Приручённый Высоцкий

Приручённый Высоцкий

Вот уже больше четверти века, с того самого дня, как не стало Владимира Высоцкого, в обществе ведутся разговоры о том, как бы он отнёсся к тем катаклизмам, которые произошли в нашей стране: к развалу Советского Союза, ельцинской «демократии», сегодняшнему капитализму по-российски. Если верить западникам, то все эти этапы развития постсоветской России Высоцкий бы приветствовал. То есть построил бы себе роскошный особняк в Подмосковье, купил ещё одну жилплощадь в любимом им Нью-Йорке, приобретя двойное гражданство, и жил бы себе припеваючи, как это делают все его бывшие соратники по борьбе с «тоталитарным СССР»: Юрий Любимов, Вениамин Смехов, Василий Аксёнов и т.д. Но что-то всё-таки мешает лично мне принять подобную версию сегодняшней жизни Высоцкого. Не верится мне, что врождённое бунтарство Высоцкого иссякло бы с распадом Советского Союза.

Например, я не могу себе представить Высоцкого «ползающим на брюхе» перед тем же Ельциным. Что он вместе с подавляющей частью либеральной интеллигенции принял бы участие в той вакханалии лизоблюдства, которая происходила у трона президента России в дни всероссийского референдума в апреле 1993 года, когда у отдельных интеллигентов от их рвения даже языки дымились. Один из этих деятелей, известный кинорежиссёр, снял фильм про Ельцина, который затмил собой даже «Повесть о коммунисте» — верноподданнический фильм про Леонида Брежнева образца 1976 года. Другие интеллигенты бросились с гастролями в глубинку, чтобы агитировать народ за «дорогого Бориса Николаевича». Те же интеллигенты потом одобрили расстрел Белого дома, по сути взяв на себя грех братоубийства. Впрочем, так поступили не все. Например, коллега Высоцкого по «Таганке» Леонид Филатов выступил в газете «Правда» со статьёй под характерным названием «Как мерзко быть интеллигентом», за что немедленно заработал от своих недавних коллег прозвище «красно-коричневый». Уверен, что Высоцкий в силу своего врождённого бунтарства последовал бы примеру Филатова. И вновь бы стали актуальны строчки, написанные им ещё в 1976 году:

Да, я осилить мог бы тонны груза!

Но, видимо, не стоило таскать —

Мою страну, как тот дырявый кузов,

Везёт шофёр, которому плевать…

Не могу я себе также представить, чтобы Высоцкий, к примеру, в наши дни выступал на корпоративной вечеринке у какого-нибудь олигарха, ободравшего народ как липку («Не надо подходить к чужим столам…»). Или получающим медаль в Кремле («Какие ордена ещё бывают?.. Когда вручают — плачет вся семья»). Или пускающим слюни по поводу свободы слова («Куда идём, чему завидуем подчас! Свобода слова вся пропахла нафталином!»). Или заседающим в декоративной Общественной палате («Нам до рвоты ваши даже умиленье и экстаз…»). Или попивающим аперитив на какой-нибудь светской тусовке в окружении сегодняшних нуворишей.

Меня не приглашали на банкеты:

Я там горчицу вмазывал в паркеты,

Гасил окурки в рыбных заливных

И слёзы лил в пожарские котлеты…

Про всех этих «куршавельцев» и «рублёвцев», которые шагнули из грязи в князи, у Высоцкого есть и другие строчки:

Я мажу джем на чёрную икру,

Маячат мне и близости и дали, —

На жиже — не на гуще мне гадали, —

Я из народа вышел поутру —

И не вернусь, хоть мне и предлагали.

Я уже упоминал о том, что большинство единоверцев Высоцкого из либеральной интеллигенции достаточно легко вписались в «западный рай». У Высоцкого были все предпосылки, чтобы вписаться в него с таким же успехом. Более того, таких предпосылок у него даже было поболее, чем у других западников: огромная слава, знаменитая жена, поддержка влиятельных деятелей. Однако Высоцкого хватило всего на семь лет западной жизни, после чего он попросту покончил с собой, видимо, поняв, что тамошние «райские кущи» — такой же обман, как и коммунизм к 80-му году. А значит, и нынешний капитализм по-российски, который ещё более циничен, чем западный, он бы никогда не принял.

Уж лучше — где-нибудь ишачь,

Чтоб потом с кровью пропотеть,

Чем вашим воздухом дышать,

Богатством вашим богатеть…

Думаю, имей возможность Высоцкий хотя бы краешком глаза заглянуть в будущее и узнай он, что придёт на смену Советскому Союзу, он бы ужаснулся. Точно так же, как это произошло с таким борцом с «советским тоталитаризмом», как Александр Зиновьев. Уже в наши дни, наблюдая за происходящими в России событиями, он с горечью резюмировал:

«Нынешняя социальная система (называю её „постсоветизмом“) создана — после антикоммунистического переворота в горбачёвско-ельцинские годы — на скорую руку, под давлением Запада и по западным образцам, с таким расчётом, чтобы Россия не поднялась больше. Эта социальная система в принципе исключает возможность для нашего государства независимого, суверенного существования. Страна деградировала во всех отношениях. Теперешняя система власти и управления не идёт ни в какое сравнение с той, которая была в Советском Союзе. Экономический развал, произошедший у нас, несопоставим ни с чем. Где ещё подобное наблюдалось на планете?!

Победители, завоеватели отдали поверженную страну на растерзание мародёрам. В результате политическая сфера захвачена мародёрами политическими, экономическая — экономическими, идеологическая — идеологическими…»

Другой бывший антисоветчик, писатель Олег Волков, который почти два десятка лет провёл в сталинских лагерях, незадолго до своего ухода из жизни, в 90-е годы, сказал, что, конечно, он не может любить советскую власть, но при ней он был спокоен за Россию — она была не по зубам никакому врагу, её спасение было гарантировано. А теперь, при демократии, он умирает в тоске и страхе — выживет ли страна при этой власти.

Сегодня родина Высоцкого переживает трудные времена. Её унизили и растоптали, отбросили далеко за те рубежи, которые кровью и потом завоёвывали предыдущие поколения. Неужели бунтарское нутро Высоцкого не взбунтовалось бы против такого положения вещей?

Где дух? Где честь? Где стыд?!

Где свои, а где чужие,

Как до этого дожили,

Неужели на Россию

Нам плевать?!

За два года до смерти из-под пера Высоцкого родились строчки:

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —

Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом…

Так вышло, что в Советском Союзе напороться на нож Высоцкому не удалось. Поскольку не было в той стране такой традиции — бросаться на кумиров с ножами. Причём в жизни Высоцкого было несколько случаев, когда он участвовал в разного рода кулачных драках, но ни разу в них не возникала угроза для его жизни. То есть находились люди, которые могли Высоцкого оскорбить, ударить, но ни у кого из них даже мысли не возникало расправиться с ним с помощью ножа или того хуже — огнестрельного оружия. Более того, когда летом 1979 года гостиничный номер Высоцкого в Сочи был подвергнут налёту воров, спустя сутки украденные вещи были возвращены певцу с извинительной запиской: «Прости, Володя, не знали, что это ты».

Сегодня ситуация была бы совершенно иной. Если бы Высоцкий в наши дни попытался с той же прямотой и болью написать в своих новых песнях всю правду о том, что происходит сегодня с его родиной, его ожидал бы один итог: встреча с киллером. Ведь в сегодняшней России неприкосновенных людей нет — как среди политиков и бизнесменов, так и среди артистов. Любого убьют не задумываясь, всё дело лишь в одном — в цене за этот заказ. Ведь нынешняя капиталистическая Россия именно с убийств кумиров и начинала своё существование: сначала убили Игоря Талькова (несмотря на то что он погиб за три месяца до развала СССР, однако реально Россией правил уже Борис Ельцин), потом Владислава Листьева. Даже кумир всей российской братвы певец Михаил Круг не избежал гибели: был расстрелян в своём собственном доме в Твери. Так что, как ни горько это признать, но не петь бы Высоцкому сегодня ни своих старых, ни тем более новых песен.

В 1969 году Высоцкий написал песню «Человек за бортом». Морская тема там служит лишь фоном для более серьёзных размышлений. Смысл песни в том, что её героя штормовая волна сбрасывает с корабля в море, а вперёдсмотрящий этого не замечает, поскольку «смотрит лишь вперёд» и «мало ли кто выпадает с главной дороги за борт». Намёк более чем ясен: Высоцкий имел в виду таких же, как и он, инакомыслящих, от которых родное государство спешит избавиться, как от ненужного балласта. Но песня заканчивается на оптимистической ноте: незадачливого героя спасает другое судно, наткнувшееся на него в том же море.

Я на борту — курс прежний, прежний путь —

Мне тянут руки, души, папиросы, —

И я уверен: если что-нибудь —

Мне бросят круг спасательный матросы.

Правда, с качкой у них перебор там,

В штормы от вахт не вздохнуть, —

Но человеку за бортом

Здесь не дадут утонуть!

Под словом «здесь» многие высоцковеды угадывают Театр на Таганке, который в трудную минуту всегда протягивал Высоцкому руку помощи. Я читаю это слово шире: под «здесь» мне видится социализм, который, несмотря на все его недостатки, не даёт оступившемуся человеку, кто бы он ни был, пропасть. И та же «Таганка» жила по социалистическим законам: уволить человека с работы без согласия множества инстанций было невозможно (злостного нарушителя трудовой дисциплины Высоцкого уволить так и не смогли). Разве Высоцкий мог бы сказать то же самое о сегодняшней России, где торжествует другой принцип: «человек человеку волк»? Кто сегодня кинет оступившемуся, выброшенному за борт жизни человеку спасательный круг, когда каждый занят исключительно собой?

Так ему, сукину сыну, —

Пусть выбирается сам!..

В 75-м из-под пера Высоцкого родились строчки:

Но… не правда ли, зло называется злом

Даже там — в добром будущем вашем?

Нет, Владимир Семёнович, ошиблись вы. В нашем «добром будущем» всё перевёрнуто с ног на голову. Здесь зло выдаётся за добро (продажные политики, олигархи, бандиты, проститутки, геи и т.д. стали хозяевами жизни, героями для подражания), а добро отныне именуется злом (честные и скромные люди, труженики подвергаются всеобщему осмеянию). Совсем как в вашей «Притче о Правде и Лжи»:

Кто-то уже, раздобыв где-то чёрную сажу,

Вымазал чистую Правду, а так — ничего…

Стервой ругали её, и похуже чем стервой,

Мазали глиной, спустили дворового пса…

«Духу чтоб не было, — на километр сто первый

Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»…

В сегодняшней России Правду выслали не на сто первый километр, а гораздо дальше — в такие дали, что не найдёшь. Итог получился печальным. Кто может объяснить, почему в атеистическом Советском Союзе нравственность была выше, чем в сегодняшней России, где храмы и церкви строятся чуть ли не по десятку в день? Опять всё, как по Высоцкому:

Света — тьма, нет Бога!..

И ни церковь, ни кабак,

Ничего не свято!

Нет, ребята, всё не так!

Всё не так, ребята…

То, что делается сегодня с творчеством поэта, это уже не тот Высоцкий, которого мы знали в советские годы, это — приручённый Высоцкий. Несмотря на то, что поклонникам поэта в наши дни вроде бы грех жаловаться — творчество их кумира широко представлено на видеокассетах, DVD, аудиоплёнках, — однако силами либеральной пропаганды Высоцкий превращён в апологета нынешнего режима. Факты биографии Высоцкого так ловко интерпретированы, чтобы сделать из него исключительно бунтаря-антисоветчика, а песни специально отданы на откуп попсовикам, дабы вычистить из них любой намёк на бунтарство их создателя. Сегодняшний Высоцкий — это некий эстрадник, который нынешней молодёжью воспринимается исключительно как певец, поющий о жирафах в Африке и недотёпистых супругах Ване и Зине. Фигура Высоцкого сегодня намеренно сужена для удобства власть имущих. Стихи поэта образца 1973 года оказались пророческими:

Я не знал, что подвергнусь суженью

После смерти…

Думаю, восстань сегодня Высоцкий из гроба, с ним произошла бы та же история, что показана в фильме Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен». Помните, барон, которого все считали умершим, возвращается в родные пенаты, а ему говорят: извини, но ты живой нам не нужен. Ты нужен нам как миф — с музеем и памятником в центре города. Именно такой ты нам удобен: можно крутить твоей биографией, как нам заблагорассудится.

Я попал к ним в умелые, цепкие руки,

Мнут, швыряют меня — что хотят, то творят!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.