Глава 15 Учеба в академии. Проба сил на работе в Генеральном штабе

Глава 15

Учеба в академии. Проба сил на работе в Генеральном штабе

После завершения боевых действий в Европе и Азии советские люди приступили к решению новых задач — в короткие сроки ликвидировать последствия войны, восстановить народное хозяйство. Для этого требовались не только материальные средства, но и люди. В соответствии с законом, принятым на XII сессии Верховного Совета СССР 23 июня 1945 года, началась демобилизация личного состава армии и флота. Но правительства США и Англии сразу же после окончания войны встали на путь срыва решений Потсдамской конференции и создания агрессивных военных блоков, направленных против СССР. В сложной послевоенной международной обстановке Советский Союз вынужден был принять меры к тому, чтобы укрепить Вооруженные Силы, которые смогли бы дать отпор любому агрессору.

В нашем Приморском военном округе также шло расформирование соединений и частей, реорганизация остававшихся войск. 105-я стрелковая дивизия, в которой мы служили с Никитиным, была расформирована осенью 1945 года, а 9-я пулеметно-артиллерийская дивизия, куда мы приехали служить, формировалась вновь на базе бывшего укрепленного района.

По линии кадровых органов была создана комиссия, которая разбиралась с офицерским составом. С каждым офицером, независимо от занимаемой должности, беседовали и определяли, увольнять его в запас или оставлять служить в армии. Говорили, что даже был перечень специальностей, по которому в первую очередь увольняли офицеров для их последующего использования в народном хозяйстве, что якобы были указания и другого рода, по которым таких, как я, имевших среднее образование и опыт войны, но не имевших гражданской специальности, должны были оставлять в Вооруженных Силах, имея в виду и возраст, и перспективу в службе. Наверное, кадровики руководствовались этими положениями в определении дальнейшей судьбы офицерского состава. Нас с капитаном Никитиным оставили служить в армии. А раз оставили служить, то необходимо было иметь специальное военное образование. При получении дивизией уже первой разнарядки по отбору кандидатов в военные академии, я попал в список. Летом 1947 года, сдав предварительные пробные экзамены в объеме академической программы и набрав проходной балл, я был рекомендован экзаменационной комиссией к сдаче экзаменов в Москве для поступления в Военную академию им. М.В. Фрунзе. К экзаменам готовился добросовестно, нужно было восстанавливать утраченные за время войны знания за среднюю школу и готовиться по военным дисциплинам: тактике, вооружению и принципам его боевого применения.

Необходимость обучения в военной академии была важна тем, что на основе обобщения опыта войны менялась организационная структура войск. В армию стали поступать новые образцы стрелкового автоматического оружия, более совершенные танки, орудия, минометы, ракеты, в том числе зенитные управляемые. Удельный вес бронетанковых войск и авиации повысился по сравнению с 1945 годом более чем в три раза. Происходила замена поршневой авиации реактивной. Формировались новые вертолетные подразделения. В управление войсками, разведывательными частями широко внедрялись новые радио- и радиотехнические средства. Все это необходимо было изучать, осмысливать и готовить себя для работы в войсках в новых условиях, обогащать свой боевой опыт фундаментальными теоретическими знаниями. Большинство офицеров стремилось попасть именно в академию М.В. Фрунзе, дававшую фундаментальные знания по общевойсковым дисциплинам. В академию принимались офицеры не старше 32 лет, имевшие законченное среднее общее и военное образование, со стажем работы не менее трех лет в должности не ниже командира роты.

Все мы держали конкурсные вступительные экзамены по тактике, боевой технике, военной топографии, русскому языку и литературе, истории СССР, географии и иностранному языку. Кроме того, в округе при отборе кандидатов офицеры сдавали экзамен по математике и физике.

Экзамены в академию я сдал с высоким проходным баллом и был зачислен слушателем на разведывательный факультет.

Большинство слушателей нашего набора были старшими офицерами, а также участниками войны. Нас, офицеров-участников войны, не успевших еще как следует пожить и поработать в условиях мирного времени, академия поразила порядком, чистотой в аудиториях для лекций, учебных классах, методических кабинетах. Хорошо было налажено обслуживание слушателей в библиотеках, лабораториях, методических кабинетах, поликлинике, столовой и буфетах.

В планировании и организации учебного процесса прослеживались четкость, военная дисциплина, тактичность и уважительное отношение профессорско-преподавательского состава к слушателям, хотя все мы были значительно моложе своих преподавателей и в более низких воинских званиях. После войны и непродолжительной послевоенной службы академия стала знаменательным поворотом в моей судьбе. Все в академии было направлено на обеспечение учебного процесса. На нашем разведывательном первом курсе учились замечательные офицеры-разведчики, занимавшие уже солидные должности по службе. Начальниками разведки дивизии были подполковники Трошин Ю.В., Кушнарев А.У., Маньков В.И., вместе с нами учились Герои Советского Союза Безукладников В.Н., Олипир А.П., Лоза Д.Ф., разведчик-артиллерист Паненко К.А.; авиаторы, инженеры и офицеры других военных специальностей. Самыми младшими по званию на курсе были: летчик ст. лейтенант Зорин и танкист, мой друг — лейтенант Фролов. Только один офицер нашего курса не был участником войны. Иногда случалось такое: при построении начальник курса делал ему замечание: «Вы, почему без орденских планок?». Офицер краснел и тихо отвечал: «Я пока не заслужил никакой награды». Но начальник курса генерал Дягилев был человеком забывчивым, и этот вопрос повторялся неоднократно. Мы все с сочувствием относились к этому офицеру.

С первых же дней началась интенсивная учеба. Читались лекции, проводи, лись групповые упражнения на картах и местности, изучались новая техника и вооружение, принципы их боевого применения.

Основные задачи по подготовке слушателей академии были определены в приказе Министра Вооруженных Сил СССР И.Сталина от 11 июля 1946 года, согласно которому нас должны были готовить как общевойсковых офицеров с высшим военным образованием, в совершенстве знавших организацию и ведение боя полком и дивизией, боевые и технические возможности специальных родов войск. Кроме того, мы были обязаны знать основы организации и ведение боя стрелковым корпусом, понимать сущность армейской операции, глубоко изучить основные операции Великой Отечественной войны и этапы развития военного искусства, тактику, организацию и новую технику армий ведущих капиталистических государств.

В программу разведывательного факультета для дополнительного изучения включили вопросы основ организации и ведения разведки в бою в звене — полк, дивизия, корпус, а также ознакомления с организацией разведки в армии.

Лекции читались высококвалифицированными генералами и офицерами, занятия в группах вели закрепленные преподаватели тактики и разведывательной подготовки.

С большим интересом мы слушали лекции по тактике генерал-майора А.А. Яманова, по тактике действий инженерных войск генерал-полковника К.С. Назарова, по истории военного искусства профессора полковника Д.А. Разина, генерал-лейтенанта Н.Г. Корсуна, по разведывательной подготовке генерал-лейтенанта Онянова и других преподавателей. Доходчиво и интересно проводил занятия по тактике Ю.М. Шталь. Слушатели любили его манеру изложения материала, умение заинтересовать при решении тактических задач.

С благодарностью вспоминаю руководителя нашей группы на первом курсе полковника М.М. Шмелева. Кроме знаний по разведывательной подготовке, он научил нас, как правильно и рационально расположить все нужное на рабочем столе — карту, курвиметр, циркуль, командирскую линейку, карандаш, ручки, резинки и пр. Оказывается, и такие простые вещи имеют значение для военного человека. Ничто постороннее не должно отвлекать от решения конкретной задачи.

При решении разведывательных задач всегда много споров вызывали поиск рационального использования разведывательных сил и средств и правильная постановка задачи. Мы внимательно прислушивались к тем, кто практически на фронте решал подобные вопросы — В.В. Трошину, А.У. Кушнареву, В.И. Манькову, СИ. Прокопцу. Они рассказывали нам, каким образом выполнялись труднейшие задания по разведке на фронте, приводя в качестве довода конкретные ситуации и примеры из боевой жизни.

Особо отмечу практическую направленность занятий на местности по военной топографии. Все мы, разбившись на пары, по заданию преподавателей в течение нескольких дней осуществляли полуинструментальную съемку указанного участка местности и составляли топографическую карту заданного района. Это был кропотливый, но очень важный труд. Всем нам пришлось испытать на себе, как составляется карта, как наносятся на нее данные рельефа местности и отдельные объекты, и только после этого становилось понятным, как ее нужно читать. Эти занятия вспоминались на всем протяжении дальнейшей службы, как только приходилось брать карту в руки.

Большинство из нас только в академии получили первые свои знания по боевому применению артиллерии, средств ПВО, авиации, бронетанковых и механизированных войск, по тактике действий инженерных войск, а главное — по принципам использования в бою разведывательных подразделений и техники. В то время уже начали появляться более совершенные, по сравнению с военным периодом, средства радио- и радиотехнической разведки. Многие офицеры нашего разведывательного курса после окончания академии пошли служить в подразделения и части радио- и радиотехнической разведки, ПВО (Гончар, Лашов, Гальчиков, Акимов и др.).

Учебный день был предельно насыщен. Большая часть материала была грифованной, поэтому мы весь день проводили в академии, возвращаясь домой поздно вечером.

Прямо противоположно четкому учебному процессу во всех академиях, особенно в нашей, шли дела с обеспечением слушателей жильем. С нашего курса общежитие было предоставлено всего 3–4 слушателям. Остальные офицеры снимали частные углы, комнаты у москвичей. Мы с Гришей Фроловым за время учебы сменили две квартиры. Особенно в тяжелом положении оказывались семейные офицеры, так как москвичи сдавали жилплощадь семейным с большой неохотой. Питались мы все дни, кроме воскресенья, в академической столовой.

Попав в Москву, мы, конечно, стремились культурно проводить свободное воскресное время. Вместе с партизанским начальником штаба Г.Н. Севостьяновым, который в то время учился в дипломатической школе, мы прослушали все оперы из репертуара Большого театра, посмотрели все постановки театра оперетты, неоднократно посещали Малый театр, музеи, выставки. А с товарищами по академии я часто ходил на футбол. В то время команда ЦСКА задавала тон в футболе, и все мы были ее болельщиками.

Вручением дипломов в торжественной обстановке, фотографированием на память закончилась учеба в академии, запомнившись на всю жизнь. Офицеры получили назначения и разъехались в войска. Пяти выпускникам академии с нашего курса в последующем были присвоены генеральские воинские звания: Иванову, Маленцову, Соловьеву, Голицыну, а Карасеву было присвоено звание «генерал-лейтенант».

Комиссией Главного разведуправления Генерального штаба с нашего курса было отобрано несколько человек для продолжения учебы в течение года на Высших академических курсах. В этой группе оказался и я.

Годичная программа курсов предусматривала, главным образом, специальную разведывательную подготовку, углубленное изучение иностранного языка. Много проводилось практических занятий на местности, в городе, на картах. Совершенствовались навыки по ориентированию, нанесению выявленных объектов «противника» на карту, определению их координат, составлению кратких разведывательных донесений для передач по радио и по почте. Обучили нас и фотографированию.

На одном из практических занятий по десантированию груза в тыл «противника» присутствовали офицеры ГРУ ГШ полковник Банов Иван Николаевич и майор Мыльников Григорий Сергеевич. Они коротко побеседовали со мной и предложили работать после окончания курсов в ГРУ ГШ в их коллективе. Я дал согласие. В декабре 1951 года я был назначен офицером специального направления Главного разведуправления Генерального штаба. Назначение в Генеральный штаб в звании майора было для меня неожиданным, но лестным. В войсках в это время формировались специальные подразделения, предназначавшиеся для ведения разведки в тылу противника на случай войны. Для руководства этими подразделениями в ГРУ ГШ создавалось специальное направление, которое укомплектовывалось офицерами, имеющими практический опыт действий в тылу противника. В специальном направлении работали такие офицеры, как Герой Советского Союза полковник Банов Иван Николаевич, действовавший во время войны в тылу немцев под руководством прославленного разведчика Линькова, а затем сам возглавивший разведывательный отряд, выросший до бригады. И.Н. Банов написал книгу «Данные достоверны» о действиях разведки в тылу гитлеровских оккупантов. Работал с нами Мыльников Григорий Сергеевич, имевший огромный опыт диверсионной деятельности в тылу врага, лично пустивший под откос несколько вражеских эшелонов. Он действовал в соединении Федорова, а в конце войны — в Чехословакии. Иван Федорович Демский выбрасывался в тыл противника в район Минска для ведения разведки и срыва переброски войск гитлеровцев. Побажеев Федор Федорович и Румянцев Евгений Иванович имели также некоторый опыт работы в тылу немецких войск. Возглавлял наше направление полковник Степанов, служивший во время войны начальником разведки армии. Были у нас в направлении другие нужные офицеры-специалисты, в том числе офицеры по инженерной, парашютно-десантной службе, по радиосвязи и др. Радиосвязью у нас занимался Георгий Андреевич Строилов, который впоследствии в звании генерал-полковника занимал высокий пост в Министерстве обороны.

Офицеры нашего направления занимались, во-первых, разработкой и уточнением штатов специальных разведывательных подразделений. Во-вторых, разработкой программ боевой подготовки этих подразделений, где главный упор делался на их обучение действиям в разведке в тылу противника. В-третьих, организацией боевой подготовки спецподразделений, разработкой для них учебных пособий. В-четвертых, определением требований на разработку нового вооружения и техники, контролем за их реализацией.

Мы часто выезжали в военные округа и группы войск для проверки готовности подразделений спецназначения для практических действий в тылу противника. Проверяли теоретические положения на практике в ходе учений и занятий. Организовывали в округах сборы по воздушно-десантной подготовке для наших спецподразделений.

Во всем Главном разведуправлении и в наших отделах, в том числе, проводилась большая работа по обобщению опыта войны. Офицеры войсковой, радио- и радиотехнической, агентурной разведки изучали архивные материалы действовавших фронтов, служб Главного разведуправления, делали обобщения, проводились совещания с обменом мнениями по вопросам улучшения разведки, писались статьи, выходили с предложениями к руководству Министерства обороны. Выпускался в те годы «Сборник материалов по войсковой разведке», который пользовался в войсках большой популярностью. Войсковые разведчики Главного управления, округов, армии и дивизии обменивались опытом ведения разведки в годы Великой Отечественной войны в различных условиях боевой обстановки (в наступлении, обороне, при встречном бое, преследовании противника, днем, ночью, в горах, лесу, Заполярье, пустыне, на морском побережье и др.). Авторами статей были генералы: Рогов, Онянов, Рябев, Сурин, Чекмазов, Анкудинов, Алешин, офицеры: Гвозд, Патрикеев, Степанов, Банов, Волков, Мыльников, Трощин, Рямянцев, Побажеев, Червонцев, Малащенко, Бондаренко, Шмырев, Модебадае, Строилов, Рогаткин, в том числе будущий первый секретарь союза писателей СССР Карпов. Заместитель начальника Генерального штаба генерал армии М.В. Захаров всячески поощрял деятельность авторского коллектива «Сборника материалов по войсковой разведке» и помогал в его издании. Офицеры-разведчики старшего поколения, работавшие в то время в войсках, вспоминают этот сборник как своего помощника в работе с разведывательными частями и подразделениями. Сборник выпускался большим тиражом и доводился до дивизии, а иногда и До полка; посылали его и в военные академии.

Офицеры ГРУ ГШ оказывали содействие в образовании и становлении кафедр разведки и иностранных армий в ряде военных академий, снабжении их необходимыми материалами для обеспечения учебного процесса.

Поскольку вопрос боевого применения подразделений спецназначения был новым, руководство ГРУ ГШ запросило военные округа о мнении командования по этому поводу. Вспоминается предложение генерала армии Кошевого, в годы Великой Отечественной войны командира корпуса. Генерал Кошевой, опираясь на опыт войны, обоснованно предлагал и оргструктуру, и принципы боевого применения этих подразделений. Были присланы довольно интересные предложения с обоснованиями и из других военных округов. Все они обобщались и учитывались при разработке штатов и рекомендаций.

Генерал Рогов приказал мне разработать задачу по боевому применению подразделений спецназначения в армейской наступательной операции на картах. Я задание выполнил, посоветовавшись предварительно со своими товарищами. Рогову моя работа понравилась, и он взял меня с собой в академию им. М.В. Фрунзе на наши разведывательные курсы, где задачи решали офицеры-преподаватели. Решали ее и офицеры нашего управления.

Работниками Главного разведуправления конца 40-х — начала 50-х годов были солидные люди. В руководстве — генералы, старшими офицерами и офицерами были в большинстве полковники, реже подполковники, участники Великой Отечественной войны, многократно награжденные правительственными наградами, а мы, малочисленные майоры, мелькавшие между ними, были тут вроде бы и ни к чему. Относились старшие товарищи к нам, молодым, очень хорошо, помогали, подсказывали, опекали. Но я чувствовал, что следовало бы еще послужить на самостоятельной работе в войсках. При первом удобном случае я обратился к тогдашнему своему начальнику генералу Шерстневу с просьбой направить меня в войска. Он мою просьбу удовлетворил, и я поехал служить в Группу советских войск в Германии на должность старшего офицера разведуправления по спецработе.