подрастут?
Гагарин на минуту задумался.
— Таких заповедей может быть много. Пожалуй, три из них были бы главнейшими. Во-первых, я бы хотел, чтобы мои дети были, как и весь советский народ, активными борцами за мир. Во-вторых, надо, чтобы они выросли людьми честными, самоотверженными, горячо любящими свою Родину. И в-третьих, пусть они будут хорошими коммунистами.
«Хорошо, хорошо, Гагарин!» Но как забыть ту японскую девушку, что, прижавшись к его плечу, вдруг заплакала и на ломаном русском сказала: «Юрий Гагарин, у меня никогда не будет детей, мама родила меня в Хиросиме, после бомбежки. Может, мой сын тоже был бы космонавтом. Мне даже кажется, что я слышу его плач, плач неродившегося ребенка».
Во многих странах мира побывал Гагарин, но над какими бы континентами он после ни пролетал, ему казалось, что и там до него доносится плач неродившегося ребенка той юной девушки. Как бы она назвала его? Не имеет значения. Но ему казалось, что он слышал, своими ушами слышал, о чем плакал тот неродившийся мальчик.
Он плакал о том, как однажды над Хиросимой вспыхнуло зловещее солнце и словно смерчем смело дома. Он плакал о том, что не сможет появиться на свет. Он плакал, что никогда не увидит ни солнца, ни зеленой травинки, не побежит по тропе к протянутым нежным рукам. Он плакал о том, что лишен счастья любви, что у него не будет собственной крыши над головой, что он никогда не станет человеком Земли. Никогда, никогда, никогда… И этот голос, нет, голосок, летел над материками, над океанами — звал и молил о мире.
«Как хорошо все-таки быть человеком, — раздумывал Юрий, — какое это все-таки счастье просто родиться, появиться на свет. И жить в нашей стране».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.