НАБЕГ НА КАДИС

НАБЕГ НА КАДИС

Спустя две недели после возвращения флота Дрейка из вест-индской экспедиции в Англии произошло важное событие — были арестованы Энтони Бабингтон и его сообщники, замешанные в католическом заговоре, целью которого было убийство Елизаветы и возведение на престол Марии Стюарт. Раскрытие заговора еще больше охладило отношения между Англией и Испанией, но до открытого конфликта между двумя монархиями дело пока не дошло. Елизавета продолжала свои дипломатические игры, пытаясь найти новых союзников на континенте — в частности, в северных провинциях Нидерландов, куда был отправлен контингент английских войск во главе с Лейстером; Филипп II не желал пока тратиться на снаряжение большой армады с целью завоевания Англии, предпочитая усиливать охрану трансатлантических путей, по которым курсировали корабли с его американскими сокровищами.

Тем временем Дрейк, находясь дома, получил указание правительства поддерживать тесные связи с доном Антониу — претендентом на португальский престол. Вместе они обсуждали планы возможных экспедиций в Португалию, на Азорские острова или в Ост-Индию, однако все их проекты так и остались нереализованными.

В начале октября Дрейку поручили новое задание. Он должен был возглавить эскадру из восьми кораблей, чтобы доставить подкрепления и военное снаряжение Лейстеру. Подробности этой экспедиции неизвестны. Адмирал, безусловно, посетил несколько голландских портов, где встречался с местными арматорами. Поскольку миссия Лейстера в Нидерландах не увенчалась успехом, Дрейк в начале декабря забрал его с собой в Лондон. Прибыв туда, сэр Фрэнсис просил членов Тайного совета выдать ему разрешение на снаряжение новой морской экспедиции, но получил вежливый отказ. Правительство как раз занималось решением судьбы Марии Стюарт, смертный приговор которой был подписан за день до прибытия Дрейка.

Между тем поступила информация о том, что в портах Пиренейского полуострова активизировалась подготовка морских сил, которые могли быть задействованы в войне против Англии. Дрейк просил правительство дать ему эскадру для проведения разведки в испанских и португальских водах. Однако советники королевы полагали, что флот должен нести службу у берегов Англии, пресекая военную контрабанду, идущую из балтийских портов в Испанию.

Ситуация изменилась кардинальным образом в конце 1586 года. 25 декабря, в день Рождества, было решено, что весь флот должен быть собран в Портсмуте к 20 марта 1587 года, «дабы мешать снабжению Испании». Одновременно представитель Адмиралтейства должен был сопроводить Лейстера в Нидерланды, где к указанной дате планировалось снарядить союзный голландский флот. Участие Дрейка в этом проекте до последнего момента хранилось в глубочайшем секрете.

8 февраля 1587 года шотландская королева Мария Стюарт взошла на эшафот в замке Фотерингей. Ее казнь была воспринята всем католическим миром как пощечина со стороны протестантов, и испанский король Филипп II решил ответить на этот вызов открытым применением военной силы. Его замысел состоял в том, чтобы снарядить огромный флот, высадить в Англии войска, низложить королеву Елизавету и, возведя на английский престол инфанту Изабеллу, вернуть англичан в лоно католической церкви.

На верфях Кадиса, Лиссабона, Барселоны и Неаполя ускоренными темпами шло строительство боевых и транспортных кораблей; отовсюду в порты стягивались отряды солдат; заготавливали военное снаряжение, оружие, боеприпасы и провиант. К весне 1587 года правительство Елизаветы уже всерьез опасалось, что вторжение испанцев не за горами.

В начале марта стало известно, что Дрейк собирается отправиться в Плимут, чтобы лично руководить снаряжением новой экспедиции. 18 марта между адмиралом и лондонскими купцами-авантюристами были подписаны статьи соглашения о правилах раздела будущей добычи:

«Поелику Ее наипревосходнейшему Величеству было угодно пожаловать мне, сэру Фрэнсису Дрейку, рыцарю, специальное поручение, датированное пятнадцатым днем марта в двадцать девятый год царствования Ее Величества, ради той службы, которую я, названный сэр Фрэнсис, с четырьмя Ее Величества кораблями и двумя пинасами должен буду исполнить; и поелику Томас Корделл, Джон Уоттс, Пол Бейнинг, Саймон Борман, Хью Ли, Роберт Флик и их партнеры, лондонские купцы, также подготовили за свой счет десять торговых кораблей и пинасов для служения Ее Величеству, по этой причине я, названный сэр Фрэнсис Дрейк, в силу указанного специального поручения действительно заключаю соглашение, даю обещание и гарантию названным Томасу Корделлу, Джону Уоттсу, Полу Бейнингу, Саймону Борману, Хью Ли, Роберту Флику и их партнерам ради наилучшего исполнения предстоящей службы составить консорт с упомянутыми торговыми кораблями, которые я получаю под свое управление; и чтобы любые приобретения в вещах, деньгах, сокровищах, товарах… которые могут быть захвачены всеми или любым из вышеназванных кораблей… будь то на море или на суше, были поровну разделены соответственно их размерам (каковые будут объявлены), человек к человеку и тонна к тонне, и чтобы раздел осуществился в море немедленно после взятия оных во владение или же тогда, когда позволят ветер и погода. При неизменном условии, что все награбленное на море или на суше будет разделено следующим образом: одна половина — командам кораблей Ее Величества, а другая половина — командам торговых кораблей; и ради лучшего удовлетворения обеих сторон необходимо будет провести встречу людей на борту судов каждой флотилии, чтобы они специально проследили за этим. И для исполнения оного я, названный сэр Фрэнсис Дрейк, приложил здесь мою руку и печать. Дано восемнадцатого дня марта 1586 [1587] года в двадцать девятый год царствования нашей суверенной государыни Елизаветы, Божьей милостью королевы Англии, Франции и Ирландии, защитницы веры и пр.

Копия верна и заверена мною.

Ричард Мэй, общественный нотариус».

К концу месяца в составе экспедиции уже числилось 23 корабля. Флагманом был королевский 47-пушечный галеон «Элизабет Бонавенчур» (грузоподъемность, по разным оценкам, от 360 до 550 тонн); вице-адмиральским 38-пушечным судном «Голден лайон» (спущен на воду в 1557 году, перестроен в 1582 году, грузоподъемность 650 тонн) командовал Уильям Бороу — опытный моряк старой школы, участник знаменитой арктической экспедиции Уиллоуби, назначенный заместителем Дрейка. Капитан Роберт Флик, командовавший лондонской эскадрой, занял пост контр-адмирала и должен был идти на вооруженном торговом судне «Мерчент ройял». Томас Феннер принял под свое командование 40-пушечный «Дредноут» (построен Мэтью Бейкером, спущен на воду в 1573 году, грузоподъемность от 360 до 400 тонн). Галеоном «Рейнбоу» командовал капитан Генри Беллингем. Этот 26-пушечный корабль нового образца был построен в доках Дептфорда Питером Петтом и спущен на воду в 1586 году; его грузоподъемность, по разным данным, варьировалась от 384 «регламентных тонн Бейкера» до 500 тонн. Полный список кораблей экспедиции, составленный 1 апреля, приводится ниже.

Четыре корабля и два пинаса королевского флота: «Элизабет Бонавенчур» — 550 тонн, командир сэр Фрэнсис Дрейк; «Голден лайон» — 550 тонн, командир Уильям Бороу; «Дредноут» — 400 тонн, командир Томас Феннер; «Рейнбоу» — 500 тонн, командир Генри Беллингем; пинас «Спай» — 50 тонн, командир капитан Александр Клиффорд; пинас «Мейкшифт» — 50 тонн, командир капитан Джон Босток.

Два судна лорда-адмирала: «Уайт лайон» — 150 тонн; пинас «Сигнит» — 25 тонн.

Семь судов Левантийской компании: «Мерчент ройял» — 400 тонн, командир капитан Роберт Флик; «Сьюзен» — 350 тонн; «Эдвард Бонавенчур» — 300 тонн; «Маргарет энд Джон» — 210 тонн; «Соломон» — 200 тонн; «Джордж Бонавенчур» — 150 тонн; «Томас Бонавенчур» — 150 тонн.

Четыре судна Дрейка: «Миньон» — 200 тонн; «Томас» — 200 тонн; «Барк Хокинс» — 130 тонн; пинас «Элизабет» — 70 тонн.

Четыре судна инвесторов из западных графств: «Литтл Джон» — 100 тонн; пинас «Дрейк» — 80 тонн; пинас «Спидвелл» — 50 тонн; пинас «Пост» — 30 тонн.

Несмотря на наличие в составе экспедиции королевских судов, она по большому счету оставалась частным предприятием. Снаряжение кораблей и снабжение их провиантом осуществлялись не за счет казны, а за счет частных инвесторов; размер жалованья команд напрямую зависел от количества добычи, которую они должны были захватить у испанцев (иными словами, действовал старый принцип корсаров: «Нет добычи — нет платы»). Но тем не менее участие в предстоящем походе военно-морских сил королевства дает основание считать его полувоенным-полукорсарским. Королева должна была получить 50 процентов добычи. Дрейк занял пост главнокомандующего по ее прямому указанию. Бороу, представлявший лорд-адмирала, был заместителем сэра Фрэнсиса (то есть вице-адмиралом). Флик, командовавший лондонской приватной эскадрой, занимал в этой «табели о рангах» третью позицию (то есть был контр-адмиралом). Феннер, возможно, обладал таким же объемом полномочий, что и Флик (неслучайно в некоторых источниках он тоже именуется контр-адмиралом).

В переданных Дрейку инструкциях указывалось, что он должен «предотвращать или противиться таким предприятиям, которые могли угрожать королевству или доминионам Ее Величества», и, в частности, не допускать соединения в одну армаду разрозненных эскадр короля Филиппа. При этом адмиралу предоставлялось право самому решать, какие именно действия ему следует предпринять для выполнения поставленной задачи. Свидетельства Бороу и Уолсингема указывают на то, что Дрейку вменялось в обязанность пресекать любые попытки испанских кораблей выйти из различных портов, чтобы затем соединиться в Лиссабоне; забирать у них провиант; преследовать их, если они направятся в сторону Англии или Ирландии, и не позволить им высадить там десанты; атаковать суда, идущие из колоний Америки и Ост-Индии в метрополию или в обратную сторону; и, наконец, уничтожать вражеские суда в их же гаванях.

Королевские корабли снялись с якоря в Грейвсенде 18 марта, но Дрейк не вышел в море вместе с ними. Предполагают, что он находился в это время в Гринвиче, откуда вместе с женой отправился в Дувр. Там они поднялись на борт пинаса, который доставил их к флагманскому кораблю.

23 марта Дрейк прибыл в Плимут, где развернул бурную деятельность по завершению снаряжения кораблей экспедиции. Спустя неделю большая часть флота была готова к выходу в море. Помимо моряков на борту судов разместились десять рот солдат под командованием капитана Энтони Платта, назначенного генерал-лейтенантом. Его заместителем в ранге сержант-майора был утвержден капитан Джон Марчент. Кроме них отдельными ротами командовали капитаны Кросс, Паркер, Томас и Эдвард Феннеры, Пул, Спиндлоу, Сайденхэм и Мэнингтон. При каждом капитане имелись лейтенант, прапорщик, два сержанта и четыре капрала. Обязанности капеллана должен был исполнять Филипп Николс.

В субботу 1 апреля к плимутской эскадре присоединились задержавшиеся в пути суда из Лондона, а воскресным утром следующего дня весь флот снялся наконец с якоря и отсалютовал береговым укреплениям. В тот же день адмирал писал своему другу и покровителю Уолсингему:

«Высокопочтенный, прошедшей ночью к нам пришел „Ройял мерчент“ с четырьмя другими судами из лондонской флотилии; [встречный] ветер не позволил им прийти быстрее. Мы заключили с ними соглашение касательно взаимоотношений между нами… Я благодарен Господу за то, что мы все, как один, готовы постоять за нашу милостивую королеву и страну против Антихриста и его помощников.

Благодарю Господа за таких джентльменов на командных постах, как капитан Бороу, капитан Феннер и капитан Биллингем, исполняющих вместе со мной данное поручение, коих я нашел благоразумными, честными и весьма способными людьми…

Уверяю Вашу честь, что здесь имеется немало толковых людей, привлеченных для участия в указанном деле, но за последние два дня различные лица ухитрились сбежать от нас… В основном это были моряки. На их место мы взяли солдат. Я написал судьям относительно тех, кто дезертировал в пределах наших графств, дабы они отправили их в тюрьму и наказали в соответствии с решениями тех судей, которые находятся при нас. По данному поводу я более подробно написал лорд-адмиралу, ибо если вообще не прибегнуть к наказанию по столь значимому факту в столь грозное [для страны] время, это может нанести непоправимый вред службе Ее Величества.

Я уверяю Вашу честь, что мы не теряли здесь времени даром и, дай Бог, не потеряем его в любом ином месте. За свой счет я обеспечил снабжение [кораблей] провизией… и увеличил, насколько мог, ее количество…

Умоляю Вашу честь держаться хорошего мнения не только обо мне, но и обо всех тех, кто задействован в указанном деле…

Ветер командует мне — ступай! Наш корабль уже под парусами. Дай Бог, чтобы мы, страшась Его, жили так, дабы наши враги могли сказать, что сам Господь сражается на стороне Ее Величества как за границей, так и на родине, а также дарует ей долгую и счастливую жизнь и неизменную победу над врагами…

Скорее вперед! С борта Ее Величества доброго корабля „Элизабет Бонавенчур“ 2 апреля 1587 года.

Тот, кто желает всегда оставаться под Вашим руководством и никогда не прекращает молить Господа о Вас и всех Ваших близких,

Фрэнсис Дрейк».

В последний момент Елизавету все же охватили сомнения, и она решила ограничить круг переданных Дрейку полномочий. В новых инструкциях адмиралу, составленных в Тайном совете 9 апреля, ему запрещалось насильственно вторгаться в испанские гавани, захватывать стоявшие там суда, высаживать десанты на испанских берегах и нападать на испанские города; он мог лишь захватывать в открытом море те суда, которые шли из Испании «в Восточные или Западные Индии или возвращавшиеся из названных Индий в Испанию». Таким образом, основная задача экспедиции сводилась лишь к охоте за ост — и вест-индскими флотилиями.

Королевский курьер, которому поручили передать адмиралу новые инструкции, был, по слухам, побочным сыном Джона Хокинса. Он не слишком спешил в Плимут и конечно же опоздал. Не застав в порту кораблей экспедиции, курьер пересел на пинас, принадлежавший Уинтеру, однако — надо же такому случиться! — и на сей раз не смог догнать Дрейка (возможно, из-за того, что пустился в погоню за каким-то «купцом», перевозившим груз сахара и «бразильского дерева», и сделал его своим призом). Как бы там ни было, Елизавету, по всей видимости, устраивал подобный поворот дела, ибо теперь вся ответственность за действия ее «морских псов» ложилась исключительно на командира экспедиции. По мнению Э. Райана, «правительство просто обеспечило себе повод умыть руки в случае неудачи, но в то же время сохранило возможность примазаться к успеху. Поэтому над Дрейком нависла угроза опалы, особенно в случае провала экспедиции».

Между тем флот все дальше уходил от берегов Англии. В понедельник 3 апреля, в первой половине дня, участники похода заметили в море два парусника и погнались за ними. Последние оказались приватирскими кораблями из Лайма. Поскольку Дрейк располагал специальным полномочием, разрешавшим ему присоединять к своему флоту любые встречные суда, он не преминул воспользоваться этим правом. Таким образом, количество кораблей экспедиции увеличилось до двадцати пяти.

Последующий ход событий сам Дрейк так описывал в письме Уолсингему, датированном 27 апреля:

«Ставлю Вас в известность, что второго числа сего месяца мы покинули Плимутский зунд; пятого мы увидели мыс Финистерре; в течение пяти дней нам препятствовал сильный шторм, из-за которого наш флот рассеялся, а на „Дредноуте“ открылась большая течь. 16-го мы все снова встретились у мыса Рока…»

В указанном районе, охотясь за местными каботажниками, англичане повстречали два судна, приписанных к зеландскому порту Мидделбург. Их шкиперы сообщили Дрейку, что в порту Кадиса готовятся припасы и корабли для отправки в Лиссабон. Адмирал решил наведаться в этот порт и уничтожить указанные припасы и суда. Оставив свои легкие парусники для крейсерства у побережья, он с основными силами флота устремился к Кадису и в среду 19 апреля появился возле его внешней гавани.

Во второй половине дня на борту флагмана был созван военный совет. Поскольку часть кораблей с небольшой скоростью хода отстала, некоторые офицеры предлагали стать на якорь, дождаться подхода отставших сил и только утром следующего дня совершить нападение на порт. Дрейка подобного рода предложения не впечатлили. Он прекрасно понимал, что залог успеха — в быстроте действий. Если промедлить, испанцы успеют подготовиться к отражению атаки и стянуть в город и порт дополнительные силы из провинции. Не втягиваясь в дискуссию, адмирал сдержанно поблагодарил офицеров за участие в совете и объявил, что собирается начать операцию немедленно.

— Следуйте за мной, — сказал он, — и уничтожайте их суда, когда приблизитесь к ним.

Столь лаконичный приказ при полном отсутствии детально разработанного плана военной кампании шокировал вице-адмирала Бороу, который, безусловно, имел кое-какое представление о естественных препятствиях, затруднявших подходы к Кадису со стороны моря. Город располагался на вершине крутой скалы, находившейся в западной части длинного и узкого полуострова. Береговые батареи держали под прицелом вход в Кадисский залив. Но не только пушки угрожали судам, стремившимся проникнуть в порт. Не меньшую опасность представляли также многочисленные мели и скалы, миновать которые можно было только с помощью опытного лоцмана.

Слабой стороной обороны Кадиса являлось отсутствие надежной системы фортификаций. Испанцы располагали лишь одной приличной крепостью — замком Матагорда, построенным в 1534 году, и двумя батареями, из коих одна контролировала вход во внешнюю гавань, а вторая — саму гавань. Внутренняя гавань была отгорожена от внешней узкой косой Пунталес, но здесь испанцы вообще не имели никаких укреплений. Напротив Кадиса, на другой стороне залива, располагался небольшой порт Санта-Мария, а во внутренней гавани, сразу за косой Пунталес, находился небольшой порт Пуэрто-Реаль. Подходы к Санта-Марии и Пуэрто-Реалю прикрывали песчаные отмели, обойти которые без помощи местного лоцмана было почти невозможно.

Главную роль в обороне Кадиса испанцы отводили своим галерам, которые базировались в порту числом до дюжины. Бороу предложил Дрейку дождаться темноты и только потом попытаться проникнуть во внешнюю гавань. Адмирал решительно отверг это предложение. «Враг находился прямо перед ним, — писал Дж. Корбетт, — его полномочие лежало у него в кармане, ветер был благоприятным, и, к неудовольствию вице-адмирала, к четырем часам пополудни он все еще оставался попутным».

Две испанские галеры были отправлены из порта Санта-Мария, чтобы выяснить, что за флотилия появилась у входа в залив, но Дрейк тут же атаковал их, заставив ретироваться. Во внешней гавани англичане насчитали около шестидесяти судов разных типов, а под прикрытием второй батареи — множество каравелл и небольших барок. Большинство судов предназначалось для участия в «Английском проекте», то есть в походе против Англии. Некоторые из них были уже загружены, некоторые стояли под загрузкой, и почти все ожидали подвоза пушек из Италии. Опасаясь дезертирства, испанские власти позаботились о том, чтобы расснастить часть парусников.

Как только Дрейк атаковал и обстрелял упомянутые галеры, в гавани начался переполох. Те суда, которые способны были двигаться, немедленно бросились искать более подходящие укрытия. Два десятка небольших французских судов и местных каботажников поспешили через отмели к гавани Санта-Мария, а шесть голландских хульков — в Пуэрто-Реаль. Чтобы прикрыть остальные суда, включая 14 конфискованных короной голландских хульков, десяток сторожевых галер под командованием дона Педро де Акуньи вышли из-под прикрытия пушек первой береговой батареи и направились к кораблям англичан. Но их решительность не испугала Дрейка. Оставив лондонскую эскадру действовать против торговых судов противника, он с четырьмя королевскими кораблями двинулся наперерез галерам Акуньи. Бортовыми залпами англичане посеяли панику в рядах противника, вынудив галеры спешно развернуться и спасаться бегством. Две из них ушли за выступ косы Пунталес и укрылись в гавани Пуэрто-Реаль; семь других заняли неприступную позицию в окружении рифов Пуэркас, где их могли прикрывать огнем пушки замка Матагорда, десятая галера выбросилась на берег, чтобы не быть потопленной. Хотя Дрейк в своей депеше утверждал, что потопил две галеры, другие источники не подтверждают эту информацию.

Вечером английские корабли стали на якорь среди захваченных ими призов. Один из испанских 40-пушечных кораблей, имевший грузоподъемность до тысячи тонн, получил во время боя столько пробоин, что пошел ко дну. Те суда, которые не были расснащены по приказу испанских властей, Дрейк велел сохранить в качестве трофеев, а все прочие — сжечь. Эту несложную работу англичане проделали под огнем второй испанской батареи. Воспользовавшись заревом пожара, охватившего посаженные на мель расснащенные испанские суда, адмирал приказал капитану «Мерчент ройял» отвести корабли лондонской эскадры и иные приватные суда в проход, соединяющий внешнюю и внутреннюю гавани, и стать там на якорь вне досягаемости городских пушек. Сам он с королевскими кораблями расположился мористее, прикрывая частников от возможной повторной атаки галер. Вице-адмирал Бороу, по-видимому, счел задачу, стоявшую перед флотом, выполненной и захотел выйти в открытое море. Но Дрейк не был удовлетворен нанесенным испанцам ущербом. Возможно, его не устраивали и размеры захваченной добычи. Задумав новую акцию, он велел вызванным на совещание капитанам держаться всю ночь возле флагмана и ничего не предпринимать без его указаний.

На рассвете 20 апреля галеон «Элизабет Бонавенчур» снялся с якоря и, к немалому изумлению Бороу, направился к стоявшим на входе во внутреннюю гавань кораблям лондонской эскадры. В самой внутренней гавани в это время находился великолепный флагманский галеон адмирала Альваро де Басана, первого маркиза де Санта-Крус; сей корабль, по разным данным, имел грузоподъемность от 800 до 1500 тонн. Его-то Дрейк и выбрал в качестве главного объекта нападения. Игнорируя присутствие в гавани Пуэрто-Реаль двух галер, сэр Фрэнсис лично возглавил небольшую флотилию в составе «Мерчент ройял», нескольких пинасов и шлюпок и приступил к реализации задуманного плана.

Тем временем вице-адмирал Бороу, совершенно сбитый с толку, занялся поисками пропавшего адмирала. Не обнаружив его на борту флагмана, он отправился в сторону «Мерчент ройял» и пинасов, легко овладевших к тому времени галеоном маркиза де Санта-Крус. Однако Дрейка на борту «Мерчент ройял» тоже не оказалось. В конце концов Бороу отыскал его на «Элизабет Бонавенчур», куда адмирал успел вернуться после захвата корабля маркиза. Позже Дрейк утверждал, что его вице-адмирал «дрожал как осиновый лист», напуганный близостью испанцев. Бороу отрицал обвинения в трусости, уверяя, что хотел лишь посоветоваться с адмиралом относительно снабжения королевских кораблей провиантом с захваченных призов. Когда Бороу удалился, намереваясь вернуться на свой корабль, Дрейк заметил, как шлюпки начали буксировать «Голден лайон» к выходу из гавани. Оправдываясь, Бороу на суде в Англии заявил, что испанцы установили на берегу напротив его корабля пушку и что ядро, выпущенное из нее, пробило корпус судна в районе ватерлинии и оторвало ногу старшему канониру. Чтобы выйти из-под обстрела, шкипер корабля велел верповать его к выходу из гавани еще до того, как вице-адмирал вернулся на борт.

Когда испанцы увидели, что «Голден лайон» удаляется от остальных кораблей английского флота, они отправили на его перехват свои галеры. Данное обстоятельство не ускользнуло от внимания Дрейка. По его приказу «Рейнбоу», «Эдвард Бонавенчур» и пять других приватных судов вместе с пинасом адмирала бросились на выручку вице-адмиралу. «Голден лайон» продолжал идти вперед — по словам Бороу, «чтобы напасть на галеры», по мнению Дрейка — чтобы уйти подальше от батарей, установленных на входе в гавань. Предположение адмирала выглядит более убедительно, поскольку, едва английские корабли отбили атаку галер, Бороу не пожелал вернуться назад, а стал на якорь возле входа в гавань, к западу от Санта-Марии. При этом он удержал при себе остальные суда, помогавшие ему отразить нападение испанцев. Поясняя свои действия, вице-адмирал утверждал, что хотел обеспечить прикрытие флота со стороны открытого моря и не дать испанским галерам в очередной раз атаковать англичан.

«Мы оставались здесь до 21-го, — писал Дрейк Уолсингему, — и за это время потопили бискайский корабль в 1200 тонн, сожгли корабль маркиза де Санта-Крус в 1500 тонн и еще 31 корабль в 1000, 800, 600, 400 и до 200 тонн, увели с собой четыре, нагруженных провизией, и ушли оттуда по своему желанию, с честью, как того и хотели, несмотря на то, что во время нашего присутствия там нас часто атаковали двенадцать королевских галер, из коих мы две потопили, а прочие отбили. Нас постоянно яростно обстреливали с берега, но, слава Богу, к малому ущербу для нас».

Испанские отчеты говорят о потере двадцати четырех судов, оцениваемых вместе с их грузами в 172 тысячи дукатов. Общую стоимость потерь испанских купцов, судовладельцев и короны подсчитать довольно сложно. Некто Грегорио Гомиш, сообщая об ущербе, причиненном англичанами испанцам, писал из Лиссабона своему другу Доминго Мартинису: «Говорят, они нанесли ущерб королю более чем на 500 тысяч дукатов, включая четыре тысячи бочек вина, 20 тысяч кинталей галет, 30 тысяч фанег пшеницы и иной провизии, каковую они сожгли и уничтожили».

Когда галеон маркиза де Санта-Крус был предан огню, «Мерчент ройял» и пинасы вернулись к основным силам флота. К тому времени трюмы английских судов наполнились трофеями — вином, оливковым маслом, галетами и сушеными фруктами. От четырех до шести призов, нагруженных провиантом, были присоединены к экспедиции. Дрейк посчитал свою миссию выполненной и приказал готовить корабли к отплытию. Но в это время ветер, как назло, стих. У испанцев появился шанс взять реванш за поражение, разгромить попавшие в штиль неприятельские суда и вернуть хотя бы часть захваченных англичанами трофеев. Управляющий провинцией герцог Медина-Сидония, замок которого находился недалеко от Кадиса, отправил в город отряд из трехсот кавалеристов и трех тысяч пехотинцев. На песчаных холмах, тянувшихся вдоль берега, спешно устанавливались пушки. Под прикрытием их огня галеры снова попытались атаковать английский флот; одновременно, воспользовавшись отливом, испанцы пустили в направлении неприятеля несколько брандеров. Но все их усилия оказались тщетными. Нападение галер англичане отбили с помощью интенсивного артиллерийского огня, а брандеры были перехвачены пинасами и шлюпками и отбуксированы в сторону отмелей, где благополучно сгорели.

— Испанцы делают за нас нашу работу, сжигая свои корабли, — с иронией заметил Дрейк.

Наконец в два часа ночи с берега подул бриз, и адмирал приказал сниматься с якоря. Испанские галеры сначала отступили под прикрытие береговых батарей, а затем устремились в погоню за уходившим английским флотом. Утром 21 апреля на море снова установился штиль. Галеры, маневрируя, несколько раз пытались приблизиться к вражеским судам вплотную, но с тем же отрицательным результатом. Когда с юга подул свежий ветер и на море поднялось волнение, галеры вынуждены были вернуться в порт.

Флот Дрейка лег в дрейф в виду Кадиса и оставался на внешнем рейде весь остаток дня. Английские моряки дразнили испанцев, подавая им сигналы и приглашая еще раз помериться силами, однако те отказались принять вызов. Тогда Дрейк вступил в переговоры с властями города, предлагая обменяться пленными. Он готов был освободить всех своих пленников в обмен на галерных рабов-англичан и пятерых моряков, взятых испанцами в плен еще в первую ночь после появления английского флота в Кадисском заливе. Испанская сторона ответила на это предложение вежливым отказом.

Хотя Дрейк и нанес испанскому флоту существенный урон в Кадисе, он не спешил возвращаться на родину. От пленных адмирал узнал, в каких еще портах Пиренейского полуострова идет снаряжение судов для вторжения в Англию. Так, в Лиссабоне, где находилась штаб-квартира Альваро де Басана, маркиза де Санта-Крус, последний не только запасал провиант, оружие и боеприпасы, но и готовил к походу большие португальские галеоны — судя по всему, они должны были составить костяк всей армады. Кроме того, там стояли на якоре галеон герцога Медичи и несколько кораблей меньших размеров. На севере Испании, в порту Пасахес, генерал-капитан «армады Гипускоа» Мигель де Окендо организовал эскадру из самых лучших кораблей указанной провинции. Кроме его собственного корабля в нее вошли шесть судов и четыре пинаса. В районе португальского мыса Сан-Висенти крейсировала эскадра вице-адмирала Хуана Мартинеса де Рекальде — уроженца Бильбао, «лучшего испанского флотоводца после маркиза де Санта-Крус». В ее составе, помимо собственного корабля Рекальде, находились шесть или семь судов из Бискайи и пять пинасов. В Кадисе все еще оставались на плаву 15 судов, которым посчастливилось избежать захвата или уничтожения со стороны английского флота. В Картахену пришли шесть больших левантийских кораблей, доставивших туда с острова Сицилия отряды пехотинцев под командованием дона Диего Пиментеля и много пушек. Кроме того, со дня на день там ожидали прибытия из Неаполя четырех больших галеасов и еще двух левантийских кораблей с неаполитанской пехотой и артиллерией. Помимо боевых кораблей испанцы мобилизовали множество небольших судов, которые должны были перевозить провиант и снаряжение.

Тем временем Дрейк повел свой флот на запад. Испанцы терялись в догадках, куда он собирается отправиться — к Лиссабону или на Азорские острова, где английские и французские корсары обычно поджидали флотилии, возвращавшиеся с богатыми грузами из Америки и Ост-Индии. Филипп II, встревоженный до невозможности, приказал маркизу де Санта-Крус немедленно выйти в море и взять под охрану пути следования кораблей с сокровищами. Маркиз ответил, что у него нет людей: солдаты, которых он ожидал, были срочно направлены на защиту Кадиса, а моряки, получить которых он тоже надеялся, находились на кораблях, уничтоженных Дрейком. Филипп в отчаянии послал в Картахену приказ снять с левантийских судов сицилийский полк и форсированным маршем отправить его через всю Испанию в Лиссабон.

Через несколько дней королю доложили, что флот Дрейка появился к северу от мыса Сан-Висенти. Опасаясь, что теперь левантийские суда, лишенные солдат, могут стать легкой добычей англичан, Филипп распорядился укрыть их в гавани Кадиса и там ждать от него новых указаний.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.