Глава 25 ИЗДАННЫЕ И НЕИЗДАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Глава 25

ИЗДАННЫЕ И НЕИЗДАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Мой закон – это разнообразие и единство в искусстве.

Паганини

Судьба произведений Паганини оказалась еще более трагической, чем его жизнь. Прошел век со дня смерти музыканта, но напечатана лишь ничтожная часть его сочинений. В общей сложности их насчитывается около ста. Большая часть рукописей после смерти автора перешла по наследству к сыну, который, конечно, знал, что отец в последние годы жизни очень хотел, как это видно из приведенных писем, опубликовать полное собрание своих сочинений.

Таким образом, опровергаются всякие разговоры о ревностном отношении Паганини к своим произведениям и его нежелании печатать их. Он и в самом деле ревниво относился к своей музыке в период концертной деятельности. И это можно понять.

Но в то же время этот волшебник не мог не сознавать, что вряд ли найдется другой скрипач, способный исполнить написанные им сочинения, даже будь они опубликованы. У него имелись не только свои «трюки» и свои секреты, но и совершенно особая рука, а также ряд врожденных физиологических особенностей, которые благодаря упорным занятиям помогли ему достичь совершенства. Некоторые места сочинений Паганини до сих пор исключительно трудны для исполнения.

В Париже, как мы видели, скрипач, когда ему исполнилось уже пятьдесят лет, стал думать об издании полного собрания своих сочинений, которое хотел сам подготовить и отредактировать. Пришла пора, когда его сочинения должны стать известными, чтобы все любители музыки могли познакомиться с тем, как он писал для скрипки.

К сожалению, издание полного собрания его сочинений так и не осуществили ни тогда, ни позже. После смерти отца Акилле уступил парижскому издателю Шёненбергеру право опубликовать некоторые сочинения скрипача. И позднее поручил маэстро Джусто Даччи сделать фортепианное переложение оркестрового сопровождения других его сочинений, а профессору Ромео Францони – редакцию этих рукописей в их скрипичной части. Они подготовили некоторые произведения, но так и не напечатали.

Дети Акилле – Андреа, Джованни и Аттила Паганини – решили продать рукописи, а также памятные вещи скрипача, хранившиеся на вилле «Гайоне». В 1903 году они издали каталог восьмидесяти шести музыкальных автографов и предложили государству приобрести все это.

Министерство просвещения создало специальную комиссию, в состав которой вошли маэстро Этторе Пинелли из Рима, маэстро Луиджи Торки из Болоньи и маэстро Энрико Поло из Милана. Комиссия приехала на виллу «Гайоне» и с 12 по 16 сентября 1908 года изучала музыкальное наследие скрипача. Вот фрагмент из отчета об их работе. Его любезно предоставил для этой книги маэстро Энрико Поло, у которого сохранилась копия:

«Комиссия, созданная вашей светлостью для изучения коллекции автографов великого Паганини, собравшись в Парме вечером 11 сентября, на другой день отправилась на виллу „Гайоне“, где живут наследники, хранящие паганиниевскую коллекцию, и в течение 12, 13, 14, 15 и 16 сентября изучала ее.

В последний день комиссия подвела итог своей работы и сделала выводы в соответствии с теми указаниями, какие имела, то есть удостоверилась в подлинности рукописей, определила их значение для музыкального искусства и назначила цену, какую может иметь коллекция в целом.

После долгих обсуждений и серьезных размышлений над каждым сочинением, указанным в Каталоге (а он оказался составленным весьма неточно), комиссия пришла к следующим выводам.

Что касается достоверности рукописей, которые в Каталоге называются автографами, после тщательной проверки, о чем можно судить по приложению к отчету № 1, мы признали, что они действительно являются таковыми, то есть написаны рукою Паганини, за исключением, может быть, очень немногих, вызвавших некоторые сомнения.

Что касается их значения для музыкального искусства, комиссия считает, что тут к рукописям надо подходить дифференцированно. Паганини слыл волшебником скрипки, и его искусство было необыкновенным.

Но поскольку он направлял всю свою гениальность на то, чтобы вскрыть самые сокровенные тайны своего инструмента, а также по причине того, что желание вызвать изумление толпы брало верх над более высоким и благородным стремлением отвечать вкусам знатоков, произведения, оставленные им, если не считать изумительные 24 каприччи, не имеют особого значения как произведения музыкального искусства, но зато имеют огромное значение для скрипичного искусства. Именно с этой точки зрения и следует оценивать их.

Среди еще неизданных произведений, входящих в рассмотренную нами коллекцию, мы не нашли таких, которые превосходили бы те, что уже известны. Тем не менее три концерта, помеченные в Каталоге номерами 55, 60, 65 (Третий концерт ми мажор, Четвертый концерт ре минор, Пятый концерт ля минор), действительно заслуживают того, чтобы ими занялись скрипачи, которым эти три произведения дают богатый материал для изучения и исключительную возможность блистательно продемонстрировать свою безудержную виртуозность.

За этими тремя концертами следуют другие, менее значительные произведения: № 56 Соната с пятью вариациями, № 57 Торжественная сентиментальная соната, № 58 Весна (соната), № 59 Наполеон (соната), № 63 Тарантелла, № 64 Сельский балет, № 66 Соната для большого альта. Все эти произведения несколько устарели по стилю и со скрипичной точки зрения менее интересны, чем предыдущие три концерта. Выделяется среди них только № 66 – Соната для большого альта – не столько присущими ей достоинствами, сколько тем, что могла бы пополнить скромную литературу инструмента, для которого написана.

Под номерами 61, 62, 67, 75 мы нашли произведения еще менее интересные с точки зрения скрипичного искусства. Речь идет о сочинениях, написанных в юности, или об обычных вариациях в стиле рококо. Другие произведения, отмеченные в Каталоге номерами с 1 по 10 и с 40 по 49, представляют еще меньший интерес, чем предыдущие.

Остальные – это трио, квартеты и т. д., где порой солирует скрипка или гитара, в то время как остальные инструменты ведут лишь примитивный аккомпанемент. Наверное, некоторые из них можно переложить для фортепиано, чтобы извлечь какую-нибудь пользу для исследователей.

Номера 12, 13, 37, 39, 50, 51, 52, 53 не представляют совершенно никакой ценности, так как речь идет о незавершенных сочинениях, у которых недостает основной партии скрипки, или же о незначительных набросках или эскизах. То же самое можно сказать о номерах с 11 по 36 и 82, 83, 84. Все эти сочинения не представляют никакого интереса, устаревшие, детские и такого стиля, какой сегодня совершенно неприемлем.

Подводя итоги, можно сказать, что комиссия нашла в паганиниевской коллекции три действительно значительных музыкальных произведения – три концерта; еще семь – менее значительных, четыре – посредственных, девятнадцать – имеющих самую незначительную ценность, восемь – просто ненужных, потому что они не завершены, и остальные, не представляющие совершенно никакой ценности. Причина, по которой некоторые сочинения Паганини не завершены, заключается в ревности, с какой музыкант стремился сохранить секрет своего волшебного исполнения.

Полагая, что интерес к его концертам уменьшится, если они будут опубликованы и станут всеобщим достоянием, Паганини всегда опускал в своих партитурах главную партию скрипки, которую исполнял по памяти, разочаровывая, таким образом, тех нескромных людей, кто пытался узнать его секреты. Мы хотим отметить это, чтобы не возникало сомнений, будто главные партии незавершенных произведений утеряны. Они, к сожалению, навсегда исчезли вместе с уникальным и неповторимым его искусством.

Сделав вывод о художественном значении рукописей Паганини, комиссия переходит теперь к рассмотрению их значения как автографов. Автограф приобретает исключительное значение, если вспомнить, что со дня смерти Паганини прошло семьдесят лет, его имя окружено мифическим ореолом, словно он жил в какую-то далекую эпоху, когда в отдельные избранные существа вселялся сверхчеловеческий дух.

Поскольку паганиниевский автограф – это произведение искусства, необходимое для анализа некоторых его уже известных и значительных сочинений, а также и других, которые впоследствии могли бы стать таковыми (например, три концерта, упомянутых выше), очевидно, он приобретает исключительное значение, не считая содержания самой рукописи.

В паганиниевской коллекции больше, к сожалению, менее почетных и менее интересных вещей, и потому комиссия считает, что нужно оценить их только как автографы в 9 450 лир. Эта сумма вместе с чисто художественной стоимостью старейших драгоценных вещей и реликвий, оцененных в 6 550 лир, составит 16 000 (шестнадцать тысяч) лир. Именно во столько комиссия может по совести оценить всю коллекцию.

Если все, что может приблизить нас к великим людям прошлого, составляющим нашу славу, должно быть предметом священного почитания, то немногое достойно большего чем то, что вышло из собственных рук Паганини и принадлежало ему. Все это должно быть сохранено для его родины, и нужно исключить опасность, что это достояние попадет куда-то в другие места.

Мы, члены комиссии, имевшие честь и счастье быть выбранными вашей светлостью для выполнения этой приятнейшей задачи, глядя на эти реликвии, пережили глубочайшее волнение и хотели бы, чтобы оно передалось всем, кто испытывает желание возвысить свою душу созерцанием вещей, раскрывающих личность гения, сверкнувшего как чудесное явление на небосводе Искусства.

Учитывая также радость того, кто обретет счастье хранить такое сокровище, мы не сомневаемся, что будет выполнено также пожелание, чтобы оно оставалось в пределах нашей родины. Италия приобрела бы таким образом новое основание для восхищения и зависти повсюду, где имя Паганини звучит как чудо искусства, недостижимый идеал.

С таким пожеланием комиссия вручает вашей светлости документ, который, по ее мнению, составлен самым тщательным образом, выражает живое удовлетворение за оказанное доверие и считает за высокую честь возможность уверить в том, что искренне преданы Вашей Сиятельнейшей Светлости Этторе Пинелли, Луиджи Торки, Энрико Поло, докладчик.

Милан, 30 сентября 1908 года».

Таким образом, стоимость составила не 100 тысяч лир, как считалось по предварительной оценке, а гораздо меньше – всего 16 тысяч лир, то есть оказалась поистине ничтожной. Тем не менее министерство просвещения не смогло приобрести рукописи из-за отсутствия средств (так ответили наследникам Паганини) и ограничилось тем, что специальным постановлением запретило вывозить из Италии три концерта.

Тогда наследники выставили рукописи и вещи на продажу с аукциона, который состоялся во Флоренции в 1909 году. Личные вещи, медали, инструменты продали разным людям, и они разошлись по всему миру. Комплект немузыкальных рукописей приобрел антиквар Йозеф Баэр из Франкфурта-на-Майне, и они потом много раз переходили из рук в руки, пока в 1927 году венский антиквар В. А. Хельк не выставил их на продажу, снабдив описанием в своем каталоге «Внушительная коллекция из 200 писем».

Музыкальные рукописи приобрел Лео Ольшки из Флоренции, который, в свою очередь, продал их коллекционеру Вильгельму Гейеру, и тот увез их в Кельн в свой частный исторический музей. В 1913 году В. Гейер умер, и в 1926 и 1927 годах его дети продали автографы Паганини. Потом писали, что этот бесценнейший материал утрачен, но это оказалось неправдой.

Мы провели исследования, и нам удалось установить, что все рукописи Паганини, описанные Георгом Кински в каталоге музея Гейера, приобрел доктор Фриц Рейтер из Мангейма, который обладает также несколькими неопубликованными письмами скрипача. Благодаря его любезности, мы смогли опубликовать в этой книге три из них, представляющие музейный и библиографический интерес.

В хронологическом порядке среди сочинений Паганини первое место занимают 24 каприччи. Музыкант сочинил их, по-видимому, в ранней молодости, когда из-за политических событий ему пришлось оставаться в Генуе и в Валь Польчевера с 1799 года по конец 1800 года.

Выходит, что это свое самое важное сочинение он написал в возрасте семнадцати-восемнадцати лет. Учитывая зрелость не только художественную, но и техническую, оригинальность и новизну Каприччи, созданных в период сосредоточенности, занятий и завоеваний, кажется удивительным, что они созданы совсем молодым человеком, едва перешагнувшим порог отрочества. Но если Шуберт сочинил в семнадцать лет Маргариту за прялкой и в восемнадцать – Короля эльфов, то почему и Паганини не мог сочинить в этом же возрасте Каприччи? Некоторые из них, возможно, написаны позднее, в последующие годы.

Первое издание Каприччи,[206] вышедшее в Милане в издательстве «Рикорди» в 1818 году, не имеет никаких указаний аппликатуры и нюансировки. Тому, кто пожалел об этом, Паганини ответил:

– Посмотрите, кому я посвятил их.

Посвящение и в самом деле лаконичное и выразительное: «Артистам».

Локателли считается предшественником Паганини в своих Загадочных каприччи и в Искусстве новой модуляции, которое он написал примерно за полвека до Каприччи Паганини. Произведение Локателли гениально и носит новаторский характер, если учесть время, когда оно было создано. Многие приемы, использованные и развитые Паганини до совершенства, находились, словно в зародыше, в музыке Локателли. Несомненно Паганини подхватил вдохновение и порыв старого маэстро и с отвагой, воодушевлявшей его, сумел пойти много дальше его.

Кроме сочинений для скрипки имеется также значительное количество неизданных сочинений для гитары и несколько квартетов для струнных и для скрипки с гитарой.

Сочинения для гитары, хотя и не представляют такого же интереса, как скрипичные произведения, будь они опубликованы, составили бы внушительное и исключительно важное наследие для почитателей этого инструмента, который Паганини так любил и который полностью отвечал некоторым чисто народным тенденциям его музыкальной души.

В квартетах Паганини всегда раскрывается характер скрипача – деспотичный, властный, повелительный: первая скрипка всегда ведущая, и ей отводится львиная доля, тогда как другие три инструмента играют в подчинении.

Это отметил маэстро Энрико Поло, когда изучал рукописи Паганини. В его заметках о Восьмом квартете написано: «Скрипка повелевает! Другие аккомпанируют», так же как и в заметках об опусе Три квартета есть пометка: «Весь интерес представляет первая скрипка».

Тем не менее и в таком виде паганиниевские квартеты заслуживают публикации и исполнения. Сочетание звука скрипок и гитары исключительно удачное, и во время исполнения этих квартетов во Флоренции в 1909–1910 годах Бонавентура нашел, что они «чрезвычайно эффектны». Он с особым восхищением отозвался о Larghetto квартета для скрипки, альта, виолончели и гитары, которое полно чувства и поэтического вдохновения. Что же касается струнных квартетов, то он определяет их «как достойные самого пристального внимания».

Паганини суждено было унести в вечность ярлык, который применили к нему, – скрипач-виртуоз, как и Лист – пианист-виртуоз. Невероятное, фантасмагорическое, загадочное исполнительское мастерство в обоих случаях затмевало композитора. Ни Паганини, ни Листу еще не отдали должного в том, что касается их значения как творцов музыки,[207] причем не просто творцов, но именно новаторов.

Лучшие сочинения Паганини (как и лучшие произведения Листа) имеют не только сами по себе высочайшую ценность и огромное значение, которые можно понять в полной мере, лишь принимая во внимание эпоху, когда они создавались. Только тогда становится понятно, что они с удивительной смелостью и отвагой опережали свое время, предвосхищая будущее, указывая современникам и потомкам путь, по которому следует идти. Призыв Мусоргского: «К новым берегам!» – мог быть лозунгом Паганини и Листа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.