Последняя услуга родине

Последняя услуга родине

Создание антианглийской коалиции европейских держав явилось важным фактором, способствовавшим коренному повороту в ходе военных действий в Америке. Революционная армия, поддержанная силами союзных держав, одерживала победу за победой, и вскоре стало очевидно, что поражение Англии – это только вопрос времени, и не столь отдаленного.

В 1781 году Франклину исполнилось семьдесят пять лет. Он был искренен, когда говорил, что никогда в жизни не добивался никаких должностей, но и не отказывался ни от каких поручений, возлагавшихся на него. Но годы брали свое, все чаще повторялись тяжелые приступы подагры, нередко приковывавшие его к постели. Двадцать лет, значительную часть своей сознательной жизни, Франклин провел за границей. Его окружали многочисленные друзья, интересные и содержательные люди, но все чаще Франклина охватывала тоска по родине. Жизнь была прожита, и хотелось вернуться в родные края, чтобы провести последние дни с родными и близкими. Франклин был слишком деятельной натурой, чтобы решать вопрос о возвращении на родину, руководствуясь только соображениями личного порядка.

Его тянуло на родину и потому, что в Америке, охваченной бурными революционными событиями, решались важнейшие вопросы становления нового молодого государства. Хотелось быть в гуще событий, самому ощутить напряженный ритм жизни страны, сбросившей оковы колониализма и делавшей первые шаги по пути независимого развития.

Франклин принял решение возвратиться в Америку. 13 марта 1781 года он писал, обращаясь к конгрессу, что его здоровье серьезно пошатнулось и это заставляет его поставить вопрос о возвращении на родину. Даже в этом, по существу официальном служебном обращении, ему не изменило чувство юмора: «Мои умственные способности, кажется, не ослабели – очевидно, я узнаю об этом последний, – но я чувствую, что слабею физически, мне не хватает энергии, столь необходимой для выполнения обязанностей посла при французском дворе. Я опасаюсь, что наши интересы могут пострадать из-за этого».

Франклин всегда был большим реалистом, и, реально оценивая свои силы и возможности, он понимал, что настало время отказаться от занимаемого поста.

Обратившись к конгрессу с просьбой об отставке, Франклин под конец жизни еще раз на собственном примере показал, как следует относиться к тем поручениям, которые возлагаются на государственных деятелей правительственными инстанциями. Франклин отмечал в конце письма, что состояние здоровья не позволяет ему совершить путешествие через океан, что, помимо этого, продолжающиеся военные действия делают такое путешествие очень рискованным, и поэтому он просит разрешения отложить свое возвращение в Америку до подписания мирного договора. «Если мои знания и опыт понадобятся тому, кто заменит меня, я с большим удовольствием окажу ему помощь советом и используя влияние, которым я в определенной мере обладаю».

Подобная помощь была исключительно ценна для любого его преемника, так как авторитет Франклина во Франции действительно был огромен. Французский консул в Нью-Йорке Люис Отто писал 12 декабря 1790 года, что «память о докторе Франклине более свято чтут во Франции, чем в Америке. Люди в Америке не очень расположены к энтузиазму – они сдержанно и восхваляют и порицают. Генерал Вашингтон единственный, кто обладает талантом трогать сердца своих соотечественников». Приведя это высказывание, Альфред Олдридж, автор капитальной работы о французском периоде жизни Франклина, делал даже вывод: «На основании событий конца XVIII века очевидно, что Франция, а не Соединенные Штаты была, страной Франклина».

Очевидно, эта оценка страдает преувеличением. Франклина не забыли в Америке. Его свято чтили самые широкие слои американской общественности, а лидеры страны и конгресса видели в нем единственного человека, способного успешно выполнить такую важную задачу, как заключение мирного договора с Англией.

Кандидатуру Франклина считали самой подходящей для этой миссии не только в силу его большого дипломатического опыта. В ходе войны стала очевидной бесперспективность американской политики Англии и необходимость ее коренного пересмотра. Когда меняется политика, меняются и руководители правительства. К власти в Англии пришло новое правительство, выступившее за заключение мира с Соединенными Штатами. Для заключения мирного договора английское правительство направило в Париж Дэвида Хартли, которого Франклин не только хорошо знал, но и поддерживал с ним дружеские отношения.

Даже в годы войны Франклин не прерывал связей с рядом своих друзей в Англии, он регулярно переписывался с ними, обменивался мнениями о происходящих событиях. Франклин считал, что политические конфликты и даже войны не должны прерывать научных связей, так как развитие науки служит интересам всего человечества. Широко известен, например, такой факт. Франклин активно выступил за то, чтобы американские военно-морские силы не мешали, а всемерно помогали знаменитому английскому мореплавателю Куку, который находился в своей третьей экспедиции и мог стать жертвой американских каперов. Однако, поддерживая связи с английскими деятелями, выступившими в поддержку Америки или стоявшими на нейтральных позициях, Франклин решительно рвал отношения с политическими противниками. Он написал гневное письмо члену английского парламента Стрехэну, в котором бичевал его за выступление против дела американской свободы.

Эта позиция Франклина позволила ему сохранить дружественные связи с проамериканскими кругами в Англии, что должно было сыграть важную роль в ходе предстоящих мирных переговоров. И конгресс обратился к Франклину с просьбой оказать последнюю услугу родине – помочь заключить мирный договор.

По решению конгресса для ведения мирных переговоров с Англией была создана комиссия, в состав которой вошли Франклин, Джон Джей, и позднее к ним присоединился Джон Адаме. В инструкции конгресса членам американской делегации на мирных переговорах предписывалось исходить из того, что США и Францию связывает союзный договор 1778 года. Это означало, что переговоры с Англией должны вестись с ведома и согласия Франции. Однако сразу же после начала переговоров стало очевидным, что Франция в отличие от США не заинтересована форсировать мирные переговоры. Позиция правящих кругов Франции не оставляла сомнений на тот счет, что, преследуя свои захватнические цели в Америке, Франция готова полностью игнорировать интересы США.

Повторялась история, столь обычная для многих военных союзов: выиграв войну, союзники расходились по своим национальным квартирам; противоречия, замороженные на время совместных военных действий против общего противника вспыхивали с новой силой.

Обстановка, сложившаяся в ходе мирных переговоров, требовала экстренных и решительных мер. Американская делегация рискнула в этих условиях пойти на прямое нарушение инструкций конгресса и вступила в непосредственный контакт с английской стороной. Втайне от французского министра иностранных дел Вержена и нередко игнорируя мнение Франклина, были выработаны в 1782 году предварительные условия мирного договора. 3 сентября 1783 года в Версале был подписан окончательный текст мирного договора. Англия признала независимость своих бывших колоний в Америке, сохранив за собой права только на Канаду, Нью-Фаундленд и Вест-Индию.

В ходе мирных переговоров нередко складывались довольно напряженные отношения между Франклином и Адамсом. Последний считал, что Франклин относится слишком доверчиво к французской дипломатии. Подозрительность Адамса была чрезмерной, сколь-либо серьезных оснований для подобных опасений не было.

По мнению ряда специалистов, занимавшихся изучением деятельности Франклина на внешнеполитическом поприще, противоречия между ним и Адамсом касались не принципиальных, а только тактических вопросов. Правда, иногда эти тактические вопросы были тесно связаны с решением важнейших проблем, стоявших перед американской внешней политикой.

Франклин, например, был противником «иррегулярной», или, как ее иногда называли, «милецейской» дипломатии. Когда Дейна возвращался из Петербурга после полного провала своей дипломатической миссии, он остановился в апреле 1781 года в Париже и встретился с Франклином. В беседе с Дейном Франклин подробно аргументировал несостоятельность посылки полномочных представителей США в европейские столицы без получения согласия со стороны правительств этих стран. Франклин считал, что подобная практика подрывает престиж США на международной арене. Франклин не без оснований подчеркивал, что это создавало нежелательные прецеденты и мешало установлению дипломатических отношений США с другими державами.

Франклин оказался прав – тактика кавалерийского набега не прижилась в дипломатии. Она не дала положительных результатов ни американцам, ни дипломатии революционной Франции, которая также пыталась применить ее по отношению к США.

Правильность мнения Франклина о нецелесообразности направлять послов в другие государства без согласия последних на это была очевидна, и тем не менее Адамс выступал с резким осуждением его позиции. По мнению Адамса, не подтвержденному никакими аргументами, и в данном случае Франклин продемонстрировал свое слишком доброжелательное отношение к Франции.

Самой приятной для Франклина частью его дипломатической миссии во Франции были мирные переговоры. Для него, как для гуманиста, не было поручения более почетного, более важного. Покидая Францию после заключения мирного договора, он писал своему другу и партнеру по мирным переговорам Дэвиду Хартли: «Мы оба делали самое лучшее дело – обеспечивали мир».

Этой фразой Франклин подводил итог своей деятельности в ходе мирных переговоров, которые завершились 3 сентября 1782 года подписанием англо-американского мирного договора и признанием Англией Соединенных Штатов Америки.

Франклин внес значительный вклад в укрепление внешнеполитических позиций молодой заокеанской республики. Но после завершения Войны за независимость перед США возникли серьезные внутренние проблемы. В частности, необходимо было преодолеть те противоречия, которые раздирали довольно аморфную группировку сил, сражавшихся за уничтожение английского колониального господства. После войны возникли серьезные проблемы, связанные с государственным устройством страны, с вопросом о правах штатов. В США были довольно сильны сепаратистские тенденции, многие даже активные участники Войны за независимость считали, что не было необходимости создавать прочные федеральные органы власти.

Результатами войны были разочарованы фермеры, трудящиеся массы городов, негры, которые не получили от революции ни материальных благ, ни признания их гражданских и политических прав. Обострившаяся после войны внутренняя борьба создавала довольно реальную угрозу распада союза штатов.

После подписания англо-американского мирного договора и признания США Англией на первое место вышли внутренние проблемы, в решении которых важную роль мог сыграть такой человек, как Франклин, пользовавшийся огромным авторитетом в самых различных кругах американского общества. «Крайне важно, – говорил Джефферсон, – чтобы этот великий человек возвратился в Америку. В случае его смерти я велел бы переправить туда его прах, что помогло бы объединить враждующие партии».

Франклин начал готовиться к новому длительному и тяжелому путешествию. Ему было уже семьдесят девять лет, все чаще повторялись тяжелые приступы каменной болезни, надолго укладывавшие его в постель. Перед отъездом из Франции он был настолько слаб, что не смог нанести прощальный визит Людовику XVI и ограничился посылкой благодарственного письма министру иностранных дел Франции Вержену, в котором выражал «глубокую признательность его величеству за все неоценимые благодеяния, которые он оказал моему отечеству».

Франция с глубоким сожалением прощалась с Франклином и выражала ему самые различные знаки внимания. Франклина не обошел своим вниманием и двор. Королева прислала ему свои носилки, чтобы тяжело больного Франклина спокойно перенести в Гавр, откуда он должен был отплыть в Америку.

28 июня 1785 года, сопровождаемый двумя внуками, Франклин покинул Францию, а 14 сентября его восторженно встречали на родине. Колокольный звон, огромные толпы почитателей, выражавших ему искреннюю благодарность за все, что он сделал для отечества, восторженные отзывы газет о его заслугах в борьбе за освобождение колоний от английской зависимости – все это было для Франклина неожиданным. На родине ждал настоящий триумф, встреча превзошла все самые оптимистические ожидания. Франклин был очень скромным человеком, он никогда не придавал значения внешним признакам чинопочитания, может быть, за исключением дипломатического этикета, несоблюдение которого при определенных обстоятельствах означает неуважение к той стране, которую представляет дипломат.

Но встреча в Америке была Франклину приятна. Это была достойная награда за многолетние труды на благо родины, это было всенародное признание его заслуг в деле борьбы за свободу американских колоний. Слава Франклина соперничала со славой Вашингтона, с той разницей, что Вашингтон прославился только на полях сражений, а Франклин был гордостью Америки, национальным героем, человеком, прославившим себя и свою страну на поприще научной и литературной деятельности, получившей всемирное признание.

С особой теплотой и сердечностью встретили Франклина в Пенсильвании. В знак признания выдающихся заслуг Франклина сразу же после возвращения в Филадельфию он был избран президентом штата Пенсильвания.

Мировая история знает многочисленные случаи, когда в молодом возрасте общественные и политические деятели занимают радикальные позиции, а с годами, постепенно эволюционизируя, сползают на консервативные позиции.

Этого не произошло с Франклином. Показательно, что, возвратившись на родину, Франклин отдал остаток своих сил в первую очередь борьбе за уничтожение рабства негров. Вместе с Джефферсоном, Псином, Поунэллом и другими прогрессивными деятелями он стоял у истоков американского аболиционизма.

Патриотизм в понимании Франклина не означал слепого благоговения перед всеми институтами страны, в том числе и перед теми, которые позорят ее честь и достоинство в глазах других народов. Так же как и великий гражданин Америки Авраам Линкольн, Франклин считал, что любить свою родину – это значит не скрывать ее недостатки, а говорить о них, стремиться их преодолеть.

Отношение к негритянской проблеме всегда было самым надежным критерием для проверки подливного демократизма общественных, политических, государственных деятелей Америки, Франклин выдержал эту проверку.

На всех этапах своей продолжительной общественно-политической деятельности он был убежденным сторонником освобождения негров-рабов, признания за ними важного вклада в развитие американской культуры и экономики, предоставления им таких же прав, как и другим американским гражданам.

Франклин подходил к этой проблеме не только как гуманист, но и как выдающийся экономист и государственный деятель, понимавший, что решение негритянской проблемы самым тесным образом будет связано с будущим развитием американской экономики, общественных нравов, наложит большой, рельефный отпечаток на всю историю первого независимого государства Нового Света.

Негритянская проблема была тем более важна, что усилиями английских и американских работорговцев число негров-рабов в Америке стремительно увеличивалось. Миллионы негров гибли во время охоты на них в Африке, при перевозке негров в Америку, на плантациях Юга, превращенных в гигантский застенок для чернокожих рабов. Но работорговля, дававшая огромную прибыль, росла такими быстрыми темпами, что негритянское население Америки постоянно увеличивалось, и к моменту создания США уже насчитывалось 600 тысяч негров из всего трехмиллионного населения страны. На рабстве негров держалось все плантационное хозяйство Юга, зарождавшаяся текстильная промышленность Севера нуждалась в хлопке, который выращивался неграми, ростовщики и торговая буржуазия Севера получали огромные прибыли от посреднических и других операций, осуществлявшихся между Югом и Севером. Таковы были мощные силы, противодействовавшие любым попыткам уничтожить рабство, освободить негров-рабов. Эти силы опирались на активную помощь церкви, на расовые предрассудки значительной части белого населения Америки, среди которого эти предрассудки всегда усиленно насаждались и были широко распространены.

Тот, кто решался стать на позиции аболиционизма, освобождения негров-рабов, должен был быть готов к тому, чтобы противопоставить свое мнение этим влиятельным силам. Франклин был среди тех американцев, которые имели достаточно силы воли и честности для того, чтобы активно бороться против рабства. На всех этапах своей деятельности он был убежденным аболиционистом и делал максимум возможного для успешного развития движения за уничтожение рабства.

Особое значение имела его аболиционистская деятельность после начала Войны за независимость. Во-первых, это был важнейший этап в истории Америки, когда решался вопрос о том, сумеет ли американская демократия найти в себе силы для кардинального решения негритянской проблемы, что должно было наложить отпечаток на все последующее развитие страны. Во-вторых, Франклин к этому времени уже пользовался огромным влиянием и мог сыграть важную роль в аболиционистском движении.

Среди многих задач, решавшихся в ходе революционной войны колоний за освобождение, одной из важнейших была борьба за уничтожение рабства. И естественно, что негры приняли самое активное участие в Войне за независимость. Показательно, что первой жертвой революции был негр-моряк Криспус Аттокс, убитый английскими солдатами во время бостонской резни 5 марта 1770 года. До сих пор на одной из площадей Бостона стоит памятник Аттоксу и его товарищам, погибшим во время этого побоища, напоминая потомкам об активном участии негров в Войне за независимость.

Уже 6 января 1776 года Вашингтон дал согласие на участие негров в вооруженной борьбе против английских колонизаторов. Это было вынужденное решение, принятое в силу тяжелого положения на фронтах и под давлением аболиционистских кругов. Негры героически сражались во многих битвах Войны за независимость. Их героизм носил массовый характер; известен случай, когда в одном из отрядов погибли все негры-солдаты, предпочтя смерть на поле боя плену.

Участие негров в войне за независимость было дополнительным и очень сильным аргументом за уничтожение рабства, и аболиционисты, в частности Франклин, активно использовали этот аргумент.

Франклин был далеко не единственным деятелем американской революции, понимавшим настоятельную необходимость освобождения рабов. Вместе с ним в аболиционистском движении, сыгравшем важную роль в Войне за независимость, активно участвовали Томас Джефферсон, Томас Пейн, массачусетский губернатор Томас Поунэлл, священник из Род-Айленда Самюэль Гопкино, знаменитый хирург Бенджамин Раш и другие известные американские деятели. Даже консервативно настроенный Джордж Вашингтон, сам бывший рабовладельцем, заявлял: «Никто искреннее меня не желает видеть проведенным в жизнь определенный план отмены рабства».

Однако героические усилия аболиционистов оказались бессильными перед объединенным фронтом американской реакции, которая сумела отстоять свои позиции и освятить рабовладение первыми законодательными актами молодой республики. Декларация независимости и конституция были важнейшими актами, в которых провозглашались принципы, на которых создавались Соединенные Штаты Америки. И вполне естественно, что главная борьба между рабовладельцами и аболиционистами развернулась во время принятия этих документов.

В первоначальном тексте Декларации независимости были слова, которые со всей неопровержимостью свидетельствовали об антирабовладельческих устремлениях автора этого документа Джефферсона. Перечисляя преступления английского короля, против тирании которого поднялись американские колонии, Джефферсон писал: «Он вел жестокую войну против самой человеческой природы. Он попрал ее священные права, посягнув на жизнь и свободу лиц, принадлежащих к народу, который живет в далеком краю и никогда не причинил ему ничего дурного. Он захватывал и обращал их в рабство и в другом полушарии, причем часто они погибали ужасной смертью при перевозке их туда (в колонии). Эту пиратскую войну, позорящую даже языческие государства, вел христианнейший король Великобритании, решившись поддержать торговлю человека человеком».

Под яростным напором рабовладельцев конгресс капитулировал, и приведенные слова были вычеркнуты из текста Декларации независимости. Американские законодатели не только проголосовали за сохранение рабства и работорговли, но и придали этому позорному институту истинно американские масштабы. Именно после Войны за независимость рабство получило новый экономический и политический стимул для своего развития. Появился новый, чудовищный по своему цинизму и жестокости бизнес – разведение рабов на продажу.

После отказа конгресса уничтожить рабство Франклин, как и многие другие лидеры аболиционистского движения, не сложил оружия, а продолжал решительную борьбу за освобождение негров-рабов. «В Филадельфии, – писал Уильям Фостер, – 14 апреля 1775 года было сформировано первое местное Общество борьбы с рабством а Америке. Душой этой организации был Бенджамин Франклин».

Действительно, с момента создания в 1775 году в Филадельфии Общества борьбы с рабством Франклин стал признанным лидером аболиционистского движения в Америке. После возвращения из Франции он получил возможность принять еще более активное участие в этом движении, так как не был теперь загружен столь многочисленными поручениями конгресса как в период, предшествовавший его отъезду с дипломатической миссией во Францию.

Добившись сохранения рабства, плантаторы южных штатов провели серию мероприятий с целью укрепления прав рабовладельцев на их живую собственность.

Конгресс принял решение об обязательной выдаче беглых рабов. «Ни одно лицо, – говорилось в решении конгресса, – используемое в услужении или на работе в одном штате и находящееся под его юрисдикцией, не может, убежав в другой штат, на основании каких бы то ни было законов или постановлений последнего, быть освобождено от такого услужения или работы и должно быть выдано по требованию стороны, для которой это услужение или работа должны выполняться».

Франклин выступил самым решительным образом против этого постановления конгресса и активизировал свою аболиционистскую деятельность. 9 ноября 1789 года он направил в конгресс петицию, в которой потребовал уничтожения рабства. В петиции говорилось, что все люди от рождения «имеют одинаковые права на свободу и благосостояние». «Соответственно этому, – подчеркивалось в петиции, – нижеподписавшиеся считают своей обязанностью употребить все законные средства, чтобы уничтожить рабство и каждому существу сделать доступными блага свободы». Петиционеры указывали на необходимость «удалить из нашей земли отвратительное противоречие – рабство в свободном государстве».

Это действительно было вопиющее противоречие. Создатели заокеанской республики, явно теряя чувство меры, выступили с беспрецедентными претензиями на признание за новым государством руководящей роли в мире.

После окончания Войны за независимость американские руководители с настойчивостью, достойной лучшего применения, неоднократно заявляли, что Израилю в прошлом, а США в настоящем отведена всевышним особая роль в истории человечества, что американцы – избраный богом народ. В 1785 году Джефферсон предлагал, чтобы на государственной печати Соединенных Штатов были изображены сыны Израиля, идущие вслед за лучом солнца. В 1787 году Джон Адамс заявлял, что Соединенным Штатам «предоставлено» распространиться на всю северную часть материка.

Будучи президентом США, Джефферсон неоднократно поднимал вопрос об особой роли Соединенных Штатов Америки в мире. Например, в 1805 году в президентском послании он утверждал: «Бог руководил нашими предками так же, как Израилем в древности». В устах главы государства и правительства подобные утверждения уже принимали характер государственной доктрины.

Провозглашая свои претензии на исключительную роль США и сохраняя в стране рабство, американские лидеры на практике выступали за то, чтобы распространить рабовладельческие порядки и на другие страны. Сбросив цепи английского колониального господства, создатели американской республики заковали в цепи рабства пятую часть своего собственного народа. Франклин справедливо отмечал, что это было «отвратительное противоречие».

Спустя много лет на эту сторону американской истории обратил внимание Фридрих Энгельс. «Весьма показательно то обстоятельство, – писал он, – что американская конституция, которая первая выступила с признанием прав человека, в то же самое время санкционирует существующее в Америке рабство цветных рас; классовые привилегии были заклеймены, расовые привилегии – освящены».

В борьбе против рабства Франклин широко использовал испытанное оружие – прессу. 9 ноября 1789 года от имени Пенсильванского аболиционистского общества он опубликовал Обращение к населению, в котором начертал программу уничтожения рабства и обеспечения освобожденных рабов веем необходимым в новой для них жизни. В Обращении подчеркивалось, что аболиционистское движение добилось значительных успехов: «С особым удовлетворением мы сообщаем друзьям человечества, что при выполнении плана нашей ассоциации наши старания увенчались успехом и далеко превзошли наши самые большие ожидания».

Обращение Франклина было опубликовано в период резкого обострения борьбы по вопросу о рабстве. Проблема рабства обсуждалась на конституционных конгрессах 1776, 1779, 1783—1784 и 1787 годов. Борьба вокруг вопроса о рабстве развивалась с переменным успехом. Рабовладельцы и их союзники сумели добиться главного – рабство сохранялось и признавалось законным, но по ряду вопросов они не сумели отстоять своих позиций. На конгрессе 1776 года было принято решение о равном обложении налогами рабов и наемных рабочих. Это решение нанесло тяжелый удар по экономическим интересам рабовладельцев. В 1780 году Пенсильвания специальным законом запретила ввоз рабов.

Важную роль в принятии этого решения сыграла активная деятельность Пенсильванского аболиционистского общества, руководимого Франклином.

В борьбе с рабством Франклин успешно использовал сатиру. 24 марта 1790 года, за двадцать пять дней до смерти, он написал притчу-пародию «О работорговле», опубликованную на следующий день в «Федеральной газете». Появление этой работы самым тесным образом связано с аболиционистской деятельностью Франклина.

12 февраля 1789 года, как президент аболиционистского общества, Франклин внес в палату представителей конгресса США предложение об отмене работорговли. Рабовладельцы и их союзники прекрасно понимали, что принятие этого предложения нанесет тяжелый удар по всей системе рабства и станет прологом ее крушения. Предложение Франклина было встречено в штыки правыми кругами конгресса и провалено. Особенно усердствовал представитель рабовладельцев Джорджии Джексон. Речь этого конгрессмена Франклин излагает в своей пародии устами вымышленного им Сиди Магомет Ибрагима, который, выступая в диване Алжира, аргументирует законность порабощения христиан алжирцами.

Показательно, что пародия «О работорговле» была последней работой, написанной Франклином. Тяжело больной, умирающий Франклин считал своим долгом внести последний вклад в борьбу за освобождение рабов. В этом особенно убедительно проявился его гуманизм, готовность отдать все силы для уничтожения самой позорной разновидности эксплуатации – рабства.

Усилия аболиционистов не увенчались успехом – рабство уничтожить не удалось. Потребовалась еще одна революция, огромные жертвы и разрушения гражданской войны 1861—1865 годов, самой тяжелой и кровопролитной войны в истории США, чтобы сокрушить этот позорный институт.

Однако героическая борьба аболиционистов XVIII века не была безрезультатной. Они заложили мощную базу аболиционистского движения, которое сыграло важную роль в уничтожении рабства.

И одной из ярких страниц жизни Бенджамина Франклина является его активное участие в антирабовладельческом движении в Америке. Франклин был пионером в науке, в литературе и журналистике, внес много нового в практику дипломатической работы, ему принадлежит и честь создания первого аболиционистского общества в США. Своей деятельностью на аболиционистском поприще, особенно в последние годы жизни, Франклин оказал важную услугу родине: аболиционисты спасли честь и доброе имя Америки, они доказали, что, помимо рабовладельческой, есть Америка борцов за свободу, за равноправие народов.

Франклин приветствовал революцию, начавшуюся во Франции. Его отношение к этому величайшему событию в мировой истории было особенно показательным по сравнению с реакцией со стороны многих консервативных американских деятелей. Напуганные активной борьбой широких народных масс США за углубление революции, за разрешение социальных проблем, не решенных в ходе Войны за независимость, они усмотрели во французской революции прямую угрозу своим классовым интересам. С поразительной быстротой эти лидеры американского освободительного движения прошли путь от революционных лозунгов в годы боев за освобождение колоний до проклятий в адрес Великой революции, начавшейся в Европе.

Консервативная Америка, полностью абстрагируясь от недавних событий Войны за независимость, сопровождавшихся ожесточенной классовой борьбой, революционным и контрреволюционным насилием, проливала крокодиловы слезы по поводу насилия со стороны французских инсургентов.

Иным было отношение к этому вопросу Франклина. Он приветствовал революцию, начавшуюся во Франции, и не видел никакой трагедии в тех явлениях, которыми она сопровождалась. «Потрясение во Франции, – писал Франклин, – сопровождается некоторыми неприятными обстоятельствами. Но если при той борьбе будет достигнута и обеспечена ее будущая свобода и хорошая конституция, то уже несколько лет пользования этими благами полностью возместят тот ущерб, которым могло сопровождаться их завоевание».

Вывод Франклина подтверждался и опытом американской революции, в которой тоже были свои «неприятные обстоятельства», «стеснения формальной демократии в интересах войны», как писал Ленин. Но от этого американская революция не потеряла своего огромного прогрессивного значения. Франклин прекрасно понимал, что революции, эти величайшие социальные катаклизмы, невозможны без того, что он называл «неприятными обстоятельствами».

Смерть Франклина вызвала многочисленные международные отклики. Но характерно, что только революционная Франция почтила его память на государственном уровне, отдала ему должное, как руководителю революционного движения в Америке. 11 июня 1790 года выдающийся оратор французской революции Мирабо выступил в Национальной ассамблее Франции с речью, посвященной кончине Бенджамина Франклина. Эта речь была перепечатана почти всеми газетами Франции, Соединенных Штатов Америки, Англии и расценивалась, как одно из символических заявлений французской революции.

Мирабо говорил, что «гений Франклина освободил Америку и обрушил поток света на Европу».

Гений, на которого претендует и Европа и Америка, человек, из-за которого спорят история науки и история империй, несомненно, займет почетное место в летописи человечества.

По мнению Мирабо, Франклин был «одним из величайших людей, которые когда-либо служили философии и свободе».

Оратор предложил, чтобы Национальная ассамблея последовала примеру конгресса США, объявившего двухмесячный траур, и объявила трехдневный траур по случаю смерти Бенджамина Франклина.

Биограф Франклина писал, что в речи Мирабо была «одна идея – поразить воображение мира, который все еще не понимал важности революций, происходивших в обоих полушариях».

Смерть Франклина вызвала глубокую скорбь в революционной Франции. 10 августа 1790 года типографы Парижа собрались для того, чтобы почтить его память. В комнате, где проходило собрание, установили бюст Франклина. Над его головой уложили венок, а внизу были разложены наборные кассы, пресс и другие атрибуты типографского ремесла.

В то время как подмастерье произносил речь, другие набирали и печатали ее, а в конце вечера присутствующим был вручен отпечатанный текст. Оратор рассказал о жизни Франклина, о его успехах на политическом поприще, но подчеркнул, что главное внимание он уделит не тем славным страницам из жизни Франклина, которые всем хорошо известны, а его деятельности в качестве типографа, рассказу о Франклине – простом гражданине. Жизнь Франклина, заявил оратор, заставляет типографов Парижа гордиться своим положением и следовать его примеру. «Франклин, – говорилось в выступлении, – был от рождения беднее самого бедного из нас, но он обладал мужеством не стыдиться своей бедности».

Выступавший призвал молодежь так же любить книги и чтение, как Франклин, бороться за свободу с такой же решительностью, как их выдающийся собрат по ремеслу. Указав на то, что рабочие должны расширять свой кругозор, чтобы иметь правильное представление о своих правах и долге, оратор подчеркнул, что важным средством достижения этого является путь, по которому шёл Франклин, – создание клубов для самоусовершенствования и библиотек. В речи обращалось внимание на то, что Франклин считал издательскую деятельность важным фактором, способствовавшим свержению деспотизма в Америке.

Следующим оратором был солдат из Батальона ветеранов, который говорил о деятельности Франклина и идеалах французской революции. Указав на то, что свобода печати является важнейшим признаком политической свободы, он призвал присутствующих типографов не печатать контрреволюционные издания и быть своими собственными цензорами, служить добру и правде.

Биограф Франклина Олдридж, приведя ряд аналогичных фактов, приходил к выводу, что «во Франции Франклином искренне восхищались представители всех классов общества, высших и низших, интеллектуалы и рабочие. Французские литераторы отдавали ему должное в несравненно большей мере, чем коллеги Франклина в Соединенных Штатах и Англии».

Если в этих оценках, в утверждениях, что Франция была страной, где Франклина чтили больше, чем на родине, и есть некоторое преувеличение, то бесспорно, что в революционной Франции к Франклину – представителю революционной Америки проявляли несравненно больший интерес, чем в консервативной Англии и в официальной Америке. В США в послереволюционный период все отчетливее проявлялась консервативная тенденция в политике господствующих кругов промышленной и торговой буржуазии, плантаторов Юга. Это накладывало свой отпечаток и на отношение официальных кругов США к Франклину, к оценке его роли в революционной борьбе за освобождение североамериканских колоний Англии.

Эти круги получили от революции все, чего добивались. Американские колонии стали независимым государством. Вся полнота государственной власти оказалась в руках буржуазии и плантаторов. Были созданы необходимые предпосылки для быстрого развития экономики страны, для обогащения и буржуазии и плантаторов. Дальнейшее углубление революции противоречило коренным классовым интересам промышленников Севера и рабовладельцев Юга, и они использовали завоеванную в ходе революции власть для того, чтобы «поставить на место» народные массы, не допустить выполнения социальных требований тех, кто сыграл решающую роль в завоевании государственной независимости колоний.

С первого дня пребывания во Франции Франклин для прогрессивных, революционных кругов страны был единомышленником, человеком, близким по духу, по убеждениям. Упорная, последовательная борьба посла революционной Америки за выполнение возложенной на него миссии еще больше укрепила связь между Франклином и теми силами, которым предстояло вскоре сыграть решающую роль в штурме твердынь абсолютизма во Франции.

Последний год в своей жизни Франклин был прикован к постели. Когда начинались тяжелые приступы каменной болезни, боли становились нестерпимыми, и приходилось принимать значительные дозы опия. Но в перерывах между приступами он был бодр, жизнерадостен и до последних дней сохранил поразительную ясность мысли. Франклин много читал, принимал посетителей по общественным и частным делам.

За шесть дней до смерти началась горячка. Казалось, все кончено и Франклин умрет, не приходя в сознание. Но через несколько дней страшные боли, при наступлении которых он терял контроль над собой, прекратились, и затеплилась надежда, что болезнь отступает. Однако неожиданно наступило резкое ухудшение, и 17 февраля 1790 года Франклин тихо скончался.

Франклин говорил, что «человек рождается только после своей смерти». Действительно, зачастую только после смерти людям воздается должное за все, что они сделали при жизни. Франклин не был обижен судьбой, он и при жизни узнал, что такое всемирное признание, слава, горячая любовь родных, близких, соотечественников и многочисленных искренних друзей и почитателей за границей.

Но только после смерти стали очевидны масштабы поистине беспримерного уважения, горячей любви к Франклину в США и в других странах. Франклин не любил почестей, считал их пустой мишурой, но именно ему Америка отдала почести, которых не знал до этого ни один ее гражданин. Никогда никого не хоронили в Америке так торжественно и при такой всенародной скорби, как Франклина. За гробом великого американца шло двадцать тысяч человек. В гавани Филадельфии в знак траура все суда приспустили флаги. Франклина похоронили рядом с могилой Деборы, и артиллерийская батарея пенсильванской милиции отсалютовала своему создателю и первому полковому командиру прощальным залпом. Америка проводила в последний путь своего великого гражданина.