Часть VI Рай в шалаше

Часть VI

Рай в шалаше

Глава 39

Убирать дом к вечеру

Если посмотреть на мою жизнь, то она с определенной периодичностью представляет собой резкие взлеты и падения. Когда я была маленькой, моя семья была достаточно обеспеченной, родители баловали нас с братом большим разнообразием игрушек и одежды. А когда я уже училась в старших классах, на нашу семью обрушились страшные долги, и тот возраст, когда как раз и хочется хорошо выглядеть и иметь нарядную одежду и мирную спокойную обстановку в доме, совпал с полным безденежьем и вытекающими из этого проблемами.

Затем было замужество и освобождение от долгов.

Когда Герман стал миллионером, мы внезапно стали одними из самых богатых людей страны. Мы могли позволить себе что угодно, но это не явилось для меня каким-то потрясением, мой внутренний мир не изменился. Когда мы разорились из-за политики Германа, внутри нас тоже ничего не произошло: ни ожесточения, ни отчаянья. С одной стороны, потому что сам Герман относился к тому, что случилось, просто, как к очередной задаче, которую надо быстро решить, с другой — я еще с детства почувствовала, что жизнь полосатая штука, и бывают взлеты, и падения, и просто жизненная ситуация опять подготовила для нас новые испытания. Ведь и большие деньги, и разорение являются одинаково серьезной и для самого человека, и для его близких проверкой «на вшивость».

У меня выработался принцип: если все живы — дети, муж, то все остальное не имеет значения. Единственное в жизни, чего нельзя поправить или восполнить — это уход кого-то из близких. Если это случилось, надо как-то смиряться и жить, но все равно все ощущения жизни будут не те. Если же ты живешь с неординарным человеком, который тебе интересен, если с тобой рядом дети, то все трудности преодолимы. Как-то меня пригласили на телепередачу, где спросили: «Как Вы относитесь к пословице «С милым рай и в шалаше»?» И потом журналисты любили задавать этот вопрос. Я всегда отвечала: «Смотря какой милый. Если ваш милый — достойный человек, то с ним рай будет и в шалаше, да он вам дворец из этого шалаша сделает. А если нет, то вы с ним и в коттедже будете несчастны. Вы сами все будете делать, жизнь будет скучная, неинтересная». Важно, какой человек живет с тобой рядом. Ты сможешь с ним быть счастливой и в богатстве, и в затрудненных жизненных обстоятельствах.

На Рублевке часто можно встретить несчастных жен, их мужья пьют, гуляют. Им и их богатству можно было только посочувствовать, потому что за ним скрывалась внутренняя пустота.

Даже вот в Слободе наша жизнь была насыщеннее, столько всего там происходило. Нормальной дороги до нашего дома не было, и с первыми дождями проехать туда можно было только на тракторе. А желающих нас там посетить было море. Начиная от просто знакомых до любопытствующих, не говоря уже о журналистах. Редкая неделя обходилась без них, причем очень много было из-за рубежа. Так Герман тогда придумал, чтобы люди к нам могли приезжать, сварил большую плиту, на которую могли заезжать машины, и ее цепляли к гусеничному трактору, и любой автотранспорт теперь, как на пароме, доезжал до нашего дома.

У наших детей дисциплина по отношению к отцу беспрекословная, не бывает такого, чтобы папа что-то сказал, а дети этого не сделали. Хотя Герман считается с их мнением по поводу хозяйства, по поводу того, куда они хотят вложить деньги, которые они заработали. Так как старшие сыновья уже понимают в ряде хозяйственных вопросов больше, чем отец, так как просто выросли в отличие от нас с этим, то Герман все чаще советуется с ними и прислушивается к их мнению. Дети совершенно самостоятельны, но авторитет отца непреклонный.

Наша семья привыкла к тому, что в любой момент папа может сказать: «Все, поехали». И мы соберемся и уедем. И ни я, ни дети, не будем задавать вопросов, почему надо уезжать. Надо, значит надо. У меня есть привычка — всегда убирать дом к вечеру, чтобы, если вдруг нужно будет куда-то ехать, я оставила бы после себя чистый дом. Быть наготове — у меня уже в крови.