Смерть брата

Смерть брата

Ни об одной смерти Бенвенуто не писал с такой горечью и скорбью. Когда чума забрала четырех членов семьи, он смирился, тогда стоны стояли во всех домах, это была словно и не болезнь, а бич Божий. А здесь — случай, глупость, нелепица, и любимого брата Джованни Франческо по прозвищу Чеккино дель Пифферо, отважного воина, уже нет, он ушел в никуда.

Чеккино в свое время учился военному ремеслу в школе Джованни делла Банде Неро, а теперь находился в Риме на службе у герцога Алессандро Пеннского. Брат был на хорошем счету и почитался храбрейшим, вместе с ним служило много выпускников той же школы. В роковой день Чеккино находился в мастерской у некоего Баччино дель Кроче, просто сидел после обеда на стуле и спал.

Случилось, что мимо мастерской отряд барджелло — начальника городской стражи — вел в тюрьму капитана по имени Чисти. За что был арестован этот Чисти, история умалчивает. На улице было полно солдат, которые служили вместе с братом Бенвенуто. Увидев приятелей, а среди них кондотьера дельи Строцци, арестованный крикнул ему:

— Я вам нес несколько скудо, которые занял у вас. Если хотите получить их, подойдите, пока я не унес их в тюрьму.

Может быть, никаких этих скудо и в помине не было, просто капитан надеялся на помощь товарищей, может быть, в этих словах Строцци уловил насмешку, но он не захотел сам идти за деньгами. Бенвенуто пишет, что этот Строцци, по прозвищу Каттиванца, «охоч выставлять вперед других вместо себя». Получать чужой долг пошли четверо — «некие храбрейшие молодые люди», безбородые, горячие и озорные. Среди них был и любимый ученик и воспитанник Чеккино — Бертино. Кондотьер Строцци сказал молодежи: мол, подойдите к арестованному, возьмите деньги, а если стража окажет сопротивление, можете постоять за себя, если хватит духу — разрешаю.

Стражников было человек пятьдесят, все отлично вооружены. Конечно, они попытались воспрепятствовать общению с арестованным капитаном. Крики, ругать, молодежь взялась за оружие. Они были настоящие воины, отчаянно храбрые, вмешайся Строцци, хоть и без оружия, стража обратилась бы в бегство. Но Каттиванца не торопился, в результате один из молодых был ранен в руку, он не мог держать шпагу и отступил, а Бертино, весь исколотый кинжалами, «был поднят с земли, люто раненный».

Бенвенуто сидел в той же мастерской. Брат уже ушел. Заслышав шум драки, сын хозяина Джованни побежал посмотреть, в чем дело. Бенвенуто пытался его остановить:

— Сделай милость, не ходи! В подобного рода делах мы всегда находим верную гибель и без всякой выгоды!

Но юноша не послушался. Фразу эту Бенвенуто, безусловно, сочинил для усиления драматического эффекта. Не было такой драки, в которую бы он в молодости ни ввязывался, и в эту бы ввязался, будь он рядом. Джованни быстро домчался до места сражения, увидел, как Бертино поднимают с земли, и с криком побежал обратно. На беду, ему повстречался Чеккино, ему он и сообщил о смерти его любимого ученика. «Бедный мой брат испустил такой рев, что за десять миль было слышно», — пишет Бенвенуто.

— Ты видел, кто его убил?

— Да, — ответил Джованни, — это тот, у кого был двуручный меч и голубое перо на шляпе.

Чеккино быстро распознал убийцу и, «бросившись с этой удивительной быстротой и отвагой в середину всей этой стражи», всадил обладателю голубого пера в живот шпагу и пронзил его насквозь. После этого Чеккино «обернулся ко всем с такой яростью и отвагой, что всех бы он обратил в бегство», но аркебузир остановил его выстрелом. Чеккино был ранен в ногу выше колена.

Шум на улице стал еще яростнее. Здесь уже и Бенвенуто не выдержал. Вначале он не узнал брата, не захотел узнать, но Чеккино обратился первый:

— Дорогой брат, пусть тебя не расстраивает моя великая беда, потому что мое ремесло мне это сулило. Вели поскорее унести меня отсюда. Мне немного осталось жить.

Бенвенуто ответствовал:

«— Брат, это величайшая скорбь и величайшее огорчение, которое только может меня постигнуть во все время моей жизни. Но будь покоен, потому что раньше, чем потеряешь зрение, ты увидишь месть за себя твоему злодею, совершенную моими руками».

К этому высокому диалогу Бенвенуто добавляет: «Его слова и мои были такого содержания, но очень кратки».

Бедный Чеккино «потерял зрение» очень скоро, жить ему оставалось всего сутки. Видимо, выстрел повредил аорту, и молодой человек скончался от потери крови. Был собран целый консилиум врачей. Бенвенуто сокрушался, что врачи не решились отнять ему ногу совсем, «он, может быть, был бы спасен». Навестить раненого явился сам герцог Алессандро. Чеккино был еще в сознании, речи его были возвышенны: «Об одном скорблю, что ваша светлость теряет слугу, который может быть и не самый искусный, но зато самый верный».

«…изобилие крови, которая не могла остановиться, была причиной тому, что он лишился разумения». Его причастили. Всю ночь Чеккино бредил, а потом впал в совершенное беспамятство. «И, выпростав ту и другую ногу, каковую мы ему положили в очень тяжелый ящик, он ее занес, как бы садясь на коня, повернувшись ко мне лицом, он сказал трижды: «Прощай, прощай» и последнее слово ушло с этой храбрейшей душой». Тут невольно вспоминается театр, «Прощай, прощай, и помни обо мне!», но Гамлет будет написан только через семьдесят лет. И весь этот романтизм, вся театральная напыщенность исчезают при упоминания об этом «очень тяжелом ящике», куда упрятали раненую ногу. Так они лечили в их прекрасном XVI веке. Бедный юноша, бедный Чеккино!

Его похоронили в церкви Сан-Джованни дей Фьорентини. Это случилось в мае 1529 года, то есть Флоренция еще не была взята испанскими войсками. Чеккино было двадцать семь лет. Могильная плита была мраморной, Бенвенуто позаботился, чтобы она выглядела самым лучшим образом. «Некоторые удивительные писатели», которые знали брата, сочинили подобающий текст для плиты, но не указали в нем полное имя, а только прозвище — Чеккино дель Пифферо, так его знали сослуживцы. Бенвенуто велел исправить ошибку. Он приказал вырезать имя брата — Джованни Франческо Челлини — «прекрасными древними буквами, каковые я велел сделать сломанными», поскольку «этот чудесный снаряд его тела поломан и мертв». Только первые и последние буквы имени были целыми. Первая буква символизировала нетленную душу, последняя — великие военные доблести Чеккино.

На этом Бенвенуто не остановился. На мраморной могильной плите он изобразил герб якобы родственников — знатных равеннских однофамильцев. При этом он его несколько видоизменил. Золотой лев на лазоревом фоне у «тех Челлини» держал в правой лапе лилию. В новом варианте геральдический лев держал в руке топор. Страшное оружие должно было напоминать Бенвенуто о мести.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.