Глава 14 СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Глава 14

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Дым, поднимавшийся из трубы «Автомедона», виднелся прямо перед нами, у нас даже не было необходимости менять курс. Через каких-то пару часов мы подошли так близко, что, помедли мы чуть дольше, пришлось бы начать срочное маневрирование, чтобы избежать столкновения.

«Если они выйдут сейчас в эфир, – подумал я, – это будет самоубийство».

Но через несколько секунд после нашего предупредительного выстрела эфир взорвался криком о помощи. Это было отважно. Это было бесполезно. Это действительно было самоубийство.

– Огонь!

И в корпус старого парохода с длинной антикварной трубой полетели снаряды.

Мне уже приходилось видеть суда после обстрела нашими орудиями. Но «Автомедон» выглядел хуже всего. Поднявшись на борт, первое, что я испытал, было изумление, даже, пожалуй, недоумение степенью произведенных нашими снарядами разрушений. «Автомедон» сильно качало, и в такт качке по палубе двигались разорванные тросы и шланги, осколки дерева и металла. Со всех сторон доносилось шипение пара, вырывающегося из пробитых труб. Дымовая труба была продырявлена и стала больше похожа на дуршлаг, пиллерсы были иссечены осколками, а на том месте, где раньше находилась радиорубка, теперь лениво дымилась груда деревянных обломков.

Один из членов абордажной партии обвел глазами разрушения и потрясенно присвистнул. Часть жилой палубы отсутствовала – в ней зияло отверстие с неровными зазубренными краями (как у вскрытой штыком консервной банки) размером с амбарные ворота. Повсюду валялись разорванные и выпотрошенные мешки с песком, сброшенные с пулеметных точек взрывной волной. Их содержимое присыпало бесформенные груды всевозможных обломков и обрывков.

Но самое страшное ожидало меня впереди. Проявив чудеса ловкости и сумев-таки забраться по наполовину разрушенному трапу на мостик, перепрыгивая через дыры, оставшиеся вместо ступенек, стараясь не порезаться об острые, словно бритва, стальные пластины и обходя ловушки повисших электрических проводов, я увидел мертвецов. Все офицеры «Автомедона» были мертвы. Они умерли вместе и сразу, а причиной их смерти стало прямое попадание снаряда в самый центр мостика.

Мы приступили к работе и с удивлением обнаружили, что эта древняя посудина везла пятнадцать мешков с секретной почтой, в том числе центнер кодовых таблиц, приказов по флоту, артиллерийских инструкций и так называемых военно-морских разведывательных донесений. О чем, интересно, думали британцы, поразился я, доверяя столь ценный груз тихоходной ржавой лоханке? Здесь куда больше подошел бы современный военный корабль. Этого я понять никак не мог.

Но, проведя час с топором в руках, пытаясь вскрыть массивный сейф «Автомедона» и не найдя там ничего, кроме нескольких шиллингов наличности, я нашел самую ценную добычу. Она находилась в штурманской рубке в метре от лежащих вповалку тел погибших офицеров, и только тогда я осознал в полной мере трагическую иронию ситуации.

Все шестеро верой и правдой служили своему делу, но именно всеобщность их жертвы нанесла непоправимый вред объекту, ради которого она была принесена. «Автомедону» были доверены совершенно секретные документы, о которых команда ничего не знала, а офицеры, хорошо понимавшие их значение, погибли раньше, чем успели отдать приказ их уничтожить или сделать это сами.

Наша ценная добыча была заключена в длинный узкий конверт, помещенный в зеленую папку с отверстиями, сделанными, чтобы внутрь могла проникнуть вода и уничтожить документ. На папке значился гриф «совершенно секретно, подлежит уничтожению» и адрес – лично главнокомандующему вооруженными силами на Дальнем Востоке.

– Прекрасно, Мор, – отметил Рогге. – Вы отлично поработали.

Содержимое конверта было разложено перед ним на столе. Яркое тропическое солнце проникало в помещение сквозь небольшой просвет между задернутыми занавесками его каюты, заставляя искриться полировку стола и массивную хрустальную пепельницу. Обстановка была такой мирной, что память о разрушениях и трупах «Автомедона» показалась мне безмерно далекой. Мы были очень рады своей удаче. Захваченные документы были составлены стратегами военного кабинета и являлись последней оценкой военной мощи империи на Дальнем Востоке. В них содержались детали развертывания и оснащения подразделений Королевских военно-воздушных сил, данные о мощности военно-морских сил, дислоцировавшихся в этом регионе. Также там было изложено мнение о роли Австралии и Новой Зеландии, и кроме того, и это самое пикантное, имелся длинный параграф о возможности вступления в войну Японии, сопровождаемый подробностями строительства укреплений Сингапура.

Эти данные, безусловно, чрезвычайно полезны для немецкого командования.

– Мы должны максимально использовать то, что попало к нам в руки, – сказал Рогге, – и вот как мы это сделаем…

Нам требовалось дизельное топливо. «Оле Якоб» вез авиационный спирт. У нейтральных японцев имелось дизельное топливо. Японцам был нужен авиационный спирт. А теперь, чтобы преодолеть возможные политические проблемы, у нас появились бесценные документы.

Рогге вызвал Каменца.

– У меня есть для вас работа, – сказал он. – Вы должны отвести «Оле Якоб» на север и помочь нам, поучаствовав в дипломатическом процессе.

В переполненной гавани Иокогамы команда сухогруза наблюдала за неторопливыми движениями норвежского танкера. Вот с судна бросили якорь, были выполнены таможенные формальности, и тендеры и шлюпки с людьми начали одно за другим отходить от борта танкера по направлению к берегу.

Что ж, завидовали наблюдатели, норвежцы даром времени не теряют, не то что некоторые.

Через несколько часов после прибытия на танкере снова подняли якорь, но только после возвращения из увольнительных матросов, изрядно повеселившихся в городских барах и других злачных местечках, стала известна вся история. Норвежский танкер оказался давно потерянным «Оле Якобом», захваченным в плен немцами. Он зашел в порт только для того, чтобы высадить на берег прежнюю команду, и снова отбыл в неизвестном направлении.

«Оле Якоб» оставил на берегу и нечто еще, кроме двух освобожденных команд и пакета с документами для немецкого военно-морского атташе. На берег также сошел один из офицеров «Атлантиса», который вместе с документами должен был быть переправлен в Берлин. Вы скажете, что доставить человека в Германию, окруженную кольцом врагов, было куда сложнее, чем просто положить конверт в мешок с дипломатической почтой? Вовсе нет. Путешествие Каменца, неожиданно вызванного на конференцию в Берлин, оказалось достаточно простым.

Действительно, что может быть проще? Сначала на судне нейтральных японцев до Владивостока, затем с помощью русских, которым еще только предстояло стать союзниками англичан, по Транссибирской железной дороге в Германию. Раз – и дома.

Каменц наслаждался каждой минутой. Это было интереснейшее путешествие, сказал он нам позже, а средства транспорта уж точно более подходящие, чем те, что доставили его обратно. Дело в том, что, когда наш странствующий штурман вновь присоединился к нам на борту «Атлантиса», это произошло только после 16 000-мильного путешествия на субмаринах – немцы больше не были «персонами грата» у комиссаров, началось осуществление плана «Барбаросса».

Пока Каменц наслаждался жизнью в купе советского поезда, в затерянном уголке Тихого океана, у далеких Каролинских островов был продемонстрирован пример получения политической и экономической выгоды. Там спокойно стоял «Атлантис», принимая на борт необходимое ему дизельное топливо, а у Марианских островов шел процесс передачи авиационного спирта с «Оле Якоба» японцам. Обмен был произведен.

Рогге сказал:

– Это миниатюрная копия политики Рузвельта по отношению к Британии.

А один молодой офицер жизнерадостно заметил:

– Эти японцы очень предприимчивые ребята. Помню, я читал книгу о том, как во время прошлой войны в Циндао…

Циндао![25] Воцарилось неодобрительное молчание. Все же некоторые люди обладают удивительной способностью говорить не вовремя и не к месту.

Превратности судьбы делают партнерами очень разных людей. Успех обеспечил для Германии 1940 года других, не менее странных.

«Комет», пятое и последнее судно из нашей так называемой первой волны рейдеров, появился на тихоокеанских коммуникациях. Меня чрезвычайно занимал вопрос, каким необычным способом этот рейдер, который позднее потопил 18 000-тонный «Рангитан», ухитрился избежать сетей Королевского ВМФ.

«Комет» выбрался из Германии через заднюю дверь, пройдя через территориальные воды Советского Союза Северным морским путем, а потом преодолев в сопровождении русских ледоколов замерзающее Берингово море. Его путешествие было необычным. Вероятно, под давлением британской дипломатии красные передумали нам помогать и, когда рейдер находился как раз на полпути, отправили приказ возвращаться. Командир «Комета» отказался подчиниться и, хотя (после прощальной вечеринки с водкой) ледоколы были отозваны, продолжил свой путь, несмотря на отсутствие морских карт района и лежащую перед ним 700-мильную полосу паковых льдов.

«Комет», казалось, окружала аура «дипломатического происшествия». Как-то раз он так хорошо замаскировался под японца и укрылся среди четырех японских судов, что капитан одного из них даже намеревался заявить протест. Позже в районе острова Науру он отличился, сначала просигналив на берег рождественские поздравления, а потом, предложив людям укрыться в безопасном месте, открыл огонь по разработкам фосфатов. Зрелище оказалось весьма эффектным, но, к сожалению, оказало отрицательное влияние на восточный конец оси – разработки контролировались японцами.

Нейтралитет, как выяснили мы, простые моряки, прикрывал великое множество грехов. Он же мог создать немало затруднений.

До встречи с «Автомедоном» нашей наиболее выгодной с точки зрения разведывательной информации добычей было 6000-тонное судно «Бенарти», которое, ретранслировав сигнал с «Этелькинга», не только вынудило нас повторно открыть огонь по «Этелькингу», но и подписало собственный смертный приговор. Ведь когда мы убедились, что «Этелькинг» не виноват и сигнал передало другое судно, мы начали поиски…

Обстоятельства, приведшие к перехвату сигнала, а также мощность и четкость сигнала, принимаемого в нашей радиорубке, определенно указывали на то, что виновник где-то рядом. Но его нужно было не только найти – это как раз было не слишком сложно, его следовало захватить. На нем наверняка служили умные люди, но, понимая, что навлекают на себя опасность, продолжали исполнять свой долг, ежеминутно отправляя в эфир сигнал R (рейдер). Судно шло где-то впереди нас. Мне даже показалось, что «Атлантису» все-таки изменила удача. Раньше чем мы успеем его догнать, все вокруг окутает темнота. Мы сможем начать активные действия только с рассветом, но к этому времени судно будет уже слишком близко к берегу, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности.

Рогге вслух размышлял о потенциальном противнике.

– Полагаю, там туземная команда?

– Видимо, да, господин капитан, – ответил я. Интересно, почему вдруг его заинтересовал цвет кожи противника?

Рогге обернулся к Булле, пилоту гидросамолета.

– Вы сможете подлететь достаточно близко, так сказать, «походить по трубе»?

– Конечно, господин капитан, – ответил Булла, – но возможны непредвиденные случайности.

– Прекрасно, – удовлетворенно улыбнулся Рогге, проигнорировав слова о случайностях, – тогда у «Арадо» есть шанс урвать себе немного славы. Если мы не можем достать англичанина снарядами, возьмем его паникой. Распугай цветных парней на палубе!

План сработал. Когда гидросамолет почти вертикально спикировал прямо на корму «Бенарти», его артиллерист произвел один выстрел в воду перед собой, и этим дело закончилось. Эффект появления «Арадо» оказался весьма впечатляющим. Когда самолет пошел на второй заход, по палубе уже металась толпа китайцев и индусов, подчиняющаяся только инстинкту самосохранения. Несколько английских офицеров не могли сдержать охваченную паникой массу людей.

Дальнейшее оказалось делом техники.

Наша новая добыча везла очень ценный военный груз: 1000 тонн свинца, 100 тонн цинка и 400 тонн вольфрама. Последний в Германии ценился на вес золота, но был упакован так неудобно, что мы смогли перегрузить на «Атлантис» только очень небольшое его количество. Теперь над нами нависла серьезная опасность – эфир был наполнен сигналами.

– Тем не менее, – сказал Рогге, – мы сумели лишить противника ценного груза, и это тоже большая удача.

В отличие от доктора, получившего приз в виде нескольких сотен изготовленных на Востоке манильских сигар и чуть не умершего, пытаясь к ним привыкнуть, мои люди в первую очередь интересовались перевозимой на судне корреспонденцией. По большей части она была для нас очень полезной, но даже из той, что оказывалась бесполезной, я узнал немало любопытных вещей. Оказывается, война с бюрократией у англичан занимает ничуть не меньше времени, чем у нас: о каждой болячке на ноге слонихи Бха Манг докладывают в лондонский офис, а чтобы получить термометр с военно-морского склада в Рангуне, необходимо оформить двадцать три копии документа на выдачу.

Наш захват «Бенарти» вполне можно отнести к классике жанра. О таких операциях приятно вспоминать, поскольку их успех не омрачен кровопролитием. Шанс их провести выпадает крайне редко, не говоря уже о достижении полного успеха.

За уничтожение «Автомедона» японцы наградили Рогге искусно сделанным самурайским мечом, доставка которого, правда, несколько задержалась. Он был вручен через восемнадцать месяцев после кровавой бойни… через восемнадцать месяцев после падения Сингапура.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.