Пушкин (продолжение)

Пушкин (продолжение)

Безруков возвращается в проект

И снова 2005 год.

Я продолжила съемки художественного фильма «Пушкин. Последняя дуэль». Вместе со мной – оператор-постановщик Мария Соловьева. Человек удивительной души и работоспособности, на ее счету шестнадцать полнометражных фильмов. Мне приходилось видеть работу Дмитрия Месхиева, Вадима Юсова и других прекрасных операторов, но то, что делает Маша… Ее плавное движение камеры (она не любит снимать статично), ее живой свет и ее изобретательность в самых непредсказуемых условиях не раз спасали весь съемочный процесс. Она всегда работает со «своими», преданной ей командой – десятью рыцарями, среди которых второй оператор Владимир Ильин и бригадир осветителей Игорь Николюкин с его великолепным чувством юмора: например, он может прийти в майке с надписью «Опыт позволяет нам ошибаться гораздо увереннее»…

А ведь совсем недавно казалось, что проект на грани закрытия. И все из-за колебаний Сергея Безрукова.

Весной 2005-го слава молодого актера вошла в зенит. В Ермоловском театре шел спектакль «Александр Пушкин» по пьесе, написанной отцом Сергея – Виталием Безруковым. Именно в это время я, закончив сценарий фильма и найдя необходимые средства, отправила сценарий Безрукову. Мой сын, Иван Бурляев, прочитав сценарий, поздравил меня: «Мама, ты так долго мучаешься с темой Пушкина, что заслужила отличный фильм». Я отправилась в Петербург, чтобы провести необходимый кастинг, подготовку к сложным съемкам.

Переговоры с Безруковым, у которого к тому времени уже был свой агент, вела мой директор Елена Корнеева. Был составлен предварительный договор. За пять дней до начала, когда была собрана киногруппа, отрепетированы бальные танцы, Сергей стал отказываться от участия в проекте, сказав, что это будет «фальшстарт», что невозможно найти за такой короткий срок исполнителей и что он занят Есениным. Из всего этого я поняла, что Сергей вместе с отцом задумали снимать своего Пушкина после Есенина. Я просила Сергея не принимать поспешных решений без личного общения со мной. Он пообещал встретиться, но на встречу не пришел.

За мою долгую жизнь я не получала такой внушительный удар. Тем более что я продолжала любить Сережу как друга моего сына и тонкого актера. Я разболелась. Хорошо, что рядом была верная мне киногруппа. И мы решили продолжать, несмотря ни на что.

В роли Пушкина стал сниматься Игорь Днестрянский, для которого такой поворот был неожиданностью. Но работал он честно. Мы снимали масштабные сцены императорских балов, а на душе у всех было нехорошо, ведь сцену ухода из жизни, уже сыгранную Сергеем, планировалось оставить. Два и даже три Пушкина в сериале возможны, а в художественном фильме?..

Разрыв с Безруковым укрепила желтая пресса, не пощадив ни актера, ни меня, ни наш проект. В чем только ни обвиняли Сергея: «предал Учителя» и т. д. Я была в ужасе и пыталась доказать, что Безруков – не мой ученик, а Табакова. В каждой публикации я объясняла, что отказ Безрукова, конечно, удар, но я продолжаю ценить в нем прекрасного актера. Сергей в своих статьях писал, что он уважает меня как режиссера и просто не имеет возможности участвовать в проекте. Из-за Есенина…

Только к лету я отошла от всего этого кошмара и села за монтаж сцен, снятых на Мойке, 12.

Летом 2005 года наши отношения с Сергеем восстановились. Это произошло благодаря моему сыну, который очень переживал из-за нашего разрыва. Сергей приехал к Ване домой, там мы и встретились все вместе.

Еще одна душа страдала из-за всей этой истории – исполнительница роли Натальи Николаевны Пушкиной Анна Снаткина. Ей было трудно после сцен, сыгранных вместе с Безруковым на Мойке, 12 (смерть поэта), играть с кем-то другим.

Итак, мы встретились все вместе, посмотрели материал фильма, заново пережили трагические дни на Мойке, где жил, творил и умирал Александр Сергеевич. И стали работать над драматургией предстоящих съемок.

Забегая вперед, скажу, что все общие планы с Днестрянским в роли Пушкина сохранились в фильме. Их не пришлось переснимать. Так что он стал нашим спасителем – проект продолжал развиваться. К счастью, этой же весной мы получили известие, что и другой наш проект, которому мы отдали восемь лет жизни, «Одна любовь души моей», продолжится.

К удивлению представителей СМИ, Сергей Безруков появился на моем юбилейном творческом вечере с букетом цветов и поздравлениями. Инцидент был исчерпан; но мы бы еще долго «привыкали» друг к другу, если бы не кратковременные летние съемки.

И снова Мойка, 12

Счастливое лицо Галины Седовой – нашего консультанта, хранительницы квартиры Пушкиных на Мойке. Она более других переживала наш разрыв с Сергеем Безруковым и более других радовалась нашему воссоединению.

В Петербурге стояла страшная духота. Объем сцен, как всегда, велик, средств, как всегда, в обрез. В кабинете А.С. Пушкина сняли эмоциональную сцену, которую мы про себя называли «признание». Пушкин приносит Натали анонимные письма и просит ее прочесть. Только здесь Натали впервые понимает, в какие грязные сети ее заманили Геккерены: Дантес и его так называемый приемный отец. Натали признается мужу, что один раз ей пришлось быть с Дантесом наедине, но заманили ее обманом.

«Таша, у тебя что-нибудь было с ним?» – спрашивает Пушкин. «Нет», – едва произнесла Натали. «Клянись! – взрывается муж. – Перед Богом клянись!» – И опускает жену на колени перед иконой. Натали в слезах клянется в верности мужу. И тут же Пушкин обнимает и целует жену и спрашивает ее: «Ну почему, почему ты мне не говорила об этом?» «Я боялась, боялась твоего гнева…» «Я твой единственный защитник на этом свете…»

Сцена вызвала слезы даже на съемочной площадке, так точно и правильно ее играли актеры. Забегая вперед, скажу, что именно в этот момент зрительный зал замирает и ждет, ждет вместе с Пушкиным ответов его жены.

Работали буквально до ночи. После утомительных съемок Анна Снаткина спустилась вниз, чтобы переодеться, и неожиданно вернулась ко мне на второй этаж вся в слезах. Такой я ее еще не видела.

«Я спустилась вниз, в гардеробную, – рассказывала Анна, – там старинное зеркало, я случайно взглянула и… увидела в платье Натали не себя. И та, другая, мне улыбалась, а я нет… Это была не я…» Девушку била дрожь. Я попыталась ее успокоить, рассказывая, что с зеркалами все не просто, особенно со старинными. Но Анна долго не успокаивалась. Впрочем, это и понятно.

На следующий день снимали самую напряженную для Сергея Безрукова сцену. Пушкин пытается вернуть старшему Геккерену письмо Дантеса и выпаливает ему в лицо все, что накопилось. Действие должно было происходить в прихожей на лестнице. Включили осветительную аппаратуру, и температура в интерьере поднялась до пятидесяти градусов. Сергей сыграл первый дубль, и создалось ощущение, что стало еще жарче – с такой яростью кричал наш Пушкин на своего обидчика. По темпераменту и накалу эта сцена не имеет себе равных. После второго дубля я увидела, что Сережа на пределе: дрожат руки, побледнело лицо, он буквально пылает от жара, но более всего – от внутреннего напряжения. Я бросилась за водой, сама стала отпаивать его с ложки, взяла за руку, пульс – бешеный.

– Может быть, снято, Сережа? – спросила я Безрукова.

– Нужно посмотреть, как получилось, – ответил Сергей и буквально впился в экран.

То, что мы увидели, нас удовлетворило, но:

– Еще один дубль, – попросил Сергей, и я еще раз убедилась, что самоотдача Безрукова в роли беспрецедентна. Вспомнились строки Бориса Пастернака: «Не читки требует с актера, а полной гибели всерьез».

Мы сняли третий, самый насыщенный дубль. Но предстояло еще снять Геккерена. Исполнитель роли Геккерена, Сергей Ражук, стойко переносил жару и натиск Безрукова и отыграл так, как нам было нужно: сдержанную ярость пойманного на деле преступника. Безруков остался на площадке до конца, не передал свою роль дублеру, хотя снимался со спины, кадр был выстроен на Сергея Ражука.

Съемочный день переходил в ночь.

Когда мы с Машей Соловьевой вышли на улицу, то поняли, что не успеваем снять на натуре парк, и решили продолжить съемки прямо во дворике Пушкинского дома. Художники доставили какие-то немыслимые статуи, которые почему-то входили в кадр только белыми задницами и от которых мы в конце концов вынуждены были отказаться. Итак, то, что видели только участники съемок, выглядело следующим образом: темные кусты немногочисленных деревьев и яркое единственное пятно съемочной площадки, где император Николай Первый беседовал с Пушкиным. Я с тревогой смотрела на экран монитора и по сторонам. Надвигалась непогода, наконец хлынул дождь. Группа вместе с актерами забилась под козырек дома. А нам нужно было снимать сцену в карете. Интересно, что во время съемок этой же сцены с Днестрянским, заявочный общий план которой вошел в монтаж, на нас тоже обрушился ливень. И теперь, во время работы с Сергеем, было ощущение, что некий режиссер свыше нам создал те же условия – мы будто не уходили с площадки…

Появилась Натали в бальном розовом платье. После переговоров с операторской группой пришло единственное решение – перетащить карету и придвинуть ее к козырьку, где и разместилась Маша с камерой и небольшим операторским краном. Итак, во время съемок этого «тихого, радостного и счастливого дня в жизни Пушкиных» бушевала непогода, лил дождь и сверкала молния. Всего этого зритель не увидит. Искусство осветителей и верный глаз Маши Соловьевой устроили под крышей кареты нежный розовый закат. В картине мало светлых, радостных сцен. Эта – одна из немногих, когда супруги после разлуки упиваются друг другом, они счастливы и безмятежны.

– Царствуй, потому что ты молода! – закончил наш Пушкин и открыл шампанское. За бортами кареты хлестал дождь, но иллюзия кино пропустит к зрителям сияющие лица в теплых тонах заката.

Оставшееся шампанское тут же распили со всей киногруппой, поздравляя друг друга с завершением коротких, но таких напряженных съемок.

* * *

А девятого августа – долгожданный подарок. У Ивана и Юли родилась дочь Настенька. Я стала бабушкой, моя дочь Машенька – тетей, а моя мамочка – счастливой прабабушкой. Забегая вперед, скажу, что Настеньку воспитывают Юля, Ваня и Юлина бабушка Лидия Алексеевна. Юлины родители, проживающие в Екатеринбурге, приезжают, чтобы помочь, на месяц или два, ведь они еще работают. Ну а у меня с Настей обоюдная любовь. Вижу ее не так часто, как хотелось бы, но мы обожаем друг друга. Мы с Настей всегда что-нибудь делаем: лепим смешных животных из пластилина, читаем, гуляем или просто хохочем – и всегда довольны друг другом.

Итак, я дожила до великого звания бабушки. Ну что ж, это только украсило мои «Единственные дни».

Плотников, Сухоруков, Стычкин

Летом у меня на даче, работая вместе с сыном Иваном и Сергеем Безруковым над сценарным материалом, мы пришли к общему заключению – выстроить фильм как историческое расследование виновных в гибели поэта.

Одной из важнейших ключевых фигур становился Леонтий Васильевич Дубельт, правая рука шефа жандармов Бенкендорфа. Согласно истории, Николай I узнает о содержании пасквиля (порочившего имя Пушкина и объявлявшего его рогоносцем) уже после гибели поэта. Но в этом пасквиле (или серии безымянных писем, восемь—десять или больше, полученных также друзьями Пушкина) царь усматривает не только оскорбление семьи Пушкиных, но и нечто большее.

Так, чета Нарышкиных, упомянутых в письме, неизбежно воскрешала в памяти многолетнюю связь Александра I с женой Нарышкина, которому платилась своего рода дань – император благодетельствовал мужу-рогоносцу. Это знали все, и намек в подметном письме к Пушкину был не на отношения Дантеса и Натали, а на связь Натали с царем. Тем более что царь платил жалование поэту как историографу. Поняв всю подоплеку, Николай Павлович поручает Бенкендорфу найти пасквилянта. Дело о расследовании авторов анонимок поручают Дубельту. Такова вкратце концепция исторического расследования, предложенного нами в фильме.

На роль Дубельта был приглашен замечательный актер Борис Плотников. Ему было интересно играть этот многоплановый образ – человека, о котором он много читал и размышлял.

Летом 2005 года в «Артеке» я познакомилась с Виктором Сухоруковым. Мне очень понравилась его работа в «Бедном Павле», и я выразила надежду, что он примет участие в моем фильме. Суть беседы нашей свелась к следующему: «Я понимаю, что такому актеру нужно предлагать полномасштабные роли, но сейчас у меня есть только небольшая роль полковника Галахова, расследующего дуэль между Пушкиным и Дантесом…» В ответ услышала: «Но это же Пушкин!» Так в нашей команде, кроме Безрукова, Снаткиной, Плотникова и других замечательных актеров, появился Виктор Сухоруков. Он так потрясающе играл, что вынуждал меня снова и снова садиться за письменный стол и добавлять сцены. Так из малюсенькой роли выросла одна из главных – полковника Галахова, искренне стремившегося раскрыть преступление, откровенно ненавидевшего Дантеса и Геккерена, желавшего привести суд к наказанию виновных и угадавшего одним из первых трагический путь молодого Лермонтова.

В нашем фильме начал свое бескомпромиссное существование поручик Лермонтов в исполнении Евгения Стычкина. Помню, сижу я у телевизора и смотрю какой-то детектив, моя дочь Маша уже рассказывала мне, что появился интересный актер Евгений Стычкин. Я всматриваюсь в его лицо, потом беру кальку и прикладываю к телеэкрану – как раз был его крупный план. И быстро обвожу контуры его лица. Потом иду в свой кабинет, нахожу портрет Лермонтова и сравниваю. Большой лоб, круглое лицо, маленький нос. Опять бегу к телеэкрану и понимаю, что исполнитель роли Лермонтова найден.

Итак, к концу лета у меня на даче появились Виктор Сухоруков и Евгений Стычкин. Я дала посмотреть им трейлер фильма, то есть, говоря русским языком, небольшой монтажный фильм о фильме, смонтированный моим сыном Иваном, со всеми современными прибамбасами: саспенсом – когда нагнетается страх и волнение шумами, музыкой и монтажными переходами, экшеном – когда все бегают, прыгают и быстро перемещаются, но при этом главное – не утраченными фрагментами с игрой актеров.

После просмотра все дружно отметили игру Безрукова и тут же приступили к разбору своих ролей. И я почувствовала, что в лице Виктора Сухорукова и Евгения Стычкина я получила новый заряд творческой энергии.

На Елагином острове

Осенью к процессу съемок подключилась кинокомпания «Слово», возглавляемая Сергеем Георгиевичем Мелькумовым. В Петербурге нами стала заниматься группа с линейным продюсером Натальей Гориной. Впервые прозвучали слова: менеджер по производству, офис-менеджер. Наконец-то у меня появился профессиональный второй режиссер – Жанна Бойкова. Я бы не посмела обратиться к столь занятым и серьезным людям, если бы не Андрей Малюков. Посмотрев в очередной раз отснятые сцены, он сказал мне: «Ну вот, с этим материалом можно обратиться к самым серьезным людям в кинобизнесе. Поздравляю тебя, сестра, с этим этапом!»

Итак, осенью – сцены без Пушкина, под общим названием «Расследование дела о подметных письмах Пушкина и дуэльной истории».

Борис Плотников творил образ Дубельта, «царского служаки», «хитрой лисы» и «бывшего декабриста». Виктор Сухоруков в образе полковника Галахова вел расследование.

Несколько сцен снимали на Елагином острове. Когда мы с Машей Соловьевой подъехали к дворцу, где предстояло снимать интерьеры, то увидели несказанную красоту – золотая осень в этом году задержалась. Сразу пришло решение открыть двери дворца и снимать на натуре. Так образовалась сцена отъезда Натали с бала-маскарада, устроенного Екатериной Андреевной Карамзиной. Эта женщина была близким другом Пушкина и всей его семьи. Роль Карамзиной я оставила за собой и тем самым прибавила себе испытаний. Очень трудно играть и быть одновременно и организатором производства, и режиссером – всюду нужен глаз да глаз. Но очутиться по ту сторону камеры тоже полезно – ощутить внутренний нерв сцены, прожить ее духовно, тем более что образ жены великого историка мне близок.

Хочу сразу сказать добрые слова о своих актерах, игравших отрицательных персонажей. Сергей Ражук (Геккерен), умный тонкий актер и великолепный второй режиссер, помогавший мне в качестве ведущего группы «секонд юнит». Это английское понятие, раскрывающее смысл второй малой киногруппы, которая снимает необходимые детали, а иногда и небольшие сцены параллельно основной группе. Сергей Ражук не раз выручал нашу группу в качестве режиссера. Роман Романцов, исполнивший роль Дантеса, было совершенно очевидно, рос как актер от сцены к сцене. В интерьерах Елагинского дворца мы снимали сцену, когда Дантесу сообщают первое решение суда, приговорившего его к смертной казни. Молодой актер так напряженно и точно сыграл крупный план, что ему аплодировала группа, что бывает крайне редко.

В интерьерах дворца снимались и Анна Снаткина и Надежда Бахтина – две сестры Натали и Александрина. Каждая переживает смерть Пушкина. И в то же время обе поддерживают друг друга. Одной из наших задач было снять липкую паутину с образа Натальи Гончаровой-Пушкиной, оклеветанной и оболганной. Читая пушкинские письма к жене и письма Натали после его смерти, понимаешь, за что он любил свою Ташу. За ее сердце, преданность детям и любовь. Они оба, Пушкин и Натали, попали в сети гнусного заговора, потому что у Пушкина были враги. Враги высокопоставленные и, как бы сейчас выразились, коррумпированные. Враги, ненавидевшие в Пушкине его патриотизм и любовь к отечеству, боявшиеся влияния его ума на царя и страну в целом.

И они нашли уязвимое место – любовь Пушкина к Натали и детям. Именно сюда били его недруги, своими подметными письмами стараясь поссорить супругов. Оставшаяся молодой вдовой с четырьмя детишками на руках, Натали глубоко переживала смерть мужа. По свидетельству близких, сразу после смерти мужа Натали пять дней исповедовалась своему духовнику Боженову. Священник свидетельствовал: «Она чиста, как ангел, но всю жизнь будет себя обвинять». Свою вину молодая женщина переживала так сильно, что у нее были конвульсии от нервного потрясения. Именно это состояние должна была сыграть наша Анна. Натали спит, сон дает ей возможность забыться, но тем страшнее пробуждение: «Сашу убили, убили…» – повторяет Натали, ее ноги начинают биться о кровать. Ее сестра Александрина спешит на помощь: «Сейчас пройдет, пройдет, Таша». Роль у Надежды Бахтиной небольшая, но запоминающаяся. Мне было очень приятно работать с такими умными, душевно красивыми молодыми актрисами.

Еще одну актрису хотелось бы отметить особо – исполнительницу образа Екатерины Загряжской, мою дорогую мамочку Инну Макарову. Она готовилась к этой небольшой роли с упоением. Всё прочла в книгах о своей героине – любимой тетушке Натали, опекавшей молодую чету Пушкиных, и которую Александр Сергеевич любил и доверял ей. Именно ей Натали была обязана своими великолепными бальными платьями. Именно она остановила первый раз дуэль между Пушкиным и Дантесом. Все это выясняет Дубельт в исполнении Бориса Плотникова. Было очень интересно наблюдать, как работают в кадре два замечательных артиста – Макарова и Плотников, как отыгрывают любую деталь, как помогают друг другу. Записывая эти строки об Инне Владимировне, я прервалась в своих записях, чтобы посмотреть фильм моего брата Андрея Малюкова «Безответная любовь», где в главных ролях снимались Инна Макарова, Леонид Марков и Михай Волонтир. После просмотра мне позвонила дочь Маша: «Мамочка, какой прекрасный фильм, а наша Ая (так Ваня и Маша зовут Инну Владимировну) – великолепна. И, знаешь, я поняла, что главное семейное качество и твое, и Аи – это благородство в исполнении ролей».

Я очень рада, что моя дочь выделила главное в игре Инны Владимировны и что для нее, современной девушки, это имеет принципиальное значение. Сама же я благодарна моему брату Андрею Малюкову, который успел снять свою тетушку в замечательной бенефисной роли, в зените ее духовной и телесной красоты.

Зимняя натура

Зимой мы выехали с Марией Соловьевой на выбор натуры для завершающих съемок в Санкт-Петербурге. Действие должно было происходить у Медного Всадника, на Елагином острове, на набережной Мойки. Мы долго ездили, и в результате я сказала моему оператору:

– Знаешь, Маша, тебе не кажется, что весь этот удивительный город с дворцами и площадями – это всё наша съемочная площадка?

– Кажется, – улыбнулась Маша и добавила, – даже вот это чудесное вегетарианское кафе тоже наше…

Первой съемкой зимнего периода стала сцена Пушкина и Жуковского у Медного Всадника. Я очень волновалась за Марию, которая должна была снимать с операторского крана «Минск» с вылетом стрелы до 18 м в двадцатишестиградусный мороз. Но когда я пришла на площадку, то увидела не примерзшую к крану Машу, а связку проводов, которая тянулась к крану из железного домика, из которого Мария руководила съемочным процессом, сидя за компьютером. А на мониторе был кадр, о котором я могла только мечтать в своем первом фильме «Медный всадник», где снимался мой учитель С.А. Герасимов, а молодого Евгения играл Николай Бурляев. Тогда мы тоже использовали операторский кран, на котором «висел» оператор-постановщик, но так и не смогли «долететь» до лица Медного всадника, и камеру пришлось крутить вокруг гипсовой головы муляжа. А сейчас камера в буквальном смысле слова «летала» вокруг этого величественного монумента, снимая крупным планом монумент Петра I, и спускалась до суперкрупного плана лица Николая I, который в это время проезжал мимо в санях. Все это было снято одним планом, без монтажных склеек. Я даже заметила, что скульптор Э.М. Фальконе «подковал» коня Петра I – в кадре видны гвозди в подковах.

Испытание холодом претерпела вся наша киногруппа. На лицах осветителей появились шерстяные маски. На площадку прибыл генерал Донов. Именно по его команде останавливали на время два потока машин, идущих с Невского проспекта. Мы провели несколько репетиций, и у нашего Сергея Безрукова от холода стал буквально замерзать рот, ему было очень трудно говорить. И все-таки съемочный процесс продолжался. Я влетала в актерский гримваген, не снимая теплую куртку, чтобы репетировать с актерами не на морозе, и вновь выбегала на холод, на который, как говорится, «добрый хозяин собаку не выгонит». В результате, коснувшись под курткой шеи и плеча, обнаружила на себе тонкий слой льда. Ту т я поняла, что попала в беду. И действительно, из-за экстремального многодневного шестичасового пребывания на морозе и перенапряжения у меня произошло смещение позвонков, сдвинуло мне всю позвоночную часть, и потом меня мучили боли в течение месяца, но это будет впереди, а пока я наслаждалась игрой актеров Владимира Юматова в роли Жуковского и Сергея Безрукова в роли Пушкина. Незадолго до этих съемок приехала моя дочь Машенька со своими четырьмя сокурсниками, двумя девушками и двумя парнями. Эти студенты театрального вуза мне очень и очень помогли. Они брались за любую работу и золотом рассыпались по всем зимним съемкам, участвовали в массовке и групповке, были уличными прохожими и крестьянами и вместе со всей съемочной группой мерзли на съемочной площадке.

Дуэль

Центральную сцену дуэли Пушкина с Дантесом было решено снимать в парке на Елагином острове. Маша Бурляева и ее сокурсники превратились в крестьянских парней и девушек, разыгрывая встречу на реке. Снежки, веселый смех должны были стать контрапунктом состояния Пушкина на дуэли. Когда Сережа Безруков приехал на площадку, я ему напомнила, что четыре года назад, когда мы снимали сцену дуэли для телефильма «Одна любовь души моей», был один оператор, одна видеокамера и одни сани, которые и доставили поочередно всех нас в Ново-Дарьинский лес. А сегодня мы с Сергеем насчитали двадцать машин, окружающих плотным кольцом пространство киносъемочной площадки. И ни одной лишней. Этого требует современный кинопроцесс. «Лихтваген» и «тонваген», машина с операторским краном, повозка с каретой и лошадьми, машина с пиротехникой, не говоря уже о киноавтобусах для грима и актеров, дополнительный операторский свет и т. д. В Петербурге продолжал свирепствовать мороз, 25–27 градусов ниже нуля. Для других регионов вроде бы не так много или даже нормально, но при большой влажности города на Неве… Сергею Безрукову, Владимиру Ильину (Данзас) и Роману Романцову было непросто.

Лютый холод усугублял сложность сцен. Снимали сразу двумя камерами. Пиротехник готовил Сергея и Романа к пулевым ранениям. Капсулы с кровью вшиваются в костюм и при определенной команде компьютерного устройства разрывают ткань и выливаются. Я не люблю снимать кровавые сцены, но кадр ранения Пушкина получился, на мой взгляд, исторически точным. Камера Маши Соловьевой буквально летала между Пушкиным и Дантесом. Сумерки наступали стремительно. Съемочный день зимой очень короткий. Благодаря операторской группе и новейшей технике удалось осветить часть леса и снять отъезд раненых на дуэли Пушкина и Дантеса. На мой взгляд, воссоздание дуэли Пушкина и Дантеса в мельчайших подробностях (в сценарии я использовала воспоминания секунданта Пушкина – Данзаса) было одной из главных задач фильма. И к этим съемкам вся наша киногруппа отнеслась с особым вниманием. Самым трагическим моментом в дуэли был тот, когда Дантес, не доходя до барьера, выстрелил в Пушкина. Безруков прекрасно сыграл мучительную боль и в то же время – желание продолжить поединок. Он приказывает Дантесу встать к барьеру и требует подать другой пистолет. Так оно и было. Данзас кинулся к Пушкину, подав ему другой заряженный пистолет, потому что от падения Пушкина первый пистолет тоже упал и забился снегом. Эти секунды, когда Пушкин, опираясь одной рукой на окровавленный снег, другой целится в Дантеса, всегда собирают внимание зрительного зала. Выстрел. Дантес ранен в руку. Узнав об этом, Пушкин говорит: «Странно, мне казалось, я хотел его смерти, теперь вижу, что нет». Смертельно раненный Пушкин отказывается убить своего врага. Второй раз он повторит эти слова перед смертью. На предложение Данзаса отомстить Дантесу он скажет: «Нет, нет, мир, хочу умереть по-христиански».

Волонтеры спасают

Еще до выезда в Петербург я понимала, как мало у нас средств на съемку. А о том, чтобы оплатить и одеть массовку, не было и речи. Но снимать было необходимо. Исторический факт: царедворцы, боясь возмущений, следили вместе с Бенкендорфом, чтобы отпевание Пушкина прошло скромно в Конюшенной церкви, куда могли попасть только избранные гости. Но народная толпа все же встретилась с гробом любимого поэта после отпевания. Эта сцена почитания Пушкина, последняя дань любимому поэту, была необходима фильму. Мне пришло в голову только одно: через петербуржское отделение телевидения в прямом эфире обратиться к жителям города, пригласив волонтеров бесплатно участвовать в съемках. Я также объяснила, что костюмов тоже нет, и что нужно женщинам приходить в платках, а мужчинам – в тулупах. Кроме волонтеров, в съемках приняли участие около двухсот молодых курсантов военного училища. В день съемок на набережной Мойки собралось около тысячи человек. Моей благодарностью этим людям, выстоявшим шестичасовую съемку в лютый мороз, были маленькие записки, подписанные лично мною – приглашения на премьеру фильма. Первыми зрителями, увидевшими картину «Пушкин. Последняя дуэль» в Петербурге в кинотеатре «Аврора», стали именно они, участники массовых сцен.

Вместе с художниками по костюмам и гримерами я показывала женщинам, как нужно поднимать воротник зимних пальто и повязываться платками, чтобы это хотя бы отдаленно напоминало XIX век. Но, конечно, эмоциональную нагрузку взяли на себя наши актеры – Анна Снаткина, Владимир Юматов, Юрий Траугот (исполнивший роль Вяземского) и, конечно, пятеро моих молодых актеров из ГИТИСа, которые шли в первых рядах, плакали и стали сердцем сцены. Наши добровольцы, которым пришлось касаться гроба Пушкина, были сосредоточены и эмоциональны, своим искренним желанием соответствуя великому мгновению. Чтобы помочь им добиться нужного состояния, из репродуктора лилась бессмертная музыка Свиридова. Несмотря на холод, никто не покинул киноплощадку.

А в середине дня неожиданно приехал режиссер Александр Сокуров. До этого я даже не была с ним лично знакома, но, конечно, видела его фильмы. Сокуров увидел мое выступление по телевидению и пришел поддержать, зная, как сложно снимать массовые сцены. Он принес термос с горячим чаем. Я сделала небольшой перерыв, познакомив Снаткину с необыкновенным художником. И после перерыва Сокуров не ушел, пока не убедился, что съемочный процесс выстраивается. Конечно, его появление на киноплощадке прибавило сил. Мы опять вышли в ночь. Зажглись факелы, и из Пушкинского дома появился гроб, который несли немногочисленные друзья Пушкина в сопровождении жандармов. Неожиданно одна из лошадей с жандармом поскользнулась и упала. Но, к счастью, никто не пострадал. Уже позже, оценивая в монтаже кадры, снятые в этот день, я поняла, что нам удалось прорваться в прошлое и в «дыму столетий» разглядеть прощание народа с гением. Знаю, что эти кадры вызывают наиболее сильное впечатление, и неудивительно: каждому через экран дано еще раз проститься с Пушкиным…

«На Мойку к Пушкину»

«Сотни петербуржцев пришли к дому, в котором умер Пушкин, чтобы принять участие в съемках фильма о гибели поэта.

Для съемок в кино я обзавелась большим пушистым платком. Примерно такие носили в XIX веке люди среднего сословия. А вот о валенках не подумала и явилась на съемочную площадку в привычных для моды XXI века остроносых сапожках на каблуке. За что и поплатилась: в двадцатиградусный мороз ноги мои уже через десять минут совершенно окоченели. Пришлось прятаться в открытом специально для этого фойе служебного помещения Музея-квартиры А.С. Пушкина на Мойке, 12.

Когда в городе узнали о том, что бюджет фильма ограничен, средств на массовку нет, люди живо откликнулись на приглашение.

К девяти утра, как и было велено, я вошла во внутренний дворик Пушкинского музея. В полной уверенности, что буду если не самая первая, то наверняка одной из немногих. А увидела почти целиком заполненный людьми двор. Больше всего было женщин – молодых и среднего, а также пожилого возраста. Приплясывая на месте, чтобы не замерзнуть, поглядывая в ту сторону, где уже вовсю суетились осветители, они тихонько обсуждали между собой события… января 1837 года.

– Жалко Пушкина, умер таким молодым, сколько бы еще мог написать! – говорила своей подружке 18-летняя Елизавета Ронгинская, студентка филфака Петербургского государственного университета. Александр Сергеевич, по ее признанию, ее любимый поэт. Прочитала про него все, что издано. И многое им написанное знает наизусть. – Я когда узнала, что все желающие могут принять участие в съемках, сразу решила, что приду, никакие морозы не остановят!

Наталья Бондарчук в короткие минуты отдыха охотно общалась с людьми. Киносъемочный процесс трудоемок. Часами приходится ждать “нужного момента”, репетировать, переснимать. А тем более на этот раз бесплатно для массовки. Меня поразил пожилой мужчина со щетиной недельной небритости. Он долго молча стоял у предназначенного для выноса пушкинского гроба, печально склонив голову на грудь. Я выбрала момент, подошла к нему, познакомились. Анатолий Александрович Степанычев, пенсионер, пришел сюда еще затемно, так хотел участвовать в съемках. Бороду отращивал специально к этому дню. И так понравился режиссеру, что решено было выдать ему костюм ямщика. Обязательно, сказали, попадет в кадр. Вот Анатолий Александрович и настраивался, стоя около гроба и вспоминая все, что знал о гибели поэта.

Встретилась мне здесь и “настоящая Пушкина” – симпатичная женщина средних лет, менеджер строительной фирмы Ольга Пушкина. Говорит, ее дед Александр Александрович был дальним родственником Александра Сергеевича. Собирается, выйдя на пенсию, заняться изучением своей родословной.

Время от времени нам предлагают “зайти в автобус, попить горячего чая”. Но люди не хотят покидать съемочную площадку. Они замерзли, наверняка уже и голодны, но знают, что перерыв, скорей всего, короток. Вот-вот вновь потребуются в кадре их оплакивающие Пушкина глаза. Они не про чай думают. Они о поэте скорбят.

Вот отснят кадр с Сергеем Никоненко, играющим верного дядьку поэта. “Нету больше барина”, – сообщает Никоненко притихшей у дома на Мойке толпе. Произносит свою короткую фразу актер тихо. Но мне почему-то кажется, что она звучит очень громко и долго. Будто колокол ударил набат, и продолжительным эхом несет ветер этот звук к покрытой льдом седой Неве»

Интересны, на мой взгляд, живые портреты участников массовки, записанные корреспондентом Людмилой Безруковой и опубликованные в газете «Труд». Мне они очень дороги, так как в них показано внутреннее состояние обычных людей, участвовать в таких необходимых фильму сценах.

Монтажно-тонировочный период

Весной 2006 года мы вступили в монтажно-тонировочный период. Признаюсь, что я смогла буквально вскочить на подножку последнего вагона уходящего поезда. Дело в том, что в кинопроизводстве за последнее время произошли очень серьезные изменения: внедрение новейшей техники, например, компьютерной графики, – и все это повлияло на сам киноязык. Американские боевики, «фильмы ужасов» и фильмы в стиле экшен на нем и базировались. Для того чтобы принять все новшества непредвзято и перенести их в свою работу, нужно было преодолеть определенный психологический барьер. И тут мне очень помогли мои дети. А также то, что я всегда страстно любила все новое.

Иван и Маша – молодые творческие личности, страстно интересовались современным кинематографом и стали буквально подсовывать мне современные фильмы. Почти всегда извиняясь за «идейное содержание», они настаивали, чтобы я внимательно рассмотрела тот или другой монтажный переход, драматическую связку, игру любимых актеров. Поэтому все монтажные переходы вместе с режиссером по монтажу Александром Хачко мы обсуждали коллегиально. Очень много в этот процесс привнес и Сергей Безруков. Его и Ванин креатив были очень полезен фильму. Ну, а когда дело дошло до музыки, молодой композитор Иван Бурляев получил аплодисменты мосфильмовского оркестра и самого дирижера Сергея Скрипки. Наблюдать за Иваном в момент записи его музыки с оркестром было очень интересно. Завершился этот этап работой со специалистом по dolby-stereo звуку.

Впервые мы с Иваном услышали по-настоящему объемный звук, просматривая наш фильм на большом экране.

Когда я впервые услышала так называемое сведение звука, музыки и шумов, которым руководил Иван, я буквально накинулась на него со словами:

– Ты что сделал?! Это же невозможно слушать, всё грохочет, слов не разобрать…

– Успокойся, мама, – со знанием дела говорил Иван. – Всё будет в окончательном виде корректнее даже для тебя… И таких, как ты…

«Таких, как я» – это все старшее поколение. Мы так и не привыкли к современному грохочущему «саунд-дизайну», по-русски – звуковому оформлению. Но ведь и это также новая и неотъемлемая часть современного кинематографического процесса. Кстати, выпущен отдельный диск с музыкой Ивана: «Пушкин. Последняя дуэль».

Пушкинский фестиваль в Америке

На завершающем этапе к нам в гости приехал очень интересный человек – Александр Александрович Яхонтов. Он оказался дальним родственником Пушкина и живет в Америке. Посмотрев фильм «Последняя дуэль» и несколько серий фильма «Одна любовь души моей», он пригласил меня и Игоря Днестрянского в США на фестиваль, посвященный Пушкину. Так, в октябре 2006 года мы с Игорем оказались в Калифорнии.

Сидя в машине с Яхонтовым, я обмолвилась, что слышала о прямом потомке Пушкина, проживающем в Бельгии. «Вы увидите его через несколько минут», – улыбнулся он (потом мы узнали, что он его троюродный брат). И действительно, когда мы прибыли в дом к Яхонтову, а это был дивный калифорнийский теплый вечер, нас поджидала пара среднего возраста. Когда мы познакомились, выяснилось, что Александр Александрович Пушкин и его супруга Мария Дурново-Пушкина оба являются прямыми потомками Пушкина и происходят от Сашки Рыжего – так в детстве называл любимого сына Александр Сергеевич. Оба Пушкины являются последними прямыми потомками рода Пушкина на земле.

Фестиваль был скромным, но очень красивым. Проходил он с 5 по 8 октября в Karl Anatol Center университета штата Калифорния, расположенном в Лонг-Бич (California State University Long Beach). Вдохновителями и организаторами этого события были Александр Яхонтов (президент Общества русско-сербской дружбы в Америке) и профессор университета Харольд Шефски.

Нас с Игорем поселили в частном доме у добродушной Мэрилин. Ее квартиру украшают картины индейской художницы и вещи индейцев. И это не случайно. Ее род ведет к индейцам, и Мэрилин обоснованно этим гордится. Принадлежность к индейским корням проявляется в жизненной стойкости и независимости взглядов. Игорю показали кабинет одного профессора калифорнийского университета с индейским происхождением, который не без иронии поместил на двери надпись: «Мы боремся с терроризмом с 1492 года». То есть со времени визита Колумба…

Узнав, что мы в Америке, примчался из штата Юта Дэвид Нельсон вместе со своей женой Эмили, преодолев на машине более тысячи километров. Благодаря моему американскому сыну, как я привыкла называть Дэвида с тех пор, как он обучал мою дочь Машу английскому языку, мы смогли увидеть океан и даже искупаться в нем. А на следующий день посетили Лос-Анджелес, прошлись по звездной дорожке и увидели здание, где проходит самый престижный в мире кинофорум.

Фестиваль был задуман Александром Яхонтовым как действо с живым участием образа Пушкина. Поэтому он очень обрадовался, когда понял, что можно пригласить Игоря Днестрянского и соответствующим образом выстроить программу. Появление Игоря в костюме Пушкина было встречено овациями. На протяжении всего фестиваля звучала фортепианная музыка XIX века, романсы на стихи Пушкина, а Игорь читал стихи. Читал на русском, но когда выяснилось, что в зале есть профессора калифорнийского университета, приехавшие из Болгарии, прочел одно стихотворение Пушкина на болгарском. Он был к этому готов, поскольку готовил это для фестиваля в г. Каварна, где мы были с театром «Бэмби».

Но конечно, главным событием этих дней стал показ нашего нового фильма «Пушкин. Последняя дуэль». Правда, пока с DVD-диска, но с английскими субтитрами. Зал на четыреста человек был полон. Когда пошли титры, зал встал и аплодировал стоя. Первым ко мне подошел – а скорее подбежал – Александр Александрович Пушкин. В глазах его были слезы: «Я благодарю вас за этот прекрасный фильм», – сказал Александр Александрович и обнял меня.

Позже в каминной Центра состоялась импровизированная пресс-конференция участников просмотра.

«Фильм Бондарчук рисует личность Пушкина и его общество с тонкостью акварелиста и точностью документалиста, – высказала свое мнение скульптор Ника Щербакова. – Вы создали памятник Пушкину лучше, чем Опекушин, потому что в вашем фильме он живой… Я нахожу очень удачным использование в вашем фильме следствия по делу о дуэли. Такой “детективный ход” дал нам возможность увидеть, что и как вело поэта к гибели».

«…Я пережил потрясение от первого шага к познанию Пушкина через ваш фильм», – признался муж Ники американец Райли Смит.

«Я полностью разделяю вашу концепцию фильма, – сказал Александр Александрович Пушкин, – она соответствует даже тем рассказам бабушек и дедушек нашего рода Пушкиных, которые мы от них слышали. Мы с моей женой Марией мечтаем пригласить вас и вашу группу в Бельгию и будем всеми силами способствовать этому».

«Я смотрел фильм еще в Москве, – рассказывал Александр Яхонтов, – он мне очень близок по духу. Здесь в Америке я посмотрел его во второй раз, и он мне стал еще понятнее и роднее. Этот фильм нужно смотреть несколько раз».

На следующий день мы показали фрагменты фильма «Одна любовь души моей», которые тоже были встречены с огромным интересом. Среди зрителей были – профессора университета, студенты, библиотекари, интеллигенция, интересующаяся русской культурой.

Во время торжественного обеда профессора американцы весьма преклонного возраста говорили о том, что еще во времена холодной войны они призывали изучать русский язык и культуру, говорили о необходимости дружбы с нашей страной, но тогда они встречали лишь недоумение и непонимание. И вот теперь – в голосе их звучала радость – они дожили до нашего времени, до премьеры «Пушкина» в Соединенных Штатах.

Как я стала дистрибьютором

Вернувшись в Москву, я поняла, что обещанная дистрибьюция нашей картины под угрозой. Я воочию убедилась, что такая картина прокатчикам не нужна в принципе. Не буду называть имен, но представитель одной крупной прокатной фирмы мне объясняла: «Вы сняли хороший фильм, но посмотрите на этих ваших потенциальных зрителей» (в этот момент мы находились в одном из крупнейших московских кинотеатров). Те, на кого указала прокатчица, были бойкой молодежной тусовкой, которые пили литрами кока-колу и пиво, поглощали попкорн. «Этому зрителю ваш фильм не нужен. Я сама отбираю для них фильмы, в основном американские и низкопробные. Меня с души воротит, но беру. Потому что вот за это всё, – обвела она руками огромный кинотеатр, – нужно платить, а зритель – в основном молодежь». Я не нашлась что ответить, но сегодня, объездив тридцать российских городов, могу с уверенностью сказать, что у Пушкина есть свой зритель и среди молодежи. Но тогда, в 2006 году, я понимала, что если я лично не возьмусь за прокат фильма, его просто не будет. Так к моим кинопрофессиям: актриса, режиссер, сценарист, продюсер – вынужденно прибавилась новая – дистрибьютор. Я начала с азбуки: узнала, что такое «борды» – большие рекламные щиты, «флаеры» (маленькие листовки, которые бесплатно раздают в кинотеатрах). Также узнала, что в метрополитене нельзя разместить рекламу Пушкина с дуэльным пистолетом, так как это будет считаться пропагандой огнестрельного оружия. А вот плакат Джеймса Бонда с суперсовременным оружием можно! Почему? Только потому, что фильм о Джеймсе Бонде – коммерческий, а наш – нет.

Лучше всего прокат фильма прошел в Беларуси, потому что там нет или почти нет коммерческих кинотеатров. Есть государственные, хорошо отремонтированные, с dolby-звуком. И там на «Пушкина» выстраивались очереди.

Но до этого был фестиваль «Листопад»…

«Листопад»

18 ноября 2006 года, в 17 часов, на церемонии открытия XIII Минского международного кинофестиваля «Листопад» был показан наш фильм «Пушкин. Последняя дуэль». Его посмотрело одновременно пять тысяч человек. Кроме меня на фестиваль были приглашены Виктор Сухоруков, Анна Снаткина и Иван Бурляев. К моему и Ваниному сожалению, в огромном зале Дворца Республики не было dolby-системы, и звук был неполный. В большом зале физически ощутимы все реакции зрителей. Мы сидели вместе с Анной Снаткиной и, взявшись за руки, переживали. При первых аплодисментах мы попытались уйти, но нас буквально окружили люди со своими эмоциями и добрыми словами, особенно запомнились поздравления наших любимых актеров: Гостюхина, Пороховщикова… Со слезами на глазах наши дорогие мастера делились своими впечатлениями, говорили много теплых слов Анне Снаткиной, Виктору Сухорукову и заочно Сергею Безрукову.

Главная премьера в кинотеатре «Пушкинский»

Первого декабря состоялась мировая премьера нашего фильма в кинотеатре «Пушкинский». Пожалуй, этот показ стал главным событием последних лет и моей мечтой. Увидеть огромный плакат, растянутый во всю длину любимого кинотеатра с названием фильма «Пушкин. Последняя дуэль», постоять рядом с великолепным памятником Пушкину и вновь перенести взор на кинотеатр, носящий его имя, дорогого стоит.

Этот вечер мы с Ваней Бурляевым начали с того, что возложили цветы к памятнику Александру Сергеевичу Пушкину.

Двухтысячный зал был полон до отказа. Анна Снаткина, Евгений Стычкин, Инна Макарова и даже Маша Бурляева давали интервью. Сергей Безруков ответил только на вопросы телеканала «Россия» и убежал на поезд.

Начался просмотр. На огромном экране шел наш Пушкин. А я буквально ощутила дыхание двухтысячного зала, его напряжение. Да, были аплодисменты в конце фильма, даже крики «браво», но не это главное… Главное – это дыхание зрительного зала, напряженного и сострадательного… Именно ради этих мгновений мы живем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.