Глава 14 КОНЦЕНТРАЦИЯ ФЛОТА В «АНДАЛУСИИ»

Глава 14

КОНЦЕНТРАЦИЯ ФЛОТА В «АНДАЛУСИИ»

После встречи «Адмирал Шеер» и «Тор» направились в «Андалусию», секретное место встречи немецкого флота в Южной Атлантике. По прибытии они обнаружили, что их там ожидает «Дюкеза» вместе с парой старых друзей, в том числе отважным танкером «Ойрофельд», который провел в строю уже двадцать месяцев без перерыва и по-прежнему держался молодцом, благодаря, конечно, механикам «Шеера» и «Нордмарка», латавшим его машины. Экипаж этого суденышка не был дома уже два года. «Нордмарк» тоже явился на место встречи точно в срок.

Глядя на этот небольшой немецкий южноатлантический флот, команды всех кораблей испытывали гордость и воодушевление. Во-первых, он доказывал неэффективность мер, принимаемых врагом: в разных районах мира действовало шесть немецких вспомогательных крейсеров; «Адмирал Шеер» находился в Южной Атлантике, хотя противник полагал, что он в Центральной Атлантике; кроме того, в Северной Атлантике, у Вест-Индии и в Средиземном море действовали немецкие подводные лодки. И эти сравнительно небольшие силы заставили противника рассредоточиться и вымотали его безуспешной погоней.

В течение дня корабли сближались друг с другом, а воздушная разведка, непрерывно ведущаяся во всех направлениях, защищала их от неприятных сюрпризов. С наступлением ночи корабли разошлись в разные стороны и вновь встретились утром на рассвете. Днем капитан «Шеера» беседовал с капитаном «Тора», своим старым приятелем, в ходе беседы они приняли совместное решение относительно своих предстоящих операции и постарались согласовать их друг с другом. Во-первых, было решено попытаться захватить угольщик на маршруте Кейптаун — Буэнос-Айрес, чтобы добыть угля для «Дюкезы», поскольку оба капитана считали, что нужно приложить все усилия и доставить дорогостоящее судно с его не менее ценным грузом в немецкий порт. Однако угольщик никому не попался. Кстати сказать, во время поисков они не обнаружили вообще ни одного грузового судна какого бы то ни было типа.

Последний день старого года был великолепен. Даже старые капитаны торгового флота, не раз совершавшие кругосветные путешествия, с удивлением смотрели на море кобальтового цвета. Небольшие волны лишь подернули воду рябью. Огромный океан с ужасными штормами казался тихим и спокойным, словно озеро. Ни единое дуновение ветерка не колебало воздух, и видимость была поразительная. Высоко в небе проплывали перистые облака, а на западном горизонте собралась гряда кучевых молочного и розового цвета.

К полудню в вертикальных лучах солнца маленький флот стал похож на игрушечные кораблики, расставленные на голубой ткани. Палубные доски «Шеера» нагрелись до такой степени, что на них нельзя было ступить босой ногой, а если бы первый помощник не стоял на мостике и не приглядывал оттуда за матросами, кое-кто из них обязательно попробовал бы поджарить яичницу на раскаленной броне башенных орудий. Да, к тому времени между экипажем «Шеера» и яйцами сложились такие отношения. Изобилие хуже, чем отсутствие, — на «Шеере» было слишком много яиц, и матросы начали смотреть на них как на игрушку.

К вечеру команда собралась на палубе, и к ней обратился капитан. Он подвел краткий итог событиям прошедшего года, похвалил матросов за то, как они себя вели, сказал, что гордится ими и в будущем ждет от них такого же усердия. Затем он прочел поздравления с Новым годом, пришедшие с родины, и специальное послание от Верховного командующего немецким флотом, адресованное матросам «Шеера» и другим кораблям, собравшимся в «Андалусии». После этого капитан сделал шаг назад, дал знак оркестру и встал, подняв руку в салюте. На мгновение воцарилась тишина, а потом прозвучала вечерняя зоря, знакомая и трогательная. Моряки молча стояли по стойке «смирно». Огромный пылающий шар солнца опустился за горизонт, и небо окрасилось раскаленным жаром алого и золотого цветов. Пламя сверкнуло на западном небосклоне, и некоторое время казалось, что корабль качается на волнах не синей воды, а расплавленного золота. По мере того как солнце опускалось все ниже, пока наконец не скрылось за горизонтом, перистые облака в вечернем небе озарялись желтыми и багряными отблесками, словно факелы, которые обычно сопровождали торжественную церемонию.

— Снять головные уборы к молитве, — раздался приказ.

Моряки обнажили головы и склонили их в молитве. Они молились за свою страну и любимых, оставшихся дома, о благополучном возвращении и победе. Затем прозвучал гимн «Wir treten zum beten vor Gott den Gerechten».

После торжественного молчания капитаны обменялись поздравлениями с Новым годом от имени своих экипажей, а экипажи ознаменовали наступление праздника троекратным «ура!». Приветственные крики стихли, моряки разошлись, и, когда они спустились вниз и на палубах смолкли шорохи, ничто не нарушало тишины, кроме мерных шагов вахтенного.

В полночь пробили восемь склянок для старого года и восемь склянок для нового. Затем капитан «Шеера» обошел палубу за палубой, поздравляя команду с Новым годом и получая поздравления. И ради такого случая он разрешил немного отойти от обычной воздержанности в напитках, чтобы встретить Новый год и попрощаться со старым.

Ранним утром следующего дня с «Шеера» на «Тор» отправили шлюпки, которые остановились у борта корабля. В них находился оркестр тяжелого крейсера, который в качестве новогоднего сюрприза сыграл для офицеров и матросов «Тора» особую утреннюю мелодию.

Кранке получил сообщение из военно-морского оперативного командования относительно танкера «Сторстад», который был отправлен вспомогательным крейсером «Пингвин» HK-33 из южного района Индийского океана к секретному месту встречи «Андалусия» 5 декабря: «Ждите захваченный танкер „Сторстад“ в „Андалусии“ в начале января. Вероятная дата прибытия 2 или 3 января. „Сторстад“ должен доставить нефть для „Нордмарка“ и привезти назад копии военных судовых журналов. Пусть офицеры и матросы воспользуются этой возможностью, чтобы отправить письма на родину. Из последних радиограмм следует, что „Пингвин“ находится в Атлантике. „Софи Сезар“[9] подготовиться к совместным действиям с „Пингвином“ против норвежского китобойного флота.»

Но Кранке, как и командование, не знал, что у хитрого волка-одиночки Эрнста-Феликса Крюдера, командира вспомогательного крейсера «Пингвин» HK-33, были свои соображения относительно того, как поймать норвежскую китобойную флотилию, и он уже разработал план, в соответствии с которым он со своим экипажем должен был заманить норвежцев в ловушку без единого выстрела, только за счет элемента неожиданности. Дело в том, что его радисты перехватили разговор, имевший место по беспроводному телефону между основным кораблем флотилии «Оле Веггер» и несколькими судами, рассеянными по прилегающим районам Антарктики. Более того, Крюдер решил провернуть операцию самостоятельно, не прибегая к помощи большого брата «Адмирала Шеера».

«Сторстад» запаздывал. Он не появился и 4 января, и Кранке начал гадать, не попался ли он британцам. «Шеер» отправился на север от 15-й широты, рассчитывая встретить его, и рано утром на следующий день впередсмотрящий «Шеера» заметил силуэт танкера. Оказалось, что это «Сторстад».

На борт «Шеера» поднялся стройный молодой офицер и обратился к Кранке:

— Разрешите доложить о прибытии трофейного танкера «Сторстад».

— Приятно слышать, дорогой мой Ханефельд, — сказал Кранке. — Рад видеть вас у нас на «Шеере». Как вы добрались? Без приключений?

— В общем, да, господин капитан. Разве что «ревущие сороковые» нас малость потрепали. Потому мы и задержались. Докладывать особенно нечего. Пленные здоровы и в относительно хорошем настроении.

— Отлично. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Да, сэр, можете… Во всяком случае, я надеюсь. Нам бы не помешал хороший обед — и мне, и команде, и пленникам — с настоящей картошкой. Мы неделями ничего не ели, кроме порошкового картофельного пюре и сушеных овощей.

— Это проще простого, Ханефельд. Будет вам и картошка, и еще кое-что. Может быть, хотите яиц или мяса? Скажем, тысяч пятьдесят яиц и несколько тонн мяса?

При этих словах Ханефельд нерешительно улыбнулся. Может быть, он сглупил, спросив про настоящую картошку на корабле, который находится в Южной Атлантике, вдали от любого порта. Кранке угадал сомнения молодого человека.

— Не волнуйтесь, — приободрил он Ханефельда. — Я над вами не смеюсь. Вон там стоит корабль с желтыми палубными надстройками — это «Дюкеза», британский рефрижератор, набитый продуктами. Берите себе что хотите. За все платит господин Черчилль. Больше вы ничего не хотите?

— Нет, господин капитан.

Кранке бросил на молодого офицера проницательный взгляд. Он был скорее худ, чем строен, под глазами у него залегли темные круги, а кожа чисто выбритого подбородка так натянулась, что выступили скулы.

— У вас усталый вид, Ханефельд, и не просто усталый.

— Раз вы заметили, господин капитан, признаюсь, я действительно очень устал. Последние несколько недель у нас не было нормального сна. Но это ничего.

— Я пришлю к вам офицера и рабочую бригаду, чтобы дать вашему экипажу передохнуть, когда вы передадите топливо. А пока оставайтесь у нас, подкормитесь и хорошенько выспитесь. Вы должны быть в хорошей форме, чтобы благополучно вернуться домой.

— Да, господин капитан. Большое спасибо.

Не такого отношения ожидал Ханефельд от капитана тяжелого крейсера — он думал, что встретится с суховатым, может быть, чуть придирчивым служакой.

— Вот и отлично. Идите, Ханефельд.

Кранке тепло пожал ему руку, отдал честь и велел своим людям отвести Ханефельда в столовую, где он мог поесть настоящей картошки.

Доставка припасов была назначена на вторую половину дня, и к началу работы на «Шеере» были готовы катера со своими экипажами. Первый катер спустили на воду, и он мирно попыхивал, приближаясь к «Дюкезе», как вдруг сирена подняла душераздирающий вой, и матросы всех кораблей небольшой флотилии бросились по местам. Впередсмотрящий заметил верхушки мачт.

В конце концов сосредоточение немецкого флота, где отсутствовал только «Тор», распалось, и корабли поспешили в разные стороны. Даже «Сторстад» медленно тронулся с места, а «Нордмарк» взял оставшуюся без угля «Дюкезу» на буксир. Моторный катер не успели поднять на борт «Шеера», и его, как собачку на поводке, потащила за собой «Дюкеза».

Тем временем «Шеер», за несколько минут приведенный в боевую готовность, на полной скорости мчался в направлении обнаруженных мачт. Стволы его орудий поднялись вверх, и заработали пристрелочные приборы, устанавливая положение незнакомца, чтобы наводчики могли сделать свои расчеты. Верхние палубные надстройки неопознанного судна уже показались над горизонтом, и несколько пар биноклей с тревогой уставились на него с мостика «Шеера». В безветренном дрожащем мареве тропического дня незнакомец с высокой палубой производил впечатление авианосца. Оба корабля неслись навстречу друг другу.

— Не может этого быть, — сказал командир артиллерийской части Шуманн, услышав о предполагаемом авианосце. — Авианосец обязательно выслал бы вперед разведывательные самолеты.

— Может, и так, но что, если этот авианосец по какой-то причине переводят в новую зону действий и он выбрал эту пустынную трассу именно потому, что здесь вряд ли кого встретишь?

— Это, конечно, возможно. Будем надеяться, что так.

Конец дискуссии положило новое донесение с фор-марса о том, что незнакомец оказался вспомогательным крейсером «Тор», который возвращался к месту встречи.

— Верно, «Тор», — сказал Кранке, оглядев судно в бинокль. — Это марево слегка исказило очертания надстроек, так что он стал похож на авианосец. Отменить тревогу.

Орудийные стволы крейсера вернулись в обычное положение, и матросы покинули боевые посты. «Шеер» просигналил остальным судам, призывая их вернуться на место встречи, и дальше мероприятие шло по плану.

Лейтенант Энгельс и еще один офицер отправились на «Сторстад» с рабочей бригадой, чтобы дать передышку людям Ханефельда. Они уже перевезли несколько тысяч яиц, свежие овощи и множество мешков с картофелем. Другие необходимые припасы танкер получил из вместительных трюмов корабля снабжения «Нордмарк». «Сторстад» вез жидкое топливо из Мири, с острова Борнео, специалисты «Шеера» и «Нордмарка» проверили его на качество и подтвердили мнение, ранее уже выраженное капитаном «Пингвина», о том, что это первоклассное топливо, готовое к немедленному использованию без какой бы то ни было предварительной обработки. После проверки жидкое топливо, кроме тысячи тонн, которую оставил «Сторстад» в качестве неприкосновенного запаса, перекачали на «Нордмарк», чтобы оно послужило немецкому флоту.

День прошел в работе. Тем временем Ханефельд отдохнул, наелся и выспался и снова вышел на палубу, чтобы принять командование кораблем. Он принял еще одну партию военнопленных, и по его просьбе Кранке усилил призовую команду танкера. Помимо исполнения обычных обязанностей командира корабля, Ханефельду теперь пришлось стать сторожем при 600 пленных, наполовину состоявших из британских граждан, и в их числе было несколько опытнейших, умнейших и храбрейших моряков, которых только можно встретить во всех морях и океанах земного шара.

Сторожить пленных оказалось нелегкой задачей, а особенно не дать им возможность выкинуть какую-нибудь штуку. Пленных содержали в отнюдь не удовлетворительных условиях. Ведь «Сторстад», в конце концов, танкер, а не пассажирское судно. Ханефельд разместил пленников в передней части судна, где за ними было относительно легко присматривать с мостика. Офицеры поместились в старом полубаке с накрепко закрытыми и замазанными иллюминаторами, чтобы пленные не могли отправить световые сигналы. Матросы теснились в носовом трюме. Днем на него падали прямые лучи тропического солнца, отчего внутри становилось жарко, как в печке.

— Извините, что приходится держать вас в неприспособленных помещениях, — объяснял Ханефельд британским офицерам и матросам, — но отчасти этими неудобствами вы обязаны тому огромному уважению, которое я испытываю к вашей храбрости и опыту. Я, понимаете ли, не хочу, чтобы в итоге вы доставили меня пленным в британский порт или чтобы немецкая подлодка отправила меня на дно под вашим флагом. Однако, приняв все, на мой взгляд, необходимые предосторожности, я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить вашу участь, и если вы считаете, что я могу чем-то вам помочь, прошу вас сказать мне.

Отправившись в обратный путь, Ханефельд регулярно приказывал поливать люки водой, чтобы в трюме было не так жарко, а когда он считал, что безопасности ничто не угрожает, он позволял пленникам выйти погулять на палубу. Капитанам кораблей, затопленных вспомогательным крейсером «Пингвин», жилось чуть лучше; их поместили в каютах вдоль левого борта на нижней мостиковой палубе, где за ними легко мог наблюдать немецкий часовой. Вместе с ними поселили генерала Армии спасения, захваченного на одном из кораблей.

— Вот настоящие мужчины, — сказал Ханефельд своим коллегам. — Должно быть, их с младенчества вскармливали на виски и табаке. Жалко, что приходится держать их взаперти; я бы с большим удовольствием прошелся с ними по гамбургскому Рипербану. Вот было бы приключение, уж будьте уверены.

Помимо всех этих крутых парней, на попечении Ханефельда находилось семь женщин; в основном пожилые дамы, но одна из них, дочь британского генерала, была всего двадцати семи лет от роду и очень привлекательна — каковое обстоятельство не осталось незамеченным среди призовой команды.

На корме расположились члены норвежского экипажа «Сторстада». Они пообещали не совершать диверсий и ничего не предпринимать против немецкой команды. Некоторые из норвежцев даже с охотой принимали участие в обслуживании корабля, за что Ханефельд был им очень благодарен, так как это позволяло ему использовать своих людей главным образом для охраны пленных. Норвежский старпом выполнял свои обычные обязанности; за штурвалом стоял норвежский рулевой; и норвежский персонал машинного отделения продолжал работу под присмотром двух немецких инженеров унтер-офицерского звания. Между этими норвежцами и немецкой призовой командой царило почти сердечное согласие. Ханефельд ничего не опасался с их стороны, в частности, потому, что он торжественно поклялся им приложить все усилия к тому, чтобы по прибытии в Германию они были освобождены и возвращены в Норвегию. Кстати сказать, когда они благополучно добрались до немецкого порта, Ханефельд сделал все возможное, чтобы сдержать слово, но оказалось, что это гораздо труднее, чем он ожидал. Однако в конце концов ему удалось выполнить обещанное.

На «Сторстаде» устроили минную камеру, чтобы внести свою лепту в минирование вражеских вод, но пока там разместились пленные из неевропейцев. Создавалось такое впечатление, что там собрались представители всех азиатских национальностей: китайцы, бирманцы, малайцы, индонезийцы и индийцы на любой вкус. А Черный континент представляли чернокожие граждане британских и французских колоний.

7 января, через семьдесят семь дней после того, как «Адмирал Шеер» пустился в свое опасное плавание, «Сторстад» наконец-то отправился в долгое и трудное путешествие домой. Астрологи-любители и прочие доморощенные предсказатели пророчили ему путешествие без приключений и благополучное возвращение. «Сторстад» целым и невредимым прибыл в Польяк, французскую гавань на Жиронде. Хотя в пути ему и пришлось пережить несколько драматических моментов, но над ним по-прежнему развевался немецкий флаг. Все пленные сидели под замком, немецкий экипаж вовремя сумел расстроить и сорвать все хитроумные планы, корабль вернул свое старое имя «Пассат» и до конца войны служил немецкому военному флоту.

На определенном отрезке пути «Адмирал Шеер» сопровождал «Сторстад», и в течение этого времени Ханефельд постарался внушить своим пленным нужное впечатление, устроив так, чтобы они регулярно совершали моцион на палубе, откуда прекрасно был виден мощный крейсер. Однако немного погодя «Шеер» повернул на северо-восток в поисках новой добычи.

У «Адмирала Шеера» снова был вид как с иголочки, и он совсем не походил на корабль, пробывший в плавании без перерыва в течение двух с половиной месяцев. Краску освежили, а что касается оснащения, то он как будто только что вышел из родного порта. Баки с горючим заполнили доверху, о продуктовых кладовых позаботился «Нордмарк», да еще пять или шесть тонн мяса «Шеер» взял из запасов «Дюкезы». И даже начальник хозяйственной части, в чьи обязанности входило знать точное количество запасов на борту, не мог бы сказать, сколько тысяч ящиков с яйцами находилось на «Шеере» — тысяч пять, а может быть, и шесть или шесть с половиной. Пороховые погреба заполнили новыми боеприпасами, машины как следует перебрали, и они работали с не меньшей производительностью, чем в тот день, когда корабль впервые спустили на воду.

Отправляясь в дальнейшее плавание за новыми победами, капитан Кранке гордился собой, ведь привести корабль в это безупречное состояние вдали от каких-либо береговых баз с их ресурсами — это поистине незаурядное достижение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.