Глава 16 ХИТРОСТЬ УДАЕТСЯ

Глава 16

ХИТРОСТЬ УДАЕТСЯ

В два часа ночи завыла тревожная сирена, подняв офицеров и матросов «Шеера» с постели. Прямо по курсу обнаружены ходовые огни неизвестного корабля. «Шеер» осторожно приблизился к нему на расстояние километра, но никаких новых подробностей не поступило. Как правило, если в военное время горели ходовые огни корабля, то он, скорее всего, является невинным нейтралом. Но вдруг это британский корабль, маскирующийся под нейтральный именно тем, что не приглушает огни?

— Надо бы приглядеться поближе, — сказал штурман.

— Да не такой уж это жирный кусок, — возразил Кранке, — по-моему, они португальцы. Овчинка не стоит выделки. Порой бывает лучше вежливо отойти в сторонку. Я думаю, здесь мы еще найдем чем поживиться.

Незнакомое судно шло своей дорогой, не подозревая о присутствии «Шеера». У него горели не только ходовые огни, но и фонари на мостике, на палубе, да еще светились открытые иллюминаторы. Он был похож на видение из иного мира. «Шеер» беспрепятственно пропустил судно.

На следующее утро по громкоговорителям объявили: «Обнаружен корабль, идущий северным курсом».

И все. Матросы переглянулись. Что, никакой тревоги? Вообще ничего? Но для видимого бездействия «Шеера» были свои причины. Согласно новейшей информации, поступившей из военно-морского оперативного командования, авианосец «Гермес» все еще стоял на острове Святой Елены под парами. Также на юге от Святой Елены находился сильно защищенный конвой, тот самый, который в Рождество безуспешно атаковал тяжелый крейсер «Хиппер». Как сообщалось, конвой сопровождал авианосец «Фьюриес». В то время военно-морскому оперативному командованию была недоступна информация о том, что, находясь в Гвинейском заливе, авианосец перебрасывал самолеты на материковый аэродром. Поэтому Кранке, планируя операции в данном районе, должен был учитывать возможную встречу со столь мощными противниками. Он решил весь день идти параллельным курсом, не попадаясь на глаза неопознанному судну.

В 15.00 с поста впередсмотрящего на фор-марсе пришло донесение: «Верхушки мачт в 11°».

Положение становилось интересным. Впереди по левому борту на горизонте появился корабль, идущий в противоположном направлении. Вскоре ясно показались мачты, похожие на иголки, а затем верхушка трубы. На «Шеере» не могли следить за обоими кораблями, так как они двигались в противоположные стороны, так какой же из них представляет наибольшую ценность? А также какой из них принадлежит британцам или работает на британцев? Однако, по всей вероятности, оба корабля были британскими или, во всяком случае, действовали в интересах Британии. Лучше всего было бы захватить оба, но каким образом? У Кранке осталось совсем мало времени на принятие решения. Он должен был действовать быстро.

— Я думаю, господа, пришла пора испытать одну маленькую военную хитрость, — сказал капитан.

Офицеры достаточно хорошо знали своего командира, чтобы понять, что план уже полностью оформился у него в голове. Так и было: «Шееру» предстояло сыграть роль британского патрульного крейсера.

«Шеер» на всех парах шел на восток. Кранке задумал отойти подальше, так чтобы оба судна оказались практически друг против друга, а затем полным ходом идти к ближайшему из них. «Шеер» должен взять такой курс, чтобы, подойдя к первому кораблю, скрыться за ним и не дать другому как следует рассмотреть крейсер. Все было рассчитано самым тщательным образом, ибо приходилось принимать во внимание даже доли секунды. Ровно в назначенный миг «Шеер» развернулся на 180° и двинулся на запад навстречу грузовому судну, идущему с севера. Как только оно оказалось в пределах дальности, «Шеер» просигналил ему, пользуясь британским сигнальным кодом.

Грузовое судно тут же повернуло на запад, показав «Шееру» свою корму, но тут было не о чем волноваться; инструкция британского адмиралтейства требовала такого поведения от всех судов при обнаружении других кораблей в военное время: во-первых, это затрудняет прицеливание противнику, а во-вторых, дает капитану время спланировать дальнейшие шаги и, если он сочтет нужным, воспользоваться радиопередатчиком. Если же обнаруженный корабль окажется британским, никакого вреда от таких действий не будет.

Британское грузовое судно дало опознавательный сигнал, и в ответ «Шеер» просигналил: «Для вас есть секретные распоряжения. Развернитесь, мы их вам передадим».

С судна просигналили согласие, и на «Шеере» с пристальным вниманием ожидали, подчинится ли оно. Вероятно, капитану судна не пришло в голову, что в этих водах может очутиться немецкий крейсер, замаскированный под британца, и потому он приказал лечь на другой галс и развернулся носом к тяжелому крейсеру — словно овца, простодушно трусящая в пасть волка! Вздох облегчения прошел по «Шееру». Только самые большие оптимисты не сомневались, что британцы послушно придут в их раскрытые объятия, но на этот раз оптимисты не ошиблись.

Чтобы как-то занять внимание капитана грузового судна и помешать ему слишком пристально рассмотреть внешний вид «Шеера», Кранке продолжил энергичный обмен репликами. В то же время стволы двух пушек на первой башне поднялись, а третий опустился, скрывая от ничего не подозревающего капитана тот факт, что это трехорудийная башня, которая является одной из характерных черт карманного линкора.

«Вы заметили какие-либо вражеские корабли или что-нибудь подозрительное?» — спросил Кранке, и офицеры на мостике «Шеера» ухмыльнулись.

«Нет, мы ничего не заметили, — просигналили в ответ британцы, приближаясь, — ничего подозрительного».

«Не могли бы вы поделиться с нами запасами хинина? У нас его почти не осталось».

«Посмотрим в лазарете».

«Будем вам весьма обязаны».

Поскольку «Шеер» разговаривал с судном торгового флота, обмен сигналами занял немало времени, между тем оба корабля подошли на расстояние около 3700 метров друг от друга. Судно продолжало идти прямиком в западню. Кодированные сигналы «Шеера» не отличались от сигналов британского военного корабля, и Кранке мог поздравить себя. Невезучий британский капитан, видимо, так и не догадывался, что «Шеер» не тот, за кого себя выдает.

Но и на «Шеере» кое в чем ошиблись. Во-первых, капитан был голландцем, и это могло сыграть свою роль, а во-вторых, он заподозрил неладное. Когда его судно обнаружило «Шеер», он изменил курс в соответствии с инструкциями британского адмиралтейства, но раздумывал, стоит ли радировать о встрече. Вражеский корабль в Гвинейском заливе? Невероятно. Он не хотел выставить себя дураком. Скорее всего, приближающееся судно окажется британским крейсером. Случайно у него на борту находилось три британских морских офицера, один из них военный хирург, и капитан попросил их выйти на мостик.

— Посмотрите на этот корабль, господа. Я не уверен, но склоняюсь к тому, что это британцы.

Все посмотрели на «Шеер».

— Не беспокойтесь, — уверенно сказал один из офицеров, — это британский крейсер того же класса, что и «Камберленд».

— Я не стал бы говорить так уж уверенно, — возразил второй. — Палубы и мачты, по-моему, высоковаты.

— Это из-за жары, — объяснил другой. — Воздух дрожит, очертания искажаются. Видите темные линии? Это настоящие очертания. То, что выше, искажение, марево.

— Не маскировка ли это? Послушайте, я сильно сомневаюсь.

— Да у тебя галлюцинации, старик. Во-первых, фрицы не стали бы так рисковать и направлять сюда военный корабль, после того как «Графу Шпее» всыпали по первое число. А если б и стали, то это мог бы быть только карманный линкор. Только у них дизели позволяют совершать такие дальние походы. Но у них мачты совершенно другой конструкции, а прежде всего отдельные трехорудийные башни, одна на корме, другая на носу. Нет, я думаю, это все-таки крейсер класса «Камберленда», хотя, может быть, и «Лондона». Можете…

Он хотел сказать «можете мне поверить», но капитан-голландец перебил его возбужденным криком:

— Нет, это фрицы, смотрите, это карманный линкор!

Приближавшийся крейсер развернулся. Их разделяло немногим более 2700 метров, и все орудия одного борта были наставлены на грузовое судно. Обе орудийные башни, о которых говорил так хорошо информированный лейтенант британской подводной лодки, стали ясно видны.

— Радируйте сигнал бедствия, капитан! — закричал лейтенант.

— Я не глухой, не орите, — резко сказал голландец, — особенно у меня на мостике. Теперь уже поздно радировать. У меня жена и трое детей в Голландии, и я еще хочу их увидеть, как, впрочем, и мои матросы. Стоит им дать один бортовой залп, и мой корабль разлетится в щепки. Они приказали нам остановиться.

— Сразу они не будут стрелять, — заверил его лейтенант. — Ну давайте же, капитан, сигнал RRR и ваши координаты, этого хватит, чтобы предупредить остров Вознесения, Святой Елены и Фритаун.

— Этого хватит, чтобы нас взорвали, — мрачно сказал голландец. — Если мой радист хотя бы тронет радиопередатчик, нам несдобровать. Нет, мы упустили свой шанс, а все вы с вашим «Камберлендом». Я ошибся, когда поверил вам в тот раз, и ошибусь, поверив сейчас. Хватит с меня одной ошибки.

При этих словах он, покраснев от гнева и возмущения, подал сигнал остановки в машинное отделение. После чего взбешенный капитан сорвал с головы белую тропическую фуражку и в сердцах забросил ее в угол. Кто-то из британцев поднял ее, отер рукавом и вежливо вернул обозленному владельцу.

— Скоро прибудут гости. Капитану следует встретить их при полном параде, — усмехнулся он, глядя на своих спутников.

Катер с абордажной командой отчалил от «Шеера», и вскоре через борт корабля уже карабкались крепкие бородатые парни с мощными плечами, вооруженные пистолетами и гранатами. При виде их капитан обрадовался, что не успел воспользоваться радиопередатчиком, как упрашивал его британский офицер. У этих ребят был вид людей, которые не станут терпеть всякие глупости. Капитан прекрасно знал, что передать сигнал бедствия после приказа остановиться — значит совершить враждебный акт. На таком расстоянии немецкие пушки разнесли бы его корабль в клочья одним бортовым залпом. И какой был бы в этом толк?

С формальностями было быстро покончено. Через десять минут на «Шеер» просигналили: «Захвачено голландское грузовое судно общей вместимостью 5200 регистровых тонн „Барневельд“ с грузом военного имущества и боеприпасов для британской армии в Египте, в том числе самолеты, грузовики, снаряды и бомбы. Судно следует из Британии в первый порт погрузки Аден через Кейптаун. Порт назначения — Александрия».

Тем временем лейтенант Петерсен, командир абордажной партии, смотрел на пассажиров «Барневельда», испытывая определенные опасения.

— По-моему, вид у них не совсем гражданский, — сказал он. — Капитан говорит, что у него нет списка пассажиров, но, может быть, мы все-таки его отыщем. Деловые ребята, на мой взгляд, и дело у них похоже на наше.

Однако вдаваться в детали времени не было, так как «Шеер» стремился поскорее отправиться за вторым кораблем, который все так же шел своим западным курсом, не имея ни малейшего понятия о том, что позади него разыгралась настоящая драма, а не обычная проверка, проводимая британским патрульным крейсером. Чтобы не вызвать подозрений, «Барневельд» под началом нового капитана и призовой команды с «Шеера» вернулся на прежний курс. Наконец новый капитан сообщил Кранке то, чего он с нетерпением ждал: «Захваченное судно под контролем».

Тогда «Шеер» помчался вдогонку второму судну на скорости 26 узлов в час. Забрать катер не хватило времени, и он пыхтел в кильватере «Барневельда». Обдуваемый встречным ветром, поднявшимся от высокой скорости, Кранке поздравил себя с тем, что, будучи в «Андалусии», позаботился о тщательном ремонте машин. Порой нужно выжать из них все, на что они были способны. Это был не первый и, вероятно, не последний такой случай. В радиорубке стояла такая тишина, что было слышно, как пролетит муха, хотя в ней собралась куча людей, которые сосредоточенно прислушивались, не раздастся ли в эфире малейший звук. Крейсер быстро нагонял судно.

В эфире по-прежнему царило молчание, и все прошло как по маслу, даже лучше, чем с первым кораблем, поскольку на этот раз никто вообще ничего не заподозрил. В конце концов, ведь британский крейсер только что благополучно проверил судно. Беспокоиться не о чем. Не сопротивляясь и не прибегая к радиопередатчику, капитан остановил свое судно, которое оказалось британским, и поджидал абордажную команду Королевского флота у себя на мостике, успев надеть парадный мундир. Конечно, когда выяснилась правда, он пережил сильное потрясение, но принял его с достоинством и невозмутимостью.

Среди вещей, собранных немецкой командой, было две книги. Одна из них называлась «Конец „Графа Шпее“ — капитан осклабился, передавая книгу, — а другая „Я видел, как они спускаются“. В ней автор-голландец рассказывал о немецком парашютном десанте на Роттердам.

Судно „Стэнпарк“ общей вместимостью 5600 тонн направлялось из Бомбея в Британию с грузом хлопка. Как трофей оно не интересовало Кранке, и капитан решил подорвать его. Пока команду „Стэнпарка“ перевозили на „Шеер“, а абордажная команда готовила подрывные заряды, чтобы затопить корабль, „Барневельд“, с мостика которого лейтенант Петерсен следил за захватом второго корабля, повернул к „Шееру“. Катер подошел к крейсеру, старшина поднялся на борт и торопливо доложил на мостик о том, что сорок пять пассажиров „Барневельда“ — это сплошь солдаты и моряки, в том числе подводники, и нужно как можно скорее доставить их на „Шеер“, поскольку в абордажной команде всего пятнадцать человек.

— Приступайте немедленно, — ответил Кранке. — Три офицера, сорок пять рядовых и сорок три человека экипажа против пятнадцати немцев. Силы, прямо скажем, неравные. Интересно, почему они еще ничего не предприняли.

Со „Стэнпарка“ доложили, что все готово к затоплению.

„Больше приказов не будет, — просигналил Кранке. — Затопить“.

Абордажная команда покинула корабль, и через семь минут — очень короткий срок, который всегда кажется бесконечным старшине, ответственному за установку подрывных зарядов, — послышался первый глухой удар. Через несколько секунд раздались остальные взрывы. „Стэнпарк“ стал быстро погружаться и вдруг замер. Вероятно, груз удерживал его на поверхности воды. Посредине корабля начался пожар, он быстро распространялся, и вот уже корабль и окружающее море озарились ярким пламенем.

— Красивая иллюминация, — сказал Кранке. — Очень мило, но слишком жарко для этой части света. Потушите поскорее.

Офицер торпедной части лейтенант Шульце получил приказ добить пылающее судно торпедой. Торпеду пустили с мостика, электродистанционно, но она прошла мимо, в 370 метрах от цели.

— Попробуйте еще раз, Шульце, — спокойно сказал Кранке. — Да, кстати, где катер, который подошел с кормы пару минут назад?

— С левого борта, капитан, — доложил впередсмотрящий.

— Торпедный аппарат правого борта. Огонь!

Но по несчастливой случайности именно в этот момент с правого борта под самым торпедным аппаратом появился катер. Выскочила девятиметровая торпеда, и ее задняя часть ударилась о планшир катера, из которого матросы едва успели броситься в воду после предупредительного крика сверху. У торпеды, как видно, повредилось устройство наведения, и стоявшие на палубе увидели, как она стремительно мчится вперед у самой поверхности воды. Внезапно она повернула и понеслась прямо на „Шеер“, к несчастью стоявший неподвижно. Взбесившаяся торпеда оставляла за собой зеленоватый след.

Кранке тоже увидел торпеду, но ничего не мог поделать, чтобы уйти с ее пути. Все молча ждали. Странное ощущение нереальности происходящего охватило всех, никто не мог полностью осознать то, что казалось очевидным фактом: что в самую середину „Шеера“ вот-вот ударит пущенная им самим торпеда, — никто, кроме разве что матроса из Восточной Пруссии, зенитчика, который сухо заметил своим товарищам:

— Завтра в штаб-квартире флота доложат о новой победе: „Адмирал Шеер“ торпедировал 13 000-тонный крейсер у берегов Камеруна».

Но правы оказались те, кому не верилось. В последний миг, не более чем примерно в 20 метрах от борта «Шеера», торпеда нырнула и понеслась на дно, и больше ее не видели. На «Шеере» облегченно вздохнули.

— Вы были правы, Войчеховски, — лаконично сказал Кранке своему офицеру связи.

— Я?! — воскликнул тот, прекрасно помня, что не сказал ни слова.

— Да, ведь вы же говорили, что «Шееру» везет. — Кранке обернулся к побледневшему офицеру торпедной части: — В третий раз обязателыю должно повезти. Попробуйте еще раз, Шульце. Последний раз.

— Слушаюсь, капитан, — ответил потрясенный офицер.

Третья торпеда вышла из аппарата, и «Шеер» погрузился в гробовое молчание.

На этот раз ошибки не было. Торпеда ударила горящий корабль в середину. Раздался оглушительный взрыв, и над кораблем взметнулся огромный столб пламени, а затем облако воды, дыма и обломков поднялось на высоту, как минимум, 180 метров над океаном и в течение нескольких секунд висело над теперь уже быстро тонущим кораблем, пока не рассеялось без следа. «Стэнпарк» буквально развалился пополам. Пожар на палубе потух, но снизу вырывались новые языки пламени. Когда «Стэнпарк» затонул, волны, сомкнувшиеся над ним, покрылись слоем горящей нефти, от которой валил густой черный дым, затмевая огонь, а так как сумерки скрыли сцену разрушения, то взвивающийся дым не был видим даже с близкого расстояния.

Из радиорубки доложили, что в районе не наблюдается никакой активности в эфире, но выражение на лице капитана ясно говорило: пылающий корабль он принял как предупреждение о том, что нужно побыстрее убираться отсюда. Вероятно, после двойной авантюры здесь стало слишком горячо для капитана.

Однако «Шеер» двинулся не на запад, а на восток, с той скоростью, на которую только были способны машины трофейного «Барневельда». Когда забрезжил рассвет, оба корабля остановились, и «Шеер» взял на борт команду «Барневельда». По распоряжению Кранке командир призовой команды попросил пленников взять с собой не только туалетные принадлежности, но и теплую одежду, туалетную бумагу, обувную ваксу и щетки, а также прочие вещи. Нагруженные рюкзаками, ящиками и мешками, матросы «Барневельда» переправились на «Шеер», ставший на некоторое время их домом.

Среди пассажиров «Барневельда» было несколько негров, одетых в идеально скроенные бушлаты, но на «Шеере» негры уже никого не удивляли. В центр внимания попал старый индиец, которого пришлось нести на руках. Его лицо напоминало желтовато-коричневый пергамент, говорили, что он был секретарем Махатмы Ганди. По виду ему можно было дать лет шестьдесят, и он казался какой-то древней буддийской реликвией или жрецом, преодолевшим земные желания и не подверженным физическим радостям и страданиям. Даже самый приземленный человек ощущал, что от старика исходит какая-то странная сила, хотя и не мог объяснить это необычное чувство.

Тем временем «Барневельд» подготовили для затопления, и после тщательной проверки, нет ли кого поблизости, Кранке разрешил всем свободным от дежурства подняться на палубу и посмотреть на последние минуты корабля. Сначала раздался глухой удар, как будто звук барабана в начале увертюры. Дыма почти не было. Затем быстро друг за другом последовало еще четыре взрыва. Но кроме того, что силой взрывов вдоль борта судна вверх поднялось несколько фонтанов воды, ничего особенного не произошло. Зрители на палубе начали проявлять нетерпение: не такое зрелище им обещали.

Какое-то время казалось, что корабль стоит неподвижно, выбрасывая черный дым из трубы, который траурной лентой вился над поверхностью океана. Прошло уже несколько минут, в течение которых голландский корабль отважно силился остаться на плаву. Взрывами разорвало его обшивку, и в пробоины заливалась вода, но понадобилось некоторое время, чтобы она заполнила машинное отделение и трюмы. И только после того, как счастливые обладатели биноклей сообщили, что «Барневельд» начинает оседать в воде, его погружение стало видно невооруженным глазом. Счастливые владельцы биноклей держали в курсе происходящего тех, кому не так повезло, подобно радиокомментаторам на боксерском матче. Но прошло добрых полчаса, прежде чем «Барневельд» действительно начал тонуть.

Сначала под воду опустилась его корма, и послышалось шипение сжатого воздуха, вырывающегося из внутренних помещений под давлением воды. Затем корабль медленно накренился на левый борт, выпрямился и потом снова наклонился, как будто старался поудобнее устроиться на голубой шелковой постели атлантического дна. Зрители на «Шеере» примолкли и посерьезнели. Настоящий моряк не радуется, видя гибель хорошего корабля. Чтобы создать его, ушло немало драгоценного мастерства и материалов, и жалко было смотреть на его бессмысленную гибель, но война есть война.

Теперь «Барневельд» сидел в воде уже совсем низко, и волны перекатывались через его палубу. Его нос медленно приподнялся, чуть развернувшись, потом последняя струя сжатого воздуха вырвалась из внутренних помещений, и звук был похож на вздох человеческого существа. Затем «Барневельд» нырнул под воду кормой и пропал, а на поверхность всплыл кое-какой груз, выскользнув из трюмов. Волны качали самолетные части и крылья, красно-бело-синие эмблемы Королевских ВВС Великобритании ярко вырисовывались в лучах утреннего солнца, и при этом зрелище зрители на борту «Шеера» немного приободрились.

— Скорость двадцать четыре узла, — приказал Кранке, и крейсер ускорил ход, сделал круг вокруг того места, где затонул «Барневельд», как бы отдавая ему честь, и затем отправился по новому курсу, а именно зюйд-зюйд-вест.

В течение следующих суток капитан отменил все вахты, кроме самых необходимых, и экипаж «Шеера» получил заслуженный отдых. Три дня до этого матросы почти не спали, а некоторые вообще не сомкнули глаз. Теперь пришла пора отдохнуть.

Исчезновение «Барневельда» и «Стэнпарка» оставалось загадкой для британского адмиралтейства вплоть до окончания войны, когда были захвачены судовые журналы «Шеера». Только тогда выяснилось, каким образом бесследно пропали два судна, ни словом не намекнув на постигшую их участь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.